Жаркое лето на троих. Часть 6

Утро выдалось пасмурным. Небо стлалось серыми полосами, солнечные лучи не пробивались сквозь тучи. Было душно.

Алёна стояла у плиты в одной лишь рубашке мужа, болтая ложкой в кастрюле с овсянкой. Рубашка спадала с одного плеча, обнажая загорелую кожу.

Николай молча наблюдал за ней из-за стола, сжимая кружку с остывшим кофе. Пальцы побелели.

В голове, как заезженная плёнка, крутились сцены вчерашнего — как она, на коленях, с жадными глазами...

С другим. С двумя.

Алёна чувствовала его взгляд, но не оборачивалась. Горло сжало от сухости. Она сама не знала — стыдится ли или ждёт, что он заговорит первым.

Наконец, Николай откашлялся. Голос его прозвучал хрипло:

— Как ты?..

Пауза повисла, тяжёлая.

Алёна медленно вздохнула, не отрывая взгляда от кастрюли.

— Не знаю, — честно ответила она. — Странно. Всё... странно.

Она поставила ложку на край плиты, прижала ладони к столешнице. Спина её дрожала едва заметно.

— Хочешь... поговорить об этом? — спросил он.

Теперь она повернулась. Глаза — тёмные, чуть опухшие от бессонной ночи, но без вины. Больше — с растерянностью.

— А ты?.. Ты... не злишься? — её голос дрогнул.

Николай усмехнулся — коротко, горько.

— Я же сам... сам всё начал. Думал — будет игра. А вышло... ты знаешь.

Он опустил взгляд в кружку.

— Я смотрел... — проговорил после паузы. — И... не смог отвернуться. Чёрт. До сих пор стою перед глазами, как...

Алёна закусила губу. Подошла ближе. Осторожно села напротив.

— Мне... страшно, что тебе теперь противно. — она опустила голову. — Я не хотела... чтобы...

Николай поднял руку, коснулся её пальцев.

— Противно?.. — он горько усмехнулся. — Алёна... Я с ума сходил от того, как ты выглядела. Как ты...

Он запнулся. Пальцы сжались сильнее.

— Я не знаю, что со мной. Мне было... больно. И... чертовски возбуждало. Всё это.

Алёна тихо выдохнула.

— Мне тоже... — прошептала она. — Я... Я не хотела. Но когда началось — я не могла остановиться.

Она дрожащей рукой провела по волосам.

— И... я не знаю, что теперь. Я боюсь, что... ты меня не простишь. Или я себя не прощу.

Наступила долгая пауза. Только капли дождя начали постукивать по подоконнику.

Наконец Николай резко встал, прошёлся по кухне. Повернулся к ней.

— Нет, не прощение... Не в этом дело. — он посмотрел ей в глаза. — Вчера... я понял, что мне этого хотелось. Хотелось видеть тебя такой. Хотелось... и дальше.

Алёна замерла. Сердце заколотилось.

— Ты... серьёзно?.. — голос её сорвался.

Он кивнул. Подошёл, опёрся руками о стол.

— Но если мы пойдём дальше... — он проговорил тихо. — Это уже не будет просто игрой. Мы не сможем сделать вид, что «ничего не было». Ты готова?..

Алёна вскинула на него взгляд — в нём вспыхнул знакомый, тёмный огонёк.

— Не знаю... — честно ответила она. — Но... я... хочу попробовать.

Она медленно встала, подошла к нему вплотную. Коснулась губами его шеи.

— Только с тобой. Только если ты... рядом.

Алёна прижалась к нему крепче, её губы дрожали на коже шеи.

Николай почувствовал, как её пальцы вцепились в его футболку, сминая ткань.

— Я здесь, — ответил он глухо, голос хрипел от напряжения.

В следующее мгновение их губы слились в поцелуе — голодном, неровном, с отчаянной потребностью. Не было ни привычной нежности, ни плавных ласк — только судорожные поцелуи, в которых Алёна словно пыталась вырвать прощение.

Её пальцы метались по его телу, срывая с него футболку, ногти царапали кожу.

— Коля... — выдохнула она, когда он, наконец, резко поднял её на руки и усадил на стол, смахнув чашку и ложку одним движением.

Она обвила его талию ногами, потянулась губами к уху:

— Мне нужно... сейчас. Чтобы ты... чтобы я знала, что ты... меня хочешь.

Ответом было лишь рычание. Николай рванул с неё рубашку, оголив загорелую грудь. Соски уже стояли, твёрдые от возбуждения и стыда.

Он впился в них ртом, глотая её стоны. Алёна закинула голову, выгнулась.

— Да... да, Коля... возьми меня... здесь...

Он спустил с неё трусики, одним рывком сдернул их вниз. Алёна была вся влажная, дрожащая от напряжения.

— Ты такая... — он задыхался. — Такая... после них... но всё равно... МОЯ.

Он расстегнул молнию на шортах, освободив член, который пульсировал от напряжения. Не стал тянуть — одним резким движением вонзился в неё.

Алёна вскрикнула — не от боли, а от острого чувства наполнения. Она вцепилась ногтями в его спину.

— Глубже... сильнее... пожалуйста...

Николай трахал её яростно, резко, сжимая бёдра, будто хотел стереть всё, что случилось накануне.

Каждое движение сопровождалось глухими стонами. Алёна обвивала его ещё крепче, грудь тряслась в такт толчкам.

— Да... вот так... я твоя... только твоя... — бормотала она, слёзы и стоны перемешались.

Он склонился к её уху:

— Скажи... что я лучше... чем они... скажи...

— Лучше... только ты... я... я люблю тебя... — прошептала она сквозь хрипы.

Темп ускорился, тела слились в единое пульсирующее целое.

И когда Николай, с рыком, кончил в неё, Алёна тоже вскрикнула, сотрясаясь в оргазме, будто выплеснула наружу всю вину, всё желание, всё отчаяние.

Они остались так — сплетённые, тяжело дыша, не размыкая объятий.

Наконец, Николай уткнулся лицом в её шею.

— Прости... что я... всё это начал... — выдохнул он, уткнувшись в её плечо, голос дрожал.

Алёна медленно провела пальцами по его волосам, касаясь так, будто боялась отпустить.

— Не нужно просить... — её шёпот был едва слышен, но в нём звучала пугающая откровенность. — Я... уже не смогу остановиться.

Они остались в тишине, сплетённые, оба чувствуя: что бы ни ждало впереди — пути назад больше нет.

День тянулся вяло и тягуче. В доме стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом половиц и редкими вздохами. После утреннего разговора и бешеного, почти болезненного секса на кухонном столе между Алёной и Николаем повисло странное, гулкое напряжение.

Алёна переоделась в короткий лёгкий сарафан, тонкие бретельки которого постоянно спадали с плеч. Ходила по дому на босу ногу, будто не находя себе места. То вытирала пыль на полках, то переставляла тарелки на полке.

Николай сидел на веранде с банкой пива, глядя в сад, но мысли витали совсем не о погоде. Перед глазами всё снова и снова вставали сцены прошедшей ночи. И одна мысль свербела: что будет вечером?

Внезапный скрип калитки заставил обоих вздрогнуть.

На тропинке появился Семён. В одной руке он нёс пару бутылок пива, в другой — ключи от сарая. Вид у него был почти небрежный, но взгляд... взгляд цеплял.

Он не спеша поднялся по ступенькам веранды, бросил короткий взгляд на Алёну, словно невзначай зацепив её загорелые бёдра, открытые подолом сарафана.

— Привет, соседи, — произнёс хрипловато. — Пива не хотите? День сегодня жаркий, сам еле живой.

Голос у него звучал ровно, буднично, но в глазах таилась всё та же тёмная искра.

Николай посмотрел на него спокойно, но губы чуть дрогнули.

— Давай. Проходи.

Семён поставил бутылки на стол. Краем глаза он скользнул по Алёне. Та стояла у входа в дом, одной рукой держась за косяк. Сарафан был чуть приподнят — ветерок приподнял подол, открывая гладкие бёдра.

— Привет... — тихо отозвалась она, взгляд старалась держать нейтральный, но голос предательски дрогнул.

Семён уселся напротив Николая, открыл пиво. Пара глотков — и тишина.

Николай пил медленно, чувствуя, как между ними снова сгущается воздух.

Семён поставил бутылку, провёл пальцем по горлышку, убирая каплю пены.

На секунду задержал взгляд на блестящих каплях, потом лениво скользнул глазами по Алёне — по её открытому плечу, по бёдрам, приоткрытым подолом сарафана.

— Думаю, вечером можно не мудрить, — проговорил он, голос звучал хрипло, будто специально ниже. — Соберёмся у меня. По-простому. Без карт. Без официоза. Для себя...

Он сделал глоток, облизал губы.

Алёна затаила дыхание. Пальцы невольно сжали край сарафана.

Николай отпил пива, медленно поставил бутылку на стол. В голосе прозвучала спокойная, почти лениво-ироничная нотка:

— А может... у нас? Чего туда-сюда бегать. Стол накроем, места хватит. Свои же.

Он скользнул взглядом по Семёну, тонко улавливая напряжение, что вдруг легло в воздух.

Алёна сидела молча, сердце стучало так, что казалось — сейчас выскочит наружу.

Алёна сидела молча, сердце стучало так, что казалось — сейчас выскочит наружу.

Николай сделал ещё глоток пива, покатал бутылку в пальцах.

— А Толян? — небрежно спросил он, взгляд по-прежнему оставался спокойным, но в глубине блестела настороженность. — Тоже будет? Или как?..

Семён чуть прищурился, хмыкнул.

— Меня, думаю, хватит... — проговорил он медленно, чуть протягивая слова. В голосе скользнула едва заметная усмешка.

Он скользнул взглядом по Алёне. Та не выдержала и опустила глаза, пальцы крепче сжали подол сарафана.

Семён поднялся, провёл ладонью по рубашке, словно расправляя складки.

— Ладно... Не буду мешать. До вечера, — произнёс он, не глядя уже на Николая, взглядом словно поглощая Алёну.

— Ладно... Не буду мешать. До вечера, — произнёс он, не глядя уже на Николая, взглядом словно поглощая Алёну.

Он медленно развернулся, спустился с веранды. Скрип калитки — и тишина.

Алёна всё ещё сидела, будто приклеенная к стулу. Сердце стучало в ушах.

Николай поставил пустую бутылку на стол, встал, потянулся. Несколько мгновений он просто смотрел на жену.

— Пойдём... — тихо сказал. — Надо собраться.

Алёна подняла на него глаза — в них плыла смесь тревоги, желания и чего-то ещё, неоформленного.

— Да... — прошептала она, вставая. Колени дрожали.

Они прошли в дом.

В спальне висела томная полутьма. Занавески были чуть прикрыты, но сквозь щели пробивались полосы света. Пыльные лучи ложились на кровать, на комод, на зеркало в полный рост.

Алёна молча открыла шкаф, стала перебирать вешалки. Платья скользили под пальцами — одно за другим.

— В чём... мне быть?.. — голос дрогнул. Она не оборачивалась, но чувствовала за спиной взгляд мужа.

Николай подошёл ближе. Обнял её сзади, ладони легли на талию.

— Так, как тебе... комфортно. Но... — он чуть склонился к уху. — Я хочу, чтобы ты нравилась себе. И... чтобы он видел.

Алёна вздрогнула от этих слов. Пальцы замерли на лёгком платье — чёрное, почти прозрачное, с тонкими бретельками и глубоким вырезом. Без белья под ним оно оставляло мало простора для воображения.

— Это?.. — спросила тихо, будто проверяя границы.

Николай кивнул, не отпуская.

— Да. Если... ты готова.

Алёна глубоко вздохнула. Тело уже горело изнутри. Она медленно сняла сарафан, осталась обнажённой. Молча достала чёрное платье, накинула на плечи. Ткань прилипла к коже, холодя соски, которые моментально затвердели.

Николай смотрел, не отводя взгляда.

— Шикарно... — проговорил он хрипло. — Он с ума сойдёт.

Алёна покраснела, но в глубине глаз мелькнула искорка.

— А ты?.. Ты сможешь... смотреть?.. — спросила она почти шёпотом.

Николай провёл ладонью по её бедру, подол платья чуть приподнялся.

— Смогу. Потому что ты — моя.

Алёна дрожащими пальцами поправила волосы, посмотрела в зеркало. Её дыхание участилось — в отражении стояла другая женщина. С распахнутыми глазами, с горящей кожей.

— Тогда... ждём гостей, — выдохнула она.

Николай усмехнулся, провёл пальцем по её спине.

— Да. Ждём...

В доме снова повисла напряжённая тишина. Стрелки часов тянулись к вечеру.

Вечер опускался на дачу медленно, как густой мёд. Воздух стал тёплым, чуть липким. В саду стрекотали сверчки, где-то вдалеке глухо ухала сова.

В доме горел мягкий свет. На веранде Николай расставил бокалы, нарезал овощи, достал бутылку вина.

Алёна несколько раз подходила к зеркалу — поправляла волосы, проводила ладонями по платью. Ткань прилипала к телу, соски отчётливо выделялись под почти прозрачной тканью.

Она глубоко вздохнула. Сердце билось так, что казалось — его слышно в комнате.

Стрелка часов перевалила за восемь.

Вдруг — скрип калитки.

Оба вздрогнули. Николай выглянул в окно.

— Он пришел, — тихо сказал.

Алёна почувствовала, как ноги предательски ослабели. Пальцы вцепились в край стола.

Скрип ступенек. Тяжёлые шаги.

Семён появился на веранде — в простой расстёгнутой рубашке, шортах. В руке — бутылка вина.

— Добрый вечер, хозяева, — произнёс он хрипловато, но голос был медленный, тягучий. Взгляд сразу скользнул по Алёне — и на секунду застыл.

Её грудь тяжело вздымалась под платьем, соски чётко выделялись под тонкой тканью. Бёдра угадывались в полупрозрачном силуэте.

Семён провёл языком по губам, не скрывая улыбки.

— Ох... как вы сегодня... — проговорил, голос стал ниже. — Просто глаз не оторвать.

Алёна судорожно вдохнула, но не отвела взгляда.

— Проходи, — ровно сказал Николай, открывая дверь шире.

Семён вошёл, поставил бутылку на стол. Подошёл ближе к Алёне, взгляд прожигал.

— Ты сегодня... просто с ума сведёшь, красавица, — проговорил он почти шёпотом, чтобы слышала только она.

Алёна поймала его взгляд, дыхание сбилось.

— Наливаем? — спокойно спросил Николай, прерывая паузу.

Семён повернулся, чуть усмехнулся:

— Конечно. За вечер... который мы все надолго запомним.

Он сел напротив Алёны. Взгляд не отрывался от неё ни на секунду. Вечер только начинался.

Вино лилось в бокалы с густым звуком. Алёна села чуть боком, так, что ткань платья натянулась по бедру. Она чувствовала, как оба мужчины не отводят взглядов.

Николай пил неторопливо, глядя через край бокала. Внутри всё горело — от ревности, от возбуждения, от предвкушения.

— За встречу, — хрипло сказал Семён, подняв рюмку. — За то... что мы сегодня... снова вместе.

Николай кивнул. Алёна сделала глоток вина. Горло пересохло.

Разговор сперва шёл о пустяках — о погоде, о саде, о стройке в соседней деревне.

Но с каждой минутой паузы становились длиннее. Взгляды — откровеннее.

Семён чуть подался вперёд, опёрся локтем о стол. Взгляд — открытый, хищный — неотрывно держал Алёну.

— Ты сегодня... выглядишь просто... — голос его стал ниже. — Даже слов нет.

Алёна покраснела, сделала вид, что поправляет волосы. Но сердце билось в висках.

— Спасибо... — прошептала она, едва слышно.

Семён медленно провёл пальцем по краю рюмки.

— Николай, — вдруг сказал он, голос звучал лениво, но с подтекстом. — Ты счастливый мужик. Знаешь? Такая женщина рядом...

Он взглянул на Николая почти с вызовом.

Николай медленно кивнул, в голосе — спокойная сталь:

— Знаю. И горжусь этим.

Алёна затаила дыхание. Атмосфера сгущалась.

Семён чуть усмехнулся, сделал глоток.

— Тогда... предлагаю тост, — он поднял рюмку. — За твою красавицу. За... самую желанную женщину этого лета.

Голос звучал чуть насмешливо, но в глазах горело настоящее желание.

Алёна залилась румянцем, руки дрожали. Но — подняла бокал.

— За тебя, милая, — добавил Семён, смотря прямо в глаза.

Они выпили.

Тишина. Только стрекотание сверчков за окном.

Вдруг Семён медленно потянулся под столом. Его рука — неторопливо, уверенно — легла на край стола... потом скользнула чуть ниже... и мягко легла на колено Алёны.

Она вздрогнула, взгляд метнулся к Николаю.

Но Николай смотрел прямо на неё. В его глазах — не страх. Разрешение.

Алёна поймала этот взгляд... сердце сорвалось.

Она не убрала ногу.

Семён чуть сильнее сжал колено.

— Как же ты хороша... — выдохнул он почти неслышно.

Вечер входил в ту самую фазу, когда грани снова начинали стираться.

Тишина затянулась. Только дыхание стало слышнее.

Рука Семёна лежала на колене Алёны — тяжёлая, тёплая. Большой палец медленно начал поглаживать кожу.

Алёна прикусила губу. Тело будто само откликнулось — бедро дрогнуло, дыхание участилось.

Николай молча смотрел. Внутри всё сжалось в тугой узел — ревность, желание, возбуждение сплелись в единый клубок.

Семён медленно подался ближе, не убирая руки. Голос стал хриплым:

— Ты сегодня... пахнешь просто с ума сойти... — почти выдохнул он. — Можно?.. — вторая рука скользнула к её плечу, медленно сдвигая бретельку.

Алёна судорожно глотнула воздуха, бросила взгляд на мужа.

Николай кивнул. Медленно.

Семён сдвинул бретельку. Ткань сползла, обнажая плечо, затем — верхнюю часть груди. Сосок чётко выделялся под тонкой тканью.

Алёна не шевелилась. Грудь вздымалась часто.

Семён наклонился ближе, губы почти касались её уха.

— Ты сводишь меня с ума, красавица... — прошептал он, пальцы уже скользнули по внутренней стороне её бедра.

Алёна всхлипнула, не в силах сдержать дрожь. Нога сама раздвинулась чуть шире.

Николай застонал сквозь зубы, руки сжались на подлокотниках. Но он не произнёс ни слова.

Семён усмехнулся, взгляд стал жгучим.

— Вижу... вы уже готовы... — проговорил он.

Пальцы скользнули выше, под подол платья.

Алёна задохнулась, руки вцепились в край стола.

— А ну... поднимись, красавица, — вдруг сказал Семён уже в полный голос, чуть отодвигаясь. — Дай полюбоваться тобой.

Алёна дрожащими ногами встала. Платье чуть сползло, обнажая больше, чем полагалось.

Семён медленно встал тоже, подошёл вплотную. Провёл пальцами по вырезу, затем — по бокам груди.

— Чёрт... — выдохнул он. — Такая... такая...

Он посмотрел на Николая:

— Ну что, хозяин... даме, думаю, уже жарко... Может, платья её лишим? Чтоб дышалось полегче...

Николай молчал. Сердце билось, в висках стучало. Губы чуть дрогнули.

— Если она сама... не против... — выдохнул он.

Семён обернулся к Алёне. Взгляд в упор.

— Ну?.. Милая... Хочешь... раздеться для нас?.. — голос был уже бархатным, командным.

Алёна стояла, дрожа всем телом. Глаза блестели. Губы приоткрыты.

Она медленно кивнула.

Пальцы сами потянулись к бретелькам...

Алёна стояла в самом центре комнаты. Пальцы дрожали, когда потянулись к бретелькам.

Взгляд — на мужа. Николай молчал, но в его глазах пылал огонь. Он кивнул.

Сердце Алёны бешено колотилось.

Она медленно спустила бретельки с плеч. Платье скользнуло вниз, обнажая грудь. Соски уже стояли тугими, кожа покрылась мурашками.

Ткань сползала всё ниже. Через секунду платье мягко скользнуло по бёдрам и упало к ногам.

Алёна осталась абсолютно обнажённой.

Комната будто замерла.

Семён сделал шаг вперёд. Глаза горели.

— Блядь... ты с ума сведёшь... — прохрипел он.

Пальцы тут же легли на её талию, скользнули вверх — по груди. Большие ладони сжали её, подушечки пальцев обвели соски.

Алёна всхлипнула, выгнулась навстречу.

Семён наклонился, губы прижались к её шее. Одна рука сжала грудь, вторая медленно скользила вниз — по животу... ниже... к лобку.

Пальцы уверенно раздвинули складки, нашли влажный вход.

Алёна вскрикнула, дрожь прошла по всему телу.

Она снова глянула на Николая. Тот не выдержал — резко встал, подошёл ближе.

Семён посмотрел на него, усмехнулся:

— Давай... иди... она же твоя.

Николай обхватил Алёну сзади, ладони сжали бёдра. Губы впились в её шею с другой стороны.

Теперь два мужских тела прижимались к ней — спереди и сзади.

Алёна застонала в голос, бедра сами начали двигаться в такт чужим пальцам.

Семён не отводил взгляда:

— Посмотри, как она течёт... — проговорил он, скользнув пальцами глубже. — Вся готова... жаждет нас...

Николай уже рвался дальше — одна рука легла на живот жены, вторая — на грудь, пальцы грубо сжимали сосок.

Алёна задыхалась, голова откинулась назад, на плечо мужа.

— Пожалуйста... — выдохнула она. — Возьмите меня... оба...

Эти слова сорвали последние запреты.

Семён быстро расстегнул шорты, обнажив мощный, налитый член.

Николай уже освободился от шорт, его член стоял, дрожа от напряжения.

Они обменялись взглядами. Семён кивнул:

— На кровать. Сейчас.

Алёна не помнила, как ноги донесли её до кровати. Она рухнула на простыни, распахнув бёдра. Вся дрожала, дыхание сбивалось.

Мужчины подошли с двух сторон.

Семён опустился между её ног, губы прижались к влажной щёлочке, язык заскользил уверенно, резко.

Алёна вскрикнула, выгнулась.

Николай сел у изголовья, поднёс свой член к её губам.

— Возьми... — прохрипел он.

Алёна потянулась, губы обхватили головку, язык заскользил.

Теперь она стонала, задыхаясь, рот был полон мужа, а между ног её яростно ласкал сосед.

Семён не жалел — язык скользил от клитора к самому входу, пальцы уже вбивались внутрь.

Алёна сходила с ума. Всё тело билось в такт толчкам.

Николай стиснул зубы, глядя вниз — на жену, сосущую его член, на то, как её бёдра дрожат от работы языка Семёна.

Алёна лежала на спине, ноги были широко разведены, колени почти касались матраса.

Грудь тяжело вздымалась, соски стояли остро.

Семён стоял между её ног, впившись ртом в её влажную щёлочку. Язык жадно скользил по клитору, по внутренним складкам, забираясь всё глубже.

Алёна всхлипывала сквозь член мужа, который плотно заполнял её рот. Щёки втягивались в такт движениям головы, слюна стекала по подбородку.

Пальцы Николая держали её за волосы, задавая ритм.

Семён рычал, не отрываясь от неё, пальцы в это время сжимали бёдра, раздвигая их ещё шире.

— Блядь... да она вся течёт... — прохрипел он, выпрямляясь.

Его член — багровый, налитый — блестел от смазки.

Секунды — и он опустился на неё сверху, колени вжались в матрас.

Член смачно скользнул по щёлочке и в один резкий толчок вошёл до самого дна.

— А-а-а!.. — вскрикнула Алёна, рот выпустил член мужа, голова откинулась назад.

Семён начал двигаться резко, грубо, упираясь локтями в матрас по бокам от её головы.

Его грудь тяжело прижималась к её груди, член яростно вбивался в самое нутро.

— Да... вот так... — рычал он прямо ей в ухо.

Алёна дрожала под ним всем телом, ногами обвила его поясницу, бедра сами поднимались навстречу.

Пальцы сжимали простыню в кулаках.

— Еби меня! Да... глубже!.. — сорвалось с губ.

Николай стоял рядом, грудь тяжело вздымалась, член дрожал от напряжения.

Он смотрел, как сосед с яростью трахает его жену.

Семён усилил темп, вбиваясь в неё до самой матки. Яйца смачно били по ягодицам.

Алёна закричала — тело выгнулось в дугу.

— Я... сейчас!! Блядь!! — вскрикнула она.

Секунда — и оргазм взорвал её. Всё тело сжалось вокруг члена Семёна, из горла вырвался надтреснутый крик.

Семён вжал её в матрас, вбился до конца и с хриплым рыком кончил — горячие струи залили её изнутри.

— На... держи, сучка... — выдохнул он, тяжело дыша.

Сперма хлынула в неё, струилась по стенкам.

Семён не спеша вышел, член блестел смесью соков.

Тело Алёны дрожало в судорогах. Грудь покрылась испариной, по внутренней стороне бёдер уже стекали капли спермы.

Николай не выдержал.

Резко перевернул её на четвереньки, развёл бёдра, член встал под острым углом.

Схватил её за талию и без промедления вонзился в мокрую, забитую спермой щёлочку.

Вошёл с громким, смачным чмоканьем.

— А-а!.. Да!! — вскрикнула Алёна, спина прогнулась, ягодицы сами подались назад.

Николай начал трахать её в бешеном темпе — яйца шлёпали по клиторной зоне, удары были жёсткие, глубокие.

Семён стоял сбоку, наблюдая. Рука скользнула по груди Алёны, сжал соски.

— Посмотри, Колян, как она сама под тебя подаётся... — ухмыльнулся он.

Николай не отвечал — только рычал сквозь зубы, трахая жену яростно, до предела.

Алёна задыхалась, пальцы вцепились в подушку.

— Я... не могу... я сейчас!! — закричала она, новая волна оргазма накрывала её с головой.

Тело выгнулось, мышцы в бешеных судорогах сжимались вокруг члена мужа.

Николай с рыком довёл себя до предела — вбился до упора и залил её новой порцией спермы.

Оба рухнули в судорогах, дрожа.

Алёна сползла на простыню, ноги не слушались, из распахнутой щёлочки медленно стекали белёсые потёки спермы двух мужчин.

Семён сел на край кровати, тяжело дыша. Николай молчал, гладил волосы жены, прижимал её к себе.

Алёна всхлипывала от послевкусия, бёдра ещё подрагивали.

И в этом молчании — было больше, чем в любом тосте.