Рабство. Из сборника Туалетное рабство

Невольник. Я невольник, и мне постоянно об этом талдычат. Я забывал своё имя, когда пребывал во власти своей госпожи. Память она выбивать ещё как умеет. Я был в рабстве у опытной садистки почти как три года. Три года истязаний и издевательств, и практически бесконечного умопомрачительного оргазма, которая она регулярно выжимала из меня своими изобретательными пытками. Я изучил до миллиметра все изгибы и ямки её стройных, чуть полноватых ног, все неровности и складки её обуви, я регулярно относил её босоножки и туфли сапожнику, чтобы он набивал непременно металлические набойки на каблучки, да ещё и затачивал их грани. Я перепробовал все плётки, которыми она наказывала, а это случалось часто. Последний раз это было позавчера, когда я не продержался под водой трёх заявленных ею минут. Вышло так, что я сосал член её любовника одновременно с пальчиками её стопы. Не хватило буквально десятка секунд, когда я вынырнул. Конечно же, со второй попытки всё получилось, испытание мне удалось, хотя я чуть не задохнулся, и вынырнул только после того, как проглотил всю сперму негодяя, ударившую из огромной, как яблоко головки под напором мне в горло. Я кончил ярко, до судорог, едва не лишившись сознания. А всё потому, что во время грязного совокупления госпожа методично ласкала мою мошонку. Мне было очень тяжело, только моя голова пребывала под водой, а сладкая парочка находилась в надводном положении, меня же госпожа придавила стопой ко дну ванны и я сосал в безвоздушном пространстве, моля провидение, чтобы ублюдок поскорее кончил. Меня в очередной раз профессионально и нагло изнасиловали. Но после этого акта свои сто плетей я всё равно получил, а потом отлизал госпоже киску. С ума сойти, она же чуть меня не утопила! Но ведь не утопила же. Наверное, опыт. Я это понял, когда она медленно выжигала оба клейма на моей заднице, пригвоздив мои руки к полу острыми шпильками сандалий. При попытке дёрнуться, шпильки тут же впивались в ладони настолько, что едва их не протыкали. Она знала своё дело, и боль от её сессий я ощущал ещё несколько суток. Болела спина, болели руки и ноги, болел растянутый рот, болело всё, но сладостный зуд от полученных оргазмов возбуждал сознание, и моё хозяйство вставало только от одной мысли будущей сессии, обещавшей быть экстремальнее предыдущей.

В обычной жизни её звали Лариса Анатольевна, рядовая начальницей отдела издания какой-то компании по реализации какой-то дребедени, деловая и расторопная. Она была руководителем среднего пошиба, занималась не пыльной работёнкой, брала взятки за оформление левака, и считалась вполне приличной дамой. О её садистских наклонностях не знал, пожалуй, никто. Были ли у неё рабы раньше? Скорее всего были, да видать, сбежали от её невыносимых пыток. Золотой дождь и копро она не практиковала, ей самой было противно даже думать об этом, однако она любила трамплинг, причём непременно острыми каблучками, практиковала контроль дыхания ножками, и прекрасно владела плёткой. Особо коронным номером у неё считалось засунуть глубоко ногу в рот, зажать пальчиками нос, и медленно считать вслух. Вначале до десяти, затем до пятнадцати, а когда счёт доходил до тридцати, или даже до сорока, она приказывала дрочить. Не знаю про других невольников, но я всегда бурно кончал. Вишенкой на торте было то, что в моей сперме она вымазывала ножку и заставляла её вылизывать, тем самым унижая меня ниже плинтуса. Ещё и нахально улыбалась при этом.

Себя она приказала именовать госпожой, а если пребывала в хорошем расположении духа, то разрешала называть себя госпожой Кристалл. Ну, видимо от того, что была чертовски красива, с намёком на то, что грани её пыток острые, тяжёлые и длительные. Уму непостижимо, как ей удавалось за одну сессию выдавить из меня до шести оргазмов. Когда она начинала издевательства, то всегда плотоядно улыбалась, включая при этом в телефоне метроном. Когда закрывала ножками рот и нос, то вела отсчёт вслух. Весь ужас заключался в том, что перед каждымнаказанием она связывала меня по рукам и ногам, я это позволял, потому что во время связывания я получал почти неземные ласки моей мошонки от нежных пальчиков ножек.

Сколько раз я хотел сбежать, строил планы, говорил себе: ну хватит уже! Отметин на моём бренном теле достаточно на всю жизнь. Но сволочь всегда покоряла меня властным взглядом, указывала пальцем на пол, я любовался её безупречными ногами в чёрных колготках, безвольно становился на колени и облизывал её туфли. А она в это время плёткой хлестала меня по заклеймённой заднице и заставляла считать удары. Негодяйка познала мою рабскую душу и играла на её струнах на всю катушку. Рабство — это не просто так. Это когда раб добровольно становится вещью. Именно добровольно. Ну почему люди такие жестокие? Иногда раб даже не отдаёт себе отчёта, что он раб, но им управляют, вьют из него верёвки, а когда он это понимает, то покорно смиряется. Затем он получает от этого удовольствие. Такова жизнь, и никуда от этого не деться.

— Сессия сегодня ровно в девятнадцать, - сказала строго госпожа Кристалл, - ко мне придут две моих сослуживицы, которые захотели экзотики, ты их обслужишь, как я тебя учила. Вычистишь языком их босоножки, примешь в свой рот их плевки и окурки и скажешь спасибо. Они накажут тебя каблуками и плёткой. Учти, бить они не умеют, и тебе будет очень больно. Уметь хлестать это искусство, но раз не умеют, то я им посоветовала просто бить сильно, со всего замаха. Со временем научатся. Но ты не должен показывать, что тебе больно, ты обязан их благодарить за каждый удар. Причём до тех пор, пока им не надоест. Весь вечер, значит весь вечер. Всю ночь, значит всю ночь. Покажешь усталость, будешь наказан, проявишь непокорность, будешь наказан, проявишь недостаточную любовь к их ногам и обуви, будешь наказан. А если они прикажут поработать тебе языком в их кисках, сначала вымой свой рот с мылом. Если им не понравится, будешь наказан. Они ещё молодые, неопытные, но хотят быть госпожами. Они на тебе потренируются, и может быть, станут приходить сюда регулярно, ты будешь обязан их обслужить по щелчку пальцев. Что надо сказать?

— Слушаюсь, госпожа и спасибо, я постараюсь сделать всё так, как вы сказали.

— Уж постарайся. Ты должен потянуть обеих, а потенциал у молоденьких очень большой.

Госпожа по хозяйски ухватила меня за волосы, притянула к своему лицу и тихо приказала.

— Открой рот.

Я повиновался, и тут же медленный густой плевок отделился от её губ и скатился мне на язык.

— Это тебе поцелуй на аванс. Помни о нём до вечера и постарайся проглатывать медленно.

Вот теперь самое время сбежать. Ну прибьют же какие-то шалавы, которым захотелось власти. Прибьют, и фамилии не спросят. Причём за просто так, ради забавы. Уйти и не вернуться?

Но госпожа строго на меня посмотрела, ехидно улыбнувшись.

— Я знаю, о чём ты сейчас думаешь. Можешь уходить, тебя никто не держит. Но учти, дорога тебе назад заказана, а получать оргазм с помощью онанизма ты не привык. Будешь искать новую госпожу, а это непросто. Ты превратишься в обычного педика, и будешь сосать за углом за пощёчину и сигарету у малолетних хамов. Подсядешь на травку. Я приучила тебя к острым ощущениям, но их ты больше уже никогда не получишь. Подумай об этом, я жду тебя ровно в семь. Опоздаешь, будешь наказан. А теперь пошёл вон!