Печалька выходит замуж 2

Моя верная Милюшка помогла мне влезть в свадебное платье, лиф которого был украшен венским кружевом, совсем как в Журнале Модной Дамы. При этом она приговаривала:

-А что же тебе не пойти за Егора Кузьмича? Красавец-мужчина, вдовец, имение какое богатое, а как тебя-то любит! Ты еще не сказала ему «да», а он уже ворох платьев для свадебных торжеств тебе заказал! Нехорошо такому жениху перечить, ох, как нехорошо! Ну, кто тебя возьмет без приданого, если не свой родной покровитель, бывший супругом твоей покойной тетушки Ольги Степановны… Ну и что же, что он тебя старше! Всего-то сорок восемь годков, мужчина что надо, соглашайся не глядя, Машенька!

Я ничего не ответила Милюшке, и лишь мельком взглянула в зеркало, отметив, что бледно-лиловый цвет и вправду подходит к моим медно-рыжим волосам. Однако, долго любоваться собою в свадебном платье я не стала, поскольку уже точно знала, что этому платью была уготована очень незавидная участь, и жить ему оставалось не более пяти минут. Когда я вышла в столовую в лиловом платье, дядя Егор немедленно вскочил со своего места, подошел ко мне и очень церемонно поцеловал мою руку. Вслед за этим, мы сели обедать. За столом нас было немного: сам дядя Егор, его сестра, старая дева лет пятидесяти или более того, какие-то приживалки, какие-то старушки-паломницы, идущие с богомолья обратно к себе в Коломну, в общем, человек не более пятнадцати. Сев за стол, я первым делом вылила себе на платье ложку или две стерляжьей ухи, потом случайно уронила на подол пяток маринованных маслят, залила все это красным вином и сказала дядюшке: Ах, извините пожалуйста, Егор Кузьмич, какая я сегодня неловкая! Чегой-то у меня сегодня руки-крюки, прямо не знаю, что со мной такое… наверное, перед свадьбой волнуюсь…

Увидев тот урон, который я нанесла свадебному платью второго дня, дядя побагровел и встал из-за стола. Подойдя ко мне, он взял меня за косу и сказал: пойдем-ка, Мария, разговор есть…

Не извиняясь перед домашними и ни на кого не глядя, дядя потащил меня по коридору, что соединял столовую с кабинетом дяди и с гостиной. В кабинете, он наконец отпустил мою косу, и сказал кому-то из слуг: розги мне сюда, живо!

Потом дядя повернулся ко мне и сказал:

-Что, не понравилось тебе платье? А ну-ка живо, снимай! Милица, помоги своей хозяйке снять платье!

Милюшка, которая проникла вслед за нами в кабинет, начала возиться с корсетом, при этом причитая:

-И в кого ты такой неслух маленький, Марьюшка! Вот высечет тебя сейчас Егор Кузьмич за испорченное платье, и будет прав! Платье из всех заграниц тебе одной барин привез, а ты? Неблагодарная ты дивчина, ух, неблагодарная!

Минут через десять в кабинет принесли розги. Дядя подошел ко мне и сказал:

-Ну что, озорница, просить прощения будешь? Пойдешь за меня замуж, отвечай мне сейчас!

-Скажи «да» Егору Кузьмичу, скажи, «да»! - заголосила сердобольная Милюшка, с ужасом косясь на розги.

-Нет, Егор Кузьмич, не пойду я за вас! - немного дрожа от страха и холода, стоя посреди кабинета дяди в одном исподнем, сказала я.

Егор Кузьмич побагровел от гнева. Он нагнул меня над своим письменным столом и приказал Милюшке:

-Спущай своей барышне панталоны! Высеку эту негодяйку по голой заднице, пусть знает, как платья заграничные портить!

Милюшка, заливаюсь слезами, принялась стаскивать с меня панталоны, а Егор Кузьмич между тем взял в руку березовый прут и подошел ко мне. Я в этот момент подумала, что сейчас в обморок упаду от страха. И, сказать честно и откровенно, лучше б я в тот момент действительно упала в обморок. Но нет. Упасть в обморок мне почему-то не удалось, и я стояла, наклонившись над столом своего дядюшки, с приспущенными панталонами и без платья. За дверью дядюшкиного кабинета то и дело проносились какие-то тени, очевидно, это домашние и челядь дядюшки интересовались происходящим в кабинете немного более чем следовало.

-Ой, не секите ее, барин, она больше так не будет! - причитала Милюшка, стоя перед Егором Кузьмичом на коленях. Егор Кузьмич тем временем сказал:

-Вот тебе, Мария, за испорченное платье! Вот тебе!

Замахнувшись, он ударил мои обнаженные ягодицы прутом, а потом еще и еще. Я взвыла. Надо сказать, мой отец наказывал меня крайне редко, и поэтому я успела позабыть, как это больно, когда тебя секут по попе прутом.

Стегая меня по попе, Егор Кузьмич говорил мне следующее:

-Если ты не хочешь быть мне невестой, будешь мне приемной дочерью! И я с тобой церемониться не собираюсь! С детьми я строг, будешь у меня получать по попе розгами каждую субботу! За дерзость за свою получать будешь по заднице безо всякого промедления! Смотри у меня!

-Простите, дядя Егор! - наконец взмолилась я.

-Ну, то-то! - тут же смягчился дядя Егор, прекращая порку, - пойдешь теперь за меня, отвечай мне сейчас!

-Иди, иди за Егора Кузьмича! - простонала Милюшка, но я покачала головой и сказала:

-Хотите, секите меня опять, Егор Кузьмич, но замуж я за вас не пойду!

Егор Кузьмич, не говоря больше ни слова, опять занес розгу над моей задницей и продолжил хлестать меня поперек голых ягодиц, пока все не помутилось у меня перед глазами и я действительно не лишилась чувств.