Избавь нас Бог от гениев у власти

Фильмы категории Б и люди второго сорта, не первая свежесть и стратегицкий гений под плешью бессмертного ублюдка - все это вкупе, ин масс вполне способно завести пытливый ум исследователя в такие дебри кущ, что примитивная мифология мидинских и мухиных покажется лихорадочным бредом подхватившего энцефалит ребенка, рожденного олигофреном, беспомощно мечущегося по сырой от пота постели в судорогах и спазмах, наблюдая нутряной жилой безумные видения, но по выздоровлении этот ребенок окажется один на площади, неосторожно прислонившимся к столпу, строя рожи и тряся рукой, нечто похожее пытался изобразить в советском кино Леня Куравлев, в том эпизоде, где уловленного на кармане Паниковского буцкали и всячески унижали охочекомонные прохожие.

- Ё... ни его по горбу, Сулим, - руководил распалившейся толпой соотечественников какой - то неустановленный ражий дядя в нагольном тулупе без знаков различия.

Вскипал краткий спор, сбившиеся в оголтелую кучку прохожие выясняли кто же из них Сулим, не найдя такового принимались вышибать кулаками зубы подвернувшимся под горячую руку, а дядя в тулупе, придушенно хихикая, стремился в ближайший трактир. Войдя в заведение с видом гордым и богохульным он с размаху швырял свою чорну шапку псу под стол и громогласно требовал уважения.

- Вот тебе уважение, - выпирал пузом, перекрещенным серебряной цепкой, сам кабатчик, Ермошка, конечно, куда уж без рюссиш кляссик. Уважение подносилось на латунном блюде, немного скособоченном ёрзкой рукой еще о том годе, когда какой - то проезжающий по казенной надобности изюмский гусар вдрызг проигрался в штосс, а блюдо по всем понятиям последовало сразу же за коваными валдайскими кузнецами тяжеленными шандалами.

- Конистуция, - водил по уважению корявым пальцем дядя в тулупе, пренеприятно скалясь явно дегенеративным рылом ублюдка и вырожденца. - Надо бы продлить.

- Обнулить ! - радостно взгайкивал Ермошка, а затем, по всей видимости, считая свой долг родине полностью отданным, степенно возвращался за стойку, откуда начинал орать на зашедшего в кабак базарного оборванца по прозвищу Грех Великий.

После кратковременной скоротекущей обоюдно - встречной ссоры Грех Великий покупал пару шкаликов малых зелена вина, тут же проглатывал напиток, смачно и вкусно рыгая, залезал на стол, небрежно сбивая рваными опорками посуду и случившихся за столом сальных пупов и прасолов, и начинал негромко петь, понемногу приплясывая :

- Я масковский озорной бродяга

По всей сраной вашей падле Рашке,

Я готов лакать невкусную бадягу,

Лишь не видеть бы все это вот все.

На этом месте он тыкал пальцем в скособоченную рожу дяди в тулупе, а восстающие постепенно завсегдатаи заведения Ермошки видели, что этот самый ублюдочный дядя вовсе не дядя, а бессмертный подонок, четверть века удерживающий в трясущихся от страха и ненависти старческих ручонках столь сладкую ради самой власти и бабла власть. И х... й на него, козла мусорского и падлу, как говорится, думается и делается мало не сотней мильонов россиян.