Заложница. Теперь ты моя

Глава 1

Эмили

– Ты будешь послушной девочкой? – Спрашивает тихий, вкрадчивый голос, от которого по шее бегут мурашки. Он кажется мне знакомым, в голове мелькают образы, но ни за один не могу ухватиться. Помню тембр, но не могу вспомнить владельца, а повязка на глазах не дает его увидеть.

– Да. – Отвечаю, содрогаясь, потому что не понимаю, о каком послушании речь.

– Не дергайся.

Теплые руки на моих ногах отвязывают веревки, обхватывая мои икры. Его пальцы щекочут замерзшую кожу, настолько ласковым кажется прикосновение. Дыхание учащается, как и пульс, который чувствую в висках. Сердце быстро бьется о ребра.

«Кто же он такой?»

Горячая ладонь едва касаясь скользит по ноге к колену, ненадолго останавливается и продвигается выше. Я забываю, как дышать! Так меня еще никто никогда не трогал.

Он склоняется надо мной. Теплое свежее дыхание щекочет щеку пока он освобождает одну мою руку.

– Ты обещала быть хорошей девочкой. – Голос хриплый, будто у него в горле пересохло. У меня точно пересохло. Невольно облизываю сухие губы, пока он отвязывает вторую руку. Киваю в подтверждение, что буду послушной. Но не хочу знать, какого рода послушание его интересует.

«Страшно. Дико страшно».

Я пришла в себя с ужасной головной болью, привязанная к стулу, в кромешной темноте. Руки и ноги затекли. Спина болит от неудобной позы. Мой похититель не говорит зачем он это сделал, а спрашивать я боюсь.

«Кто он? Зачем я ему? Почему я здесь?»

Эти и миллионы других вопросов, как пчелы роятся в голове, больно жаля отсутствием ответов.

Мои ноги, наконец, освобождены.

Похититель помогает мне подняться.

– Спасибо! – благодарю его. Он ведь меня сейчас отпустит. Отпустит же?

Тянусь к повязке на глазах, но горячая ладонь перехватывает мою руку.

– Если снимешь ее, я тебя убью. – Произносит и резко толкает меня в грудь с такой силой, что я падаю.

Схватиться не за что. Удержать равновесие не получается. Я вскрикиваю и падаю на что-то мягкое.

«Похоже на матрас».

Пытаюсь подняться. Понимаю, что короткое обтягивающее платье задралось, открыв похитителю вид на мою пятую точку. Пытаюсь прикрыться, но затекшие конечности слушаются плохо. Не придумываю ничего лучше, чем сесть и сжаться в комок.

Слышу металлический звук. Он напоминает пряжку ремня.

«Нет, это точно пряжка ремня!»

Дышу часто, сердце колотится о ребра, к глазам подступают слезы.

Спокойный, холодный баритон подтверждает мои опасения:

– Сейчас мы запишем видео для твоего отца.

Слышу, как он стягивает с себя одежду. Шорох ткани и звяканье пряжки ремня. Вещи отброшены в сторону. Это не может быть правдой. Все, как в дурном сне. Я ведь сплю?

– Я буду тебя трахать, а ты будешь молить своего папочку выполнить мои требования. Если он не сделает то, что я скажу, я убью тебя и отправлю ему видео и твои останки. Так что, кричи громче. Умоляй.

– Не надо. Прошу. Отпустите меня, пожалуйста!

Мужское тело прижимает меня к холодному матрасу. Горячие руки задирают платье выше.

– Нет! Пожалуйста!

Пытаюсь оттолкнуть его, но все бесполезно. Сильный. Очень сильный.

– Ты, – Рычит злобно и я пугаюсь. Дрожу. – Ответишь за грехи своего отца. Он убил мою семью, а я заберу у него тебя.

– Не правда… – бормочу я, но он слушает, замерев.

– …

– Папа хороший, он не мог так поступить.

Похититель хватает мои запястья и сжимает над головой. Я обездвижена и ничего не вижу. Все попытки увернуться и выкрутиться тут же пресекаются.

– Не надо. Пожалуйста! – хныкаю, пытаясь удержать достоинство. Но разве это возможно, когда с тебя стягивают трусы? – Нет!

Белье нещадно порвано. Боль от натянутой ткани обожгла кожу, заставив меня охнуть.

– Простите… – говорю первое, что приходит на ум. Но похититель меня не слушает.

Мужчина раздвигает коленом мои ноги. На внутренней стороне бедер наверняка останутся синяки. Я всхлипываю.

– Вы ведь не такой! – почти шепчу я, в попытке договориться. Люди не бывают такими жестокими. Ведь правда?

– А какой? – мужчина замер. Его возбужденная плоть упирается между моих ног. Забываю, как дышать. Не хочу, чтобы это произошло здесь и вот так. Моим первым должен был стать мужчина, которого я буду любить, муж.

– Вы хороший. – Голос выдает волнение, дрожит и вибрирует. Он понимает, что я вру. Я сама это понимаю. Понятия не имею какой он. Но раз способен сделать такое, то точно не хороший.

– Нет. Я именно такой. А ты… скоро умрешь. – Шепчет мне в ухо и толкается внутрь.

Зажмуриваюсь, хотя, на мне повязка и я, итак, ничего не вижу.

Вскрикиваю против воли. Мотаю головой. Не верю в происходящее.

«Больно. Почему так больно?»

Горячие жесткие губы сминают мои. Язык проникает в рот.

Думала, смогу сдержаться и не плакать, но не получается. Повязка впитывает слезы и неприятно холодит кожу, но это мелочи, ведь внутри меня ужасная боль.

Она заполнила всю нижнюю часть живота. Я понимаю, что похититель толкается в меня, двигается внутри, но ничего не чувствую. Только боль.

– Девственница. – Мужчина констатирует факт, не спрашивает. Замирает на мгновение. Горячее дыхание касается шеи. – Так даже лучше. Уверен, твоему отцу понравится!

Похититель толкается в меня быстрее прежнего. Он будто специально мучает меня, чтобы закричала. Заполняет полностью, растягивает. Боль стихает, но не проходит полностью. Мне все еще больно, но уже терпимо.

«Я не буду кричать».

Сжимаю губы, чтобы не заплакать в голос, чтобы не издать ни звука, пока он рядом, пока он во мне. Руки, придавленные к матрасу, болят и немеют. Грубая ладонь стискивает их все сильнее. Мужчина толкается в меня все глубже. Его тело дрожит. Дыхание становится рваным, а потом он замирает, и я чувствую пульсацию внутри.

Частое дыхание обжигает щеку. Отворачиваюсь, прикусывая губы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Теперь ты моя. – Произносит он и покидает меня. – Но это ненадолго.

Скручиваюсь в позу зародыша. Тяну платье вниз, пытаюсь прикрыться, согреться, но холод заставляет дрожать.

Между ног пылает огонь. Жжется. Все болит.

Похититель хватает меня за руку, дергает, заставляет встать, прошлепать босыми ногами по ледяному полу. Усаживает на стул и привязывает к нему стяжками. Все попытки сопротивления быстро подавляются. Меня душат рыдания, но я пытаюсь сдержаться. А затем я слышу:

– Ты видел, что произошло с твоей дочерью. Если хочешь увидеть ее живой, признайся. Перед всем миром. В прямом эфире. Расскажи, как ты убил мою семью.

Глава 2

Итан

Я давно собирал информацию про Эми. Не следил, нет, но узнавал все, что мог. И готовился именно к этому дню. К тому, что сделал с ней на камеру. И это только начало.

У меня было ее фото. Обычная девчонка, ничего особенного. Темно-русые волосы, серо-голубые глаза, милое лицо и стройная фигурка. Молоденькая и хорошенька, но главное – наивная, добрая и простая. И это было ее минусом.

Если бы она была испорченной богатенькой стервой, мне было бы проще. Но она такой не была.

Я не позволил ей снять повязку не потому, что боялся показать лицо. Мне было плевать на это. Жить ей осталось не долго. Дело было в ее глазах, слишком добрых и наивных. Огромных и чистых, как озера. Не хотел, чтобы она смотрела на меня так, как умеет только она.

Вспомнил, как она поблагодарила меня, когда я освободил ее от пут. Дурочка!

Вчера вечером, я без особого труда попал на корпоратив в компанию ее отца. Забавно было пройти мимо охранников, всего лишь показав им поддельное приглашение, ведь в той компании я не работал. Совершенно посторонний человек. Я пришел туда за ней. И я ее нашел.

Узнал сразу, как увидел. Красное платье облепило изящную фигуру почти как вторая кожа. Но на ней это почему-то не выглядело пошло. Правда волосы, оказалось, она красит в рыжий. Хотя, это тоже было ей к лицу. В жизни она выглядела куда интереснее, чем на фотографиях.

Вообще, поймал себя на мысли, что она не вызывает отрицательных эмоций. Хотя, должна.

Дочь врага, моя цель. Та, которую я убью. Но перед этим изрядно помучаю на камеру. Все, для ее папаши – Моргана-мать-его-Уотсона, будь он проклят!

Два года я готовился к этому. Пахал на двух работах, копил деньги и информацию. Теперь пути назад нет. И я доведу дело до конца. Обязан это сделать.

Эми запер в подвале. Хотя, привязанной к стулу ей все равно не сбежать. Да и куда она сбежит, босая, без средств связи? Вокруг на много миль лес и поля покрытые глубоким снегом. Если выберет правильное направление, то выйдет к трассе. Вот только она быстрее замерзнет, чем дойдет туда.

В темной комнате второго этажа включил ноутбук и отправил видео на личную почту отцу Эми.

«На, любуйся, убийца. И знай, что это только твоя вина».

Его служба безопасности не сможет меня отследить. Я обо всем позаботился.

Выключил ноут и откинулся на спинку кресла.

Осталось дождаться ответа.

План приведен в исполнение, но чувства удовлетворенности все равно нет. Из головы не шла Эми. Не ожидал, что она окажется не только наивной, но еще и невинной. Обычно к двадцати годам девушки уже меняют несколько парней и безусловно спят с ними. Но она другая.

И от этого я чувствовал себя отвратительно.

Обычно, в таких случаях я вспоминаю семью. Отца, мать, брата и сестру.

Вернее, их обугленные останки, которые опознавал в морге два года назад. Был канун нового года, как и сейчас.

Вот только теперь перед глазами стоял образ Эми, закусившей губу, чтобы не кричать от боли, когда я надругался над ней. Хрупкая, худенькая, маленькая. Я пытался быть грубым и жестоким, насколько мог.

Моей сестре сейчас было на два года меньше, чем Эмили.

Чертов Морган Уотсон! Он отнял у меня всю семью, я в ответ забрал его любимую единственную дочь. Так и должно быть. Именно это я и планировал.

Так почему же тогда на душе кошки скребут?

Этого видео должно быть достаточно для ее отца. Для любого нормального родителя подобное ужасный удар. А дочь он любит, это я точно знаю.

Не выдержал и спустился в подвал.

Эми сидела так же, как я ее оставил, опустив голову. Рыжие волосы закрывали лицо. Уверен, она плачет под повязкой. В груди неприятно кольнуло.

– Пить хочешь? – Беру пол-литровую бутыль, открываю, подхожу к ней. – Я помогу.

– Нет. – Отворачивается. Даже такая как сейчас, она невероятно красива. Не могу оторвать глаз от ее пухлых губ. Я могу взять ее снова, прямо сейчас или убить.

– Это обычная вода. – Я присел на корточки рядом со стулом, к которому она привязана.

Просунул палец между стяжками, которыми привязаны ее ноги и ножкой стула, проверяя, не перетянул ли. Она вздрогнула от моего прикосновения.

Представил, как пальцы скользят по коже, поднимаясь вверх, к колену, оттуда по внутренней стороне бедра, забираются под юбку, и почувствовал пульсирующее напряжение в штанах.

«Черт! Да почему я на нее так реагирую?»

– Так что? Будешь пить? – Собственный хриплый голос удивил.

Закивала.

«Так-то лучше».

Подношу горлышко к мягким губам. Было бы удобнее отвязать ее, но тогда она снимет повязку, а мне это не нужно. Она чуть запрокидывает голову, раскрывает рот, принимая воду. А в моей голове пульсирует дикое желание заменить эту дурацкую бутылку кое-чем другим.

Что за наваждение, я ведь только что был в ней, но член уже стоит, будто ничего не было!

– Ты все еще надеешься, что он тебя спасет? Думаешь, он признается в том, что может навредить его бизнесу ради тебя? Так наивно! – спрашиваю я, наблюдая, как Эмили проглатывает воду.

Одновременно и смешно, и грустно. Но этот пластырь нужно сорвать разом. Пусть ей будет больно, но она увидит, каков ее отец на самом деле. Убийца.

– Папа не такой как вы думаете. – Она дрожала, хныкала, но стояла на своем. – Он хороший! Его оклеветали!

С завязанными глазами, дрожащая, она выглядела настолько соблазнительно, что внезапно захотелось снять для ее отца новое видео.

– Пожалуйста, отпусти меня. Я никому ничего не скажу, честно!

– Глупо. – Мой тяжелый вздох эхом отражается от бетонных стен подвала.

– Что? – Кажется она удивилась. Плакать перестала. Замерла, прислушиваясь.

– Твое предложение глупое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3

Эмили

Я не могла унять слезы.

Все болело: стянутые стяжками запястья и щиколотки, внутри и между ног.

Похититель действительно меня убьет? Но ведь отцу он сказал: «Если хочешь увидеть ее живой», значит, он меня отпустит?

Почему-то мне казалось, что не отпустит.

Я дрожала от страха и от холода. Одна. В кромешной тьме. И дело не только в повязке на глазах. Похититель выключил свет уходя. Я слышала щелчок выключателя.

Почему мне казался знакомым его голос? Я точно его слышала, мы общались, а это значит, что мы знакомы. Но вспомнить кто он такой не получалось, как бы не старалась.

Ноги заледенели. Я поджала пальцы, но это не помогало.

То, в чем он обвинил папу не могло быть правдой. Папа не такой человек. Он никого не убивал. Произошло недоразумение, недопонимание. Но как мне объяснить это похитителю? Как убедить его в невиновности папы?

В голову ничего не шло. А потом он вернулся. Мой мучитель присел рядом со мной и предложил воды. Я боялась ее принять. Вдруг отравлено? Он ведь обещал убить. Сказал отцу, что… но пить очень хотелось, поэтому я согласилась. Я точно услышала, как открылась запечатанная пластиковая бутылка и припала к горлышку, когда оно коснулось моих губ.

Но мучителю было мало того, что он сделал. Недостаточно той боли, что он мне уже причинил. Он продолжил:

– Ты все еще надеешься, что он тебя спасет? Думаешь, он признается в том, что может навредить его бизнесу ради тебя? Так наивно!

В его голосе звучит нескрываемая издевка. Представляю, как он сейчас доволен собой. Конечно, похитить девушку с корпоратива, опоив ее при этом непонятно чем – «героизм!». Хотелось плюнуть ему в лицо, но я боялась промазать, да и воду было жалко.

– Папа не такой как вы думаете. Он хороший! Его оклеветали! – Слова сами рвались изо рта. Потому что я не хочу, чтобы честь папы оскверняли ложью.

Но, хоть я и изображала смелость, на самом деле ее было очень мало.

Меня трясет от холода и от неизвестности. Голос похитителя точно мне знаком. Только почему я не могу его вспомнить? Может, это папин партнер, который решил таким образом… да нет, что за глупость. Он четко сказал, что убьет меня в отместку за свою семью. Вот только папе не в чем признаваться. Он никого не убивал.

– Пожалуйста, отпусти меня. – Вдруг удастся договориться? По голосу мужчина адекватный. – Я никому ничего не скажу, честно!

– Глупо. – Слышу тяжелый вздох своего мучителя.

– Что?

– Твое предложение глупое.

Самое ужасное, что он прав. Просить отпустить меня глупо. Тем более после того, что он сделал.

– Почему? – продолжила убеждать скорее себя, чем его, – если вы еще не отправили видео, то я никому не скажу о том произошло между нами.

– А между нами что-то произошло? – в голосе сарказм и холод, от которого кровь стынет в жилах.

Похититель схватил меня за подбородок и повернул лицом к себе. Я чувствовала его теплое дыхание. Он пах зубной пастой и немного одеколоном. Приятный запах.

– Ты долго собираешься испытывать мое терпение? – прошептал он возле моих губ и впился в них грубым поцелуем.

Я прикована к стулу, не могу даже сопротивляться его напору. Глаза завязаны. Его рот жестко сминает мои губы. Язык проникает внутрь и сплетается с моим, заставляет отвечать, подавляет.

Вздрагиваю, когда чувствую его руку, скользящую по внутренней стороне бедра.

«Нет!»

Но я не могу вымолвить и слова. Получается лишь мычание.

Он почти рычит мне в рот, проникая пальцем между моих ног. Грубо. Больно!

«Я все поняла. Поняла! Хватит, пожалуйста!»

Но он не останавливается. Палец внутри нажимает на стенку, а я не могу даже ноги свести вместе.

– В тебе нет ничего особенного, – голос мучителя хриплый, дыхание прерывистое. Он отстраняется, а я пытаюсь отдышаться. Дрожу. Хочу обнять себя руками, но даже это не могу сделать.

Снова слышу позвякивание пряжки ремня.

– Не надо, – мой голос дрожит. Мне страшно. Не хочу больше. Не хочу, чтобы он повторял то, что было. – Пожалуйста.

Похититель гладит меня по голове, но я не чувствую от него жалости. Его рука подрагивает, когда он наматывает мои волосы на кулак и тянет их вниз. Заставляет запрокинуть голову.

– Надо. Ты должна страдать настолько, чтобы твой отец воспринял меня всерьез. – Слова бьют как плеть. Заставляют вздрогнуть.

Губ касается что-то горячее. Рвано вдыхаю воздух и сжимаю рот плотнее, когда понимаю, что это его возбужденная плоть.

– Нет, сопротивляться не нужно. Ты все равно сделаешь все, что я хочу. – Похититель заставляет разжать челюсти и в рот тут же толкается большой и толстый член. Из глаз текут слезы, впитываясь в повязку. Я не могу даже закричать.

Я задыхаюсь, когда он доходит до горла. Пальцы на руках и ногах сжимаются, но это все, что я могу. Солоноватый вкус размазывается по языку. Член скользит вперед и назад у меня во рту. Похититель придерживает мой затылок, не позволяя отстраниться или отвернуться.

– Если укусишь, я отправлю твоему отцу твою голову, вместо видео.

Движения похитителя становятся быстрее. Из уголков моего рта текут слюни вперемешку с его вкусом. Головка толкается в горло, вызывая позыв. Мучитель рычит и глухо стонет, продолжая мою пытку. А потом член становится больше и тверже, пульсирует. Похититель замирает, вставив на всю длину до упора и я чувствую, как в горло выстреливает сперма. Раз, другой, третий.

Мучитель освобождает мой рот. Снова звенит пряжка ремня, а потом он гладит меня по голове.

– Чуть позже повторим. – Сердце замирает от его слов. Я не хочу повторения. – Я забыл включить запись.

Мой мучитель уходит, заперев за собой дверь.

Слезы душат, и я больше не могу их сдержать, позволяю себе плакать. Реву.

За что я здесь? Почему? Зачем он так со мной? Даже, если у него претензии к папе, разве в этом есть моя вина?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Любимые мои подписчики и читатели, поздравляю вас с наступающим Новым годом!

Пусть Новый год будет лучше прежнего. Желаю вам здоровья, много улыбок, добра, счастья и любви!

Глава 4

Итан

Конечно же я сделал чертову запись, будь она проклята!

Швыряю флэшку на стол, падаю в кресло и обхватываю голову руками.

Мне мерзко от самого себя, хотя, я понимаю, что такова месть и я должен довести ее до конца. Два года нескончаемых подработок, чтобы накопить достаточно средств, поиск и структурирование информации. Полное понимание, что в суде мне дело не выиграть, ведь Морган Уотсон заплатил кому нужно и вышел сухим из воды. Мне нечего ему противопоставить.

Поэтому я придумал план, а потом решился его осуществить.

Вот только… теперь я сам себе противен. Будто внезапно оказался в густой коричневой жиже, которая на поверку оказалась далеко не шоколадом. И я увяз в ней с по самую макушку.

«В кого я превратился?»

Карман обжигает прикосновением металла. Вытаскиваю зажигалку, зачарованно разглядываю ее и тут же проваливаюсь в воспоминания:

Был такой же снежный день, как сегодня. Сестренка встретила меня на пороге родительского дома и вручила подарок, мило смущаясь в ожидании, когда же я его открою.

«Тебе нравится? Ты всегда хотел Зиппо», - смущалась Лисса, пока я развязывал бант на маленькой коробочке и извлекал зажигалку…

Клац!

Крышка откинута, но я не поджигаю огонь, поглаживаю подушечкой большого пальца выпуклый рельеф в виде изящного оленя с витыми рогами. Я давно не курю, но сейчас возникает некая потребность в том, чтобы использовать зажигалку по назначению.

«Олень, символ благородства», – произносит голос сестры из воспоминаний.

«Прости, что разочаровал тебя, Лисса», - мысленно извиняюсь перед памятью сестренки.

Клац!

Крышка закрыта. Не время для воспоминаний. Возможно, время для них уже никогда не настанет.

В груди неприятное чувство. Оно зудит и не дает покоя.

«Чертов план, чертова месть, чертов Морган-мать-его-Уотсон!»

Открываю ноут, сразу ныряю в почту. Ответа нет.

«Да как так? Я похитил твою дочь, трахнул ее на твоих глазах, а ты не соизволил мне даже ответить? Что ж, раз первое видео тебя не впечатлило, второе должно понравиться».

Пишу новое письмо с требованием запустить стрим на выбранной мной платформе, прикрепляю файл с видео. На душе гадко, будто это не я, а меня только что поимели. Морган, мерзкий трусливый говнюк, который боится потерять свое состояние больше, чем дочь. Ярость закипает внутри, смешиваясь со внезапным чувством вины во взрывоопасный коктейль. Добавляю пару фраз о том, что в следующий раз устрою оргию, в которой его дочь примет непосредственное участие. Только это пустой треп. Я уже принял решение, что больше к ней не прикоснусь. Хватит. И с нее и с меня.

Не хочу.

Нет, хочу. Я действительно невероятно сильно хочу ее каждый раз, как вижу. Но не так. Не грубо и не силой.

Безусловно я знал на что иду, но все равно омерзительно чувствовать себя подонком, издевающимся над слабой девушкой. Не знаю, как я буду с этим жить дальше. Да и буду ли.

Если Морган-мать-его-Уотсон найдет способ вычислить меня, то я не жилец. В этой игре ставки – наши с Эми жизни, в обмен на жизнь ее отца. Или – или.

Отправляю письмо, захлопываю ноутбук и прикрываю глаза.

Эми. Она там, в подвале, одна, не в лучшем душевном и физическом состоянии.

Тру грудину, в попытке избавиться от щемящего чувства, но это не помогает.

«Не сейчас. Я не должен поддаваться эмоциям. Нельзя жалеть ее. Я не имею на это права. Иначе все жертвы будут напрасны».

Отправляюсь обратно в подвал. Прохожу мимо не зашторенного темного окна и понимаю, что сейчас ночь. Вот почему нет ответа. Похоже, Морган Уотсон спит и в ус не дует, что его дочь похищена.

«Отвратительный ублюдок».

Собственно, как и я, потому что нормальный человек не решится на похищение не в чем не повинной девушки. Тем более не станет брать ее силой и записывать это на камеру, а потом угрожать ее отцу убийством единственной дочери.

Да уж, я то еще дерьмо. Но я это переживу, если план сработает. Он должен сработать. У меня нет права на провал.

Дверь в подвал скрипит, открываясь. Я вхожу в просторное холодное помещение, которое больше напоминает бункер, и застываю на месте.

Эми, лежит на боку. Нет, она не освободилась, все так же привязана к стулу, но…

Не без содрогания подхожу к ней, боясь увидеть то, о чем угрожал – мертвую девушку. Но слышу, как Эми тихо плачет. Она затихает, услышав мои шаги.

Поднимаю опрокинутый стул вместе с девушкой. Она настолько хрупкая и худенькая, что я не ощущаю ее веса. Я заметил это еще тогда, когда переносил Эмили из машины в подвал в ночь похищения. Она почти ничего не весит. Для меня.

Присаживаюсь перед ней. Чтобы не происходило, она не истерит. Стискивает зубы и молча терпит. Откуда в ней столько силы? Только слезы выдают ее эмоции. А еще частое взволнованное дыхание.

«В кого же ты такая храбрая, Эми?»

Убираю растрепанные волосы с милого лица и… Серые бездонные глаза, полные слез, заглядывают прямо в душу, цепляют. В них мелькают узнавание и недоумение. Пухлые губы вздрагивают, но Эми сжимает их, не проронив ни слова. А я смотрю только на них, чтобы больше не встречаться с ней взглядом.

И как я сразу не заметил, что повязка съехала ей на лоб, позволяя Эмили видеть.

«Черт!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Визуал

Познакомьтесь, Итан Уайлд

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5

Эмили

«Он не запер дверь».

Смотрю в темные глаза, но не понимаю его эмоций. Зато теперь, с уверенностью могу сказать, что я его знаю. Мы знакомы.

Точнее не так.

Мы виделись, общались и даже танцевали на корпоративе.

Тогда, в темном зале, среди ярких цветных праздничных огней и громкой музыки, среди шума разговоров и столов, ломящихся от еды, он подошел ко мне. Я думала, что он сотрудник папиного концерна, но это, скорее всего не так. Помню, как он протянул мне бокал с шампанским, когда папа произносил поздравительную речь на сцене. А потом все как в тумане.

А ведь он мне понравился. Наш танец заставлял мое сердце учащенно биться, и я даже надеялась, что тоже приглянулась ему, ведь он так смотрел на меня. Но имя свое он так и не назвал, я бы запомнила. Таинственный незнакомец, оказался похитителем.

И ему нужен совсем не выкуп.

«Наивная дура, вот, кто я!»

Губы дрожат от желания высказать ему все, что думаю, а также от обиды и… страха.

Похититель замечает это и пялится на мой рот, глаз не сводит. Быстро облизывает свои пересохшие губы, и я тут же вспоминаю жадные, властные, грубые и горькие поцелуи с привкусом крови.

Прикусываю губу, ощущаю сухую кожу, которая тут же больно лопается. Рот наполняет металлический привкус.

– Дать воды? – спрашивает мой мучитель. Он тянется за бутылкой, которая стоит неподалеку.

– Мне нужно в туалет. – Выпаливаю я.

Это правда. Мне очень туда нужно и уже давно. Но сильнее этого желания в голове пульсирует мысль:

«Он не запер дверь!»

Похититель тяжело вздыхает и привычным жестом ерошит свои волосы. Поднимается на ноги, достает из кармана канцелярский нож. Дергаюсь, когда он подносит его к стяжке, сдерживающей ногу.

Вздрагиваю от прикосновения горячих пальцев к замерзшей коже. Пока мучитель освобождает меня от пут, пялюсь на прикрытую дверь. Что за ней: свобода или новая ловушка?

«Нет, нет. За ней определенно свобода. Я должна хотя бы попытаться».

Похититель помогает мне подняться.

Хочется оттолкнуть его, но одеревеневшее тело плохо слушается.

Мучитель держит меня за руку и поддерживает за талию. Его прикосновения обжигают, но близость горячего тела дарит тепло.

«Я так замерзла!»

От обиды за то, что оказалась здесь не по своей вине или воле, на глаза снова наворачиваются слезы.

«Да сколько же человек может плакать?»

Я думала, что выплакала весь запас, но похоже еще немного осталось.

Похититель ведет меня совсем не к той двери. Оказывается, в помещении имеется санузел. Хотя, когда огляделась, я была уверена, что нахожусь в подвале: ни намека на окна, голые бетонные стены, пол и потолок, только подтверждали догадку.

– Не вздумай выкинуть номер, – угрожающе произносит мучитель и подталкивает меня к двери в туалет. – Делай свои дела. Только быстро.

Вместо ответа киваю и закрываю за собой дверь, на миг ощущая себя свободной. Лишь на миг. Замка с внутренней стороны нет. Запереться не выйдет.

Осматриваюсь.

Душ. Слив спрятан среди мозаики на полу. Раковина, унитаз и зеркало, в котором отражается бледная, растрепанная девица в грязном красном платье. Когда-то оно было моим любимым.

Дрожащими руками смываю остатки макияжа с лица, чувствуя себя немного человеком в этот момент. Сейчас бы в горячую ванную, полежать, прогреться. Но времени нет даже не мечты. Горло сдавливает спазм, слезы душат, но я держусь. Потом. Все потом.

Пока сижу на унитазе, пытаюсь высмотреть хоть что-то, что может послужить оружием и ничего не нахожу. Но я должна попытаться, просто обязана. Ради папы. Ради памяти о маме.

Вновь открываю горячую воду. Грею в ней озябшие руки. Брызгаю на лицо, а мысли лихорадочно носятся в поисках выхода. Выхода для меня.

– Ты еще долго? – доносится из-за двери раздраженный голос.

А меня посещает безумная идея.

– Уже выхожу. – Отвечаю, скручивая кнопку слива с бачка. Получается довольно быстро. Только бы он не вошел, только бы не остановил!

Сердце колотится в горле, когда снимаю крышку со сливного бачка. Сглатываю внезапно возникший ком и становлюсь сбоку от двери, прижимая свое оружие к груди. Стук собственного сердца кажется слишком громким.

Время застыло.

Секунды растягиваются на минуты.

Руки дрожат. Меня всю трясет. Внезапно понимаю, что не чувствую холода, вообще ничего не чувствую. Каждая мышца в напряжении, как перед броском.

«Отчаянные времена требуют отчаянных мер».

От стука в дверь вздрагиваю, чуть не выронив крышку из рук.

– Эми, выходи. – Почти рычит он.

Меня злит, что он называет меня коротким именем, будто мы старые знакомые. Я крепче сжимаю пальцы на своем «оружии».

– Эми? – в его голосе мелькает капелька тревоги, хотя, скорее всего, мне показалось. Снова выдаю желаемое за действительное. Ищу человечность в чудовище.

Замерла, прижавшись спиной к стене. Мечтаю стать невидимой, неслышимой. Только бы он не услышал стук моего сердца, только бы не нашел, не остановил.

«Пусть все получится. Пожалуйста, Господи!»

– Эмили, сейчас же выходи или я зайду! – он очень недоволен. Голос настолько злой, что я почти плачу от осознания, что если мой план провалится, мне не жить.

Сердце стучит еще быстрее. Кажется, еще пара ударов и я умру прямо здесь с дурацкой крышкой в руках.

Дверь открывается. В проходе появляется похититель. Он выше меня на голову или две. Высокий. Не замечает меня, подставляет спину.

Поднимаю крышку высоко над его головой. Успеваю заметить его недоуменный и мой сумасшедший взгляды, встретившиеся в зеркальном отражении. Но есть в наших глазах нечто общее – они похожи на глаза загнанного животного, а не человека. Обрушиваю свое оружие на голову мучителя и тут же пулей вылетаю из туалета. Бегу к двери.

«Он не запер ее. Я видела. Запомнила. Я смогу!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Привет, мои любимые. Надеюсь, вам нравится история об Эмили и Итане. Поддержите меня комментариями и подпиской на автора. У вас это не займет много времени, а я буду знать, что стараюсь не зря. Спасибо, что остаетесь со мной. С наступившим Новым годом вас!

????????

Глава 6

Итан

Черт! Как же больно!

Я касаюсь места удара. На ладони крови нет, но больно так, будто мне проломили череп. Голова раскалывается. В ушах звенит.

«Ну, хоть череп не проломила, уже хорошо. Но как же больно!».

Поднимаюсь на ноги, опираясь о стену. Комната перед глазами вращается, не могу сосредоточиться на одной точке. Похоже на сотрясение.

Черт!

Отчаянная девчонка. Не каждая смогла бы в ее ситуации совершить подобное.

Слышу открывающуюся дверь в подвал.

«Я ее не запер? Идиот!»

Вываливаюсь из туалета, пошатываясь плетусь за Эми, почти бегу. Голова разламывается на части.

Догоняю беглянку на верхней ступени лестницы. Обхватываю за пояс и тяну обратно.

Кричит, брыкается, но все бесполезно. Я не отпущу. И подобной ошибки больше не совершу.

Заношу девчонку в подвал. Ногой захлопываю за нами дверь и толкаю, почти швыряю Эми на матрас. Она теряет равновесие и падает. Тут же пытается подняться, но я уже сверху, придавливаю ее своим телом, подавляю маленький бунт по имени Эмили Уотсон.

– Тебя все равно никто не услышит. – Рычу на нее, а в голове пульсирует боль от каждого звука, даже от собственного голоса.

– Отпусти! – кричит Эми. Пытается вырвать запястья из моей ладони, но я держу крепко.

Вытаскиваю из кармана кабельные стяжки. Сажусь сверху, придавливаю ее ноги. Пытается сопротивляться даже сейчас. Будто может мне противостоять. Отчаянная и наивная.

Завожу ее руки за спину и стягиваю стяжкой. Затем так же стягиваю вместе ноги. Несколько секунд, которые кажутся минутами и все. Эми обездвижена.

Как же болит голова.

Тяжело вздохнув, иду в санузел. На полу несколько острых осколков.

Крышка сливного бачка раскололась на части, когда упала на пол. Или от силы удара по моей голове. Но скорее первое. Собираю осколки, проверяю каждый сантиметр пола, чтобы не упустить и крошки, которая могла бы послужить ей оружием.

А она ничего. Боевая. Смелая. Не сломалась, даже после того, что я с ней сделал.

В груди снова неприятно щемит. Тру в области сердца, пытаясь унять зуд, но он глубоко внутри.

Убедившись, что пол чист, выхожу из ванной комнаты. Мусор забираю с собой.

Меня все еще шатает. В голове вялость и слабость.

Эмили повернулась на бок. Сверкает на меня гневным взглядом.

– Тебе не жить, ты это знаешь? – выдает она и я замираю, удивленно глядя на растрепанную худенькую девушку, посмевшую угрожать мне в такой ситуации. Кажется, она забыла кто здесь хозяин положения.

– Внимательно слушаю. – Я действительно заинтересован. Чем же она меня теперь удивит?

– Когда папа найдет нас, он тебя уничтожит! – почти выплевывает Эми.

– Забавно, – говорю я и искренне улыбаюсь ей, от чего она теряет свой запал и удивленно таращится на меня. Как на сумасшедшего. Хотя, наверное, так и есть, я сошел с ума. Еще тогда, два года назад. Безумие постепенно захватывало мой разум. И вот результат.

Я выношу мусор из подвала, складываю в углу, где он не будет мешать. Уберу потом, а сейчас возвращаюсь к ней.

– Что смешного? – Эми пытается сделать свой голос грозным, но я снова улыбаюсь, потому что она похожа на котенка, который подражает взрослой кошке и шипит на угрозу. Не страшно. Скорее мило, чем грозно.

– Ты права. – Киваю я, присаживаясь на матрас рядом с Эмили, но смотрю в сторону. – Я не жилец. Я понял это два года назад, когда в канун Нового года мне позвонили и сообщили о гибели всей моей семьи.

Перед глазами вновь встают образы того дня – худшего дня в моей жизни, но самого яркого и незабываемого. Все отпечаталось в мозгу яркими нестираемыми образами, вызывающими боль. Каждый раз, как только всплывают в моей голове.

– Мои родители, брат и сестра ехали за покупками. Обычная предновогодняя суета. – Не знаю зачем и почему я стал рассказывать ей все. Но начав, уже не мог остановиться. – Они не заметили, как машину постепенно заполнил угарный газ. Поскольку погода была холодной, все окна были закрыты, а печка работала на всю. Они потеряли сознание до того, как поняли, что машина горит. И так и не пришли в себя, пока все не сгорело дотла. Вместе с ними.

Эмили сидит и слушает меня молча. Своим растрепанным видом и грозным взглядом, она напоминает мне сестру. Лисса тоже была боевой. Была.

– Но при чем тут папа? – не выдерживает Эми. Любопытная смелая Эми.

– Экспертиза показала, что причиной пожара стало курение в салоне. Курение, понимаешь? – Я ядовито улыбнулся, глядя ей в глаза. – А в моей семье никто не курил. Кроме меня. Но меня с ними не было. Поэтому я провел независимую повторную экспертизу за собственные деньги. И знаешь, что узнал?

Эми отрицательно мотает головой. Ее огромные глаза уже не злые или гневные, наоборот. В них сострадание и…

– Настоящей причиной стали некачественные детали. Компания твоего отца сэкономила на производстве. Потом я узнал, что это не первый и не единственный подобный случай. Тогда я попытался договориться с пострадавшими, чтобы подать коллективный иск. Но они все отказывались говорить, потому что получили хорошие отступные и подписали документы о молчании. Понимаешь?

Эмили кивает, а я понимаю, что в ее глазах мелькает жалость.

– А вот этого мне не нужно. – Хватаю ее за подбородок, заставляю посмотреть в глаза. – Не смей меня жалеть! Я уничтожу твоего отца, чего бы мне это не стоило. Даже, если ценой будет моя жизнь. Или твоя. Поняла?

– Мне жаль. – Эмили шмыгает носом. Серые глаза наполняются слезами. – Мне очень жаль. Прости.

За что она извиняется? За то, что огрела меня по голове или же за своего отца?

– Я не нуждаюсь в жалости. – Кривлюсь, как он лимона. – Оставь ее себе.

Резко поднимаюсь, от чего голова кружится сильнее. Меня шатает, как пьяного, пока я иду до двери. К горлу подкатывает тошнота. В висках пульсирует, отдавая в затылок, куда пришелся удар.

Выхожу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не с первого раза попадаю ключом в замочную скважину. Руки слушаются плохо. Перед глазами все плывет. Я понимаю, что падаю и… проваливаюсь в темноту.

Визуал

А вот и Эмили Уотсон

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7

Эмили

Из-за двери доносится четкий звук падения. По коже бегут холодные мурашки. Сердце стискивает ледяная рука ужаса.

«Я его убила!»

Подползаю к двери, сидя, как есть, с руками, стянутыми за спиной. Прижимаюсь ухом к металлическому полотну. С другой стороны не доносится ни звука.

– Эй! – кричу, вдруг ответит? Вдруг, мне лишь показалось, что ему плохо?

Но нет. Я точно уверена, что, когда он уходил, его шатало. Он даже в замочную скважину не сразу попал, я слышала как ключ много раз скреб по замку.

С одной стороны враг обезврежен, но с другой, я теперь отсюда никогда не выберусь.

– Эй, мистер, вы здесь? – пытаюсь докричаться, получить хоть какой-то обнадеживающий ответ.

«Только бы живой, Господи, пожалуйста!»

– Мистер!

Снова прижимаюсь ухом, к двери. Слышу слабый стон с обратной стороны.

«Живой!»

Сердце колотится, к глазам подступают слезы. Я виновата. Я так виновата! Больше никогда… никогда я не причиню никому вред. Не хочу быть убийцей. Не смогу с этим жить. Нет! Я должна ему помочь. Иначе мне не выбраться. Иначе, я погибну здесь от голода и холода.

В груди щемит, зудит от чувства вины и страх остаться в одиночестве ожидать смерти. Мои вещи, сумка и телефон, остались на корпоративе. Не думаю, что похититель забрал их с собой.

Если бы я не ударила его так сильно, если бы подумала о последствиях, то, возможно, не предприняла бы столь отчаянных шаг. Теперь обе наши жизни висят на волоске. И все по моей вине.

– Эй! Мистер, вы меня слышите? Эй! Не теряйте сознание, прошу! Отзовитесь!

Он ведь не собирался посвящать меня в свою историю. Я понимаю это. Но после его рассказа, начинаю вспоминать как папа нервничал в некоторые периоды.

Один из них был как раз в канун праздника два года назад.

Папа часто общался со службой безопасности и был на взводе. Неужели это правда? Тогда получается и гибель мамы…

Нет, этого не может быть. Папа невиновен. Наверняка его подставили. Да. Кто-то, кто занимается закупками материалов должно быть присваивал средства компании. Если бы папа знал, он бы давно уволил этого человека и отозвал все некачественные детали с продажи. Уверена, так и есть.

Иначе просто не может быть.

Папа не плохой человек. Я не верю, что он откупался от пострадавших.

– Мистер? Вы здесь? – говорю громко в надежде, что он меня услышит. – Надеюсь, вы меня слышите. Мне очень жаль, что… что с вами произошло подобное. Это ужасно. И я понимаю вас, правда. Я пережила подобное пять лет назад. Когда погибла мама.

Она так же задохнулась в машине из-за неисправности в проводке. Не заметила, как надышалась угарным газом, потеряла управление и врезалась в грузовик. От машины мало что осталось.

Тогда я тоже думала, что моя жизнь закончена. Но спустя время поняла, что мама хотела бы, чтобы я была счастливой. Если бы она была жива, она сказала бы мне: «Эми, живи хорошо, дочка. Стань тем, кем хочешь быть. Ты все сможешь. Будь счастлива».

Поэтому я закончила учебу. Ради мамы. Потом пошла работать в компанию папы. Ради мамы. Я пыталась сбежать, чтобы выжить не ради себя, а ради мамы. Прости…– Я замолкаю. Горячие соленые слезы ручьями бегут по щекам.

«Мама, я так скучаю! Как же мне тебя не хватает!»

Больше сдерживаться нет сил. Я позволяю эмоциям взять верх, а слезам литься. Опираюсь спиной о дверь и рыдаю в голос. Некого больше стыдиться. Похититель там, без сознания, а может быть мертв и это только моя вина. Я связана по рукам и ногам, без возможности выпутаться. В комнате кроме матраса, стула и штатива для камеры ничего нет.

Перед глазами мамин образ из воспоминаний. Добрая, ласковая улыбка и слова, что она часто повторяла мне:

«Ты все сможешь, Эми, моя девочка».

– Прости, – глотаю слезы, задыхаюсь, захлебываюсь ими, – кажется в этот раз я не смогу жить счастливо. Прости, что не оправдала твоих надежд. Прости, мама…

Встречайте! Обновленный, вкусный, волнующий до дрожи в пальцах и бешенного сердцебиения, роман

БЕССЕРДЕЧНЫЙ МАЖОР

Никита Король привык получать все, что пожелает. Не даром его называют королем университета.

Марина Малинина скромная девушка, которую Король выбирает своей жертвой.

Они неразрывно связаны друг с другом: обидами, страхами, ненавистью... Но так ли это на самом деле?

Аннотация:

Он ненавидит меня и портит жизнь со школы. В университете решает возобновить травлю, настраивая всех против меня. Но внезапно, в один вечер, всё меняется...

Отрывок:

Внутри книги вас ждут:

Любовь, от которой сердце замирает

Сложные герои и трудные решения

Эмоции до мурашек по коже

Нереальное притяжение и страсть

Тайны прошлого и настоящего

История, которая заставит переживать!

ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ ЗДЕСЬ

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8

Морган Уотсон

Чертово видео! Чертов псих! Да как он посмел тронуть мою дочь?!

Еще тогда, когда он отказался от денег, я понял, что этот парень принесет проблемы. Но время шло, он не предпринимал никаких действий, и я успокоился, расслабился.

И прозевал угрозу. Не смог защитить единственное, что осталось от Марго – нашу дочь.

Я чувствовал вину перед Эми, поэтому всегда старался поощрять ее, радовать. Только после потери матери ей будто бы все стало неинтересно. Она чуть не бросила учебу. Лежала в депрессии несколько месяцев. Не выходила из дома, не виделась и не общалась с друзьями и почти не разговаривала. И это меня добило.

Я нанял лучших специалистов и вытянул девочку, помог ей вернуться к жизни. Правда, она уже не была той беззаботной и радостной малышкой. Она повзрослела.

Внезапно захотела самостоятельности, и я дал ее ей.

Тогда я доверил безопасникам ее охрану. И все было ничего до корпоратива. Там, они умудрились потерять Эмили. По камерам ничего не удалось выяснить, потому что, как оказалось, в том ресторане они давно не работали. Были чисто для вида. Они передавали картинку на экран, но ничего не записывали.

О, если бы я знал!

А потом, в ожидании требований выкупа я полез в почту и… увидел, что эта мразь сделал с моей дочерью. Только я понимал, что все, происходящее с Эми, не по ее воле. Стороннему наблюдателю могло показаться, что они просто занимаются любовью.

Именно это и предположила Аманда. Моя вторая жена всегда была дурой. Если бы не сын, я бы не женился на ней.

Я снова и снова пересматривал видео. Слышал крик своей дочери. Крик боли от которого сжималось сердце и кулаки.

Деньги всегда решали все проблемы.

Так почему он их не взял, как делали все? Почему ему так важно отплатить мне за гибель своей родни? Эти вопросы не волновали меня до сегодняшнего дня, до этого проклятого видео.

Я найду его. А когда найду, живым он уже не выберется.

Можно было бы засунуть его в психушку или в тюрьму, но это слишком просто и скучно. Нет. Я придумаю для него худшее наказание. За то, что он сделал с моей Эми я сотру его в порошок.

Признать свою вину? Три раза «Ха!». Он пожалеет, что посмел угрожать мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 9

Итан

Прихожу в себя.

Голова дико болит, почти разрывается, но головокружение сходит на нет. Тошнота исчезает.

– Эй! Мистер, вы меня слышите? Эй! Не теряйте сознание, прошу! Отзовитесь!

В ее голосе неподдельная тревога. Осознала дурочка, что без меня погибнет? То-то же.

Поднимаюсь, но понимаю, что идти пока что не смогу. Сажусь на пол. Опираюсь спиной о дверь в подвал и слушаю, как она зовет меня, но не отвечаю. От чего-то мне нравится слушать ее голос. Он успокаивает, обволакивает, словно одеяло, как объятия. А потом… потом она рассказывает свою историю.

И я слушаю. Не знаю почему я не ушел. Может, потому что я себя плохо чувствую. А может, потому что она выслушала меня, я решаю, что тоже должен послушать ее.

Это ни к чему не обязывает. Всего лишь история дочери моего врага. Той, к которой я не должен испытывать сострадания и жалости. Отчаянной и смелой девчонки, которая не сдается, не ломается и продолжает бороться. Как и я.

Но ее слова цепляют за живое. Заставляют сердце сжиматься.

А потом она плачет навзрыд и извиняется. Боже, да о чем она думает? Что в ее голове?

– Пожалуйста, – хныкает Эми, – живи. Прости меня, я виновата. Мне очень жаль.

Сердце разбивается в дребезги, больно раня осколками.

Почему-то хочется обнять ее и гладить по голове, пока она не перестанет плакать.

Ведь не ее вина, что ее отец такой подлец. Не она предлагала мне деньги и просила забыть обо всем и радоваться, что мне одному досталось все имущество семьи. Не она смотрела мне в глаза и говорила, что я должен сказать спасибо за то, что не пришлось судиться с братом и сестрой за наследство. Что одни общие похороны выгоднее и дешевле, чем хоронить всех по очереди. Что во всем нужно видеть плюсы и находить выгоду для себя. Не она, а Морган-мать-его-Уотсон.

– Я не буду больше сопротивляться. Только не умирай, слышишь? – хнычет через слово.

«А вот это утверждение я бы проверил». – Тихонько хмыкаю собственным мыслям, поднимаюсь и ухожу наверх.

Уже должен был прийти ответ от Моргана. Посмотрим, что он написал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10

Итан

Ответа от Моргана нет. Он заставляет, буквально вынуждает меня сделать следующий шаг. Правда не тот, который я планировал, поэтому приходится импровизировать.

Достаю один из одноразовых телефонов и набираю номер по памяти. Три гудка, щелчок.

– Алло? – слышу в трубке знакомый голос.

– Здорóво, Рэд. Узнал?

– Итан? Ты где пропал? Мы тебя обыскались. Машина во дворе, телефон дома…

– Мне нужна твоя помощь. – Обрываю тираду друга.

– Слушаю…

Через пять минут споров и убеждений Рэд соглашается мне помочь. Мы прощаемся. Я закидываю руки за голову и откидываюсь на спинку компьютерного кресла.

«Неужели Морган-мать-его-Уотсон спокойно спит? Не ищет дочь, не смотрит в почту?»

Да, ночь еще идет и до утра несколько часов, но все же это странно. Отсутствие ответа заставляет меня нервничать. Нутром чую, ОН что-то задумал, и это что-то закончится для меня проблемами или смертью. И я был к ней готов, даже искал. Раньше. Но теперь…

Теперь в моих мыслях поселилась она, Эми, и я не могу перестать думать о ней.

Маленькая, смелая, отчаянная. Как осторожный маленький котенок. Милая.

«Черт! Итан Уайлд, ты что, влюбился? Не потому ли, что она огрела тебя по голове?» – я хмыкнул собственным мыслям.

Не может быть, что она настолько мне нравится. Нет. Не думаю. Скорее всего я чувствую вину за то, как поступаю с ней. Да. Вот это щемящее ощущение за грудиной, когда думаю об Эми, чувство вины, не более.

Странное беспокойство одолевает все сильнее. Мне бы не видеть эти ее бездонные серые глаза. Не слышать. Не говорить с ней, но…

Не выдерживаю, снова спускаюсь в подвал.

Отпираю дверь и замираю.

Эми сидит на полу. Заплаканная, бледная, даже слишком. Губы почти потеряли цвет. Медленно оборачивается ко мне, слабо улыбается, встретившись со мной взглядом.

– Живой, – произносит она слабым голосом. Ее глаза закрываются, и Эмили сползает на пол.

– Эми? – подхватываю ее на руки. Легкая, почти невесомая, маленькая. Мне достаточно одной руки, чтобы держать ее. Холодная как ледышка.

Дверь заперта. Треск канцелярского ножа.

Освобождаю Эмили от пут. Руки и ноги просто ледяные. Бледные до синевы. На запястьях и щиколотках красные кровавые следы от стяжек.

«Черт!»

Не раздумывая несу ее в санузел и плевать, что там нет ванной.

Удерживаю Эми одной рукой, второй настраиваю воду. Делаю чуть горячую. Она льется из потолочного душа словно дождь. Теплый, почти горячий дождь.

Сажусь на пол, под струи воды. Устраиваю Эми у себя ну руках и растираю замерзшие конечности, помогаю согреться.

Тонкие руки, стройные ноги. На внутренней стороне бедер проявился здоровенный синяк – мой след. Я стиснул зубы так, что они заскрипели.

«Какой же я мудак!»

Теплая вода льется на нас. Одежда давно промокла насквозь, но мне плевать. Только бы она не заболела, только бы жила.

Разглядываю милое лицо и внезапно понимаю, что Эми не дышит.

Сердце колотится так, будто готово выпрыгнуть из груди.

– Эми? – собственный голос дрожит. Я встряхиваю девушку, но она не приходит в сознание. Тогда я прижимаюсь ухом к ее груди. Вслушиваюсь. Сквозь шум воды сердечный ритм еле слышен. Но сердце бьется. Жива.

В груди щемит до боли. К горлу подкатывает ком.

– Прости, – заправляю мокрые волосы ей за ухо, прижимаю к себе, как сестренку, когда она расстраивалась. – Я… не причиню тебе вреда, слышишь? Я очень виноват…

Что я буду делать, если она не очнется? А если погибнет?

Не знаю, сколько мы так просидели. Время будто перестало существовать.

Зеркало запотело. В комнате повис влажный теплый пар.

Моей груди коснулась маленькая ладошка. Эми подняла на меня взгляд.

– Как ты? – спросила она. – Все хорошо?

«Боже мой! Я ее чуть не убил, причинил столько боли, а первое, о чем она спрашивает, это как я себя чувствую? Она точно твоя дочь, Морган?»

– Итан. – Внезапно сиплю я. Наверное, от долгого молчания. – Меня зовут Итан.

Эми улыбается, будто рада знакомству.

«Она в своем уме вообще? Что происходит в ее голове? Что там за мысли? Почему?»

– Ты не виноват, Итан, – теплая ладошка гладит меня по щеке. – Не вини себя.

«Она слышала. Она все слышала. Черт!»

Тону в серых глазах, любуюсь на пухлые губы. Улыбается искренней доброй улыбкой.

«В кого же ты такая, Эмили Уотсон?»

В голове стучит сумасшедшая мысль, просто безумная: «Я никак не наврежу ей, не убью. Только не ее. Я убью Моргана».

Конечно, ее доброта граничит с глупостью. Но меня почему-то безумно тянет к ней. Хочу, чтобы она продолжала вот так смотреть на меня. С надеждой и восторгом. Но будет ли это так, когда мы расстанемся? Сможет ли она так же смотреть на меня, когда я убью ее отца?

Скорее всего нет.

Я склоняюсь к ее лицу и пробую на вкус мягкие губы. По нашим лицам стекает теплая вода. Мне внезапно становится жарко. Голова кружится от странного переизбытка чувств, от нежности, с которой я ее целую. Осторожно, чтобы не спугнуть, без напора. Сдерживаюсь изо всех сил, хотя хочется оказаться внутри нее.

Эми застывает. Ладошки упираются мне в грудь, в попытке оттолкнуть. Но ее внутренняя борьба быстро сходит на нет. Она раскрывает рот, пускает меня внутрь, сплетаясь со мной языком и обнимает.

Мое сердце пытается пробить ребра, так сильно стучит, до боли.

Прижимаю Эмили к себе. Наконец-то согрелась.

– Вижу, – не малых усилий мне стоит отстраниться от нее, но я обещал, что не трону, значит не трону, – ты держишь свое слово.

Эмили вопросительно смотрит мне прямо в глаза.

– Ты обещала, что не будешь сопротивляться. – Напоминаю ей и наблюдаю, как ее щеки покрывает румянец. Настолько мило, что я улыбаюсь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А, да. – Эми смущенно отводит взгляд.

– Даже, если я сделаю так? – провожу рукой по гладкой коже от щиколотки к колену, затем скольжу по бедру.

Эми делает рваный вдох, хватается за мое запястье, но не отталкивает.

Добираюсь до попки и слегка сжимаю. Отсутствие на ней белья заводит. Хотел подразнить ее, но, кажется, себя дразню больше. Член уже рвет штаны.

«Ведьма! Настоящая колдунья! Не зря она выбрала рыжий цвет волос».

Лицо Эми краснеет. Теперь я понимаю значение фразы: «Залило краской стыда». Она отворачивается, но я вижу, что это не потому, что я ей неприятен, напротив. Это смущение. Неопытность. Неискушенность.

«Ох, Эми, что же ты делаешь со мной?»

Целую ее в щеку, спускаюсь поцелуями на шею, и она подставляет ее мне. Позволяет ласкать себя. Прикусывает нижнюю губу, сдерживая стон. Понимаю, что я нравлюсь ей. Если бы это было не так, она не выглядела бы сейчас до одури возбуждающе, не получала бы удовольствие и точно не прикусывала бы губу.

«Я же обещал не трогать тебя, Эми! Не заставляй меня нарушать собственное слово».

Вдыхаю ее аромат. Кайфую от прикосновений к ней…

Как вдруг идиллию нарушает громкое урчание у нее в животе.

Отстраняюсь. Заглядываю в серые глаза, которые она смущенно отводит.

– Прости.

– За что простить? За то, что ты голодна?

– Я все понимаю. – Извиняющимся тоном произносит Эмили. – Ты не обязан меня кормить. Потерплю. Не в первый раз.

– Что? – злюсь. Я действительно зол. Вот, как она обо мне думает? – По-твоему, я такой монстр?

– Нет, я не это имела в виду, – снова извиняется Эмили. – Ты не монстр, ты хороший. Просто…

– Сиди здесь. – Поднимаюсь, оставляя Эмили сидеть под струями воды. – Я принесу сухую одежду.

– Хорошо.

Мокрые джинсы тянут вниз, мешают ходьбе. Выхожу из подвала, запираю дверь и поднимаюсь наверх.

«Тоже мне, мать Тереза! Ты не такой, ты хороший, поэтому можешь заморить меня голодом!» – раздражаюсь я, влетая в спальню на втором этаже.

Переодеваюсь в сухое. Беру полотенце и свою рубашку. Эмили она будет как платье. Никакой обуви не нахожу, а в моих ботинках она утонет, поэтому хватаю теплые носки и возвращаюсь в подвал. Отдаю вещи Эми и ухожу. Молча. Потому что бесит. Бесит ее доброта, которой я не заслужил. Раздражает наивность и доверчивость Эмили.

Очнулся уже на кухне. Что ж, нужно придумать обед. Или ужин? За окном все еще темно. Завтрак?

Не важно. Я тоже голоден.

Глава 11

Морган Уотсон

Полученное письмо имело эффект разорвавшейся бомбы. Служба безопасности пыталась найти отправителя, но без полиции это сделать сложно, тут требовался хороший специалист, поисками которого и занимались безопасники.

Морган был зол как черт. Мало того, что дочь постоянно ныла про возобновление расследования гибели матери, так еще и позволила себя похитить! Переспав с мыслью о похищении, Эмили, он пришел к выводу, что она сама виновата в случившемся.

Так же, как ее мать виновата в собственной гибели. Он предлагал ей машину другой марки, предупреждал о участившихся случаях самовозгорания. Но она не послушала.

После ее гибели, которую СМИ описывали не иначе как несчастный случай, Моргану удалось заключить выгодные контракты. Ему сочувствовали, как скорбящему мужу, оставшемуся одному с маленькой дочерью. Никто не знал, что уже тогда Аманда была беременна от него. А когда родился сын, Морган взял на себя ответственность…

Стук костяшек пальцев по деревянному полотну двери заставил мужчину дернуться, но он тут же взял себя в руки. Никто в здравом уме не станет угрожать ему в его же собственном офисе. Сегодня же он усилит охрану жены и сына. Особенно сына.

– Войди. – Рявкнул Уотсон, и в кабинет вошел глава службы безопасности. – Что у тебя?

– Мы будем выполнять его требование и запускать стрим? – Спросил Олсон Смит. Старый вояка, вышедший на пенсию из-за ранения. Он уже давно верой и правдой служил Моргану, брался за любые, даже самые грязные дела.

– Скажи еще, что я должен признаться в том, в чем он меня обвиняет! – В сердцах воскликнул Уотсон.

Смит хотел было сказать, что это было бы правильно, но понимал, что босс на подобное не согласится. По крайней мере сейчас.

Морган любил дочь и готов был ради нее на многое. Но не потерять компанию. Лишиться всего, к чему стремился всю свою жизнь, обесценить этот труд… рука у шефа не поднималась.

– А если он выложит видео в интернет? – Олсон смотрел прямо, никогда не отводил взгляд, потому что ничего не боялся.

– Значит придется вам его перехватить. – Пожал плечами Морган. В конце концов за что он платит им шестизначные суммы? Пусть отрабатывают свой хлеб!

– Не факт, что сможем перехватить все. Кто-то да увидит, и тогда подключатся СМИ. – Смит пытался достучаться до разума Моргана, в котором последнее время стал сомневаться. Мало того, что директор не желал вытаскивать свою дочь, так еще и не замечал реальную опасность.

– И что ты предлагаешь? Склонить голову перед ублюдком, похитившим мою дочь? Ох, как было бы проще, если бы он попросил денег. Такое ведь уже было, помнишь?

– Да, Сэр. – Кивнул безопасник.

– Тогда ее продержали в плену неделю, так что ей не привыкать. Не думаю, что для нее это шок.

– Тогда она была совсем малышкой, скорее всего Эмили не помнит похищения.

– Не это сейчас важно, Смит. Не туда ты смотришь. Хватку что ли потерял? Найди мне этого урода. – Морган стучал указательным пальцем по столу, словно ставя точку после каждого своего слова. – И приведи ко мне.

– Будет сделано, Босс.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12

Итан

Что бы для нее приготовить?

Заглядываю в шкафы и холодильник, и выбираю спагетти с фаршем. Я люблю это блюдо и продукты на него как раз есть.

Лук и морковь нарезаю небольшими кусочками, разогреваю на сковороде немного масла, довожу овощи до мягкости, но не подрумяниваю. Затем к овощам добавляю фарш и обжариваю на среднем огне. Следом на сковороду отправляются томатная паста, соль и перец. Немного воды. Тушу до готовности, отваривая рядом спагетти. Готовка успокаивает мысли, выравнивает дыхание, позволяет сосредоточиться на чем-то, что не имеет отношения к любым проблемам. Всегда любил готовить.

Поймал себя на том, что насвистываю веселую мелодию стоя у плиты.

Как оказалось, мне нравилось готовить для кого-то. В данный момент, на арендованной кухне чужого дома я готовил для нее.

«Какой же я мерзавец, твою мать! Я дико виноват перед ней».

Стоп!

«Только самобичевания мне не хватало!»

Тряхнул головой, чтоб прийти в себя. Нужно мыслить трезво.

Она ждет меня. От этой мысли в груди странное волнение.

В памяти всплыл поцелуй и реакции ее тела на меня. В паху тут же запульсировало. Никогда раньше я не испытывал подобной неконтролируемой и ненасытной тяги к женщине. Когда она прикусила губу, сдерживая стон, еле смог сдержать себя в руках.

На две белоснежные тарелки положил спагетти, в середину выложил фарш с соусом. Аромат, наполняющий кухню, заставил мой желудок недовольно буркнуть. Надеюсь, ей понравится. Две вилки, салфетки, поднос…

«Я что, совсем рехнулся? Что я делаю?»

Медленно поставил поднос на стол. Навис над ним, в попытке осознать факт того, что я готовил любимое блюдо для пленницы. Для той, кого обещал сжечь живьем, если Морган-мать-его-Уотсон не выполнит мое требование.

Противоречия разрывают душу изнутри.

«Почему я так воодушевлен?»

Она мой враг. Она дочь врага.

Но она не виновата, что у нее такой отец.

Глубокий вдох – выдох. Еще раз. Собираюсь с мыслями и успокаиваюсь.

«Не пропадать же еде? Она ни в чем не виновата».

Логично.

«Отнести еду в подвал или же привести ее сюда, за стол?»

Дилемма. На самом деле, я не боюсь, что она сбежит. Побег равноценен самоубийству, в такую погоду без обуви и одежды. Машину она тоже вряд ли сможет угнать без ключей. Не похожа она на матерую угонщицу.

Я накрыл еду, чтобы не остыла, и пошел за Эми вниз.

Она сидела на матрасе, в стороне от бурого пятна, оставшегося после того, как я ее…

Я скрипнул зубами. Быть сволочью не простая задача. Как же с ней справляется Морган?

Эми вздрагивает и натягивает пониже мою рубашку. Она действительно смотрится на ней как платье. Заметив в моих руках повязку, Эмили смотрит на меня со смесью мольбы и ужаса в глазах.

– Не бойся, я всего лишь проведу тебя в комнату.

– Правда? – в ее голосе звучит столько надежды и радости, что я на время теряю дар речи.

– Правда. – Ответил я наконец, и Эми позволяет завязать себе глаза.

Мы выходим за дверь, и я объясняю ей сколько нужно преодолеть ступеней. Послушно идет за мной, держась за мою руку и за стену. Очевидно, что ей страшно. Она дрожит, дышит поверхностно и часто, но храбрится. Старается не показывать эмоции. Смелая девочка.

Провожу ее через гараж, в дом на кухню. Усаживаю на стул. Снимаю повязку.

Осматривается по сторонам с детским любопытством. Почему-то это не злит меня, а забавляет. А как блестят ее глаза, когда я ставлю перед ней тарелку со спагетти. Словами не передать. Ей будто преподнесли долгожданный рождественский подарок.

– Спасибо! – благодарит моя пленница, берется за вилку и набрасывается на еду, как изголодавшийся зверек. – Как вкусно!

С умилением наблюдаю за ее трапезой, забывая о том, что у самого в тарелке стынет еда. Улавливаю за окном звук мотора, поднимаюсь и подхожу к окну.

Рэд.

– Сиди здесь, никуда не выходи, поняла?

– Да. – Кивает Эмили и я отправляюсь встречать друга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13

Эмили

Слежу как Итан выходит из столовой. Кухня и столовая здесь совмещены, в коридор ведет большая арка. Мой похититель выходит в холл.

Как только за ним закрывается дверь, и я тут же выскакиваю в коридор. Комнаты, комнаты. Две явно не жилые спальни. Только кровати, пустые тумбочки и такие же пустые шкафы. Нет ничьих вещей или фотографий, которыми люди обычно наполняют свое жилище. Все это выглядит странно, если только дом не снят в аренду.

Понимаю, что я обещала ему не двигаться, но не могу не попытаться придумать способ выбраться отсюда. Сейчас он добр ко мне, но кто знает, что произойдет через час, верно? Хотя, признаться честно, есть в Итане что-то цепляющее.

Он понравился мне еще там, на корпоративе. Сразу привлек мое внимание. Когда наши взгляды встретились, по коже пробежали мурашки, а сердце сбилось с ритма. В нем чувствовалась сила, несгибаемый стержень. Такие как он притягивают, как плохие парни. И я попала в его сети, как мотылек полетела на огонь. Поверила незнакомцу. И обожглась.

Окидываю взглядом коридор. Должно быть хоть что-то. Хоть что-то, что поможет мне сбежать.

Осталась последняя неисследованная комната.

Открываю дверь и попадаю в очередную спальню. Но эта отличается от остальных. Здесь лежит сумка с вещами Итана. На столе выключенный ноутбук и бумаги. Много бумаг.

Света из коридора хватает, чтобы видеть текст, и я принимаюсь бегло просматривать документы.

Отчеты патологоанатома, снимки с мест аварий. Множество обожженных до состояния угля мертвых тел. Копии отозванных заявлений. Все не то.

Я бегло пролистываю отчеты, и тут мой взгляд цепляется за имя погибшей.

«Марго Уотсон» – значится в шапке документа.

Мама?

По коже мороз. Волоски на руках встают дыбом.

Папа говорил, что мамина авария – несчастный случай. Что она никоим образом не относится к делам о самовозгорании автомобилей его марки. Но отчет свидетельствует об обратном. И я сразу понимаю, что это настоящий отчет, не подделка, которую мне показывал папа. Есть очевидные различия. Печати и подписи, и даже текст написан иначе.

Если Итан прав, и папа заведомо продает некачественные детали, то получается… получается, что он виноват в смерти мамы…

«Как он мог меня так обмануть?» – глаза застилают слезы. Рукой прикрываю рот, чтобы не издать ни звука.

На улице громко хлопают дверцы автомобиля.

«Он возвращается!»

Бросаю документы, выскакиваю из спальни и бегу в столовую. Меня трясет. Руки мелко дрожат. В голове не укладывается то, что я только что увидела. Подбегаю к окну, выглядываю, чтобы понять, где сейчас похититель и встречаюсь взглядом с незнакомым мужчиной.

Только что улыбающийся человек тут же становится серьезным. Взгляд темнеет, и я ныряю под подоконник, чтобы спрятаться от него. Очень недобрый взгляд. Такой, от которого мороз по коже.

– Твою мать, Итан, ты оставил ее в доме без присмотра? – кричит незнакомец.

– Стой, Рэд. Стой…

Возле машины явно происходит потасовка, но я слишком напугана, чтобы смотреть.

Снег хрустит под чьими-то ногами. Слышу, как хлопает входная дверь. Тяжелые шаги приближаются.

В столовую врывается разъяренный незнакомец. Находит меня взглядом, и я понимаю, что мне конец. Пытаюсь вжаться в стену под окном. Стать невидимой.

– А ты ничего. Я бы с тобой развлекся, – произносит он тихим голосом, не обещающим ничего хорошего. Стягивает с себя шарф и наматывает его на кулаки. – Но не хочу оставлять свою ДНК. Ничего личного, детка. Просто, – он делает небольшую паузу и продолжает: – ты не должна была меня видеть.

– Нет, пожалуйста! – шепчу я, но не слышу сама себя. Голос внезапно пропал. – Я никому не скажу.

Незнакомец приближается, пересекая столовую огромными шагами.

– Что ты сделал с Итаном? Где Итан? – пытаюсь отвлечь мужчину, а в это время отползаю в угол. Все. Больше мне деться некуда, и незнакомец это понимает. Зловеще ухмыляется.

– Он еще и имя свое тебе сказал? Идиот. Ну, ничего. Потом скажет мне спасибо.

Незнакомец набрасывает мне на шею шарф и затягивает с такой силой, что становится нечем дышать.

Из глаз брызгают слезы. Я пытаюсь содрать с шеи ужасный жесткий шарф, но только царапаю собственную кожу ногтями. Сучу по полу ногами в бесполезных попытках извернуться, высвободиться.

«Вот и все» – мелькает в голове последняя здравая мысль.

Сознание уплывает. Руки слабеют. В голове шумит, пульсирует кровь. Я перестаю слышать хоть что-то кроме этого шума.

«Вот и все»…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14

Итан

Рэд просто озверел.

Я же говорил Эми не высовываться, какого черта она выглянула в окно?

Остановить друга не удалось. Между нами завязалась потасовка. Не знаю, специально или случайно, но Рэд попал в какую-то точку, и я сразу отключился.

Пришел в себя лежа на снегу перед входной дверью.

Сердце тут же бешено заколотилось, разгоняя кровь.

«Как долго я был в отключке? Что с Эми? Черт! Рэд!»

Забегаю в дом. Бегом несусь в столовую, где оставил Эмили. Под ногами вижу следы обуви Рэда. Темные, мокрые отпечатки его подошвы на ковре.

«Черт!»

Залетаю в кухню, нахожу друга взглядом и кровь стынет в жилах. Рэд душит Эми своим шарфом.

Тело реагирует быстрее мозга. Удар тяжелым ботинком приходится Рэду прямо в лицо. Пока он приходит в себя после удара, не теряю времени, скручиваю его на полу лицом в низ, коленом давлю на позвоночник. Если будет сопротивляться – сломаю.

Рэд обездвижен. Больше не опасен. Я это понимаю, но отпустить не могу. Эми не двигается, не подает признаков жизни, кажется, даже не дышит.

– Эми? – хриплю я, но голос пропадает от подступившего к горлу кома. – Черт! Какого хуя, Рэд?

Дрожащей рукой извлекаю из кармана стяжки и связываю ими друга. Возможно, уж бывшего.

«Что твою мать на него нашло?»

Бросаюсь к Эмили. Стягиваю с ее шеи шарф, прикладываю пальцы к венке на шее.

Стучит. Еле слышно, почти не ощутимо, но пульс бьется.

Облегчение разливается в груди, заставляет тело дрожать.

«Не хочу ее терять. Только не так. Только не ее!»

– Она нас сдаст. – Рэд умудряется сесть, прислонившись к дивану связанными за спиной руками. – Она видела мое лицо. Я не могу так рисковать, Итан.

– Заткнись, Рэд! – рычу на него, а сам пытаюсь привести Эми в чувства.

Подхватываю ее на руки и уношу в спальню. Осторожно укладываю девушку на постель. Убираю с лица прядь непослушных рыжих волос. Сердце сжимается от чувства вины и нежности, которую я не должен испытывать к дочери врага. Не должен жалеть ее. Не должен бояться за нее.

Но я боюсь. Боюсь, что она погибнет и не хочу этого.

Эми моя.

«Очнись, пожалуйста! Только не умирай!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15

Итан

Я стою возле постели и боюсь отойти от Эмили. Боюсь, что она не очнется, что перестанет дышать.

«Долбанный придурок Рэд! Какого черта он учудил?»

Не выдерживаю и возвращаюсь к связанному другу. В конце концов он сидит на кухне. Там, где легко можно найти способ освободиться, если очень захотеть.

– Итан, – Рэд заглядывает мне прямо в глаза, и я вижу, что друг совершенно не раскаивается о своем поступке.

«Когда он стал подобным монстром? Хотя, разве я лучше?»

– Она сдаст нас, если окажется на свободе. Ты ведь понимаешь это?

Нахожу опору в стене, приваливаюсь к ней спиной. Молча смотрю на человека, которого считал другом. Пожалуй, он мой друг и есть, ведь нарушил закон, когда приехал сюда и привез то, что я попросил. Не без пререканий и споров, но…

– Я удивлен, что ты вообще решился на это. Думал, что весь твой план просто плод больного воображения из желания отомстить за семью. Мало ли что мы все болтаем под алкоголем? Но ты сделал это.

Я киваю и продолжаю молча наблюдать за Рэдом.

– Так зачем ты остановил меня? Хочешь сжечь ее? Чтобы она погибла так же, как твоя семья? Разве мой способ не более гуманный? Почему ты остановил меня? – негодует Рэд, дергаясь в своих путах.

– Я сам решу, что и как мне делать с Эми.

– Эми, – передразнивает Рэд, даже не пытаясь скрыть сарказм в голосе. – Зовешь ее по имени. Как подругу или… Ты понимаешь, что это значит?

Приподнимаю одну бровь и пялюсь на него, всем своим видом показывая, что думаю: «Ну, давай, просвети меня, Рэд. Что же это значит, по-твоему».

– Значит, – не заставил себя долго ждать друг, – что ты не тронешь ее. И она нас сдаст. Она видела меня, тебя, знает твое имя… если ты своей жизнью не дорожишь, то я своей точно дорожу. И не собираюсь отправляться в места не столь отдаленные за помощь, которую оказал тебе. Ясно?

– Ясно, – в моем голосе не осталось эмоций, – Так же, как и то, что она не сдаст.

– Ты не можешь быть в этом уверен!

– Могу. Не волнуйся. Ты не будешь вовлечен.

– Я уже вовлечен, ты, придурок! – Рэд говорит на повышенных тонах, заставляя меня хмуриться. – Я нарушил закон помогая тебе. Но будто этого было недостаточно, она еще и лицо мое видела!

– Знаешь, Рэд, о чем тебе нужно волноваться сейчас? – решаю обезопасить себя и Эми от необдуманных поступков друга. Подхватываю его под руки и подтаскиваю к батарее. – Не о гипотетической угрозе, а о том, чтобы она очнулась. Потому что, если она не придет в себя… я не ручаюсь, что ты выйдешь отсюда живым.

Как только руки Рэда были притянуты и привязаны к батарее, я спокойно выдохнул и вернулся к Эми.

Олсон Смит

Босс поручил ему найти похитителя или того, кто мог быть с ним связан. И Олсон почти справился с задачей.

Он не смог отследить звонок и найти место, куда ездил Рэд Гилберт, но он нашел где тот живет и вот уже три часа дежурил под окнами его дома.

Пока что Рэд там не появлялся.

Парень работал патологоанатомом и был весьма хорош в своем деле. Сегодня он вел себя странно и очень торопился смыться из города. Правда сделал он это, как доложил надежный источник, без вещей, а значит вернется.

И если похитителем является не сам Рэд, то Олсон сможет найти способ выбить нужные знания из уст доктора.

Эми

Прихожу в себя на мягкой постели. Горло нещадно болит и дерет. Говорить не могу. Дышать сложно, но можно.

– Эми, – взволнованный голос Итана успокаивает. Спас. Успел.

На глаза наворачиваются непрошенные слезы, и я не в силах их сдержать. Хочу попросить воды, но не могу вымолвить ни слова.

– Не разговаривай. Потребуется некоторое время на восстановление. Главное, что ты жива.

«Разве не ты угрожал меня убить?»

– Воды? – спрашивает он, и я киваю. Это именно то, что мне сейчас нужно. Пить.

Припадаю к стакану, что дрожит в моих руках и стучит стеклянными стенками о зубы.

– Тише, тише. Не так быстро. – Итан забирает ополовиненный стакан и ставит на тумбочку. – Все хорошо.

– Итан, отпусти меня! Мне нужно вернуться домой! – доносится из столовой крик незнакомца, и я вздрагиваю.

Взгляд Итана тут же темнеет от злости. Он сжимает кулак и поднимается, чтобы выйти, но я успеваю схватить его за руку и отрицательно мотаю головой.

«Не надо. Не трогай его. Потом ты будешь об этом очень сильно жалеть. Ведь очевидно, что он не посторонний, а твой друг».

– Не волнуйся, он не тронет, – по-своему интерпретирует мой жест похититель.

Но я не переживаю об этом. Вместо этого вспоминаю документы, брошенные на столе и указываю на них.

– Ты видела… – Итан тяжело вздыхает. Садится на кровать и задумчиво трет лоб. – Я ведь просил тебя не двигаться, Эми?

Снова мотаю головой и указываю на бумаги, но Итан не понимает, что я от него хочу. Тогда я поднимаюсь, подхожу к столу и протягиваю ему документ с маминым именем.

Итан вчитывается, а я указываю на ее имя и на себя. Снова сдерживая слезы.

Кажется, до похитителя доходит. Он с удивлением смотрит на меня и отводит взгляд.

– Ты не знала? – спрашивает он, и я мотаю головой.

«Нет. Не знала».

– Прости.

От этого прости сердце разрывается на части. Ком в горле становится удушающим, я всхлипываю и начинаю плакать навзрыд. Правда без голоса. Беззвучные рыдания.

Итан притягивает меня, усаживает к себе на колени, прижимает мою голову к своей груди и гладит по волосам, как маленькую девочку.

Затем подхватывает на руки и приносит в столовую. Садится на кресло напротив прикованного к батарее человека.

– Смотри, что ты наделал. – Холодно произносит Итан, убирая волосы с моей шеи. – Что нам с ним делать, Эмили? Может, запереть его в подвале?

– Ты совсем ополоумел? – спрашивает незнакомец с надрывом.

– Пусть она решает. – Итан кивает на меня, а я кладу руку ему на плечо, отрицательно мотая головой и еле слышно шепчу:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Не надо. Отпусти.

Глава 16

Итан

– Извинись перед ней. – Смотрю на Рэда пристально, не отводя взгляд.

– Ты свихнулся, Итан? Она же нас сдаст при первой возможности!

Оборачиваюсь к Эми. Отрицательно мотает головой.

– Не сдаст. – И я верю ей. Не знаю почему. Просто знаю, что она сдержит слово. – Извинись.

– Нет! Это бред сумасшедшего! Ты псих, Итан! – Рэд дергается в своих оковах.

– Значит, я не выпущу тебя, пока не закончу начатое.

– Полоумный придурок! – огрызается друг. – Чтоб тебя! Прости! – Рэд дергается снова. – Я извинился. Слышал?

– Эми, ты принимаешь его извинения? – внимательно смотрю на девушку. Смелый дерзкий взгляд устремлен на друга, и я улыбаюсь. Ну впрямь как котенок под охраной мамы кошки… или папы…

«Я ведь причинил ей боль. Унизил. Был груб и жесток. Так почему она доверяет мне? Не должна, но верит. Не боится. И, кажется, даже не ненавидит. Почему?»

Я в недоумении смотрю на Эмили и не могу понять своих чувств. В груди щемит. Сердце разрывается, обливаясь при этом кровью. Распирающее, тревожное ощущение.

– Принимаю, – хрипит она, уставившись на Рэда.

Не понимаю. Я ведь чуть не опоздал. Она чуть не погибла. Ну почему она упрямо продолжает быть доброй?

– Ты уверена? – слышу в своем голосе нежность и заботу, неожиданно для самого себя.

– Вы еще поцелуйтесь! – огрызается Рэд и это возвращает меня с небес на землю.

Он прав. Я не должен быть нежен. Но не могу быть груб. Больше не могу.

– Идем, – подаю Эми руку. Не сразу, но она берется за мою ладонь и беспрекословно следует за мной. Пока не понимает, куда я ее веду.

– Пожалуйста, – просит она. Пытается остановить меня, но я упрямо тяну ее ко входу в гараж, обратно в подвал.

Останавливаюсь, показываю Эмили повязку, сжатую в кулаке. Дрожит. Глаза огромные, дышит часто. Напугана до дрожи. Сердце разрывается, глядя на то, как она дрожит. Маленькая моя…

– Там тебе будет безопаснее. – Объясняю ей свое решение, пытаюсь успокоить. – Когда я отпущу его, не хочу, чтобы ты была рядом. Хорошо?

Кивает, но глаза полные слез. Поворачивается ко мне спиной. Позволяет завязать себе глаза. Все молча. Терпеливо. А я чувствую себя полным ничтожеством.

Запираю ее в подвале, но не связываю и оставляю свет. Знаю, она снимет повязку тут же, но это уже не важно.

«Что я делаю? А как же план? Как же месть? Я готов отступиться?»

Нет. Не готов. Но мучать Эми больше не хочу. Не смогу. И не буду.

Возвращаюсь к Рэду. Освобождаю его от пут с осторожностью. Я готов к его атаке, но он не нападает. Растирает запястья и смотрит на меня диким волком.

– Итан, очнись. Что с тобой?

«А я не знаю, что со мной. Не понимаю».

– Ты с ней в сговоре? Потому что иначе я твое поведение объяснить не могу.

«Я и сам не могу объяснить почему веду себя так». – Пожимаю плечами.

– Или ты… влюбился?

– Что? – ошарашенно смотрю на Рэда.

Мы давно и хорошо дружим. Он знает меня как облупленного. Даже закон нарушил, чтобы помочь мне и теперь я не знаю, как реагировать на его слова.

– Что слышал. Ты втюхался в деваху. Любому дураку это станет ясно. Никто в здравом уме не станет заставлять друга просить прощения у пленницы, которую собирается убить. Но ты ведь уже не собираешься, да? – Рэд ловит мой взгляд и все понимает. – Точно не собираешься. Тогда зачем ты все это затеял? Позволил бы мне придушить ее, потом посадил в машину и сжег. Все. Месть свершилась бы. Так какого хрена, Итан?

– Я благодарен тебе за помощь. Вали. – Киваю на дверь, намекая, что другу пора бы уже возвращаться.

Он не сдаст меня. Никому не скажет, где я нахожусь. В этом я уверен. Даже не из-за нашей дружбы, а из-за того, что он сделал сегодня для меня. Он будет молчать.

– Ладно. Ты сам выбрал свой путь, не мне тебя учить жизни. Только помни, что теперь ты рискуешь всем. И я вместе с тобой. Если она сдаст нас…

– Не сдаст.

– Ты ей веришь?

– Да.

Рэд тяжело вздыхает и удрученно качает головой.

– Смотри, чтобы эта уверенность не обернулась для тебя ножом в спине.

Друг уехал, а я привалился к прохладному деревянному дверному полотну лбом. Он прав. Чертовски прав. Но я не могу. Я не монстр, к сожалению. Или к счастью.

Возвращаюсь в подвал, потому что мне нет покоя. Все мысли только о ней. Переживаю, как она, что с ней, все ли в порядке, не стало ли ей хуже.

Эми встречает меня… объятиями.

«Какого?» – замираю без движения.

Прижимает меня к себе тонкими дрожащими руками. Голову на грудь положила. А мое сердце выпрыгивает ей на встречу, рвется из груди.

– Эми, – шепчу я. Пытаюсь мягко оттолкнуть ее, но она не позволяет.

– Спасибо! – бормочет, – если бы не ты, я уже была бы мертва. Спасибо, Итан.

«Если бы не я, ты бы здесь не оказалась! Черт!»

– Эми. – Поднимает свои заплаканные глаза на меня. Наши лица слишком близко.

Ее губы манят, ничего не вижу кроме них. Но я не должен. Нет.

– Эми, ты не должна… – сглатываю ком.

«Не должна благодарить меня», – хотел сказать я, но в этот момент она меня целует. Сама.

«?..»

В голове туман. Мягкие губы касаются моих и у меня сносит крышу. Целую ее в ответ. Наслаждаюсь каждым мгновением.

Притягиваю Эми к себе, обнимаю. Как же она пахнет. Лаванда и теплые нотки. Пульсация сердца отдает в паху, будто вся кровь ушла туда.

Наматываю мягкие волосы на кулак. Направляю ее, заставляю откинуть голову чуть назад. Нежные губы раскрываются мне навстречу, и я срываюсь. Целую ее, почти пью, а в штанах горит огнем.

Теперь меня уже ничто не остановит. Я сошел с ума, окончательно и бесповоротно. Опускаю Эми на матрас. Она пытается оттолкнуть, упираясь ладошками в мою грудь, но от сладкого вкуса ее губ у меня конкретно срывает крышу. Ее будоражащий запах разгоняет мысли, не могу насытиться им.

Понемногу ее тело расслабляется, и она пропускает мой язык глубже, сначала робко отвечая на поцелуй, а затем наши языки сходятся в бешенном танце, от которого кружится голова. Тонкие запястья то упираются мне в грудь, то обнимают, то обессиленно опускаются. Эти слабые попытки оказать сопротивление тешат мое самолюбие и разгоняют хаотичные мысли, значит, ее так же тянет ко мне, как меня к ней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Не бойся, – шепчу я, а сам расстегиваю на ней рубашку.

Под ней только лифчик. Нежно-бежевый с мягким кружевом. Небольшая упругая грудь. Все, как я и представлял. Будто кто-то создал мой идеал женщины и воплотил его в ней. Завожусь еще сильнее.

Не помню, как избавил ее от остатков одежды. Этот момент вылетел из головы. Очнулся уже меж ее ножек, кружа языком в поисках волшебной точки. У нее совсем не было волос, и мне нравилась чистая, нежная, мягкая кожа, которую хотелось целовать. Эми выгнулась и застонала. Нашел.

Как же она прекрасна! Чувствительна к ласкам. Я лишь касаюсь клитора кончиком языка, а из ее рта вырывается волшебный стон, ласкающий слух.

В штанах пульсирует до боли. Чувствую, как по возбужденной головке стекает капля смазки.

Я схожу с ума.

– Пожалуйста! Хватит! – Взмолилась она, а я замер. Неужели не нравится? Разве я сделал больно? – Я больше не могу!

Ох, милая! Я тоже не могу больше терпеть!

Пряжка ремня звякнула. Стянул брюки вместе с трусами, бросил в сторону.

Вот, я уже нависаю над ней. Мы часто дышим, я впиваюсь в ее рот, задыхаясь от наслаждения, от ноготков, что слегка царапают спину, от прикосновения ее обнаженной кожи к моей, от того, как мягко скольжу в нее. Вхожу весь, до упора и мы одновременно стонем.

«Я сошел с ума!»

Двигаюсь медленно, словно пробуя каждый сантиметр ее упругих стенок. Но с каждым вдохом ускоряю темп.

Сердце выпрыгивает из груди. Бухает в висках. Я на грани, а судя по тому, как она напряглась внутри – она тоже. Еще немного… Еще…

Мы одновременно кончаем. Бурно. Со стонами. Я еще пару раз толкаюсь в нее, она изгибается и дрожит. Дышит прерывисто. От возбуждения ее соски настолько напряжены, что превратились в маленькие горошинки. Хочется их целовать.

С моего лба стекает капелька пота, мокрые волосы липнут к вискам. Наши взгляды встречаются. Я все еще в ней, и, кажется, готов на второй заход.

Медленно выхожу из нее, но не полностью, и так же медленно вхожу, наполняя до предела. Эмили выгибается и тихонько стонет, но не отводит взгляд. Да. Вот так. Смотри на меня.

Поднимаю ее ножки и кладу себе на плечи. Больше не сдерживаюсь, увеличивая темп, вколачиваюсь в нее так, что пошлые шлепки эхом разносятся по подвалу.

Эми покраснела и прикусила губу. Это что, смущение? Улыбаюсь. Впервые чувствую себя живым. Нужным. Желанным. Но главное, схожу с ума от желания сам.

В этот момент мне плевать на месть, на весь остальной мир. Хоть бы рухнул он в бездну. Главное, чтобы она была со мной. Была моей.

Милая! Долго тебя буду, очень долго.

Моя!

Глава 17

Эмили

Поцелуй перерастает в пожар, чего я совершенно не ожидаю. Нас обоих влечет друг к другу. Остро, неудержимо, обжигающе горячо. И безумно сладко. Сладость, с примесью горечи. Горько-сладкая страсть.

Папа строго следит за людьми, с которыми я общаюсь. Пресекает любые неугодные ему контакты. Поэтому я до сих пор без отношений, без намека на парня. Но Итан… Если бы мы встретились при других обстоятельствах, я бы не смогла устоять.

Я ведь до сих пор помню наш танец на корпоративе. Его горячие ладони и взгляд. Так на меня никогда не смотрели раньше.

Нет, я не забыла, что он сделал со мной. Прекрасно помню. Возможно, этот момент останется со мной до конца моих дней. Но почему-то мне кажется, что тот раз не доставил удовольствия не только мне.

Сейчас же все было иначе.

Никаких угроз, только нежность и забота. Умопомрачительная страсть. Буквально. Обжигающие, распаляющие поцелуи. Нежные прикосновения. Он не пытается сделать мне больно, наоборот. Каждое его касание словно наполнено любовью, теплом, исходящим из сердца. Я чувствую его. Слышу, как оно бьется. Гулко, глубоко, мощно.

Толчки внутри не вызывали боли, наоборот. От каждого его движения и прикосновения по телу расползались сладкие мурашки. Разве может быть так с человеком, которому ты безразличен? Думаю, нет.

Он становится больше внутри, тверже. Движения рваные, дыхание сбитое. А потом пульсирует, извергается в меня и это становится тем самым спусковым крючком. От удовольствия я сокращаюсь. Сжимаю его. По телу искры теплом разливаются. Мы словно единое целое. Будто одна душа на двоих.

Мы переводим дыхание. Лежим в обнимку. Я закинула на него ногу и рисую узоры подушечками пальцев на его щеке, а он нежно гладит меня по спине. Я все еще немного стесняюсь своей наготы, но рядом с ним почему-то спокойно.

Как же так вышло, что мой похититель, мой мучитель на самом деле добрый и отзывчивый человек? Мы оказались в одной лодке. Теперь главное, чтобы мы гребли в одном направлении.

– Ты… – боюсь спросить, но должна, обязана узнать и… – получил ответ?

Итан поворачивается ко мне. Наши взгляды встречаются. Не могу понять его эмоций: то ли он злится, то ли тоскует. Он берет мои пальцы в свою ладонь и подносит к своим губам. Так нежно и ласково, что я чувствую щекотку внизу живота и заливаюсь румянцем.

Если он сейчас скажет, что это не мое дело, то я буду спорить, пока не получу ответ. Я должна знать. Должна…

– Еще нет. – Кажется, что он не хочет говорить об этом.

Тоже не хочу этого, но я должна знать. Должна понять, где правда. Почему папа врет и что скрывает от меня.

– Тот отчет. – Продолжаю я. – О смерти мамы, он…

– Настоящий. – Итан сразу понимает, что я хочу знать. Не задает никаких вопросов.

– Но почему тогда…

Я хочу спросить: почему папа сделал липовый отчет и зачем обманывает меня, но и тут Итан понимает меня с полуслова.

– Потому что Морган помешан на деньгах. На прибыли и успехе компании в первую очередь.

– Но это же мама… – глаза печет, будто песка насыпали.

– Даже, если бы это была ты. Или вы обе. Уверен, он не поступил бы иначе. – Итан гладит меня по спутанным после произошедшего, между нами, волосам. Вытирает слезинку, катящуюся по щеке. – Мне жаль, Эми.

– Это не твоя вина. – Прижимаюсь щекой к сильной горячей груди. Мне хочется, чтобы момент замер, чтобы время остановилось. Потому что сейчас я чувствую себя нужной и защищенной. Хотя, понимаю, что это неправильно.

– И не твоя. – Итан прижимает меня к себе, от чего становится теплее. – Ты не виновата, что Морган такой человек.

– Папа таким не был. Раньше он был другим. Добрым и заботливым. Он очень любил маму, а она его. Но потом… в какой-то момент… он словно отдалился от нас.

– Деньги меняют людей. Большие деньги меняют быстро и бесповоротно.

– Получается, папа убил всех тех людей, – произношу это, а сама пытаюсь осмыслить и принять. Поверить. – Твою семью.

«Блин! Зачем я это ляпнула?»

Ворошить прошлое и вскрывать старые раны не то, что мне следовало бы делать.

– Прости! Мне очень жаль. – Извиняюсь. – Почему-то чувствую свою вину за это.

Итан берет брюки и одевается. Из кармана выпадает блестящий золотом предмет. Звонко ударяется о бетонный пол и скользит мне в руки.

Поднимаю. Собираюсь вернуть Итану, но мое внимание привлекает узор. Любуюсь величественным животным на зажигалке. Странно, ни разу не чувствовала от Итана запаха табака. Провожу по выпуклому узору подушечкой большого пальца.

– Олень – символ благородства. – Говорю я, а Итан застывает. Буквально замирает. Перестает моргать и, кажется, даже дышать. – Красивый.

Протягиваю Зиппо на ладони. Итан медленно тянется к ней. Забирает. Снова смотрит на меня завороженно.

– Эми, – хрипит он, – ты…

– Да?

– Нет. Ничего. Пойду посмотрю, пришел ли ответ.

Забирает зажигалку, кладет в карман. Все эти действия с какой-то нежностью совершены. Понимаю, что предмет важен для него. Как память о том, кто ее подарил.

Папа всегда говорил мне, что я слишком наивна. Может быть и сейчас я придумываю, а на самом деле все совсем не так.

– Ты выпустишь меня отсюда?

Почему? Зачем я это спросила?

Итан молча уходит, запирая дверь снаружи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18

Рэд

Рэд костерил Итана на чем свет стоит. Мысленно, конечно же. Нет, он действительно беспокоился о друге, о его дурном и неправильном поступке, о риске, на который тот пошел. Но не понимал, почему Итан изменил свое решение? Стало жалко девчонку? Или правда влюбился как дурак?

Ведь если бы сейчас девчонки не стало, план Итана удался бы. Хотя, в глубине души Рэд был рад, что друг его остановил. Жить с подобным грузом не хотелось. Да и как бы он жил после такого? Любой нормальный человек не смог бы спокойно спать, после подобного. Рэд не считал себя исключением.

Он действовал на эмоциях. Они полностью затмили рассудок в тот момент. Страх заставил быть быстрым, идти на опережение. Только вот из мыслей не выходил взгляд друга, когда тот защищал пленницу.

Взгляд полный сожаления, страха за нее и боли.

Так смотрят только тогда, когда любят.

Но в подобное Рэд верить не желал.

Эти мысли были последними, которые он запомнил. Дальше резкая боль в затылке и темнота.

В себя приходил тяжело, снова связанный по рукам и ногам. На раскалывающейся от боли голове мешок, сквозь который можно различить лишь нечеткие силуэты. Затылок саднило. Не слабо его огрели.

– Очнулся? – голос, задавший вопрос был Рэду не знаком. – Хорошо. Если ответишь на интересующие меня вопросы, вернешься домой целым и невредимым. Если же решишь молчать или соврешь, то… Думаю, ты догадываешься, что с тобой будет.

Неизвестный прошелся по комнате. Сел.

Судя по звуку его шагов, они были не в квартире. Под ботинками похитителя хрустел камень и песок. Ледяной воздух проникает сквозь одежду. Значит, его куда-то перевезли. Вопрос куда и как отсюда выбраться.

«Ну, Итан, ну удружил!»

– Ну, что, ты принял решение?

– Да. – Ответил Рэд, смиренно опустив голову.

– Где скрывается человек, похитивший Эмлии Уотсон?

– Иди к черту! – Рэд бы с удовольствием плюнул в лицо своему похитителю. Но мешок на голове мешал это сделать.

«Он не сможет удерживать меня вечно. Меня будут искать. Подадут заявление в полицию. А там и до расследования недалеко».

– Жаль. Я думал, ты умеешь принимать адекватные решения.

Руку, прикованную к стулу, пронзила острая боль.

Эмили

После ухода Итана не найду себе места. На душе скребутся кошки. Тревожное чувство не отпускает.

«Зря я напомнила про его семью. Это было глупо и недальновидно. В тот момент, я не думала о нем, как о похитителе. Он был нежен со мной. Так с пленницами себя не ведут. Только с теми, кто нравится».

Сердце стучит почти в горле. Чувствую, что скоро что-то случится. Что-то нехорошее. А своей интуиции я доверяю. Вот только сделать ничего не могу.

«Почему папа до сих пор не ответил? Сколько я уже здесь? День? Два? Все это очень странно. Не верю, что папе плевать. Он любит меня».

Дверь открылась.

Я бросилась к Итану, но резко остановилась. Выражение его лица говорит о том, что он очень зол. Даже не так. Он взбешен.

«Зол на меня или…»

Сердце колет от предчувствия. Вот оно!

– Итан? – голос дрожит.

«Не отворачивайся от меня. Пожалуйста». – Хочу сказать ему, но не могу выдавить из себя даже слово. Мне страшно. Боюсь, что чувства между нами надуманы. Как всегда, выдаю желаемое за действительное.

– Если тебе интересно, то я получил ответ на свое послание. – Грозный голос заставляет дрожать.

Итан устанавливает камеру.

«Но почему?»

– Что ответил папа? – я дрожу. Камера включена. Она пишет. А это значит…

– Не то, что я хотел бы услышать. – Итан берет меня за подбородок. Его глаза сверкают от злости. – Морган думает, что я шучу. Докажем ему серьезность моих намерений?

– Не надо… пожалуйста! – умоляю, но Итан суров. Таким я его еще не видела. Страх сковывает движения и даже язык. Боюсь сказать что-то не то.

– Иди сюда. – Он указывает мне на стул. Тот самый, на котором я очнулась.

От неприятных воспоминаний по спине пробегают ледяные мурашки. Тревога нарастает. Дыхание срывается, хочется плакать, но я держусь из последних сил.

– Прошу… не нужно…

«Итан. Мой Итан. Ты ведь не такой! Почему ты делаешь все это? Почему вдруг так жесток ко мне?»

Язык прилип к нёбу. Не могу вымолвить ни звука. Только мысли хаотично мечутся в голове.

Итан в таком состоянии, что никакими словами не достучаться. Не докричаться до рассудка. До его сердца.

– Я сказал иди сюда!

«Я думала, что нравлюсь ему. Думала, что он нравится мне. Что вместе мы сможем придумать, как выбраться из сложившейся ситуации. Даже была готова помочь ему, но что теперь? Он убьет меня? На камеру? Правда?»

Итан хватает меня за руку и силой усаживает на стул. Достает из кармана стяжки и приковывает мои руки. Как бы я не сопротивлялась, все тщетно. Он сильнее меня. Через несколько минут я обездвижена. На глазах повязка. Во рту кляп.

Слезы душат. Горло сдавливает спазмом. Становится трудно дышать.

«Чем папа вызвал его гнев? Почему он так поступает со мной? Чем я заслужила подобное?»

– Давай снимем для Моргана веселое кино? – шепчет Итан мне на ухо, касаясь кожи за ухом чем-то холодным, металлическим, тонким и острым.

По шее стекает теплая струйка. Не сразу понимаю, что это кровь. Моя кровь!

На весь подвал разносится мой крик, наполненный ужасом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 19

Эмили

Итан отходит. Судя по звуку, отключает камеру. Возвращается. Освобождает мои ноги, а затем руки.

– Прости. Прости, что напугал. Я не мог предупредить об этом.

Тянусь к повязке, но он останавливает.

– Не сейчас. Чуть позже. Не больно?

Прислушиваюсь к ощущениям, но боли действительно нет. Сердце до сих пор колотится от страха.

Итан помогает подняться, подхватывает на руки и относит в санузел.

– Не снимай повязку. Я скажу, когда можно.

– Но почему? – не выдерживаю и спрашиваю, потому что ничего не понимаю. Я ведь четко чувствую остывшую кровь на себе. Так почему нет боли?

– Не хочу, чтобы ты сильнее испугалась.

– Неведение пугает сильнее. – Бормочу я, но послушно стою, пока он настраивает воду. Капли звонко бьют по плитке, журчат в водосток.

– Прости за это представление. – Итан заводит меня под теплые струи и моет меня.

– На мне кровь?

– Эми, – тяжелый вздох, – ты боишься крови?

– Нет. – Уверенно заявляю я, хотя не могу сказать, что это правда. Кровь я вижу каждый месяц, как и любая девушка в моем возрасте. Но это моя кровь и ее немного. Не знаю, как отреагирую на чужую.

– Осталось немного. Потерпи, пожалуйста. – Итан нежно смывает с меня, как я понимаю, чужую кровь. Он сказал: «представление», значит все это было спектаклем на камеру. Очень правдоподобным шоу для папы.

Не знаю, как реагировать, поэтому молчу, пока Итан продолжает процедуру. А затем снимает с меня мокрую повязку.

Встречаюсь с его виноватым взглядом.

– Прости, что напугал. – Он сглатывает. – Эми, я не причиню тебе вреда. Дай посмотрю.

Он мягко заправляет мокрые волосы мне за ухо, наклоняет голову и осматривает кожу за ухом.

– Все в порядке. – Выдыхает с облегчением и прижимает меня к себе.

Мы стоим под струями теплой воды, я слушаю, как часто бьется его сердце. И почему-то верю ему. Понимаю, что он не пытался мне навредить. Его поведение было лишь игрой на камеру, в которую поверила даже я. Как же я рада, что это так. Не хочу, чтобы он на самом деле оказался монстром. Да и стоит признать, что я давно не считаю его таковым. Он другой. Хороший и добрый.

Прижимаюсь к нему в ответ. Обнимаю руками и слышу, как его сердце пропускает удар и уносится в галоп.

– На мне была чужая кровь? – решаюсь спросить. Вода на полу прозрачная, без намека на произошедшее.

– Да. – Итан гладит меня по волосам и это простое действие успокаивает.

– Откуда она?

– Друг раздобыл. – В голосе Итана мелькает беспокойство.

Видимо, тот самый друг, который меня чуть не задушил.

– Он медик и я не должен был тебе это говорить.

– Поняла. Я ничего не слышала.

– Боже, Эми, ты удивляешь меня все больше с каждым разом.

Итан

– Ты отпустишь меня?

Наивный вопрос, но я завис. Хочется ответить, что да. Но как? Она видела мое лицо. Даже более, я кончал в нее как сумасшедший. Разве можно отпустить ее теперь?

«Можно, если я не буду эгоистичной сволочью, а я не был таким раньше. И я отпущу ее. Только сначала отомщу за родителей, а потом будь, что будет».

– Я никому не расскажу о тебе, правда. – Говорит мягко, будто ласкает, и я ей верю. Безоговорочно.

Поворачиваю ее лицо к себе за подбородок, сминаю губы и балдею от того, что она отвечает на поцелуй. Возбуждение уже окаменело в брюках, касается ее бедра через ткань.

Эми особенная. Другая. И я не понимаю, что в ней так заводит меня. Мне нравится ее трахать. Раньше ни с кем не было так: остро, чувствительно, сладко. Не могу насытиться ей.

Решение принимаю за доли секунды.

Подношу мокрую повязку к ее лицу.

– Не надо, пожалуйста! – От умоляющего взгляда сжалось сердце.

– Я выведу тебя наверх, но ты не должна видеть. – Разъясняю, как маленькой девочке. Мне нужно провести ее мимо машины, чтоб она не запомнила номер и марку. Хотя, она ведь видела мое лицо, и знает мое имя, но все же.

Кивнула, закрыла глаза и замерла. Повязка вновь на месте. Беру ее за руку и веду за собой к двери из подвала.

– Здесь восемь ступеней. – Предупреждаю ее.

Кивает.

Медленно иду впереди, поддерживая ее за руку. Взгляд падает на белые босые ступни. Какой же я идиот! Бетонный пол наверняка ледяной!

– Прости, – шепчу на ушко, от чего она вздрагивает, а я подхватываю ее на руки.

Охает от неожиданности, но обвивает мою шею руками. Дрожит, то ли от страха, но ли от холода, то ли от обоих. А у меня на душе погано и мерзко от самого себя. Что я наделал? Она не виновата в грехах отца. Почему я решил, что она необходимая жертва?

Заношу Эми в дом и опускаю босые ступни на палас в коридоре. Будто мы молодожены. Представляю Эмили в белом платье. Ей пойдет. Но вряд ли нас ждет такое будущее.

Пол в доме теплый, можно не волноваться, что простынет. Беру хрупкую ладошку и веду за собой.

– Уже можно снять? – касается повязки на глазах.

– Еще нет. – Останавливаю ее.

Не время. Хочу ее в этой повязке.

Останавливаюсь на верхней ступени лестницы на второй этаж, жду пока она поднимется на ощупь. Дышит часто, будто пробежала стометровку, явно взволнована, но не боится или храбрится.

Подвожу мою Эми к кровати. Она здесь большая, два на два, мягкая. Разворачиваю ее спиной к постели и снимаю мокрую одежду. Придавливаю на плечи, заставляя сесть. Послушно выполняет. Нависаю над ней, а член уже готов порвать штаны. Откидывается на матрас, разметав рыжие волосы. Ей невероятно идет этот огненный цвет.

Хочешь так? Хорошо.

Опускаюсь на пол, становлюсь на колени, беру ее бедра и резко притягиваю к себе, заставив чуть свесить попку. Охает, хватается за повязку, но мне уже плевать. Нахожу чувствительное место, кружу возле него и мягко надавливаю языком на самый центр. Сминает простыни в ладошках, выгибается, сладко стонет, от чего у меня едет крыша.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Моя сладкая! Моя любимая девочка!

Замираю и отстраняюсь. Разглядываю часто вздымающуюся грудь, трепещущие алые губы, почти алые длинные волосы, белоснежную до синевы кожу.

«А ведь правда, я люблю ее. Люблю».

Сердце сбивается с ритма от этого слова.

Эми пытается восстановить дыхание, придерживая, но не снимая повязку с глаз.

Спускаю штаны и натягиваю ее на себя, поддерживая за ягодицы. Попка у нее хорошая, круглая, упругая. Так и просится отшлепать, как нашкодившую девчонку.

Люблю!

С этой мыслью вколачиваюсь в нее до упора. Извивается, сладко стонет, ей нравится, и я схожу с ума! Мне мало ее! Даже когда кончаю вновь хочу. Но сейчас хочу подольше, поэтому сдерживаюсь. Обвожу языком твердые соски, по очереди еле ощутимо прикусывая. Вздрагивает от удовольствия, стонет, извивается. Жаждет движения внутри.

Медленно выхожу, оставляя в ней головку и резко вставляю. Охает. Как же сладко!

Отрываюсь от груди, наращиваю темп. Еще немного и я кончу! Как же она прекрасна! Хочу продлить эту пытку, замедляюсь, поглаживаю вход рядом со своим членом. Это еще сильнее возбуждает, хочется сорваться и затрахать ее до потери сознания, но я останавливаюсь и вхожу в нее пальцем. Чувствую тугую стенку и собственный пульсирующий член. Так я точно скоро кончу.

– Что ты делаешь со мной?! – Восклицает в восторге. – Ах! Да!

Извлекаю палец, весь в ее смазке, хватаю за задницу и быстро трахаю, проникая все глубже. Еще чуть-чуть. Давай, милая, я чувствую, что ты хочешь кончить. Она сдавливает меня все сильнее. Кладу большой палец на клитор, добавляя ей удовольствия. Стенки вокруг члена часто сокращаются. Она дрожит от оргазма, но я ведь еще не закончил. Продолжаю движения. Хочу ее еще! Извергаюсь в нее, долго, пульсирующе. Мое тело словно электрическим разрядом сотрясает. Это лучшее, что когда-либо было со мной.

Падаю на постель рядом с ней. Снимает повязку, смотрит на меня затуманенным взглядом и… обнимает, запуская табун мурашек по моей спине. Член дергается, вновь готовый к продолжению, но нет, не сейчас. Ей нужно в ванную и уборную, тепло одеться и поесть. Остальное потом.

Сердце выпрыгивает из груди.

«Люблю ее. Люблю!»

Глава 20

Эмили

Я его больше не боюсь.

В первый день и потом, когда была прикована к стулу, боялась, но теперь нет.

Мы лежим настолько близко, что сердце замирает. Боюсь потревожить его сон, но так хочется прикоснуться, что нет сил терпеть.

«Это неправильно».

«Так не должно быть».

«Я сошла с ума!»

Но он мне нравится. Итан мне нравится.

Открытие шокирует. Я словно теряю опору и падаю в пропасть. Но я знаю, что он меня поймает, спасет и защитит. Почему я так уверена, этому ведь нет логического объяснения или доказательств? Просто верю. Знаю, что так и будет.

«Итан хороший», – от этой мысли сердце сжимает словно в тисках. – «Он не хотел делать все эти ужасные вещи со мной. Он добрый».

Я чувствую его доброту, его тепло и его боль. Боль от потери родных. Горе, которое убивает, выедает изнутри как серная кислота. Разрушает.

Кто он для меня? Похититель, мучитель, защитник… Тот, к кому рвется мое сердце и этому нет объяснения и нет причин. Просто, мне кажется, что у нас одна душа на двоих.

«Может быть это стокгольмский синдром и все эти чувства ничто иное, как защитная реакция?»

Сейчас, когда глажу его, спящего рядом со мной, любуюсь чертами лица и густыми ресницами, сердце радостно трепещет. Приятное щемящее чувство разливается в груди, и я совершенно не хочу возвращаться домой.

Не хочу видеть папу. Он врал мне о смерти мамы. Клялся, что не имеет к этому никакого отношения, что произошедшая авария всего лишь несчастный случай. Врал, глядя мне в глаза. Бесстыдно. Беззастенчиво. Нагло.

«Да как он мог!»

Мачеха меня не любит, хотя пытается изображать заботу. А братик ни в чем не виноват, даже в своем отношении ко мне, ведь его так воспитывают – не любить меня.

Внезапно понимаю, я хочу, чтобы план Итана увенчался успехом. Отец должен ответить за все. За маму. За родных Итана. И за всех остальных. Сколько же жизней погубил родной мой человек? Сколько? Как жить с этим дальше?

Глупо и по-детски, но я хочу остаться тут. Рядом с Итаном. Сейчас он спит, но, когда нет, его глаза такие добрые и в них столько боли, скрываемой, сдерживаемой, что мое сердце разрывается. Не представляю, что сделала бы я, окажись в его ситуации.

Этой ночью мы спим в доме, в тепле и уюте, на огромной мягкой кровати. Такой даже у меня дома нет. Несмотря ни на что мне здесь нравится. Да, есть неприятные воспоминания, но… не могу объяснить.

«Может я сошла с ума? Нормальные люди попытались бы сбежать, а я совершенно не хочу этого делать. Не хочу бросать его, хотя вот она, свобода, рядом. Руку протяни».

Я могу спуститься с гараж. Да, Итан завязал мне глаза, но запахи я чувствую и прекрасно знаю, как пахнет автомобиль. Могу украсть машину и уехать, но не хочу.

Понимаю, что расставание неизбежно. Мне придется вернуться домой рано или поздно. Вот только как? И, главное, зачем? Судя по всему, папе я не нужна. Мачехе и подавно даром не сдалась, у нее свой любимый ребенок. Она только рада будет избавиться от меня. Кажется, этому рад даже отец.

На глаза наворачиваются непрошенные слезы.

Вот так внезапно понять, что ты гораздо более ценен для похитителя, чем для родного человека, это больно. Папа до сих пор не прислал своих людей за мной и не выполнил требований похитителя. Сколько я уже здесь? Два дня? Три? Папе плевать.

А ведь он видел, что со мной делал похититель. Наверняка смотрел видео. Но никаких действий не предпринял, что говорит само за себя. И, хоть я изолирована от всего мира и информации, мне кажется, что никто меня не ищет. Иначе, Итан не был бы так спокоен.

Не просыпаясь, Итан обнимает меня. Теплые сильные руки прижимают к крепкому телу.

– Прости, – бормочет Итан, – прости… Эми…

Итан

Просыпаюсь утром. Постель смята после бурной ночи. Вспоминаю ее и не могу сдержать довольную улыбку. Эми было хорошо, а это главное.

И тут я понимаю, что в спальне я один. Эмили в комнате нет.

«Черт! Идиот!» – подрываюсь, быстро натягиваю одежду. – «Сбежала!»

«Да и пусть. Это правильно. Так и должно было произойти».

Сажусь. Опускаю лицо в ладони.

«Я идиот».

Нужно было отпустить ее раньше. Самому отвезти в город, куда-то, где тепло и безопасно, откуда она смогла бы позвонить домой.

Я бы наблюдал, как за ней приехал Морган-мать-его-Уотсон и злился на него. И тосковал по ней. Да. Пусть бежит.

В груди колючий комок. Горло стискивает до боли. Даже дышать тоскливо.

Что мне делать дальше? Как жить? Оставить Моргана в покое? Придумать другой план? Я не смогу жить, пока он не ответит за все.

Так. Если Эми сбежала, пора собираться и валить, иначе о мести я могу забыть. Из-за колючей проволоки не отомстишь. Если Морган оставит меня в живых, а не устроит очередной несчастный случай.

Поднимаюсь. Кидаю в сумку ноут, камеру и тут до меня доносятся шорохи и звон посуды из кухни. Запах яичницы.

«Чего?»

Шок и страх разгоняют адреналин и ледяных мурашек по спине.

Крадусь по коридору, как вор. В руке армейский нож. Тихонько выглядываю из-за угла. Открывшаяся взору картина потрясает до глубины души. Эмили готовит завтрак. На двоих.

Стоит, такая соблазнительная, в моей черной рубашке, которая ей доходит до середины бедра, но когда она поднимает руки, то ткань задирается до упругих округлостей ягодиц. Тянется за кружкой. На изящном запястье серебрится браслет. Распущенные влажные после душа волосы падают на спину, достают до талии. Невероятный изгиб спины, стройные ножки.

«Почему она не сбежала?»

Сердце пропускает удар. Прячу нож от греха подальше.

Прислонился плечом к притолоке. Не могу оторвать взгляд от этой красоты. И не могу поверить, что передо мной не мираж.

Сегодня снегопад. За окном все белым-бело. Красиво. И я бы очень хотел пойти с ней на улицу, но у нее нет одежды, а я слишком боюсь оставить ее одну. Боюсь, что, когда вернусь, дом будет пуст, а все, что между нами произошло окажется сном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подкрадываюсь к ней сзади.

Пугать, пожалуй, не стоит, но так хочется прикоснуться к ней, убедиться, что это не игра воображения, что она настоящая. Руки сами собой ложатся на тонкую талию, скользят к упругим грудям, от прикосновения к ней мгновенно возбуждаюсь. Никогда никого так не хотел. Вдыхаю аромат волос. Шампунь пахнет яблоком, но и этот запах ей идет.

– Щекотно, – хихикает она, пытается отстраниться.

«Ах щекотно? Сейчас я покажу тебе, что такое щекотно!»

Мои пальцы пробегают по ее бокам. Она разворачивается ко мне и… начинает щекотать в ответ. Неожиданный ход. Мы смеемся и заваливаемся на диван у противоположной стены. Она подо мной. Хохочет так искренне, открытой не наигранной улыбкой, что я тоже улыбаюсь ей в ответ.

Настоящая. Живая. Безумно красивая. Идеальная. И слишком добрая.

Сердце колотится, в паху пожар.

– Наконец, я увидел ее. – Мой голос хрипит, хотя я не простужен.

– Кого? – Пытается отдышаться она. Волосы разметались по сидушке, водопадом спускаются к полу.

– Твою счастливую улыбку. – Цепляю кончик ее носа своим.

Теплые ладошки обхватывают мое лицо. Подушечки пальцев мягко гладят брови, скулы.

– Ты такой красивый! – Выдыхает она, а я впечатываюсь в ее рот, сминаю губы поцелуем, на который она сразу же отвечает, обхватив мою шею.

«Нет. Не я. Ты красивая. До умопомрачения. До одури! Люблю тебя! Но не могу сказать об этом, ведь я монстр, преступник и мне придется отпустить тебя и уйти».

Сердце сдавливает до боли. Мы еще не расстались, а я уже тоскую. Люблю ее. Безумно люблю. Никого не любил, а ее люблю!

Глава 21

Глава 21

Олсон Смит

– Я сделаю с ним тоже, что он сделал с моей дочерью, только найди этого подонка! Ты слышишь меня? Живым приведи! – орал начальник в трубку не своим голосом. Олсону даже пришлось отодвинуть телефон от уха, чтобы не оглохнуть.

– Вас понял, босс. – Спокойно ответил он. Звонок прервался.

Выдержка и терпение были теми столпами, на которых держалась вся служба Олсона Смита. После увольнения в запас он долго не мог найти себя в этом мире. Военная служба была для него всем. Другой жизни он не понимал. Поэтому до сих пор был не женат и не имел детей.

В то время Морган Уотсон стал его надеждой на то, что даже такой как Олсон Смит способен существовать в обычном мире городской суеты. Тогда Морган казался кем-то вроде божества. Нет, конечно же Смит не боготворил Уотсона, но работал на него с удовольствием. Теперь же удовлетворения от работы он не испытывал.

Олсон никогда не проваливал задания. С этим, он был уверен, что тоже справится, хотя, парня было жалко. Смит докурил сигарету и вернулся на заброшенный завод далеко за городом. Это не первое дело, которое он проворачивал здесь по заданию начальника. Место было удобным. Никакой проходимости. Здесь не могло оказаться случайных свидетелей. Разве что койот мог забрести. Но не более.

Раньше Морган не был так жесток. Но раньше его дочь не насиловали у него на глазах. Смит пытался оправдать начальника состоянием аффекта. Но в глубине души понимал, что дело совершенно не в этом. Морган прогнил. А Смит отказывался в это верить.

Честно говоря, Олсон был шокирован поведением босса. Любой нормальный родитель давно выполнил все требования похитителя, лишь бы с его ребенком не обращались жестоко. Просил бы о замене. И Морган был именно таким. Раньше.

Когда Эмили была похищена в первый раз, босс слезно умолял вымогателей обменять дочь на него и делать с ним что угодно, только отпустить его маленькую девочку. Теперь же Уотсон стал черствым и жестким. Никакого сочувствия. Только злоба и выгода. Это заставляло Смита задуматься о том, хочет ли он оставаться и дальше на службе у такого человека. Раньше они с Морганом были пусть не близкими, но друзьями, но кем-то вроде, а теперь…

– Парень, может все же расскажешь мне все добровольно? – спросил Олсон, присаживаясь на стул напротив своей жертвы. Он узнал о Рэде многое. Обычный честный работяга-парень. Смиту совершенно не хотелось пытать невиновного человека. Только, если он не оставит выбора.

– Не понимаю, о чем вы.

Олсону показалось, или парень действительно усмехнулся? Под мешковиной не было видно лица жертвы. Так было проще. Так всегда было проще раньше. Но сейчас что-то противно скреблось в области сердца. Чутье подсказывало, что сейчас он совершает очень нехороший поступок. А своему чутью Смит привык доверять.

Рэд

Рэд пытался не обращать внимание на боль в руке, ведь если ее игнорировать ее будто бы и нет. Конечно, он понимал, что врет сам себе. Длительных пыток ему не вынести. Но и друга предавать Рэд не желал.

– Интересно. – Хрипло посмеялся его похититель. – Обычно такие, как ты, говорят так до первой серьёзной пытки, но в этом нет смысла. Лучше расскажи, где искать Эмили.

– Кто это? – искренне удивился Рэд. Он прекрасно знал, кто такая Эмили. Эмили-мать-ее-Уотсон. Та самая, которую он чуть не задушил. Та, кого похитил Итан, и над которой трясся как над самой ценной драгоценностью. Защищал ее как коршун гнездо.

О, Рэд запомнил глаза друга, прожигающие в нем дыру. Раньше он так смотрел на фото Моргана Уотсона. А теперь, на собственного друга, который пытался решить его проблему.

И куда это привело? К тому, что Рэд похищен шавками Уотсона, подвергается пыткам и рано или поздно он сдаст Итана. Хотя, безусловно, будет пытаться держаться как можно дольше. Но не из-за альтруизма или веры в Итана. Не из-за великой дружбы, хотя другом он все же был не плохим. Нет. Из-за того, что он был совершенно не уверен, что, получив нужные сведения его отпустят, а не убьют.

Похититель недовольно цокнул языком. Рэд вдохнул холодный воздух, стараясь сосредоточиться. Боль в руке только подстегнула его волю. Он знал, что слабость — не вариант. Он должен был быть сильным,

– Это неправильный ответ. – Выдал наконец похититель и подошел к пленнику.

Рэд снова почувствовал, как холод пробирается в кровь. Он мысленно искал варианты, которые могли бы помочь ему.

– Не хорошо, – спокойный безэмоциональный голос похитителя спровоцировал у Рэда озноб. – Тебе стоит кое-что уяснить обо мне – я очень нетерпелив. Особенно, когда время поджимает. А сейчас оно как раз поджимает. Выбора у тебя нет. Ты скажешь мне все. И тебе стоит понять это как можно быстрее. Для твоего же блага.

– Ладно, ладно. Я знаю, кто такая Эмили. Вы ведь говорите про Эмили Гуливер? Это известная актриса. Так? О ней? Но я к ней не имею никакого отношения…

Острая боль пронзила руку. Ту самую, которая уже была ранена. Рэд не смог сдержать крика боли и отчаяния.

Через несколько часов…

Олсон Смит

– Слушаю! – недовольный голос босса выплюнул в ухо старого вояки одно лишь слово, но оно было полно нетерпения и презрения. А этого Смит по отношению к себе терпеть не собирался.

– Я все узнал, – спокойно ответил Олсон начальнику, вытирая тряпкой руки от крови.

– Так хера ты еще не там, если все узнал? – заорал Морган. Такое отношение Олсона совершенно не устраивало. И он с этим разберется. Но чуть позже. После завершения задания. Ведь он привык доводить задания до конца, на кого бы не работал.

– Уже в пути.

– Жду! И не звони мне, пока не решишь проблему. Понял?

Смит тихо скрипнул зубами, но ответил четко и холодно:

– Да, шеф.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 22

Итан

Завтрак.

Впервые за долгие годы, казавшиеся вечностью в одиночестве, мне заботливо готовят яичницу с беконом и зеленью.

Я сажусь за стол и передо мной тут же опускается тарелка, наполненная едой. Над ней поднимается ароматный пар. Запах проникает в ноздри, и я понимаю, насколько голоден. Желудок радостно бурчит.

Из окна льется солнечный свет, превращая комнату в волшебное место. Реальность и мечты сплетаются в единое целое. Мысль о том, что именно так мы бы завтракали, если бы были парой и жили вместе, заставляет сердце сжиматься.

«А она не плоха в готовке».

Идеальное количество специй и зелени. Даже не смотря на них, я чувствую натуральный вкус продуктов. Не замечаю, как съедаю все до последней крошки. Но мне мало. Будто чего-то не достает. И я говорю не про еду.

Мы впервые разговариваем на посторонние темы. Можно сказать знакомимся. Она такая яркая, вся будто светится, когда рассказывает яркую историю из своего детства. Активно жестикулирует, показывая, как все было, и мы смеемся над нелепыми ситуациями, о которых она говорит.

«Забавная».

Не успеваю удивиться легкости в общении, мне непонятно откуда она взялась. И я не хочу об этом думать. Я хочу думать об Эми. Каждая секунда, проведенная с ней, кажется бесценным сокровищем. Я буду бережно хранить эти минуты в сердце, когда мы расстанемся.

Ее мягкий смех, серебрится колокольчиками.

Кофе тоже хорош. Каким-то немыслимым образом она угадывает идеальную крепость напитка. Будто читает мои мысли и находит там нужное количество кофейных гранул.

Я исподволь любуюсь ей. Рыжие волосы определенно идут ей гораздо больше, чем натуральный цвет. Солнце ласково играет лучами в мягких прядях. Эми напоминает солнышко. Моя просторная рубашка подчеркивает ее хрупкую красоту. Эмили из тех девушек, которые прекрасны в любой одежде.

Она так беззащитна, так нереально красива. Ее кожа, теплая и бархатистая, вызывает желание прикасаться к ней снова и снова. В брюках уже колом стоит, а ведь я даже не касаюсь ее, только смотрю и слушаю.

– Эми, – мой голос хриплый, будто в горле пересохло, хотя я только что выпил кофе. Я заправляю прядь волос за маленькое ушко. – Ты прекрасна.

Ее щеки окрашиваются в розовый. Это настолько мило, что я не выдерживаю и целую губы, на которые смотрел все утро. По телу будто разряд прошел. Дыхание сбилось. Никогда так не реагировал на женщин.

Мир вокруг растворяется, перестает существовать. Все становится неважным. Главное одно – ее губы, ее дыхание, ее близость. Эмоции захлестывают, пьянят, ударяют в голову. Мысли путаются, сталкиваются и, наконец, разбегаются, оставив после себя пустоту и лишь одно желание.

Подхватываю Эмили со стула одной рукой, другой сметаю посуду со стола, освобождая место. Что-то звонко разбилось, кажется, кружка или тарелка. Плевать. Усаживаю мою Эмили на стол, раздвигаю ножки, становлюсь между ними и все это не разрывая поцелуя. Схожу с ума.

В штанах горит огнем, пульсирует необузданное желание войти в нее, сделать своей. Быть с ней так, чтобы она никогда не забыла меня. Чтобы ей было хорошо. Чтобы стать особенным. Поселиться в ее сердце, ведь мое полностью занято ей.

Сердце колотится как бешенное, стучит в ушах. Ее стоны и частое прерывистое дыхание ласкают слух.

Хочу снять с нее чертову рубашку, но не хочу отпускать от себя даже на миг. Кайфую от того, как тонкие пальчики зарылись в моих волосах. А вторая ручка гладит мышцы на груди, опускается на живот, затем на ремень брюк. Застываю.

«Она хочет меня. Так же сильно, как я ее. Боже, я схожу с ума!»

Срываю пуговицы с рубашки. Расстегивать нет ни желания, ни времени. Стягиваю остатки одежды с Эми и жадно припадаю к твердому бугорку на груди. Сладко. Пьяняще вкусно.

Эмили стонет, когда мой палец погружается в нее. Двигает бедрами навстречу и у меня напрочь срывает крышу.

Руки дрожат, когда расстегиваю ремень собственных брюк, спускаю их вниз, даже не удосужившись снять полностью. Погружаюсь в мою горячую девочку и не могу сдержать судорожный то ли вздох, то ли всхлип. Эми совершенно порочно мокрая, ее влага стекает по моему стволу. Но при этом моя девочка продолжает быть наивно-невинной в своих неопытных ответных ласках.

Двигаюсь в ней быстро. Нет сил терпеть. Хочу ее глубже, резче, дольше.

Опрокидываю ее на стол и продолжаю трахать, как заведенный. Напрягаюсь внутри, готовый извергнуться. Не могу остановиться, сдержаться или замедлиться. Кладу большой палец на клитор и взрываюсь от громкого стона и спазма, сжимающего меня в ней.

Только теперь вспоминаю как дышать. По вискам скатываются капельки пота. Эмили сжимается от оргазма и стонет мое имя, обвив меня ножками. Стройными, идеальными, слишком сексуальными, чтобы остановиться на одном разе. Я слишком быстро кончил. Хочу еще.

Олсон Смит

Названный Рэдом дом нашел довольно быстро. Хорошее место, чтобы залечь на дно. На многие мили вокруг раскинулись поля. С трассы дом почти не виден за перелеском и кажется крошечным, почти игрушечным.

«Вот я и нашел тебя» - подумал Смит, прикуривая сигарету. Он давно не курил, но это дело вызывало непередаваемо мерзкое послевкусие, которое приходилось глушить табаком. – «Как закончу, подам в отставку».

Эми была для него самого как ребенок, которых Бог ему не послал. Олсон не был создан для семьи. Так он считал. Он пробовал несколько раз, но ничего хорошего из попыток построить отношения не выходило.

Машину придется спрятать среди деревьев. Предрассветные сумерки прекрасное время, чтобы подобраться к дому. Стоило обойти и расставить ловушки по периметру на случай, если вдруг похитителю удастся сбежать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Смит выключил телефон, оставил его в бардачке и вышел из машины.

Глава 23

Олсон Смит

Под ногами хрустел снег. Смит обходил дом по большой дуге, устанавливая ловушки. Ледяной воздух сковывал покрасневшие пальцы.

Странно, что на подъездной дорожке не стоял автомобиль. Дом выглядел нежилым, только дым из трубы говорил о том, что внутри кто-то есть.

Место казалось идеальным, чтобы скрыться от мира и творить темные дела. Дом на отшибе, вокруг ни души. Даже, если будет стрельба, никто не услышит. Олсон похлопал по своим бокам не для того, чтобы согреться, проверял оружие. Верный пистолет всегда был при нем. Кобура срослась с одеждой, как родная. Он будто с ней родился.

Смиту не привыкать к подобным заданиям: найти, обезвредить, припугнуть, откупиться. Но подобное, куда он был вовлечен эмоционально, было впервые.

Он помнил Эмили еще маленькой девочкой. Она всегда была доброй и наивной. Поэтому он не понимал, как это чудовище могло так обойтись с ней. Она не заслужила подобного обращения. Другое дело ее отец.

Морган постепенно черствел. Олсон давно перестал понимать, что движет старым другом, хотя, последнее время они не были друзьями. Смит давно подумывал уволиться, пожалуй, отношение Моргана к похищению Эмили станет последней каплей. Как только он освободит девочку, покинет свой пост, и пусть Уотсон сам решает свои проблемы. В конце концов, Смит заслужил отдых.

Закончив с ловушками, Олсон убедился, что не был замечен и неторопливо двинулся вперед, обходя дом, пригибаясь, под окнами. Из окна, смотрящего в лес, а не в сторону трассы, лился тусклый свет. Плотные шторы помешали разглядеть, что происходило внутри. Не было слышно ни звука.

Олсон перерезал кабели связи и электричества. В доме послышались шаги.

Смит достал пистолет, снял с предохранителя и медленно подошел к двери, ведущей на террасу.

«Осталось немного. Еще чуть-чуть и все закончится».

Итан

Плотные шторы не пропускают солнечные лучи, поэтому кажется, что рассвет еще не настал.

Мы лежим в спальне, в полумраке, уставшие, но довольные. Эми пытается прикрыться простыней, но я не позволяю. Она слишком прекрасна, чтобы скрывать это под покровом ткани. Я хочу запомнить ее, налюбоваться, насмотреться, впитать образ, чтобы он остался со мной навсегда. Моя милая, маленькая Эмили Уотсон.

– Почему ты так смотришь на меня? – она улыбается и тихо смущено смеется. Мелодичный звук наполняет комнату светом и теплом. Так уютно, что в груди щемит. Рядом с ней я всегда как дома, где бы мы ни были.

Провожу пальцем по ее лицу. Нежно обвожу контуры щек, подбородка, шеи. Не хочу спешить. Время будто замирает, растягивается в одно длинное мгновение единения и покоя. Я словно погружаюсь в собственную вселенную, где никто нас не потревожит.

– Ты очень красивая, – голос предательски сиплый, когда я говорю ей: – хочу, чтобы этот момент никогда не заканчивался.

Но понимаю, что нет ничего вечного. Я отпущу ее, и она уйдет, забудет меня. Вот только я никогда не забуду о ней.

Эмили слегка краснеет от комплимента. Мои губы дрожат от сдерживаемой улыбки, и я совершенно не понимаю, как выразить словами всю глубину своих чувств. Меня распирает, разрывает изнутри. Но разве можно говорить слова любви после того, что я сделал с ней? Это лицемерно. Я не имею на это права. Не имею права на счастье.

Каждое мгновение, как дар, редкое сокровище, которое я хочу беречь и хранить. Эти утренние часы, проведенные вместе, как пара, а не как похититель и заложница, я навсегда сохраню в памяти.

Внезапно в доме становится слишком тихо. Не сразу понимаю, что свет в столовой не горит, а котел затих.

– Свет выключили? – удивляется Эмили, а меня накрывает дурное предчувствие.

– Похоже на то. – Тихо говорю я и быстро одеваюсь.

Слишком тихо. Ненормальная тишина заставляет насторожиться, напрячься. Придется обойти весь дом, проверить каждую щель, чтобы успокоиться. Почему-то я уверен, что это не плановое отключение электричества.

– Я выйду, запущу генератор. – Сухо бросаю я, накидывая куртку.

– Итан, – Эмили с тревогой смотрит на меня, завернувшись в простыню по самые уши. – Будь осторожен.

Застыл, как громом пораженный. Она обо мне беспокоится? Эми? Обо мне? И это после всего, что я с ней сотворил? Киваю в ответ и выхожу из комнаты. Ответить просто не в силах, слова застряли в горле.

Тихо крадусь по коридору, как вор. Кажется, будто стены пропитаны пугающей тишиной. Подхожу к двери, берусь за ручку. Стук сердца гремит в ушах, заглушая звуки.

«Чего ты испугался, Итан, не ребенок уже!» – одергиваю себя, распахивая настежь дверь. Морозный воздух проникает в коридор.

За ночь снега навалило не мало. Белый пушистый ковер покрывает все, куда дотягивается глаз. И тут я замечаю четкие следы, ведущие вокруг дома.

«Черт. Черт. Черт!»

Неужели ищейки Моргана нашли нас?

Отступаю на шаг назад. Толкаю дверь, но ей не позволяют закрыться. Пинок настолько сильный, что деревянное полотно задевает мою руку, а в следующую секунду мне в лоб смотрит дуло пистолета. Оно блестит в утреннем свете, бликуя солнечными зайчиками. Ослепляет.

Понимаю, что бегство бесполезно. Уголки губ, несмотря на страх, подергиваются в едва заметной ухмылке. Я всегда знал, что этот день придет. Все шло слишком гладко.

Из-за угла выступает фигура одного из людей Моргана. Олсон Смит стоит передо мной, держа оружие наготове. Когда я собирал информацию об Эмили, я узнал о людях, которые окружают Моргана. Смит - профессионал, который знает, что делать. Хладнокровный и безжалостный.

«Я проиграл» - мелькнула мысль.

От взгляда ищейки пробирает озноб, но я чувствую гнев, пробивающийся через напускную сталь. Он здесь не просто как исполнитель, а будто с личной миссией, наполненной ненавистью к человеку, которым я стал.

– Где Эмили? – рычит Смит и взводит курок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 24

Итан

Смит меня убьет. Я проиграл. И, пожалуй, я готов к такому завершению своей истории. Единственное, чего я не хочу, так это умирать на глазах у Эми, как побитая псина. Хочется сохранить хоть какое-то достоинство. Хотя, о чем это я? После того, что сделал, рассуждаю о достоинстве. Идиот.

– Ее здесь нет. – Отвечаю на его вопрос, пытаясь придать голосу уверенность, и тут же получаю прикладом в лоб. Перед глазами мелькают искры. Боль отдает в затылок, растекается к вискам. От боли и шока отступаю на пару шагов назад, хватаясь за голову. Больно.

Смит залетает в дом как тайфун. Захлопывает за собой дверь.

– Даже не думай врать мне, парень, – рычит Олсон, скидывает пальто и к моему удивлению убирает оружие в кобуру.

«Что?» – успеваю удивиться, а в следующее мгновение получаю коленом в живот. Удар настолько сильный, что меня складывает пополам. На доли секунды ноги отрываются от пола. Не смотря на немолодой возраст, Смит силен как буйвол.

– Пха! – воздух выбивает из легких. Ребра словно треснули, не могу сделать вдох, из-за чего пропускаю новый удар, на сей раз кулаком. Он прилетел снизу прямо в подбородок. Успеваю среагировать в последний момент, поэтому удар происходит по касательной. Во рту щелкнуло. Черт! Мои зубы! Быстро провожу по ним языком – все на месте.

Отступаю на пару метров. Из разбитой губы сочится кровь, которую я стираю костяшками пальцев. Я ослабил бдительность. Больше подобного не допущу.

Встаю в боевую стойку.

– Тебе это не поможет. – Констатирует Смит. – Удивлен, что ты еще не свалился. Но я это исправлю.

Смит двигается с нечеловеческой скоростью. Не от всех атак удается выставить блок. Пропускаю удар в бок, затем острая боль пронзает голень. Удержать равновесие удается с трудом.

Я пытаюсь собраться с силами, но каждое движение дается через боль. Смит не оставляет мне шансов на передышку, двигается быстро и уверенно. Его удары точны и выверены. Олсон явно наслаждается процессом, в отличии от меня, у которого каждый вдох вызывает боль.

Противник усмехается мне в лицо, его глаза хищно блестят. Он бросается на меня с удвоенной силой. Заставляет уйти в глухую оборону. Пытается понять, сколько осталось до моего окончательного падения. Стараюсь удержаться на ногах, хотя слабость в коленях и боль в груди говорят об обратном.

Разум лихорадочно ищет выход из ситуации, не могу позволить себе сломаться, особенно сейчас.

Воспоминания о том, кем я стал и что сделал, мелькают перед глазами, но они не приносят ничего, кроме отчаяния.

Смит явно раздумывает как меня добить. Его пристальный взгляд полон презрения и решимости. Мне же остается держаться до последнего, хотя все говорит о том, что бой давно проигран.

В этот момент едва заметно скрипит дверь. Мы с Олсоном одновременно поворачивает головы. Он – с гордо поднятой головой и разбитыми в кровь костяшками, я – как побитая собака.

Эми находит меня взглядом. Ее глаза наполняются тревогой.

– Итан! – восклицает моя маленькая девочка. Она успела нацепить на себя мои спортивные штаны и майку. В них Эми кажется еще более хрупкой. – Дядя Ол, остановись!

– Эми? – Смит дрогнул и пошатнулся. – Эми, детка…

– Не трогай его! – Эмили подбегает и загораживает меня собой.

Дожился. Меня защищает хрупкая девушка, которой я причинил боль, с которой был несправедлив. И которую безмерно люблю. Черт! В груди растекается тепло от ее заботы и беспокойства обо мне. И в то же время мне невероятно стыдно. Это я должен быть тем, кто защищает.

– Я не понимаю… то видео… Эми, – Смит протягивает руку к моей девочке, – идем домой. Твой отец очень волнуется. Он послал меня…

– Чтобы решить очередной неудобный вопрос? – впервые слышу в ее голосе ядовитые нотки. – Как с мамой?

Смит ошеломленно распахивает глаза, тут же теряя весь свой боевой настрой. В моей голове мелькает соблазнительная мысль воспользоваться его замешательством для атаки. Но я отмахиваюсь от нее понимая, что это неправильно. Этот противник явно мне не по зубам, даже в таком состоянии.

– Он тебе рассказал? – тихий голос Олсона вибрирует, подобно утробному тигриному рыку.

– Я сама узнала. – Не задумываясь отвечает Эми. Врет ради меня. – И это все мой план.

Смотрю в пол, стараясь не выдать своего удивления.

– Что? – Смит отступает на шаг назад. – Милая, ты ведь не такая.

– Такая. – В голосе Эмили звенит сталь. – Я такая же расчетливая, как мой отец.

«О, нет. Ты не такая. Совсем другая. Мягкая, нежная, ранимая».

– Не верю. Это не может быть правдой. Эми, этот человек внушил тебе, что твой отец зло, но это не так…

– Не так? Не так, говоришь? Не ты ли разгребал за папой всю грязь? Тебе ли не знать какой он на самом деле? Я думала, ты лучше, дядя Ол. Думала, ты не такой, как папа. Уходи, если я ошиблась в тебе. Или помоги нам.

Смит замер в раздумьях, которые заняли совсем не много времени.

– Готов тебя выслушать. – Кивает он Эми, игнорируя мое присутствие.

– Сначала идем в дом. – Почти приказывает девушка. Она помогает мне опереться на нее. Поначалу я пытаюсь идти сам, но после пары шагов принимаю ее помощь.

Мы втроем проходим в столовую. Эмили достает из шкафчика аптечку и оборачивается ко мне.

– Сядь, – указывает она на стул.

Я кривлюсь от боли и протягиваю руку к коробке с бинтами.

– Я сам.

Смит приваливается плечом к стене и с нескрываемым любопытством наблюдает за нами. Его цепкий взгляд пронзает мою спину как нож.

– Присядь, – Эмили упрямо не отдает аптечку и снова указывает на стул. – Пожалуйста.

«О, да. Кажется, скоро я надолго «присяду» в места не столь отдаленные».

Скосил взгляд на Смита и получил новую порцию презрения.

«Да. Точно».

Пока Эмили заботливо обрабатывает раны, меня сверлят недобрым взглядом, обещающим девять кругов ада.

– Что ты задумала? – не выдерживает Олсон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне тоже очень интересно услышать, что она скажет?

Глава 25

Эмили

– У нас есть план. – Я красноречиво смотрю на Итана, в надежде, что он поймет меня и подыграет. От волнения сердце стучит часто-часто, но я стараюсь не показывать это перед дядей. – Расскажи ему.

– Ты имеешь в виду… – бормочет он и шипит от боли, когда я прикладываю ватную палочку, смоченную в растворе к кровоточащей губе.

– Да. Просто расскажи все дяде. – Киваю, будто так и задумано. Будто это я придумала. Словно все моя идея, хотя, конечно же, не моя.

Итан косит глаза на Олсона и переводит неуверенный взгляд на меня.

«Ну давай же, пожалуйста, подыграй мне. Ты ведь понял, что я имею в виду. Понял же?»

– У меня… нас есть одна задумка, – начинает он, пока я заканчиваю обрабатывать его раны.

«Надо же, как дядя его отделал. Если бы я не появилась, скорее всего, Итан бы не ушел живым». – От этой мысли бросает в дрожь. Перед мысленным взором предстает картина: Итан распластался на полу, весь переломанный и не подающий признаков жизни. В носу защипало, а перед глазами все стало расплываться от слез. Смаргиваю влагу. Отвернувшись к аптечке, вытираю щеки, чтобы мужчины не заметили.

Дядя Олсон стоит, скрестив руки на груди, и хмуро смотрит на Итана. Я знаю, что Олсон Смит добрый. Готов подставить крепкое плечо в трудную минуту, выслушать, успокоить, решить проблему. Но сейчас, кажется, его терпимость на пределе, и я понимаю почему. Если он видел то, что Итан снял для папы, то его гнев вполне оправдан. И, хоть, Смит не родной мне дядя, ближе него никого нет. Даже с папой я не так открыта, как с Олсоном. С самого детства этот старый и строгий вояка относился ко мне как к дочке, которой у него никогда не было.

– В общем, я подготовил кое-какой материал… – уже более уверенно произносит Итан, и тут дядя взрывается.

– Снова видео? – рычит он. Костяшки его пальцев хрустят, когда он сжимает кулаки. – Ты снова издевался над Эми?

Итан отвечает сердитым взглядом, в котором читается решительность.

– Успокойтесь, – расставляю руки, ограничивая расстояние между мужчинами. Я не позволю им снова подраться. Мы должны быть на одной стороне. – В видео нет ничего такого, дядя. Постановочный фильм.

Олсон тяжело вздыхает. Он смотрит мне прямо в глаза, будто спрашивая все ли со мной в порядке, не действую ли я по принуждению. Но нет, я приняла решение самостоятельно. После всего, что я узнала за последнее время… Документы о причине маминой смерти… Это ужасающее чувство пустоты внутри, боль от потери, безысходность и необратимость.

Я не хочу терять отца, но он должен признать свою вину. Должен извиниться перед всеми, чьи родственники погибли. Обязан сделать это. Если нет, то я не смогу спокойно жить дальше, зная правду.

– Показывай, – глухо произносит дядя.

– Там не только фильм, есть еще кое-что. – Вздыхает Итан. – Покажу, как посмотрим запись. Кстати, как вы нас нашли? Я сделал все, чтобы меня невозможно было отследить. Сумка и телефон Эми остались на корпоративе.

– Рэд. – Односложно отвечает дядя Ол и я вздрагиваю.

– Что с ним? – Одновременно спрашиваем мы с Итаном и переглядываемся.

Тревога за Реда сжимает сердце. Получается, дядя его нашел, скорее всего угрожал, а может быть даже пытал. Смотрю Итану в глаза и мне кажется, что он думает точно так же. Мы с ним стали ближе, будто читаем мысли друг друга, словно на одной волне.

– Живой. – Сухо отвечает Олсон и сверкает гневным взглядом в Итана. – Показывай, пока я не передумал.

Мы идем в спальню, где Итан открывает ноутбук и включает ролик.

Впервые вижу картинку на экране, а не участвую в роли актера. Не знаю, как передать словами, что чувствую. Страха нет, ведь я знаю, чем закончится видео, знаю, что все хорошо. Но кровь, которая льется по моему телу, вызывает мурашки. Выглядит вполне правдоподобно. А потом Итан появляется в кадре, держа в руках отрезанное ухо. Неосознанно дергаюсь, прикрываю рукой свое, но оно на месте.

Внезапный приступ тошноты удивляет, и я бегу в туалет. Это странно. Я люблю ужастики, где много крови, так почему сейчас от этого видео меня стошнило?

Слышу в комнате глухой удар. Кажется, дядя вновь разошелся и, судя по звуку, ударил стену. По крайней мере я надеюсь, что не Итана. Желудок отпускает, и я возвращаюсь в спальню.

Дядя Олсон держит Итана за воротник. Занесенный над головой парня кулак угрожающе застыл в воздухе. Лютая ярость пылает в глазах моего похитителя, обращенных на Смита. Ну что за ребячество! Я хочу, чтобы у нас появился надежный партнер, тот, кто поддержит и поможет осуществить план.

После того, как увидела документы, я долго думала. Папа давно ведет себя со мной холодно. И мне очень хочется проверить, любит ли он меня до сих пор или забыл о существовании дочери.

– Дядя Ол, не надо, – мой чуть хриплый голос действует на мужчин отрезвляюще. Оба резко оборачиваются ко мне, тут же делая вид, что ничего не случилось. Олсон отступает на пару шагов, а Итан поправляет одежду.

– Я понял, чего вы хотите. – Устало произносит дядя. Его голос грохочет как отголоски далеких раскатов грома – гроза миновала. – Но, Эми, – тут он заглядывает мне в глаза, – ты уверена, детка?

– Папа должен ответить за все, что сделал и за маму.

Олсон опускает голову, будто сдается. Он долго молчит, взвешивая все за и против. Я знаю это его выражение лица.

– Хорошо, – тяжело вздыхает Смит, – я помогу тебе, Эми. Добавим кое-что в ваше видео.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26

Морган Уотсон

– Босс! – в кабинет без стука влетел безопасник. Глаза выпучены, запыхался, явно спешил. – Там это, новое видео! Босс…

– Что еще? – взревел Морган Уотсон, отвлекаясь от работы. Ему снова доложили об аварии, с участием автомобиля компании. Череда неудач, что преследовала его дело раздражала, но еще сильнее бесило то, что Смит пропал. Перестал выходить на связь два дня назад. Ни отчетов, ни дочери, ничего.

– Вы должны это увидеть. – Безопасник заметно волновался.

«Да что же там такое в этом видео!» – Морган открыл почту, включил запись, что прислал этот мелкий гаденыш, которого никак не удавалось поймать и… побледнел.

«Это невозможно. Просто не может быть! Как? Почему?»

На видео похититель изуродовал его дочь. Кровь лилась по ее шее, стекала по плечу. Крик дочери до сих пор звучал в ушах Моргана. Сердце сжималось, билось, как сумасшедшее. Его трясло.

Уотсон подскочил со своего удобного кожаного кресла, но тут же осел обратно, когда в кабинет постучали.

– Босс? – секретарь вошел в просторное помещение с коробкой в руках. – Вам посылка.

Морган смог лишь кивнуть, чтобы сотрудник поставил небольшой ящик на стол.

– Все вон. – Прошелестел он.

– Что, простите? – не расслышали сотрудники.

– Я сказал пошли вон! – заорал Уотсон, гневно сверкая глазами. Какие же его окружают недоумки! Если бы на него работал такой, как этот похититель, он бы не знал бед. Стоит признать, что парень умен, хитер и сообразителен.

«Он убил Смита! Самого Олсона Смита!»

Морган считал Олсона бессмертным. Из стольких передряг тот сумел выбраться живым и невредимым, выкручивался отовсюду, но проиграл какому-то пацану. Быть такого не может!

Руки Уотсона дрожали, когда он вскрывал коробку. Треск канцелярского ножа больно бил по нервам. Внутри может быть что угодно, не обязательно то, чем угрожал похититель, ведь так? Да. Точно. Там может быть что угодно. На взрывоопасные вещества ее проверила служба безопасности, так что самому Моргану ничего не угрожает.

Открывая коробку, Морган молился всем богам, чтобы внутри оказалось не то, о чем он думал. Дрожащей рукой Уотсон откинул крышку и отпрыгнул от стола. Он прикрыл рот рукой и зажал свой нос. Его замутило. Страхи подтвердились. В коробке, в кубиках подтаявшего льда лежало отрезанное ухо его дочери. Ее длинная золотая сережка, вымазанная в запекшейся крови, блеснула драгоценными камнями.

Нечто тяжелое упало на плечи мужчины, заставив их опуститься. Он сполз по стене на пол, а по щеке скатилась первая горячая слеза. Он виноват в том, что произошло с ней. В этом только его вина.

Напряжение последних дней не давало Моргану нормально спать. С каждым днем он все сильнее переживал за Эмили. Поначалу он считал, что ей ничего не угрожает, что все решит выкуп. Деньги всегда решали все проблемы, для этого он и зарабатывал их в огромных количествах.

Но теперь…

Из-за его решений погиб Олсон Смит – самый преданный человек, старый друг семьи, его друг. Эмили, возможно, тоже лишится жизни, если он затянет с признанием еще хотя бы на день. Времени на раздумья не осталось.

Да, у него были все доказательства того, что ему угрожали. Морган мог бы обратиться в полицию в поисках поддержки и управы на похитителя. Вот только он понимал, что времени на расследование уйдет не мало, сколько бы денег он им не предложил. А пока оставалась хотя бы призрачная надежда, что дочь жива, Морган решил исполнить волю похитителя. Будь он трижды неладен!

Уотсон поднялся и подошел к столу. Резким движением захлопнув коробку, он нажал кнопку на стационарном телефонном аппарате и дал секретарю поручение вызвать репортеров и полицию. Его раздражала идея следовать всем указаниям похитителя, поэтому он решил сдаться, но на своих условиях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 27

Итан

Мы спешно покидали арендованный дом, уничтожая все следы своего пребывания. Олсон заставил вылизать дом с хлоркой. Мы не оставили за собой и волоска, даже пылинки. Времени это отняло много, но втроем мы справились быстрее, чем если бы я делал все сам.

– Эми, я подогнал машину, отнеси эти вещи в багажник, милая, – Смит произносит слова мягко, будто к дочери обращается. Никак не могу понять, почему он так печется о чужом ребенке, но я рад, что у Эмили есть такой защитник, как Олсон Смит.

– Хорошо, – на милом личике Эми расцветает яркая улыбка, от которой сердце замирает. Я понимаю, почему Смит отправил ее подальше. Хочет поговорить.

Эмили берет протянутые ключи в одну руку, пару пакетов в другую и выходит на мороз. На ней теплые джинсы и дутая курточка, в которой она выглядит невероятно мило. Одежду, новую машину, средства для уборки и многое другое притащил Смит. И когда только все успевает?

– Поговорим. – Кивает он мне, когда дверь за Эмили закрылась. Отвечаю таким же кивком и молча слушаю, хотя безусловно догадываюсь, о чем он поведет разговор. – Как только все закончится, ты должен исчезнуть из ее жизни.

Исчезнуть – значит, уехать, не оставив контактов. Не звонить, не писать, не встречаться – забыть о ней. Но я не смогу. Как бы не хотел, как бы не пытался, я никогда не забуду Эмили. Она навсегда в моем сердце, в моей крови, в моих мыслях.

Я понимаю, почему Смит велит мне исчезнуть. Он хочет, чтобы Эмили забыла все, что с ней произошло. Несмотря на то, что мы говорим Олсону, старый вояка видит нас насквозь, знает, что мы врем и снисходительно позволяет нам это, как маленьким детям.

– У тебя своя жизнь и свой путь. Будь благодарен, что я не сдаю тебя властям за то, что ты сделал. И знай, это не потому, что я добрый или ты мне понравился, это ради Эмили и только. – Продолжает Смит, словно уговаривает меня согласиться, но в его голосе звучит сталь. Возражений он не примет. – Эми, она… Она должна жить нормальной жизнью. Встретить хорошего парня, создать семью. Ты не сможешь ей этого дать. С тобой она постоянно будет вспоминать все, что здесь произошло.

Смотрю на его суровое лицо, на морщины, прорезавшие кожу, как глубокие канавы, и вижу в них отражение прожитых лет, боли и потерь. Мне не хочется признавать, но он прав. Я не смогу дать Эмили то, чего она заслуживает. Я – тень, преследуемая прошлым, опасный спутник для невинной чистой души, такой как Эми.

– Я все понимаю, – тихо произношу, отводя взгляд от пристальных глаз Олсона. – Я уйду.

– Смит удовлетворенно кивает. – Хорошо. Тогда, когда все закончится, я дам тебе денег. Достаточно, чтобы начать новую жизнь в другом месте. И помни, – в его голосе слышны угрожающие интонации, – если я когда-нибудь услышу, что ты как-то пытался связаться с Эмили, я тебя найду. И тебе это не понравится.

В горле моментально становится сухо, слова даются с трудом. Но решение принято. Пути назад нет. Эмили заслуживает солнца, а не моей вечной ночи. Я должен отпустить ее, хотя все мое существо восстает против разлуки. Лучше я буду жить с этой болью, чем обреку ее на страдания. Я так виноват перед ней.

Медленно поднимаю взгляд. В глазах Смита нет ни капли сочувствия, только суровая необходимость. Он защищает ее, как лев своего львенка. И я не могу винить его за это. Я бы сделал то же самое на его месте. Деньги? Они мне не нужны. Да и как можно взять их после того, что я сделал с Эмили? Само предложение Олсона звучит оскорбительно, как откуп. Но я его не виню. Он привык решать проблемы именно так, ведь это то, что он всегда делал, работая на Моргана-мать-его-Уотсона. Для меня главное, чтобы Эми была счастлива. Чтобы улыбалась так же ярко и солнечно, как умеет только она, как это было сейчас.

– Мне ничего не нужно, – отвечаю, стараясь говорить как можно увереннее. – Просто позаботьтесь о ней. Если она будет счастлива… этого будет достаточно.

Поворачиваюсь и ухожу в дом за своими вещами. Мы разделимся уже сейчас. У нас даже не будет прощания с Эми, ведь она думает, что я еду с ними, но это не так. Моих вещей в их машине нет. Эмили – бесхитростная душа, даже не спрашивает почему Смит оставил мою машину возле дома.

Каждый шаг дается с трудом, каждая ступень – словно отрываю часть себя. Но я знаю, что это единственный правильный путь. Путь, который приведет Эмили к свету, а меня – в мою привычную тьму.

Телефон в кармане пиликает сообщением. Открываю его и вижу заголовок срочных новостей: «Морган Уотсон только что признался в махинациях и манипулировании средствами компании, а так же принял вину за гибель людей»…

Эмили

Дядя Олсон сидит за рулем. Как всегда строгий и сосредоточенный, словно каменный истукан. Поглядываю в боковое зеркало, ловя взглядом машину Итана, следующую за нами. Смит говорит, что мы не должны оставлять за собой даже намека на след, чтобы его люди не вычислили нас, ведь тогда весь план насмарку. Я полностью доверяю ему. Он тот человек, который никогда не обманет и не предаст. Так было всегда.

По радио играет веселая музыка и я мурлыкаю ей в такт. Ровно до того момента, пока эфир не прерывают срочными новостями.

– Только что Морган Уотсон, основатель и владелец компании N по производству автомобилей нового поколения, признался в махинациях средствами и взял ответственность за гибель нескольких десятков человек. Напомню, что компания N занимается изготовлением автомобилей и деталей к ней по сниженной цене. Господин Уотсон был заключен под стражу сегодня днем…

Смит выключает радио.

Сердце бешено колотится в груди, будто в поисках выхода наружу.

«Папа сделал это. Он это сделал! Признался! Значит, он меня все еще любит!» – В носу нестерпимо щиплет, глаза печет от горячих слез.

Все было не зря. Итан справился, мы справились! Губы дрожат, не понимая, что им делать. Хочется плакать и смеяться одновременно. Заглядываю в боковое зеркало, но вижу там только надпись: «Объекты могут быть ближе, чем вам кажется». Машины Итана нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Оборачиваюсь, выворачивая шею, но ничего не меняется. Трасса позади нас пуста. Он исчез.

Глава 28

Эмили

– Стой, дядя Ол. Остановись! – мой голос дрожит, выдавая тревогу и нервное напряжение. – Останови машину!

– Нет, Эми. – Сказал, как отрезал. Холодно и безжалостно.

– Итан он… его нет. – Непонимающе смотрю на Смита. Неужели он не видит? Уверена, что он заметил, когда и где Итан развернулся. – Разворачивай! Может мы еще сможем его догнать…

– Нет.

– Почему? – обжигающие кожу слезинки скатываются по моим щекам.

– Так будет лучше.

– Кому? – гнев поднимается из груди и ударяет в голову. – Кому так будет лучше, дядя Смит? Маме? Или папе? Может быть тебе?

– Тебе, Эми. Так будет лучше для тебя. Выбрось из головы все, что с тобой произошло. Забудь и живи дальше.

– Что? – шок ледяными иглами проходит по спине. – Кто так решил? Ты или Итан? С чего вы взяли, что знаете, как для меня будет лучше?

– Эми, детка, – Смит вздыхает так тяжело, будто несет на себе весь земной шар с Луной в придачу. – То, что случилось с тобой ужасно. Ты должна жить дальше, быть счастливой…

– Нет! – перебиваю его, – ничего ужасного не произошло, это все был мой план и…

– Хватит обманывать, милая. Я не идиот. Мне слишком много лет, чтобы я верил в ту сказку, которую вы оба решили мне рассказать. Он тебя изнасиловал, угрожал лишить тебя жизни, если Морган не выполнит его условий. Теперь Итан получил то, чего желал. Ты свободна, и я не хочу, чтобы он напоминал тебе о той боли, что ты пережила.

– Но я люблю его!

Смит бросает на меня ледяной взгляд и снова сосредотачивается на дороге.

– Всего лишь стокгольмский синдром. Пройдет.

– Нет же, я действительно его люблю!

Мои слова повисают в затхлом воздухе салона, словно ненужный хлам. Он не слышит. Или не хочет слышать. Смит смотрит прямо перед собой, цепко вцепившись в руль до побелевших костяшек. Машина несется вперед, увозя меня все дальше от Итана, от правды, от моей жизни.

– Ты не понимаешь! – кричу, захлебываясь слезами. – Ты ничего не знаешь! Мы вместе! Мы… планировали будущее... Он… Он не мучитель, он моя половинка!

Смит молчит. Только сильнее сжимает руль, и по его лицу пробегает тень – смесь боли и упрямства. Он уверен в своей правоте, в своей защите, в своем неведении. Пытается вырвать меня из кошмара, который, по его мнения, я пережила. Но кошмар – это его представление о моей реальности.

Я отворачиваюсь к окну, глотая рыдания. Пейзаж за стеклом сливается в размытое месиво из белых и серых оттенков. Все вокруг кричит о моей боли, о моей утрате, о моей любви. И только он, мой дядя, моя опора и мой защитник, не видит, не чувствует и не понимает. Увозит в пустоту, в мир без Итана. В мир, где моя любовь – всего лишь патология, болезнь, нуждающаяся в лечении.

Машина глотает километры, как хищный зверь свою добычу. Каждый километр – это гвоздь в крышку гроба моих надежд и мечтаний. Я чувствую, как они уходят, рассеиваясь в пыли дорог, как призрак, вместе с Итаном. Вместе с моей жизнью, вместе с тем, что делало меня мной.

«Итан» – мысленно произношу его имя, шепчу его ветру, надеясь, что он почувствует, что я думаю о нем каждую секунду.

Смит хмурится. Я вижу это краем глаза. Он считает меня слабой, сломленной. Он думает, что спас меня. Не понимает, что для меня спасение – это быть рядом с Итаном, даже если это означает борьбу.

Закрываю глаза, пытаюсь удержать в памяти образ: его улыбку, его добрые глаза, его мягкий голос. Каждый миг, проведенный с ним – драгоценность, которую я буду хранить в своем сердце до последнего вздоха. И никто не сможет отнять у меня эти воспоминания. Они – моя крепость, моя защита, моя истинная реальность.

Открываю глаза и вижу заходящее солнце. Оно окрашивает небо в багряные и фиолетовые тона, словно пытаясь заглушить серые оттенки моей души. Но даже эта красота не может утешить меня. Я еду дальше. В никуда. В мир, где нет и не будет Итана, и где я, кажется, уже не существую.

– Ты встретишь хорошего парня, Эми и будешь вспоминать свое нынешнее поведение, как самый глупый поступок. – Пытается успокоить меня дядя, но только делает больнее. – Все будет хорошо. Все наладится, милая.

«Наладится». – шепчу одними губами, обращаясь скорее к себе, чем к нему. Как может что-то наладиться, когда сердце вырвано из груди и выброшено на обочину? Как может наладиться мир, потерявший свои краски и звуки? Как может наладиться жизнь, лишенная смысла?

Неотрывно смотрю на умирающее солнце и кажется, что вместе с ним умираю я сама.

Слезы высохли, оставив лишь соленый след на щеках и жгучую пустоту внутри. Я смотрю в окно, на проносящиеся мимо поля и леса, и вижу лишь отражение пустых глаз, которые раньше принадлежали мне. Кажется, я растворяюсь в этой бесконечной дороге, становлюсь призраком, тенью самой себя.

Дядя Смит молчит, видимо, решив, что лучше оставить меня в покое. Он, наверное, думает, что тишина исцеляет. Но он ошибается. Тишина убивает медленнее, но вернее.

В мыслях лишь одно – Итан уехал. Наверняка не без угроз Смита – это я понимаю. Не могу перестать повторять его имя. Итан. Итан, Итан! Может быть, если я буду думать о нем достаточно сильно, он услышит меня? Вернется? Глупая надежда, знаю. Но я цепляюсь за нее, как утопающий за соломинку. Ведь если я потеряю эту надежду, то мне больше не за что будет держаться. Тогда все, что я пережила будет напрасно.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, погружая мир в темноту. В машине стало зябко. Я поежилась и отвернулась от окна. Яркий свет фар разрезал тьму как нож мягкое масло. Вдоль дороги заплясали тени. Тени моего прошлого, настоящего и будущего. Тени, в которых больше нет Итана. Тени, которые будут преследовать меня и от которых я никогда не смогу убежать.

Внезапно меня замутило.

– Стой, – мой голос слабый и хриплый, дядя не сразу понял, что я обращаюсь к нему, – остановись, меня сейчас вырвет!

Мы съезжаем на обочину, я вылетаю из машины и выдаю содержимое желудка за ближайшим заснеженным кустом. За сегодняшний день меня стошнило уже дважды. Это нервное или я чем-то отравилась? Никогда не страдала расстройством желудка. Мерзкое ощущение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Стоп! А когда у меня были месячные?» – по коже под курткой проходит озноб.

– Ты в порядке? – дядя обеспокоенно смотрит на меня.

– Да. Наверное, перенервничала или съела что-то не то. – Отмахиваюсь и возвращаюсь в теплый салон автомобиля. Я не скажу ему. Никому не скажу. Никому.

Глава 29

Итан

Четыре стены с невзрачными серыми обоями, кровать и стол – все, что окружает меня последние несколько дней. Серый цвет полностью соответствует моему настроению и состоянию. Я почти не ем, много сплю и беспробудно пью, в попытке заглушить давящую боль в груди, но это не помогает.

Тоска теперь мой вечный верный спутник. На протяжении недели лишь она составляет мне компанию одинокими днями и ночами.

Мне страшно выйти за дверь арендованной на подставное имя квартиры. Безусловно, я не хочу быть арестован, но дело не в этом. Больше всего я боюсь, что первым моим поступком будет найти ее, встретиться. Увидеть Эми хотя бы издали. Знать, что у нее все хорошо.

Мой родной город кажется чужим, чуждым и холодным. Хотя я почти не выглядываю в окно, я прекрасно знаю, что там происходит: жизнь идет своим чередом. Люди ходят на работу, гуляют с собаками, покупают продукты, радуются последним выходным праздничным дням, любят.

Любят. Дарят и получают любовь. Делают то, чего я лишился. То, чего я не заслуживаю.

Тоска сжимает грудь, но я не жалею себя. Нет.

Я мечтаю о ней. Но нельзя поддаваться самообману. После того, что я сделал с Эми, после насилия и боли, что я ей причинил, как я посмею взглянуть в милое лицо? Как могу надеяться на любовь?

Тряхнул головой, отгоняя мысли, которые никак не желали покидать мой дурной мозг, и прошлепал босыми ногами в ванную.

Из зеркала на меня смотрел внезапно постаревший, лохматый и заросший мужчина. Я сам на себя не похож. А на кого я похож? На чудовище. Монстра, который изнасиловал ни в чем невиновную девушку, подставил друга и теперь вынужден скрываться от властей.

Болезненный смех искривляет губы в зверином оскале. Я ненавижу себя.

Не уверен, что Смит подаст на меня заявление. Если он захочет, его люди найдут меня и привезут к нему. Всю неделю я живу в ожидании этого. Ожидание – злейший враг, жестокий и беспощадный, вытягивающий душу. Хотя, моя душа осталась там, в доме посреди полей, рядом с Эми. Там, где казалось, что, между нами, что-то есть. Где казалось, что мы можем быть счастливы.

Вот, снова думаю о ней.

Пожалуй, пора покинуть город. Забрать свою тьму с собой и убраться подальше. Не знаю куда. Может на Аляску. К холоду. Такому же, как в моей душе.

Но перед этим стоит проведать Рэда.

Я знаю, что он приходит в себя в больнице и сегодня день его выписки. Травмы, которые он получил, оказались не серьезными. Они никак не повредят его жизни и работе, но несколько швов все же пришлось наложить. Однако, все это с ним произошло из-за меня.

Наспех побрился, стараясь не смотреть в глаза своему отражению. Я сам себе противен, так как же я могу надеяться на то, что Эмили меня любит?

Холодная вода немного приводит в чувство. Одеваюсь в старую, помятую одежду. Достаю из-под матраса пачку денег, единственное, что осталось от моего прежнего благополучия. Их хватит на дорогу и еще на какое-то время. Покидать квартиру страшно, но я пересиливаю себя и делаю шаг за порог, оглядываясь по сторонам. Как я докатился до такой жизни? С чего взял, что имею право решать за других, обижать невинных ради собственных целей? Я такой же мудак, как Морган-мать-его-Уотсон! Ничем не лучше. Мерзкий, жестокий выродок.

Скрипя зубами, запираю дверь. С каждым шагом усиливается ощущение, что за мной следят, хотя я понимаю, что это невозможно. Так я лишь доведу себя до паранойи. Нытик! Эми такой не была. Эта нежная девочка оказалось сильнее и мудрее меня.

Эми…

Стою так, чтобы не привлекать внимания, но так, чтобы хорошо видеть вход в больницу. Слежу за каждым, кто входит и выходит, и жду. Все, что мне остается. Войти внутрь боюсь. Чертов нытик и параноик! Боюсь, что там меня поджидают люди Смита, что не успею увидеть друга, как они меня скрутят, накинут на голову мешок и поминай как звали. Нет, смерть меня не страшит. Смерть сейчас как избавление. Но я хочу еще хотя бы раз увидеть Эмили.

Прошло около часа, прежде чем я увидел его. Прихрамывая, Рэд проходит через вращающиеся двери больничного холла. Одна рука явно подвязана к телу, если судить по свободно болтающемуся рукаву куртки. Сомневаюсь, что он обрадуется, когда увидит меня. Мое лицо сейчас для него как напоминание о пережитом. Но ничего не могу с собой сделать, я должен извиниться перед ним. Обязан. Умолять о прощении. Его и Эми.

Рэд поворачивает голову и сталкивается со мной взглядом. Странно, но мне кажется, что я будто бы не вижу в его глазах злости или обиды, но ведь это невозможно, так ведь? Друг машет мне здоровой рукой, подзывая к себе.

Выхожу из своего укрытия, перехожу дорогу и вот, мы стоим рядом. Я мнусь, не зная с чего начать. Сразу с извинений или спросить, как его дела?

– Хреново выглядишь, – улыбается Рэд, и с души будто камень падает. Дышать становится немного легче, – даже хуже, чем я! Ты чего такой?

– Рэд, – голос шелестит, как осенняя опавшая листва под ногами. Приходится прокашляться, чтобы продолжить фразу, – прости…

– Да ну, ты чего! – Он хлопает меня по плечу. – Все отлично!

Отлично? О чем это он? Ему голову тоже повредили что ли? Как все может быть отлично, когда с ним произошло такое?

– Незапланированный отпуск, – тут же пускается в объяснения друг, – симпатичные медсестрички, отдельная палата, полностью оплаченное лечение, что еще можно пожелать? Мне вообще было не обязательно там лежать, это Эмили настояла… ой!

Рэд захлопывает рот, но суть я уловил, даже более того.

– Эми? Моя Эми? – брови против воли ползут на середину лба.

– Я не должен был говорить тебе, – Рэд воровато оглядывается по сторонам, – идем в кафешку за углом? Посидим, поговорим.

– У меня скоро рейс.

– Да идем, ты чего! Ты мне должен, между прочим. Я в этом дерьмовом состоянии из-за тебя, если ты забыл.

– Не забыл. – Скриплю зубами. Меня ждет долгий перелет. Аляска. Холод. Побег. Одиночество. Но непомерно веселый друг тащит меня в кафе, наступая на больную мозоль, наполненную чувством вины. – Идем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В кафе Рэд заказывает два кофе и плюшки с корицей. Выглядит он, как ни странно, действительно неплохо. Подтянутый, свежий, улыбающийся во все тридцать два зуба. Друг лучится оптимизмом. Даже перевязанная рука его не портит. А вот я… Я чувствую себя куском дерьма, прилипшим к его ботинку. Смотрю на него загнанным зверем. Он сказал, что Эми приходила к нему. Но почему?

– Так вот, – Рэд отпивает кофе и жует плюшку, щурясь как кот на солнышке, – Эми очень переживала за тебя. Ну, знаешь, после всего.

Друг проглатывает булку, а мне кусок в горло не лезет. Грею озябшие пальцы о горячую кружку и жду, когда он продолжит рассказ.

«Эми очень переживала за тебя», – эти слова крутятся в голове. Словно записанные на пластинку, которую заело. – «Эми очень переживала за тебя».

Да как это возможно? После всего, что я сделал с ней и ее семьей… Я, можно сказать, уничтожил ее. Растоптал. А потом и ее отца. И дело всей его жизни. А она переживала за меня? Серьезно?

– Она навещала меня каждый день, в надежде встретить тебя, знаешь ли. – Откашливается Рэд. – Спрашивала о тебе. После того, что я с ней сделал, я был удивлен ее визитам на регулярной основе. Но знаешь… Я бы тоже хотел, чтобы меня кто-то так же сильно любил, как она тебя.

Смотрю на друга, не в силах вымолвить и слова. Горло саднит и покалывает, будто я проглотил рыбу-ежа. Делаю большой глоток теплого кофе, но кажется, он встает поперек глотки.

Эми меня любит? И это говорит мне Рэд? Это точно тот самый друг, который не верит в любовь? Видимо Смит не слабо приложит его по голове.

– Она просила меня передать тебе, если увижу, чтобы ты не винил себя.

Слова бьют наотмашь, как хлесткая пощечина. Я кривлюсь, но молчу.

– Что ты поступил правильно и она понимает.

Второй удар. Теперь в солнечное сплетение. Грудная клетка не позволяет воздуху попасть в легкие. Чувствую, как задыхаюсь, но терплю.

– Сказала, что будет ждать тебя.

– Хватит! – поднимаюсь так резко, что ножки стула громко скрипят по кафельному полу, привлекая внимание посетителей и персонала. Не знал, что слова могут бить так больно. Да что он вообще несет! Он себя слышит? Наверняка это Смит заставил его сказать все это, чтобы проверить, побегу ли я сразу к Эмили. А он будет ждать меня, как пес в засаде.

– Ты чего такой нервный, Итан? Сядь, успокойся. Надо было заказать для тебя чай с мятой, вместо кофе.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Хоть плюшку съешь, – останавливает меня друг, хватая здоровой рукой за рукав куртки, – выглядишь так, будто не ел целую вечность.

В чем-то он прав. Правда не вечность, а всего неделю. Перебивался растворимым пюре и лапшой быстрого приготовления, примерно раз в день. Да, выгляжу дерьмово и я это прекрасно знаю.

– Рэд, – выдыхаю я, натягивая на лицо маску спокойствия, – прости меня за все, что с тобой произошло. Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь снова назвать меня другом, но… Я знаю, в чем виноват и понесу за это ответственность.

Лезу в карман куртки, выуживаю пачку банкнот и кладу на стол.

– Э-э-э, нет. – Рэд подталкивает деньги в мою сторону. – Убери бумажки, мне они не нужны. Я на тебя не злюсь, правда. Все в порядке. Сначала, конечно, злился и хотел убить. Потом поиздеваться над.. ну ты понял. Работа патологоанатома научит много чему интересному, что можно сделать с телом, – хмыкает друг. – Но Эмили мне все рассказала, и знаешь, после ее слов… В общем, я ни о чем не жалею и не держу на тебя ни зла, ни обиды. Расслабься.

Смотрю на него, и не узнаю. Передо мной будто другой человек. Где тот черствый, ледяной, почти безжизненный сухарь, каким раньше был Рэд? Он в ответ искренне улыбается.

– Садись, давай еще поболтаем?

– Мне уже пора.

– Перед тем, как уедешь, загляни в новости, ради интереса. – Рэд отпивает кофе и с нескрываемым удовольствием впивается во вторую плюшку с корицей.

Оставив деньги нетронутыми на столе, выхожу из кафе. Поднимаю воротник куртки, чтобы спрятаться от пронизывающего ветра, разворачиваюсь и быстрым шагом иду в направлении дома. Меня ждет сумка с вещами. Одиночество. Аляска.

Глава 30

Эмили

Меня преследуют. Каждый день, везде и всюду за мной следуют журналисты. Каждый пытается урвать эксклюзивное интервью с наследницей Моргана Уотсона, новой владелицей компании N.

Интересно, что, прежде чем сдаваться властям, отец оставляет все мне, а не мачехе. Хотя, логика в этом есть. Мачеха ничего не соображает в данном направлении, а брат еще слишком мал.

Папа знает, на кого перекладывать бизнес, ведь это он выбрал для меня профессию. Также четко понимает и то, что я не брошу брата и его мать, даже если с Морганом что-то случится.

Акционеры долго спорят с тем, что я теперь буду заниматься всеми делами. Они уповают на то, что у меня совершенно нет опыта в подобных вопросах и они безусловно правы. Однако, я не собираюсь отдавать компанию непонятно в чьи руки. Это проблемное наследие – именно то, чем я должна заниматься сама.

Мне приходится искать помощников. Тех, кто в теме. И, ко всеобщему удивлению, я таких нахожу. Они объясняют мне, что тут и с чем едят. И как сделать так, чтобы не сожрали меня.

Помимо навалившихся проблем, приходится разгребать заявления от родственников жертв, которых оказывается на удивление мало. Основная масса людей удовлетворены тем, что Морган сдался и теперь не отвертится от законного наказания.

Олсон Смит теперь работает на меня. Дядя продолжает опекать и защищать, теперь даже больше, чем раньше. Однако, поскольку я теперь начальник и плачу ему зарплату, он так же не может отказаться от выполнения поручений. И первым становится найти Рэда и позаботиться о нем. Я навещаю его каждый день, в надежде, что там столкнусь с Итаном или что он хотя бы передаст мне весточку, но этого не происходит.

Дядя пытается уговорить меня отправиться на лечение, или хотя бы начать ходить к психологу, но я знаю, что он мне не нужен. Чувства, которые я испытываю к Итану настоящие. Это не болезнь, не какой-то там синдром, а искренняя любовь.

Неделя проходит в такой суматохе, что я забываю поесть. Мне даже спать некогда. Заседания совета директоров тянутся бесконечно долго. Каждый пункт кажется вызовом, каждое решение – битвой. Акционеры сверлят взглядами, полными скепсиса и недоверия. Я отвечаю им тем же – стальной решимостью, которую отшлифовали бессонные ночи и тонны юридической документации.

Олсон Смит сидит рядом, как скала. Его присутствие придает уверенности. С другой стороны от меня сидит помощник. Он тихо подсказывает ключевые моменты, переводит заковыристый язык корпоративных интриг на понятный мне. С каждым одобренным решением, с каждой выигранной дискуссией, сомнения акционеров в моих способностях рассеиваются.

Каждое утро меня мучает тошнота. Я уже знаю, что в положении, пять тестов подтвердили это. Но говорить об этом я не спешу, так же как посещать гинеколога. Я обязательно это сделаю, но позже.

– Мисс Уотсон! – незнакомый голос заставляет обернуться. Впервые вижу человека, который обратился ко мне, но догадываюсь кто он. – Эмили, верно? Что вы испытали, узнав, что ваш отец не чист на руку? Что вы думаете о его поступках? Особенно о том, что он добровольно сдался полиции. Вы знаете, кто приложил к этому руку?

Журналист. Очередной сплетник, которому нужна хотя бы пара слов, чтобы раздуть из них скандал. Молча смотрю на него.

– Может быть к решению Моргана причастны вы, мисс?

Это очень наглый вопрос. Вопрос на грани. Но я не собираюсь давать кому-либо из этих людей пищу для пересудов и сплетен. Молчание становится моим оружием. Пусть додумывает, строит теории, высасывает из пальца несуществующие мотивы. Я не дам ему ни крохи информации, ни слова, которое он сможет вырвать из контекста и превратить в сенсацию.

От нервного напряжения появляется тошнота. Она усиливается, скручивая живот в тугой узел. Нужно уйти, пока не вырвало прямо на его начищенные до блеска ботинки.

Незаметно подаю знак своим телохранителям. Писаку тут же скручивают и уводят подальше, освобождая мне путь.

Делаю шаг, второй, а затем мне в живот ударяется что-то твердое. Боль скручивает, я не могу сделать вдох. Второй камень, нацеленный в голову, не достигает цели. Телохранители успевают прикрыть собой. Они заводят меня в здание компании N, но я не могу выпрямиться от боли. По ноге бежит горячее, голова кружится. Не понимаю, что происходит.

В глазах темнеет, и я чувствую, как меня подхватывают чьи-то сильные руки. Сквозь пелену слышу встревоженные голоса, приказывающие вызвать скорую. Боль пульсирует внизу живота, а вместе с ней нарастает паника. Я же беременна!

– Итан… позовите Итана, – шепчу я, пытаясь сфокусировать взгляд.

Все происходит слишком быстро. Носилки, машина скорой помощи, сирены. Кто-то постоянно задает вопросы, но я почти ничего не слышу. В голове только одна мысль: «Пожалуйста, пусть с ребенком все будет в порядке!» Чувствую, как жизнь утекает сквозь пальцы, и могу только молиться, чтобы все обошлось.

В больнице суета становится еще сильнее. Меня увозят в операционную. Последнее, что вижу, это обеспокоенное лицо дяди Олсона, и его слова: «Все будет хорошо, Эмили. Держись!»

Затем наступает темнота.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 31

Итан

Купить билет на сегодня не удается. Ближайший рейс через три дня. Так тому и быть. Три дня как-нибудь переживу. День тянется, сливаясь в череду унылых моментов. Подождать осталось немного. Совсем скоро я позволю тьме поглотить меня полностью.

Так я думал, когда вышел в магазин.

Обычно то, чего опасаешься больше всего, происходит именно в момент, когда ты наиболее расслаблен и не ожидаешь подвоха. Это именно мой случай. На выходе из подъезда меня ожидают бравые ребята Смита и дорогой авто с открытой дверью.

Ситуация ясна без лишних слов.

Инстинкт самосохранения орет диким криком. Ноги прирастают к асфальту, не желая подчиняться паническим импульсам мозга. Один из охранников, с лицом кирпичом и короткой стрижкой, шагает вперед. В глазах – лишь холодная решимость. За плечом виднеется второй, коренастый, из-под ворота его рубашки выглядывают черные линии татуировки.

– Прокатимся, – звучит не вопросительно, а как констатация факта. Я не дурак, чтобы сопротивляться. Понимаю, что любые попытки бегства закончатся для меня мешком на голове и побоями. Смит не любит, когда с ним спорят, а его методы далеки от дипломатии.

Послушно сажусь в машину. Кожа сидений пахнет дорогим табаком и опасностью. Дверь захлопывается с глухим щелчком, отрезая пути к отступлению. В голове мелькает мысль: «Почему именно сейчас? Я ведь сделал все, как ты хотел», - обращаюсь к Олсону в своей голове, - «уехал, не показывался перед ней, не связывался, даже не узнавал, как она. Так в чем же, мать твою дело?»

Но ответа нет. Есть только надвигающаяся неизвестность и ледяное недоброе предчувствие, сковывающее каждый мускул.

Автомобиль плавно трогается с места.

– Куда едем? – удивляюсь собственному холодному голосу.

– В больницу. – Бормочет Смит, и я четко улавливаю тревожные нотки в его голосе. Мысли бешено скачут с одного на другое. Рэд в порядке, я видел его совсем недавно. А раз Смит сам приехал за мной, то…

– Что с Эмили? – спрашиваю и ожидаю ответа, покрываясь холодным потом.

Смит молчит, смотрит в окно, избегая прямого взгляда. Его молчание хуже любого ответа. Сердце пропускает удар, а затем начинает колотиться с бешеной скоростью. Эми. Моя Эми. Что могло случиться? Последний раз, когда я ее видел, она была совершенно здорова, полна сил и жизни. Строила планы на будущее, ярко улыбалась. Неужели… Нет, это не может быть правдой.

Машина несется по улицам города, мимо знакомых зданий и перекрестков, которые теперь кажутся чужими и угрожающими. Каждый поворот, каждый светофор приближает меня к неизвестности. К ответу, которого я боюсь больше всего. Тишина в салоне давит на уши. Ее прерывает лишь ровное гудение мотора. Я стараюсь взять себя в руки, собраться с мыслями, но страх парализует волю.

Наконец, авто останавливается у приемного покоя больницы. Смит выходит первым, я спешу за ним. Его лицо осунувшееся, в глазах – неприкрытая тревога. Он молча кивает в сторону входа, и я, повинуясь, безропотно следую за ним, словно приговоренный к казни. Каждый шаг дается с трудом, ноги словно налиты свинцом.

Внутри больницы – привычный хаос: очереди, суета медперсонала. Но я ничего не замечаю, смотрю только на спину Олсона, который ведет меня по коридорам, мимо палат и кабинетов, к палате интенсивной терапии. У двери он останавливается, кладет руку мне на плечо. Этот простой жест больше не кажется угрожающим, скорее по-отцовски подбадривающим.

– Она ждет, – говорит он тихо, и отворачивается, позволяя мне войти одному.

Дверь за мной закрывается, оставляя нас одних – меня и Эмили. Ее лицо спокойное и бледное. Глаза закрыты, но главное, она дышит.

Подхожу к кровати, стараясь ступать как можно тише, словно боясь нарушить хрупкое спокойствие. Сажусь на стул рядом и беру ее ледяную ладошку в свою. Такая маленькая и беззащитная. Еще недавно она сжимала мою ладонь крепко и уверенно, а сейчас… Сейчас она словно фарфоровая кукла, эфемерная и неподвижная. На ее руке катетер, из которого тонкая трубка тянется к капельнице. Мягко поглаживаю ее ладонь, ощущая прохладу нежной кожи. Молюсь про себя, чтобы она открыла глаза, посмотрела на меня своим лучистым взглядом и улыбнулась.

Вдруг ее пальцы слабо шевелятся. Сердце подскакивает к горлу. Я замер, не смея дышать, боясь спугнуть этот робкий признак жизни. Снова легкое движение, ее веки трепещут, Эми медленно открывает глаза. В них – растерянность и… страх.

– Итан, – она печально улыбается. Ее глаза наполняются слезами, а носик мило краснеет. – Доктор уже приходил? Ребенок… что с ним?

Ребенок? На меня будто вылили ушат ледяной воды. Ребенок. Эми беременна. Чертов идиот. Какой же я идиот! И я собирался уехать, оставив любимую женщину одну, когда она ждет от меня ребенка? Нет. Ни за что!

Открываю рот, чтобы ответить Эми, успокоить, но мне нечего ей сказать. Я ничего не знаю.

– Я схожу и все узнаю, – мой голос тверже, чем я предполагал, но решимость еще более крепкая. Я ни за что не оставлю Эмили. Никогда. Не теперь.

– Не уходи, – просит моя Эми, но я должен узнать, просто не могу оставаться в неведении еще хотя бы несколько минут.

– Я быстро. Сейчас вернусь. Все будет хорошо!

Выхожу из палаты, закрываю за собой дверь. Смит стоит у стены, ссутулившись, словно старик. Подхожу к нему, стараясь скрыть охватившее меня смятение. Вопрос о ребенке обжигает сознание.

– Она пришла в себя, – говорю я, и в глазах Олсона вспыхивает надежда. – Но… она спрашивает про ребенка.

– Идем. - Смит тяжело вздыхает и отворачивается.

Боль и горечь захлестывают меня с головой. Эми… Как она это переживет? Смогу ли я помочь ей?

Снова коридоры. Снова передо мной широкая спина безопасника. Что же черт побери произошло?

В кабинете врача пахнет лекарствами и отчаянием. Доктор, мужчина средних лет с усталыми глазами, предлагает нам сесть. Смит садится первым и пристально смотрит на лечащего врача. Я остаюсь стоять, понимаю, что просто не смогу спокойно сидеть на месте.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Итак, начнем с того, что больная поступила к нам в критическом состоянии.

Глава 32

Итан

Голос врача тих и осторожен. Он бросает на нас внимательный взгляд и продолжает:

– Мы сделали все от нас зависящее.

Он делает паузу, словно подбирая слова. Мое сердце бешено колотится в груди, а по спине проходит волна холода.

– В ее положении опасны нагрузки и нервные потрясения. Мы чудом сумели спасти обоих.

Облегчение, такое сильное, что подкашиваются ноги, заставляет меня рухнуть на стул. Смит делает медленный выдох.

– Поскольку плод еще мал, мы даже не сразу поняли… – Доктор осекается и продолжает уже другим тоном. – В общем, девушка молодая и здоровая. Удар чуть не спровоцировал выкидыш, но все обошлось.

Снова внимательный взгляд на наши каменные лица.

– Не переживайте. Кровотечение остановлено, плод не пострадал. Все будет хорошо. Главное, помните, никаких стрессов и нагрузок. Пациентке нужен покой, поддержка близких и никаких разговоров о произошедшем. По крайней мере сейчас. – Доктор протягивает Смиту листок с назначениями. – Здесь список необходимых лекарств и витаминов.

– Как долго ей нужно оставаться в больнице? – спрашивает Олсон, передавая мне листок.

– Завтра утром можете ее забрать.

– Спасибо! – произносим мы со Смитом одновременно и молча выходим из кабинета.

– Что произошло? – тут же спрашиваю у Олсона, как только дверь за нами закрывается.

– Недовольный акционер компании N устроил акцию устрашения, неподалеку от офиса. В Эми бросили камень, обернутый бумагой с посланием.

– И ты не смог ее от этого защитить? – брови против воли взлетают до небес. Как так? Непобедимый и непогрешимый Олсон Смит не сумел защитить Эмили?

– Мы уже нашли человека, сделавшего это. Узнали, кто и сколько ему заплатил. Все они будут наказаны и пойдут под суд, за причинение телесных повреждений.

– Если бы я был рядом, возможно, этого бы не произошло. – Самоуверенно заявляю я. Мне хочется вывести Олсона из себя и это удается. Его глаза полыхают злостью, когда он язвительно выдает:

– Если бы не ты, то всей этой ситуации попросту бы не было.

И он прав. Прав, черт побери!

Разочарованно качаю головой и собираюсь уходить к Эми, но Олсон хватает меня за плечо и заглядывает в глаза. Решительно встречаю холодный взгляд. Внезапно Смит тяжело вздыхает и качает головой.

– Я не уйду. – Почти рычу я. Если он хочет сказать мне, чтобы я проваливал, то не в этот раз. Теперь я буду стоять до конца и не позволю нас разлучить. Только через мой труп.

– Не буду заставлять тебя. – Смит делает паузу, – ты не нравишься мне, но нравишься ей. Если бы она потеряла ребенка, тебя бы здесь уже не было. Улетел бы на свою Аляску и поминай как звали.

Откуда он… Он что, следил за мной?

– Но все сложилось, как сложилось. Однако знай, если ты обидишь ее, или она хотя бы раз на тебя пожалуется, то… Аляска покажется тебе курортом.

Впервые за последние несколько лет я позволяю искренней улыбке появиться на моем лице. Моя месть свершилась. Не так, как я планировал, но теперь родители и брат с сестрой могут спать спокойно. Но теперь у меня есть другой смысл жить. В конце концов я скоро стану папой. Мысль кружит голову, и я на радостях порывисто обнимаю старика Смита. Эми повезло, что у нее есть такой защитник как он. Но теперь у нее есть еще и я. Вдвоем мы точно сможем защитить ее от любых невзгод.

В груди щекочет приятное чувство, а в носу внезапно щиплет.

– Я люблю ее. Правда. Очень. – Выдаю Смиту в лицо. – Если я ее обижу, можешь меня убить. Я буду не против.

Оставляю растерянного Олсона позади. Несусь по коридору обратно к моей Эми. Она ведь ждет, волнуется, а ей нельзя. Листок с назначениями крепко сжимаю в ладони.

Врываюсь в палату, задыхаясь от нахлынувших эмоций. Эми лежит в той же позе, в которой я ее оставил и смотрит в потолок. Пара слезинок скатывается по ее виску.

– Все хорошо, – говорю я, стараясь придать голосу уверенности и не быть таким излишне радостным. – С ребенком все в порядке. Доктор сказал, тебе нужен покой и никаких стрессов. Завтра утром мы поедем домой.

Она поворачивается ко мне, на бледном лице расцветает слабая улыбка. Она кладет ладошку на свой живот.

Подхожу к кровати и беру ее руку в свою. Клянусь, что больше никогда не дам ей почувствовать себя беззащитной.

– Я так боялась, – шепчет Эми, сжимая мою ладонь. – Думала, что потеряла его. И тебя…

– Я никуда не уйду, – отвечаю я, склоняясь над ней и нежно целую в губы. Сердце срывается в галоп. Как же я ее люблю! До щемящей нежности, до головокружения.

– Обещаешь? – шепчет она, обнимая меня за шею одной рукой.

– Обещаю. – Улыбаюсь ей, а она притягивает меня к себе и целует. Голова кружится еще сильнее, по телу проходит дрожь.

«Как же я скучал!»

Моя маленькая, хрупкая, нежная, сильная, умопомрачительная… Обнимаю ее крепко, но осторожно. Она словно видение, которое вот-вот развеется.

– Я люблю тебя, – теплый шепот согревает ухо, запуская по телу волну тепла. Крепче сжимаю мою девочку. Теперь я никуда не уйду. Никогда не брошу ее и нашего малыша.

– Эмили Уотсон, – присаживаюсь на стул и сжимаю маленькую ладошку, – как ты смотришь на то, чтобы сменить фамилию на Уайлд?

Сам не помню, когда стал примерять на нее свою фамилию. Мне кажется, она ей невероятно идет. Эмили Уайлд.

Несколько мгновений ее лицо выражает непонимание, но потом она улыбается, а в глазах мелькают хитрые огоньки. Обожаю этот ее взгляд.

– Это предложение, Итан Уайлд?

– Именно оно. – Уверенно киваю, напустив на лицо побольше официоза, но тут же произношу с замиранием сердца: – Ведь я люблю тебя больше жизни, Эмили Уотсон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 33

Итан

Раннее утро, а я уже в больнице с огромным букетом цветов. Сегодня Эми выглядит намного лучше, ее личико вернуло краски. Вручаю ей цветы. Наслаждаюсь смущенной улыбкой, милым румянцем и ярким блеском любимых глаз.

Люди Смита помогают оформить выписку, пока я веду мою девочку к машине. Хочу нести ее на руках, но она сопротивляется, приказывая поставить ее на место. Именно приказывая, но этот ее серьезный тон мне даже нравится.

Не могу перестать улыбаться как идиот. Чувствую себя самым счастливым в мире, даже недовольные взгляды Смита не портят настроение. Помогаю Эмили сесть на заднее сиденье, а сам сажусь, с другой стороны. Обнимаю ее, прижимаю к себе, а она не выпускает из рук букет, будто это великая драгоценность.

Прижимаюсь щекой к волосам, вдыхаю ее запах и шепчу на ушко:

– Хочу тебя съесть. – И это правда. Не могу оторваться от нее. Не понимаю, как из того холодного и злобного, мстительного и мрачного парня я превратился в расплавившееся от любви железо, горячей лужицей растекшееся у ее ног. Но мне плевать.

Машина тихонько трогается. Мы направляемся к ней домой. Поездка кажется мгновением, а каждое мгновение рядом с ней – бесценно. Смотрю на Эмили, и сердце переполняется нежностью. Такая хрупкая, такая живая, такая моя. Страшно представить, что все могло закончиться плохо. Больше никогда не позволю ей быть в опасности.

Ворота открываются, и мы въезжаем на территорию Уотсонов. Большой дом, огромная придомовая территория, огороженная высоким забором. Охрана и слуги. Помню все это, ведь собирая информацию я все фиксировал. Однако внутри я впервые.

Водитель останавливает машину, и я тут же выхожу, чтобы открыть для Эми дверь. Подхватываю ее на руки и несу, не смотря на протесты. Она смеется, легонько колотит меня кулачком по спине, но видно, что ей это нравится. Поднимаюсь по лестнице, совершенно не ощущая ее веса, словно она невесомое перышко. Водитель открывает дверь, чтобы мы вошли в дом, и уходит, поклонившись Эмили. Кажется, ее принимаю за босса и это хорошо.

– Я думал тебя встретят… – начинаю я и тут же прикусываю язык. Я не должен напоминать ей о мачехе, об отце и о том, откуда я все знаю. Но Эмили будто не обращает внимание на мою оговорку и спокойно отвечает:

– Аманда забрала брата и укатила в Париж на ПМЖ.

Я хмурюсь. Ставлю Эми на ноги. То есть, Аманда Уотсон бросила мужа, как только тот оказался замешан в громком деле. Или…

– Папа переписал все имущество и компанию на меня. – Отвечает Эмили на мой немой вопрос и проходит на кухню. Молча следую за ней. – Мачехе это не понравилось, хотя я дала обещание, что не оставлю их без содержания.

– Ты слишком добрая. – Приваливаюсь плечом к стене, скрестив руки на груди.

– Может быть, но Мик мой брат, я его не брошу. Как бы мы с Амандой друг к другу не относились, он ни в чем не виноват. – Эмили берет вазу, наполняет ее водой из крана и ставит в нее цветы, расправляя листья, чтобы все выглядело идеально. А потом поворачивается ко мне, и я вижу бесят в ее глазах. Ее движения плавные, когда она подходит ко мне. Я раскрываю объятия, чем Эми тут же пользуется, прижимаясь щекой к моей груди.

– Я так соскучилась. – Она произносит это с нежностью, от которой щемит в груди. Глажу мягкие волосы, пропускаю пряди сквозь пальцы. Они скользят, гладкие, как вода.

– Я тоже. – Целую ее в макушку.

Эми смотрит на меня снизу вверх, в глазах плещется нежность. Тянется рукой к моему лицу, гладит щеку, скользя подушечкой большого пальца по моим губам.

– И я тоже хочу тебя съесть. – Шепчет моя девочка.

Она говорит о том, о чем я думаю?

Ловкие ручки вытаскивают рубашку из моих брюк и забираются под нее, поглаживают спину. Я закрываю глаза. Кайфую от мягких прикосновений. Эми совершенно недвусмысленно прижимается ко мне, распаляя внутри пожар, от которого кровь устремляется в пах. Ласковые пальчики добираются до ремня брюк.

– Стой, – ловлю ее запястья, заглядываю в лицо. – Нам нельзя. Доктор сказал никаких нагрузок и…

– А я ничего такого тебе не предлагала, – невинно хлопает длинными ресницами моя искусительница. – К тому же мне нужно в ванную. Просто я очень соскучилась. Очень. Понимаешь?

Я отпускаю ее руки только для того, чтобы прижать к себе, взять за подбородок и впиться в податливые губы поцелуем. Пробую ее вкус, играю с языком и не могу сдержать хриплый стон, когда она все же расстегивает ремень брюк и залазит проворной ручкой в штаны. Теплые пальчики обхватывают член, а тот рад настолько, что часто пульсирует в ответ ласкам.

– Ох, Эми, – шепчу я, дрожа всем телом. Искусительница! – Что же ты делаешь со мной…

– Всего лишь делаю тебе приятно.

– А тебе?

– Что мне?

– Тебе это нравится? – спросил и замер. Не хочу принуждать ее к чему-либо. Не теперь. Никогда.

– Если бы не нравилось, я бы не делала.

Она меня заболтала. Я отвлекся и совершенно упустил из виду, когда она успела полностью расстегнуть брюки. Немного неуклюже она спускает их мне на бедра. Разглядывает член, водя по нему ладошкой. А потом делает совершенно неожиданное для меня – опускается на колени и берет его в свой рот. Мягкие горячие губы обхватывают головку, а я сжимаю губы, чтобы не застонать.

Да! Черт побери, да! Кажется, только теперь я чувствую себя живым, что все происходящее не сон, что Эмили действительно здесь.

Хочу вставить поглубже, но позволяю ей изучать мой член самостоятельно. Удивительно, что она ни разу не цепляет его зубками, но то, что она делает языком, заставляет вжаться в стену спиной, чтобы не упасть.

Кладу ладонь на ее затылок и чуть надавливаю, задавая темп. Эми сосет, прикрыв глазки, с чувством, с полной самоотдачей. Насаживается своим прекрасным ртом, пытается взять поглубже. Это возбуждает еще сильнее. Я напрягаюсь, поджимаю пальцы на ногах от удовольствия. Сердце вот-вот выскочит из груди.

Неделя воздержания дает о себе знать – я кончаю слишком быстро. Проглотив все до последней капли, Эми смотрит на меня с довольной улыбкой соблазнительницы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Ну, держись. Я ведь отвечу тебе тем же, милая», – мысленно обращаюсь к ней. Помогаю подняться, натягиваю брюки и притягиваю Эмили к себе. Обнимаю. Больничный запах впитался в ее волосы, но даже так она пахнет одурманивающе. Вдыхаю аромат ее кожи в том месте, где изящная шея переходит в плечо. Касаюсь губами.

– Нет, нет, – смеется малышка, вырываясь из объятий, – мне нужно в душ. И, знаешь, что?

– Что?

– Очень надеюсь, что, когда я выйду из ванной, ты все еще будешь здесь.

Моя милая, моя нежная. Куда я от тебя денусь? Я ведь теперь полностью твой.

– Я буду ждать тебя. – Целую ее в висок. Эми хихикает, как девчонка, и убегает в ванную комнату. Провожаю ее взглядом.

Ненавижу себя за то, что сделал с ней. Но безумно люблю ее и не отпущу. Я сделаю для нее все, даже невозможное. Сделаю счастливой. Всю жизнь буду заглаживать свою вину. Я так решил.

Глава 34

Эмили

Итан со мной, у меня дома. Хочу верить, что это действительно так, что все происходящее не бред истосковавшегося сердца. Страх, как назойливая муха, пытается пробраться с мое сознание, шепча, что мне все приснилось, что я сошла с ума. Что когда я выйду, то окажусь в пустом доме. Но я гоню эти мысли со всей силой отчаявшегося человека, хватающегося за соломинку надежды. Отказываюсь верить, что это сон. Выбираю верить в реальность его присутствия.

Теплая вода смывает запахи лекарств, которыми я пропиталась в больнице. Аромат лаванды от любимого шампуня поднимает настроение. Кожа, измученная дезинфекторами и антисептиками, жадно впитывает мягкость пены. Кажется, будто она снова начинает дышать. Вода льется по плечам, смывая не только запахи, но и тревожные обрывки воспоминаний.

После душа чувствую себя заново родившейся. Замотавшись в полотенце, захожу в спальню и замираю, наблюдая картину, от которой на душе становится приятно – Итан спит на моей кровати. Руки под головой, дыхание размеренное, глаза закрыты. Его темные волосы взъерошены, что ему невероятно идет.

Спокойный и красивый настолько, что я хочется коснуться, и я не в силах сопротивляться соблазну. Пальцы тянутся к его щеке. Кожа теплая, чуть щетинистая. Он перехватывает мою руку ловким незаметным движением. Валит меня на кровать и через мгновение я оказываюсь под ним. Горячие губы обжигают шею поцелуями.

– Соскучился, – шепчет он хрипло, не отрываясь от моей шеи, разгоняя по коже мурашек.

– Мой хитрый лис, – улыбаюсь я, прикрыв глаза от его приятных прикосновений. Я была уверена, что он спит, но такой поворот мне нравится больше. Не хочу отпускать его ни на минуту. Мне нужно постоянное подтверждение того, что он рядом. Я должна чувствовать его.

Обвиваю его руками, чувствуя, как его сердце бьется в унисон с моим. Хочу, чтобы этот момент длился вечно, чтобы ничего не нарушало тишину спальни, кроме его нежных поцелуев и моего сбивчивого дыхания.

Итан поднимает голову, смотрит мне в глаза, и я тону в глубине его омутов. В них плещется любовь, страсть и нежность. Он целует меня, медленно и чувственно. Сначала губы, потом подбородок, скулы. Каждое его прикосновение проходит по телу электрическим разрядом, заставляя трепетать.

Он отстраняется на мгновение, смотрит на меня с обожанием и шепчет:

– Ты прекрасна.

Я притягиваю его обратно, впиваясь в его губы жадным поцелуем. В этот момент не существует ничего, кроме нас двоих. Время останавливается, и я растворяюсь в объятиях любимого мужчины.

Итан разворачивает полотенце, спускается поцелуями на грудь, дразнит языком сосок, и я выгибаюсь навстречу горячим ласкам. Между ног простреливает током, все сжимается и набухает от желания. Итан опускается ниже, опускает голову меж моих ног и нежно проводит языком по складочкам.

Из моего рта вырывается нежный стон.

Безошибочно Итан находит чувствительное место горячим языком. Чувствую, как из меня сочится влага. Хочу его до умопомрачения.

Мое дыхание частое, прерывистое. Итан устроил мне настоящую сладкую пытку. Его язык творит нечто невообразимое. Внизу живота нарастают напряжение и жар. Эйфория волнами распространяется по телу. Выгибаюсь и несколько раз сокращаюсь там, внизу. По телу проходит волна блаженства.

– Теперь мы в расчете, – Итан ложится рядом и гладит пальцами мое лицо, глядя на меня затуманенным от желания взглядом. Зачем же он сделал это, если сам не получил разрядки? Теперь мучиться будет? Так не пойдет.

Тянусь к его брюкам, но он меня останавливает.

– Позже, моя ненасытная, – улыбается он. – Может быть ты голодна?

В подтверждение его слов живот бурчит так громко, будто его не кормили вечность. Хотя, последний раз я ела вчера утром, не мудрено.

– Одевайся, а я пока что-нибудь приготовлю. – Итан поднимается с постели.

– Посмотри, что есть в холодильнике. Экономка готовила на несколько дней.

– Экономка? – Удивляется он, но тут же понимающе кивает и улыбается. – Прости, на мгновение забыл, что у меня богатая невеста.

– Глупенький, – пробормотала я, натягивая шелковый халат. – Ты – моя самая большая ценность. Никакая экономка не сравнится с теми макаронами, которые ты готовил.

Он обернулся, одарив меня улыбкой.

– Пойду посмотрю, что в запасах из еды.

Отправляюсь вслед за ним. Сажусь на диван, любуюсь тем, как Итан исследует холодильник. Он открывает контейнеры, рассматривает содержимое, принюхивается. Это выглядит забавно, я точно знаю, что вся еда свежая, ей не больше двух дней. То, что приглянулось, Итан ставит на стол, а что нет – убирает обратно.

Не спрашивая у меня, находит сковороду, ставит на плиту, включает. Аромат жареных грибов наполняет кухню, а мой рот наполняется голодной слюной.

Спустя примерно около получаса, мы сидим и с наслаждением уплетаем грибы в сливочном соусе, картошку с яйцами и салат. Маленький пир, приготовленный любимым мужчиной. Меня переполняет ощущение правильности, домашнего уюта, комфорта и счастья. Все должно быть именно так, как сейчас. Мы будто созданы друг для друга. Как две половинки одного целого. Когда мы вместе, кажется, что мне все по плечу.

Держу ли я на него обиду за то, что он сделал? Нет. Совершенно точно. Все мы так или иначе совершаем ошибки. И все заслуживаем прощения за них, особенно, если искренне сожалеем. Я вижу, что он сожалеет. Чувствую это. И мне категорически не хочется, чтобы он жил с чувством вины.

Идиллию прерывает звук открывшейся входной двери. Посторонние сюда не попадут, обычные сотрудники охраны тоже, поэтому я точно знаю, кто это может быть. В кухню входит дядя Олсон и сразу обращается ко мне:

– Эми, все в порядке?

– Все хорошо, – улыбаюсь я и хлопаю по дивану рядом с собой, приглашая Смита присесть. – Пообедаешь с нами?

– Нет, спасибо. Я зашел узнать на счет завтра. Все в силе?

– Завтра? – не сразу понимаю, о чем он, но тут же вспоминаю. – А, да, конечно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты уверена? Тебе нельзя волноваться…

– Все будет хорошо, Олсон. – Перебиваю его, откладывая вилку в сторону. Еда невероятно вкусная, но, кажется, я уже переела. – Я должна там быть. Я справлюсь.

– Понимаю. Тогда, – Смит сверкает хмурым взглядом в Итана, – оставлю вас.

– Хорошего дня, дядя Олсон!

– И тебе, солнышко. – Доносится из холла.

– А что завтра? – спрашивает Итан, когда дверь за дядей закрывается. Его взгляд обеспокоенный, взволнованный. Удивительно, что я при этом остаюсь совершенно спокойной, и с безразличием произношу:

– Суд. Над папой.

Глава 35

Эмили

В зале суда собралось много людей. Почти весь он заполнен людьми, выступающими на стороне обвинения. И я среди них. Жду решение судьи, в надежде, что папа понесет ответственность за смерть мамы.

Меня сопровождают Итан и дядя Смит. Они сидят с двух сторон от меня, как молчаливая поддержка. Я остаюсь спокойной.

– Встать! Суд идет! – громкий голос заставляет всех вздрогнуть и замолчать.

Мы поднимаемся, когда входит судья и садимся, когда он присаживается на свое место.

Мы слушаем выступление обвинения, затем защиты. Папа сидит рядом со своим адвокатом и смотрит на меня. Он весь будто постарел и сдулся. Плечи опущены, спина согнута, будто он держит на себе весь земной шар. В его взгляде я чувствую вину. Удивительно, как порой меняются люди. Сейчас, там, на скамье подсудимых, мой прежний папа. Такой, каким он был много лет назад, когда была жива мама. Куда делся прожженный жесткий делец, помешанный на деньгах и власти? Его будто никогда не существовало. Во взгляде отца мольба о прощении, но я уже давно его простила.

Потом устраивается перерыв, для принятия решения по делу. Мы выходим, размять ноги. Итан и Олсон что-то говорят мне, подбадривают, но я их слышу будто через толщу воды. Перед моими глазами до сих пор умоляющий взгляд отца.

Затем возвращаемся в зал. Снова встать, сесть, все действия проходят как в тумане. Судья оглядывает зал. Его взгляд задерживается на моем лице. В нем я не вижу ни сочувствия, ни осуждения, лишь беспристрастность, присущую его должности.

Начинается оглашение приговора. Каждое слово эхом отдается в моей голове, кажется, что я перестаю дышать, чтобы не пропустить ни слова. Голос судьи ровный, монотонный. Он описывает детали дела, доказательства, представленные обеими сторонами. Я сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Итан кладет свою руку поверх моей, успокаивающе сжимая.

Судья зачитывает список обвинений, выдвинутых против моего отца. Каждое слово, как удар хлыста. Непредумышленное убийство. Халатность. Нарушение правил безопасности. Я закрываю глаза, пытаясь заглушить воспоминания о маме, о ее улыбке, ее голосе. Воспоминания о том дне, когда все изменилось.

Наступает кульминация.

– Подсудимый признается виновным… – слова обжигают меня, окатывая волной с головы до ног.

Облегчение? Да. Но какое-то горькое. Победа, за слишком высокой ценой. Чувствую, как слезы подступают к глазам, но сдерживаю их. В носу нестерпимо щиплет, приходится сжать переносицу. Сейчас не время для слабости.

– …приговаривается к десяти годам лишения свободы по трем пунктам обвинения, к трем годам, по обвинению в халатности, к… – дядя Смит тихо вздыхает рядом со мной. Итан крепче сжимает мою руку. Для них обоих это тоже не простой день.

Итан получил желаемое – виновник гибели всей его семьи наказан по закону. Смит потерял начальника и друга, но я уверена, что они наладят свои отношения, когда дядя будет навещать папу в тюрьме. Я… получила ответы на вопросы, которые даже не задавала, о которых не подозревала. Папа… он надолго останется за решеткой. Но меня не покидает чувство того, что мы все сделали правильно.

Люди в полицейской форме ведут отца под руки. На его руках цепями позвякивают наручники. Внезапно он оборачивается и ловит мой взгляд.

– Эми… – бормочет Морган, – прости, детка…

Горячие дорожки пролегают по моим щекам. Слезы ручьями катятся вниз, капают с подбородка. Смогу ли я простить ему то, как он поступил? Смогу ли жить с этим дальше без чувства вины?

– Все закончилось, милая. – Шепчет Итан. Увидев мое состояние, он прижимает меня к своей груди, гладит по волосам. Я вдыхаю его запах, такой приятный, такой родной. И мне становится легче.

Все закончилось.

Мы справились.

Справедливость восторжествовала.

Я все это понимаю, но на душе все равно серый осадок в виде пепла. Пепла, от сгоревших надежд, истлевших мечтаний той меня, которая была до встречи с Итаном. Теперь я другая.

Прижимаюсь к Итану крепче, чувствую, как его тепло растворяет лед, сковавший мою душу. Его близость – якорь в этом бушующем море эмоций. Я знаю, что он рядом и не даст мне утонуть.

Отрываюсь от Итана, вытираю слезы тыльной стороной ладони. Вокруг царит гул голосов. Кто-то поздравляет, кто-то сочувствует, но я мало что понимаю. Смотрю вслед папе, пока его не уводят окончательно. Его образ растворяется, оставляя пустоту.

Дядя Смит молча подходит, обнимает меня за плечи. Он не говорит ни слова, но его поддержка чувствую душой.

После заседания суда все словно выдохнули. Мы выходим из здания, и свежий морозный воздух обжигает легкие. Солнце светит ярко, но его лучи не приносят тепла. В глазах Итана читаются облегчение и беспокойство. Он выиграл свою битву, но я знаю, что шламы, оставленные прошлым, никуда не денутся.

– Поедем домой, – Итан берет меня за руку, и мы направляемся к машине. Дядя Олсон идет следом, погруженный в свои мысли.

Дорога кажется бесконечной. В голове крутятся обрывки фраз, воспоминания, лица. Мама, папа, Итан, суд. Осколки прошлого, разбросанные по ветру. Все смешалось в один большой клубок.

Машина останавливается возле дома. Мы выходим, и Смит протягивает мне запечатанный чистый белый конверт. Я смотрю на него понимая и не понимая одновременно.

– Прочти, если захочешь. Потом. Позже. – Бормочет Олсон, разворачивается и молча уходит проверять сотрудников, охраняющих мой дом. А я продолжаю стоять и пялиться на конверт в своей руке.

– Идем в дом, Эми, – мягкий голос Итана вырывает из мыслей, возвращает к реальности.

– Да, конечно. – Улыбаюсь ему в ответ, но понимаю, что улыбка получается вымученной.

Мороз сегодня особенно кусачий и обжигающий. В доме тепло, но недостаточно, поэтому Итан разжигает камин. Мы устраиваемся на белой шкуре на полу и смотрим как пламя пляшет, пожирая дрова. В его танце мы видим отражение наших жизней. Нашего прошлого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сердце бешено колотится в груди, когда я вскрываю конверт. Бумага разорвана и вот, в моих дрожащих руках развернутый листок. Знакомый почерк отца, дрожащий и неровный, выводил слова полные раскаяния и любви. Я читала и плакала, понимая, что за решеткой не только мой папа, но и часть моей души.

Итан обнимает меня, утешает, как надежная гавань, в которой я могу переждать шторм. Он не пытается утешить меня банальными фразами, не задает вопросов. Просто держит в объятиях, позволяя чувствовать, что я не одна.

Уверена, у него внутри тоже кошки скребут, но несмотря на пепел в душе, мы сможем разжечь новый огонь, построить новое будущее. Вместе.

Приношу с кухни два бокала, бутылку вина и штопор.

– Вообще, я не пью, – протягиваю штопор Итану, – но сегодня мне кажется нам это нужно.

Он хмыкает и берется за дело. С громким «Чпок» бутылка откупорена, а вино разлито по бокалам. Рубиново красная жидкость отражает пламя камина. Мы делаем по глотку. На вкус не так плохо, как я думала. Тепло распространяется из груди по всему телу. Итан отбирает у меня бокал и отставляет его в сторону.

– Эй, ты чего? – смотрю на него со смесью удивления и непонимания.

– Хочешь споить нашего ребенка? – Итан пытается выглядеть сурово, но получается мило, и я улыбаюсь.

– Ты прав. Не буду. Все равно не люблю алкоголь. – Отмахиваюсь, и устраиваюсь поудобнее.

– Иди сюда. – Итан берет меня в охапку и сажает себе на колени, как маленькую девочку. Обнимаю его, слышу, как спокойно и размеренно стучит его сердце и чувствую себя счастливой. – Спасибо.

– За что? – удивленно поднимаю голову и ловлю грустный взгляд.

– Если бы не ты… моя семья… я…. – Итан не находит слов, но я понимаю, что он пытается мне сказать. Беру его лицо в ладошки и целую любимые губы.

А дальше… Треск пламени в камине. Избавление от одежды. Наше сбившееся дыхание. Итан осторожен и нежен, хотя я хочу, чтобы он был грубее. Мы ласкаем друг друга, распаляем огонь внутри, доводим до кипения. Любимый пытается снова обойтись лишь своим язычком. Но я хочу большего. Умру, если он не почувствую его внутри.

Мы лежим прижавшись друг к другу. Я к нему спиной. В этой позе он входит не так глубоко, но как же я соскучилась по нему. По сумасшедшим толчкам внутри, по его обжигающей мужественности, увитой венами. Так сладко, что я не сдерживаю стон.

– Ты сводишь меня с ума, Эмили Уайлд. – Шепчет Итан и я улыбаюсь.

Я все еще Уотсон, но что-то подсказывает мне, что это ненадолго.

Глава 36

Итан

Просторный банкетный зал украшен для свадебной церемонии. Белые драпировки струятся с потолка, создавая ощущение воздушной легкости. Хрустальные люстры, словно замерзшие капли света, отражают мягкое сияние ламп. На каждом столе – изящные композиции из белых роз, пионов и эустом, нежно благоухающие, дополняют атмосферу романтики и торжественности. Серебряные подсвечники, тонкий фарфор и сверкающее хрустальное стекло бокалов – все продумано до мелочей, чтобы подчеркнуть значимость момента.

Я стою в центре зала, под аркой, увитой живыми цветами, жду своего часа и невероятно сильно нервничаю. Причины для этого нет, умом все понимаю, но нервная дрожь не покидает ни на секунду. Во мне смешались волнение и предвкушение. Наконец-то моя Эмили официально станет моей женой.

Начинает играть музыка, которую мы с Эми выбрали для церемонии. Сердце колотится в груди, как птица в клетке, и я чувствую, как ладони становятся влажными. Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, но получается не очень.

В дверях появляется Эмили и я теряю дар речи. Белоснежное платье словно соткано из лунного света. В нем моя девочка кажется неземным видением. Ее глаза сияют от счастья, а улыбка освещает все вокруг. Забываю обо всем на свете. Вижу перед собой только ее – самую прекрасную женщину в мире. Шаг за шагом она приближается ко мне, ведомая под руку Смитом.

Он не до конца принял меня, но все же принял. Уверен, наши с ним отношения постепенно наладятся. Да, я поступил как полный кретин, как мудак, но я исправлюсь и буду извиняться перед Эмили всю жизнь. До самой смерти. Удивительно, но Олсон внезапно подбадривающе улыбается мне. Несколько раз моргаю, чтобы прогнать наваждение, но улыбка остается на лице старика, и я отвечаю ему такой же доброй, благодарной улыбкой.

«Спасибо, что доверяешь мне Эми».

Смит кивает, будто услышал мои мысли. Он передает мне руку моей любимой, и я принимаю ее как самую большую в мире драгоценность – с трепетом.

Священник произносит слова, которые я слушаю словно в тумане. От волнения почти не слышу его, но вижу, как Эмили кивает в ответ и этого достаточно. Наступает момент обмена кольцами. Мои руки немного подрагивают, когда я надеваю кольцо на ее изящный пальчик. Оно сидит идеально, как будто создано специально для нее. Затем она надевает кольцо на мой палец, и в этот момент я чувствую, как волна тепла разливается по всему телу.

– Объявляю вас мужем и женой, – произносит священник, и тут же звучат оглушающие аплодисменты и поздравления. В глазах Эмили плещутся безграничная любовь и преданность. Наклоняюсь и целую ее, чувствуя сладость любимых губ и бесконечное счастье. Теперь она моя жена, и я готов посвятить свою жизнь ей полностью.

После поцелуя мир словно обретает новые краски. Все вокруг – гости, цветы, музыка – кажется ярче и громче. Эми прижимается ко мне, и я чувствую, как все мои тревоги и сомнения испаряются. Мы вместе.

Со всех сторон звучат поздравления, объятия и пожелания счастья. Я ловлю взгляд Олсона, и он подмигивает мне, а в его глазах читается что-то вроде одобрения.

Первый танец. Мы кружимся в объятиях под нашу любимую мелодию.

– Я люблю тебя, Итан Уайлд, – шепчет Эмили мне на ухо.

– Я тебя обожаю, Уайлд Эмили, – улыбаюсь ей в ответ.

Моя. Навсегда. В этот момент чувствую себя самым счастливым человеком на земле. В ее глазах мелькают озорные искорки, которые я так люблю. Ради нее я готов на что угодно.

Вечер проходит как во сне. Тосты, поздравления, смех, танцы. Время летит незаметно. Мы с Эми стараемся уделить внимание каждому гостю, но при этом не разлучаемся ни на минуту.

Когда гости начинают расходиться, я чувствую приятную усталость. Мы пережили с Эмили много плохого в прошлом. Это сделало нас сильнее, сделало нас теми, кто мы есть. И помогло найти друг друга. Поддержку друг в друге. А в сердцах расцвела любовь. За руку с Эми мы выходим к машине, украшенной цветами, садимся в нее и отправляемся навстречу нашей новой жизни, полной любви и безграничного счастья.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог

Эмили

– Смотри, я принесла тебе свежие фотографии Мэтью. – Достаю из сумки несколько фото и прикладываю к стеклу, чтобы отцу было их видно. Свидания в тюрьме разрешены только в таком формате – в кабинках, разделенных стеклом.

– Как он вырос! И он так похож на тебя, милая, – на глазах у папы появляются слезы, которые он тут же быстро смахивает.

– Если честно, только внешне. Характером он весь в отца.

– Эми, ты счастлива? – вдруг спрашивает папа. Вопрос застает врасплох. Счастлива ли я? Смотрю на его покрытое морщинами лицо, на седые волосы, тронутые временем и тюремной жизнью. Мне очень не хватает его, а Мэтью дедушки, но отец несет ответственность за собственные поступки. Только так он может наконец найти себя и искупить свои грехи.

– Я в порядке, пап. В компании тоже все хорошо. Мы наладили новое производство. Оно, конечно, выходит дороже, чем то, что было при тебе, но зато теперь наше имя на рынке означает гарантию качества. – Говорю не без гордости, ведь это моя заслуга, я вложила в это дело очень много сил и времени. Даже не смотря на беременность, роды и воспитание ребенка. – Мэтью скоро пойдет в сад. Он ужасно этому рад, представляешь?

– А как он? Он простил меня? – даже без упоминания имени я понимаю, что отец говорит про Итана.

– Да. Конечно, пап. Он давно тебя простил.

– А ты? – папины глаза снова увлажняются и на сей раз он не сдерживается, слезы катятся по его щекам.

– И я давно простила тебя.

– Время вышло, – обхявляет охранник. Собираю фотографии, прячу их обратно в сумку. Смотрю в глаза отцу, стараясь запомнить каждую морщинку, каждую седую волосинку. – Я приду в следующем месяце. Не унывай, пап. Ты все сделал правильно.

На выходе меня ждет машина. Сажусь на заднее сиденье и тут же подвергаюсь жесточайшему нападению и пыткам.

– Как там дедушка? А он что-нибудь мне передал? А когда я смогу его увидеть? А он придет на мой день рождения? – Мэтью скачет по креслу и по Итану, задавая целый ворох вопросов, и я улыбаюсь, наблюдая за резвящимся сынишкой.

– Мэтью, ты что-то хотел сказать маме, когда она вернется, – Итан многозначительно смотрит на сына, так похожего на него и тот тушуется и смущается. – Ты забыл?

– Я помню. – Мэт чуть ли не ножкой шаркает от смущения.

– Скажешь? – Итан подмигивает мне, задавая вопрос сыну.

– Да. – Уверенно заявляет малыш, – мамочка, я тебя люблю!

На глаза наворачиваются слезы и решаю, что в следующий визит обязательно скажу папе, что я действительно по-настоящему счастлива.

– И я тебя, солнышко, – шепчу, обнимая ребенка. Его маленькое тельце полное энергии и любви, – мой самый надежный якорь в этом бушующем море жизни. Слова Мэтью, словно солнечный луч, пронзающий толщу накопившейся грусти и тревоги. Отцовский вопрос о прощении, тяжелый груз ответственности, лежащий на плечах… все это отступает перед искренней детской любовью.

Итан перехватывает мой взгляд, в его глазах понимание и нежность. Он знает, как тяжело мне даются эти визиты. Его присутствие рядом – не просто поддержка, это опора, позволяющая не сломаться под грузом обстоятельств.

– Все хорошо? – шепчет Итан, касаясь моей руки. Я киваю, улыбаясь сквозь слезы.

– Домой, – говорю водителю, прижимаясь к Итану. Домой, где царит любовь. Где нет места прошлому. Где каждый день – это новый шанс на счастье.

***

Подписавшись, вы всегда будете знать о выходе вкусных новинок, а так же можете выбрать, что почитать ТУТ:

Я стараюсь для вас, потому что люблю!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец