Доверие – путь к тебе

Доверие – путь к тебе

Декабрь

Макс

– Всё, расходимся! – выкрикиваю друзьям и встаю из-за аппаратуры. – И так двое суток здесь, я уже забыл, как дневной свет выглядит.

– Напоминаю! Завтра сбор в клубе «Astani Atrium». Явка обязательна! – громогласно оповещает Димон.

– Да, помним мы, что у тебя завтра днюха, – говорит Никита, выключая клавишные и накидывая куртку. – Вы главное, на послезавтра отмените всё, с твоего дня рождения ещё живым никто не уходил. А ведь почти все непьющие, – ухмыляется Ник. – Каждый год этот парадокс наблюдаю.

– Да уж, в прошлом году устроил шоу, – усмехаюсь я. – Дим, я надеюсь, в этом году чинно всё пройдёт, как-никак двадцать семь стукнет.

– Вот когда сорок стукнет, будет чинно, и болячки будем обсуждать. А пока уходим в отрыв, мы и так всё время работаем, имеем право расслабиться.

Не могу не согласиться с другом, работы действительно много, и это хорошо. Совершенно не скучаю по тем временам, когда свободного времени было много, а денег мало. К счастью, это в прошлом. Именно сейчас есть ощущение стабильности. Владею спортивным клубом под названием «В движении», а также арендую звукозаписывающую студию. Собранный мной коллектив приглашают на новые сцены и площадки, и это придаёт уверенности и вдохновляет на новое творчество. Сейчас уже и не вспомню, мечтал ли я о таком, отправляясь в Москву десять лет назад.

Отучившись два года на врача, бросил всё и уехал в город больших возможностей. Предполагаю, что мать с отцом мне этого никогда не простят, они возлагали на меня большие надежды, что пойду по их стопам и буду спасать людские жизни. С детства мне вдалбливали, что я буду хирургом, а я жить не мог без музыки, брейк-данса и экстремального спорта. Сейчас реализую себя в том направлении, о котором мечтал с детства, и в целом чувствую удовлетворение от того, что я делаю.

После душной студии вываливаемся с друзьями на улицу, садимся по машинам и разъезжаемся в разные стороны. Сперва беру курс в сторону дома, но потом сворачиваю к Аньке, неделю у неё не был.

Нажимаю на кнопку звонка, долго не открывает. Когда наконец распахивается дверь, впиваюсь взглядом в объект вожделения. Она в короткой майке и трусиках – это как раз то, на что я рассчитывал.

– Ты спишь что ли? – перешагнув через порог, скидываю рюкзак и закрываю за собой дверь.

– Макс, час ночи, – в голосе недовольство. – Все нормальные люди спят.

– Ну ничего, сейчас я тебя разбужу, – зажимаю её и пробираюсь под майку.

– А что вдруг ко мне, а не к Ленке?

– К тебе ближе было.

– Макс, я не хочу! – убирает мою руку. – Я устала от того, что ты приходишь, когда тебе вздумается, тебе нужен только секс.

– Да, мне нужен секс. А сейчас особенно, я оголодал, – прижимаю её к себе, давая понять, насколько голоден.

– Мне надоело это. И я хочу, чтобы ты ушёл. Насовсем. – Цокнув языком, отпускаю её. – Макс, ты приходишь только ночами. Мне не с кем сходить в ресторан или кино, я вечно одна. Я хочу нормальных отношений.

– А подруги для чего? – спрашиваю без особого интереса.

– Они все со своими половинками, а ты вечно работаешь. Мне скучно, Макс.

– Может, для разнообразия тоже пойдёшь работать? – киваю ей. – Глядишь, и скучать будет некогда.

– Мне не нужно работать, у меня и так всё есть! – с вызовом восклицает она.

Давлюсь собственным смехом.

– Продолжай скучать дальше, не буду мешать, – разворачиваюсь и выхожу из квартиры.

Сажусь в машину и направляюсь домой отсыпаться, хотя, конечно, в планах было снять напряжение. Месяц потратил на человека, которому только рестораны интересны и салоны красоты. Ощущаю усталость, сейчас только до кровати добраться.

Юля

Уже час сижу перед ноутбуком, просматривая вакансии журналиста. Моя цель – найти удалённую работу, чтобы просто писать статьи. Я два года как закончила журфак, но по профессии так и не работала, хотя стажировку проходила в очень неплохом месте. Мои однокурсники все реализовались в профессии, а я осталась за бортом.

С детства я занималась танцами и даже ездила на гастроли с танцевальным коллективом. После окончания школы приехала в Москву и поступила на журфак. Живя в общаге, первые год подрабатывала официанткой в кафе и писала курсовые нерадивым студентам, но без танцев себя не мыслила. И в очередной раз, просматривая вакансии, наткнулась на объявление о наборе преподавателей танцев в спортивный клуб «В движении». Я позвонила, и меня пригласили на собеседование. Каково же было моё удивление, когда меня встретила девушка примерно моего возраста, улыбчивая и открытая. Словно старая знакомая, она тут же повела меня в танцкласс. Не спрашивая о моём образовании или былых заслугах, она с порога предложила показать себя в движении. Оценив мою пластику, чувство ритма и одарив похвалой, Лера приняла меня на работу. Владельцами этого, тогда ещё скромного и почти никому не известного танцевального уголка, где по началу собиралась в основном окрестная молодежь да дети, оказались она и Максим. И уже после первой недели я поняла – это именно то, что я искала. Я сбегала туда сразу после института, с радостью передавая детям своё умение. А вскоре Лера с Максимом, покорившие меня своим артистизмом и безупречным владением ар-эн-би и хип-хоп культурой, предложили стать их танцевальной семьёй. И вот уже пять лет мы вместе, и сцена превратила нас в нечто большее, чем просто коллеги. Мы – единый организм, где каждый чувствует боль и радость другого, где поддержка и взаимовыручка – не пустые слова, а основа существования. Работу свою очень люблю и буквально ею живу, но начинаю забывать, чему меня учили на курсе, и буквально на днях приняла решение взять дополнительную работу. На эту мысль меня натолкнула девушка, уволившаяся из клуба, получив серьёзную травму. К сожалению, у нас это не редкость. Поэтому решила соломки подстелить, неизвестно, что ждёт в будущем. Пока в поисках, но уже догадываюсь, что без стажа и опыта не просто будет найти подработку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Макс

С мороза вхожу в ночной клуб и будто в баню попадаю, басы долбят по ушам, толпа народа и духота невыносимая. Поднимаюсь на второй этаж, где все наши уже в сборе, поздравляю друга, вручаю подарок и сажусь ближе к Лере.

– Лер, думаешь, кто-нибудь останется в живых? – шепчу ей на ухо.

– Очень надеюсь, – смеётся она. – Иначе кто завтра работать будет?

Именинник разливает девчонкам шампанское, а нам текилу, произносит речь, и понеслось... Никто так, как Димка, гулять на полную катушку не умеет. Он берет от этой жизни всё, ни в чём себе не отказывая. В какой-то степени даже завидую ему, я не могу позволить себе так часто расслабляться, у меня работы много и планов, ответственность за Леру. Её я знаю с детства, она всегда была мне как младшая сестра, а теперь и надёжный партнёр в работе. Она рано осталась без родителей и выросла практически в моей семье. Когда вместе уезжали в Москву, дал своим родителям слово, что глаз с неё не спущу.

После того как все произнесли поздравления и пожелания имениннику, застолье начинает редеть. Девчонки идут танцевать, Никита с Дэном где-то ходят, а мы с Димкой облокачиваемся на перила второго этажа, рассматривая танцпол.

– Ты чего один сегодня? – спрашивает друг.

– Да, я свободен теперь.

– И кто кого послал? – без особого интереса задаёт он вопрос.

– Она меня. Ей, видите ли, скучно. Да и по хер, там всё равно вместо мозгов кисель и прихоти её осточертели.

– Я тебе это давно сказал, – напоминает Димка. – Зато другое при ней. Тут, знаешь ли, либо мозги, либо тело.

– Ну, не скажи… Лерка моя умница и красавица, – я киваю вниз на танцпол. – Юлька с Алёнкой далеко не дуры.

– Макс, наши скорее исключение из правил, иначе мы не проработали бы много лет вместе, – резонно подмечает друг. – А так, на моей памяти две с интеллектом были, остальные на пару ночей и можно менять, говорить всё равно не о чем.

Я обвёл взглядом толпу. Девчонки в коротеньких юбочках вызывающе оголили все свои прелести, жаждая приключений.

– Вот мне сейчас как раз нужно что-нибудь менее интеллектуальное, но очень резвое и без комплексов.

– Давно не было? – лыбится Димон.

– Полторы недели в режиме нон-стоп, сейчас хоть пар спустить.

Друг хлопает меня по плечу.

– Пойдём выпьем, тут столько девок, нам с тобой точно хватит.

Ещё через час перемещаемся за барную стойку на первом этаже. Улавливаю взглядом, как Димка подливает Юльке спиртное.

– Димон, хватит уже! – торможу друга. – Здесь сброд всякий крутится, я за ними один не услежу, – оглядываюсь, вижу только Алёнку. – А Лера где?

– Не волнуйся, я её десять минут назад в такси посадил, – успокаивает меня друг.

– Единственный умный человек, который смог вовремя унести ноги, – вслух одобряю действия Леры, а Димон ржёт.

Затем он встаёт, стягивает с себя футболку и выходит на танцпол. Все расступаются, и Димон исполняет брейк.

– А ты что не с ним? – спрашивает меня сидящая рядом Юлька, кивая на нашего заводилу. – Ну, там, мускулами поиграть… Так сказать, показать товар лицом.

– После спиртного только Димка так может.

– В прошлом году вы вместе отжигали, – напоминает она, ехидно улыбаясь.

Да, было, ещё свежо в памяти, как мы собирали толпы девчонок возле себя.

– Юль, старею, наверное, – она запрокидывает голову и заливисто смеётся. – Смейся, – киваю я.– Я Димку на год старше, вот увидишь, к следующему году и он угомонится.

– Макс, ты сейчас точно про

нашего

Димку? – с лукавой усмешкой уточняет она. – Да он вечный двигатель, ходячий праздник! Казанова, блин!

Несколькими фразами она набросала точный портрет нашего друга, а затем одним изящным движением сбросила с плеч кофту, явив миру вызывающий, едва прикрывающий тело топ. В этот момент к нам подплыл незнакомец, склонился к Юльке и что-то зашептал ей на ухо. Я только успел заметить, как её тонкие бровки встретились на переносице.

– А подтяжки не лопнут? – она сердито посмотрела на него.

Тот, кинув на меня взгляд, быстро ретировался.

– Умеешь ты отрезвить мужчину.

– Да ну его, – отмахивается она. – Пойдём лучше танцевать.

– Тебе работы не хватает?

– Не-е-т, здесь всё по-другому. Здесь полная свобода! Скажи, Дим? – улыбается она присоединившемуся к нам другу.

Оставив всё внимание женского пола за спиной, Димка делает жест бармену, и вскоре перед нами выстраиваются стопки текилы, а для Юльки – искрящийся коктейль. Она быстро снимает пробу, встаёт и направляется на танцпол, оставляя за собой рой восхищённых взглядов, преимущественно мужских. Мой взор приковывает её попа.

– Есть в ней что-то, да? – усмехаясь, кидает друг, наверное, заметив, куда устремлён мой взгляд.

– Ну, Юлька красавица, – признаю я и тут же смеюсь. – И да, она ходячий секс.

– Не, для меня отношения на работе табу, – морщится Димка.

Оглядываю девчонок, которые крутятся рядом, но взгляд всё равно возвращается к Юльке. Очень соблазнительная. Она, конечно, на ангелочка похожа, хоть таковой и не является. Натуральная блондинка с голубыми глазами, высокая и стройная, волосы, собранные в высокий хвост, доходят до лопаток, пирсинг едва поблескивает в пупке, танцует очень сексуально.

Очередная рюмка текилы огненной волной разлилась по организму, и я отпускаю себя. Знаю, что любую смогу сегодня забрать. На танцполе ко мне прижимается девушка с весьма экзотическими чертами лица – что ж, восточной сказки в моей коллекции ещё не значилось. Заказываю нам выпить и в какой-то момент замечаю, что Юлька исчезла из поля зрения.

– Дим, Юльку не видел? – выкрикиваю другу.

Он пожимает плечами.

– Да она трезвая, не переживай.

–Ну-ка, посиди здесь, красавица, – обращаюсь к незнакомке. – Я сейчас вернусь.

Поднимаюсь на второй этаж, за столом Дэн, Никита, Алёнка, Ромка.

– Юльку не видели?

– В туалет пошла, – отвечает Алёнка.

Иду в сторону туалетов. Вижу, как её зажимает парень, который к ней подходил, но она сопротивляется. Оттаскиваю парня за шиворот, он начинает быковать, но в итоге удаётся разойтись миром.

– Спасибо, Максик, – она обнимает меня за шею и целует в щёку.

– Одна не передвигайся по клубу, – прошу я, и она кивает.

Возвращаюсь к бару и присаживаюсь к оставленной мной девушке.

– Ну и как тебя зовут? – спрашиваю её.

– Элина, – призывно улыбается она, и её рука скользит по моему бедру.

Посадив её к себе на колени, почувствовал, как член шевельнулся. Пока налаживаю контакт с девушкой, боковым зрением цепляю происходящее на танцполе. К Юльке очень настойчиво пристаёт всё тот же парень, но уже хорошо выпивший. Понимаю, что сейчас всё закончится дракой.

– Элина, значит? – возвращаю внимание девушке. – Ну-ка, пиши мне свой телефончик, – говорю я.

Она достаёт свою визитку и протягивает мне. Убираю её в карман, поднимаюсь и прокладываю себе путь сквозь плотную толпу. Парень нападает первым, но еле на ногах стоит, ушатываю его в момент. Одеваемся с Юлькой и выходим на свежий воздух.

– Извини, пожалуйста, – виновато смотрит она .

– Да ладно. Димкин день рождения по традиции и должен был завершиться дракой.

Мы смеёмся, вспоминая предыдущие Димкины торжества. На неё не злюсь, она часто становится объектом пристального сексуального интереса – это не в первый раз, когда кто-то из нас отгоняет от неё пьяных мужиков.

Я вызываю такси и отправляю Димону сообщение, что повезу Юльку домой.

К слову, в её квартире я не впервые и знаю, что у Юли всегда идеальный порядок и вкусная еда.

– Макс, кофе будешь? – бросает мне хозяйка дома, наклоняясь и расстёгивая сапоги.

Резко дёргается кадык, и я чувствую, как каменеет член. Я мысленно заставляю себя вернуться обратно в клуб и искать приключения там, но автоматически делаю шаг к ней. Она выпрямилась, обернулась и от неожиданности отшатнулась от меня. Перехватываю её за талию и прижимаю к себе.

– Макс, ты чего? – смеётся она.

Не знаю, что на меня находит, но я двигаю её и вжимаю между собой и стенкой прихожей. Зрачки её небесно-голубых глаз расширяются, и она медленно опускает взгляд на мои губы. Крышу срывает окончательно, я наклоняюсь и пробую её губы на вкус. Она отстраняется от меня.

– Макс, ты пьян, – шепчет она.

Качаю головой.

– Выпивший, но не пьяный.

Припадаю вновь к её губам и понимаю, что мне нравится. Губки пухлые и мягкие, со вкусом коктейля. Вся кровь от головы отхлынула вниз. Отстраняюсь и смотрю в её испуганные глаза. Лбом утыкаюсь в её лоб.

– Прогони меня, – тихо прошу я.

Тишина затягивается, а затем я ощущаю её ладонь на своей шее, подсаживаю её на себя и иду в спальню.

Юля

Его губы накрыли мои внезапно, обезоруживающе. Теряюсь в непонятных эмоциях. Чувство обескураженности и волнения перемешивается с невероятными по своей силе ощущениями. Неосознанно моя ладонь скользнула к его затылку. Он выдыхает мне в губы, и в следующее мгновение я почувствовала, как его руки подхватили меня. Ощутив под собой мягкую податливость кровати, моё сердце забилось быстрее. Он смотрел на меня так, словно я предстала перед ним в новом обличье, а повисшая тишина наполняла комнату томительным ожиданием и не объяснимым притяжением. Тянется к моим губам, но поцелуй не страстный, не порывистый, а нежный, исследующий, словно он пытается узнать меня заново. Обжигает ими мою шею, ключицы, спускаясь ниже, к груди. Его настойчивые руки изучают изгибы моего тела. Дыхание неожиданно становится прерывистым, громким, а внизу живота нарастает жаркое, требовательное желание. Пальцы его невесомо скользят по коже, задевая прохладный металл пирсинга. Не сдерживаясь, освобождает меня от плена ткани, затем тоже самое проделывает с собой, и взглядом я невольно упёрлась в достаточно крупный член. Зубами вскрывает упаковку презерватива, и пока латекс скользил по коже, его глаза прожигали меня своим огнём. Вошёл медленно, дразняще, но каждое движение бёдер становилось всё увереннее, глубже и настойчивее, пока не сорвался в безумном ритме, обжигая нутро толчками страсти. Разум меркнет, уступая место волне ощущений, обещающей скорый оргазм. Сбивчивое дыхание прерывается стонами, рождающимися из самой глубины души. Я первая достигаю пика, он замирает на мгновение, прежде чем, издав последний стон, излиться в меня. Дыхание постепенно выравнивается, и он опускается рядом, машинально завязывая презерватив и бросая его на пол. Тишина повисает между нами, и вскоре я слышу его ровное, спокойное дыхание.

Долго всматриваюсь в красивые черты лица парня, с которым я могла оказаться в постели лишь в самых смелых своих фантазиях, которые, казалось бы, никогда не имели права на жизнь. Мне всегда нравился Макс Марецкий. Когда я только пришла работать к ним в клуб, то смотрела на него как на божество. Ему было двадцать три, он старше меня всего на три года, но в нём уже тогда чувствовалась некая зрелость, несвойственная ровесникам. Сколько помню наши ночные работы или вылазки в ночной клуб, он всегда следил за Лерой, мной и Алёнкой, по ночам развозил по домам. И сегодня в клубе явно заметил моё долгое отсутствие. В двадцать лет я пускала по нему слюни. Он высокий и очень крепкий, музыкой и танцами занимается с детства. Волосы чёрные как смоль, в вечном беспорядке, и глаза ярко-синие, обрамлённые чёрными густыми ресницами. Для меня он всегда казался недосягаемым, за ним всегда много девчонок увивалось. А потом в институте меня захлестнула первая любовь, яркая и всепоглощающая, а за ней последовало горькое разочарование. И в этой буре чувств, отношение к Максу само собой переросло в уважительно-дружеское, тихое и ровное, словно гавань. Потом закрутились новые отношения, которые закончились совсем недавно. А что делать теперь, не знаю. Сегодняшний вечер с алкогольными напитками увлёк нас в бездну откровений. Хотя было очень хорошо. Я помню его атлетическое тело ещё в юношеском варианте, но сейчас Макс сильно раздался в плечах. Он оказался именно таким, каким я его тайно представляла в обнажённом виде – воплощением женской мечты. Я и подумать не могла, что к тридцати годам он превратится в ходячий афродизиак, магнит для женских взглядов. Как будем утром смотреть друг другу в глаза, я не представляю, а нам ещё работать вместе. Уснуть так и не получается, встаю, выхожу из комнаты и плотно прикрываю дверь. Иду в душ и на кухню, там и встречаю рассвет.

Макс

Резко распахнув глаза, тут же болезненно жмурюсь, вспоминая минувшую ночь. И первый вопрос себе: «Зачем?». Отрываю голову от подушки, приподнимаюсь и замечаю презерватив на полу. Что ж, уже неплохо. Значит, голова не совсем вчера отключилась. Каждый год на дне рождения Димона со мной происходят приключения – это уже традиция, думаю, на следующий год по телефону его поздравлю.

Сползаю с кровати, надеваю джинсы и выхожу из спальни. Юлька на кухне варит кофе в турке. Кстати, кофе у неё всегда особенный, нигде прежде такой не пробовал.

– Доброе утро, – нарушаю я тишину.

– Доброе, – отвечает, не оборачиваясь. – Будешь кофе?

– Да. Только в душ схожу.

Возвращаюсь, когда стол уже накрыт, а она нарезает сыр. Она замирает, когда я встаю позади неё, втягивая ноздрями чуть сладковатый аромат.

– Тебе надо было прогнать меня, – говорю я, дотрагиваясь губами до её макушки, и рукой касаюсь её живота. – Но мне понравилось.

– Садись завтракать, Макс.

Усаживаемся за стол и приступаем к завтраку. У меня загорается экран телефона, Лера звонит. Принимаю вызов.

– «Макс, ну что у вас там? Все живы? Готовы работать?» – спрашивает она.

– Я готов, что с остальными, не знаю … приеду вовремя…ну, ничего страшного, на себя их возьму, – отключаюсь и смотрю на Юльку. – Лера звонила, наверно, сейчас тебе будет звонить.

Она пробегает взглядом по моему обнажённому торсу, ещё влажному после душа, и наконец произносит:

– Ты вроде в отношениях, насколько я знаю.

– Я свободен с недавних пор, – честно отвечаю ей. – А ты?

– Два месяца, как разошлись.

– Почему?

– Его не устроил мой рабочий график, – в голосе невозмутимое спокойствие.

Я засмеялся.

– Ну, меня по этой же причине кинули, – замечаю, как дрогнули уголки её губ.

Завтракаем с ней не спеша, периодически поглядывая друг на друга.

– Юль, спасибо тебе, всё, как всегда, вкусно, – благодарю её и вызываю такси. – Я домой, нужно переодеться. Увидимся на работе, хорошо?

– Конечно, я тоже буду собираться.

Юля

На работе в течение дня с Максом не пересекаемся, только вечером все встречаемся на первом этаже. Все обмениваются впечатлениями от празднования дня рождения, смеются и шутят. Макс спускается последним.

– Завтра вечером всех в зале жду, – прерывает он веселье. – Работы много. Не опаздывайте.

На улицу выходим уже затемно и направляемся к машинам. Пока счищаю снег с автомобиля, понимаю, что Макс из головы не выходит весь день. Я надеялась, что хотя бы подойдёт ко мне, но нет. Когда выезжаю с парковки, наши машины равняются возле шлагбаума. Он опускает стекло, улыбается и подмигивает мне. Ну да, это именно то, в чём я сейчас нуждаюсь. Для меня очевидно, что он сожалеет о произошедшем и не знает, что делать в этой неловкой для нас ситуации.

На исходе следующего дня, когда суета рабочих будней начала стихать, я подошла к расписанию в кабинете Леры и Макса, чтобы отметить закреплённые за собой группы и дни. В этот момент дверь скрипнула, и в кабинет зашёл Макс.

– Привет. Ты закончила на сегодня?

– Да. Сейчас в зал поеду, – отвечаю я, наблюдая за тем, как он изучает расписание, делая пометки в ежедневнике.

Потом подходит ко мне, и приобняв за талию, произносит:

– Поехали со мной.

– Зачем? – настороженно интересуюсь я, но он лишь пожимает плечами. – Макс, не напрягайся, ты ничего мне не должен. Просто выпили, бывает.

– Вообще-то, ты мне нравишься, – произнёс он как-то растерянно. – И я точно помню, что нам было хорошо.

– Ну, было и было, – стараюсь сохранить ровный тон. – Извини, но я на своей машине поеду, мне так удобнее домой возвращаться, – твёрдо говорю я и выхожу из кабинета. Понимаю, что сейчас главное – держаться от него подальше, буквально чувствую для себя опасность.

В репетиционном зале отключаюсь от всего личного. Отрабатываем простые движения, а затем под музыку начинаются более тяжёлые номера. Люблю, когда ритм проникает в самую кровь, заставляя тело двигаться в унисон с пульсирующими битами. Особенно когда на сцене больше десяти человек, мы становимся стеной, а движение – языком, понятным без слов. Когда ломаешь стереотипы и бросаешь вызов обществу, выражая правду жизни без прикрас. Это даёт мне возможность быть собой, выражать свои эмоции, не бояться быть дерзкой и смелой. Это моя свобода, моя страсть, моя жизнь.

А поздно вечером Макс буквально выгоняет меня домой, они с Лерой, Димкой, Никитой и Дэном будут прогонять песни. Сдаюсь и еду домой.

Утром наготавливаю еды, варю кофе и выезжаю к ним. Вхожу в зал, Лера, закончив песню, спускается со сцены.

– Вы хоть спали? – спрашиваю подругу.

– Мне удалось немного, Алёнка ночью домой уехала, ребята вообще не спали, – говорит Лера.

– Юль, ты кофе привезла? – спрашивает Дэн.

Знает, что у меня давление низкое и без кофе я не могу. Протягиваю ему ключи.

– В машине завтрак и кофе.

Принимаю от друзей слова благодарности за завтрак и иду переодеваться. Разогревая и растягивая мышцы, в какой-то момент замечаю, что Макс из зала смотрит на меня. Стараюсь не обращать внимания. Обед заказываем полноценный и в работу впрягаемся до рассвета. Ночью нахожу приют на сиденьях в зрительном зале, уже ничего не мешает: ни музыка, ни Лерин вокал. Вздрагиваю от тихого шороха – Макс накрывает меня своей курткой, вдыхаю тонкий аромат его парфюма и проваливаюсь в сон. После короткого отдыха вновь возвращаюсь к репетиции.

Рано утром Макс выходит на сцену и говорит, что мы хорошо поработали и заслужили отдых. Все не спеша собирают инструменты. Макс подходит ко мне и спрашивает:

– Мы на горнолыжный склон собираемся, ты с нами?

– Да, еду.

– Очень хорошо. Сейчас все по домам вещи собирать, и я за тобой заеду часа через два.

– А Лера не едет?

– У неё свои дела, я наберу тебе, как подъеду, – говорит он.

Как ни странно, в дороге нам удаётся поддержать разговор на нейтральных волнах, избегая опасных глубин личного. На базу отдыха приехали на трёх машинах, Макс сразу пошёл в номер отсыпаться, остальные устремились на склон. Мы здесь не впервые на отдыхе, и на сноуборде тоже Макс учил меня кататься, сейчас кажется, что это было целую вечность назад. К ужину он так и не появился. Отведав местной кухни и обменявшись с друзьями впечатлениями о разной сложности трассах, поднимаюсь в номер. Ноутбук вспыхнул экраном, приветствуя письмом: ответ по вакансиям! Две редакции приглашали на собеседование, что, безусловно, радует. Неожиданный стук в дверь заставил оторваться от экрана и подняться с кровати.

– Можно войти? – спрашивает Макс.

Я пропускаю его в номер и закрываю дверь.

– Отдохнул хоть немного?

– Всё равно спать хочу, пять дней толком не отдыхал, – подходит и обнимает меня, сцепляя руки в кольцо на моей талии. Долго смотрит в глаза. – Хочу с тобой сегодня остаться, – напрямую говорит он.

– Ты уверен, что нам это нужно? – вопросительно вскидываю бровь. – Макс, я не хочу портить наши дружеские отношения, – честно признаюсь я.

– Юль, ну, уже было, – озвучивает он неоспоримый факт. – Сложно закрыть глаза и сделать вид, что ничего не было, – склоняется и целует меня. – Расслабься и ни о чём не думай, – шепчет мне в губы.

Макс

Проснувшись в номере с головной болью, понял, что уже поздний вечер. Реально очень устал, ни пить, ни есть не хочу. Зато секса хочется так, что зубы сводит. Знаю, что Юлька в соседнем номере, встаю и иду к ней. Приобняв, пытаюсь прочесть по глазам, пошлёт меня или нет. Начинаю целовать, расслабляется в моих руках. Ночь проводим достаточно активно. Утром решаю её не будить, чувствую себя гораздо лучше и очень хочу есть. Возвращаюсь в свой номер переодеться и спускаюсь на завтрак. Димка уже сидит за столом, беру кофе и присоединяюсь к нему.

– Выспался? – спрашивает друг.

– Выспался и готов покорять вершины местные, – бодрым голосом произношу я.

– Смотрю, ночью тоже удалось покорить? – улыбается друг.

Размешивая сахар в кофе, кидаю на него взгляд.

– Ты о чём?

– Я видел, как ты от Юльки выходил.

– И? – киваю я. – Мы оба свободны.

– Макс, я тебя, конечно, понимаю, она – девочка с данными, – выразительно смотрит на меня мой друг. – Но зачем тебе это на работе надо? Просто чтобы под рукой была? Помяни моё слово, ничем хорошим это не закончится.

– Возможно, ты и прав, – соглашаюсь с другом.

– На неё, кстати, Дэн давно виды имеет. Она как с парнем рассталась, он прям активизировался, а трахнул её ты, – усмехается Димон.

– Ну, это проблемы Дэна. В конце концов, это ей выбирать, с кем спать.

– Дурак ты, – кривится друг. – Пять лет дружбы ради минутной прихоти. Другую захочешь, как будешь из ситуации выходить?

– Да хер его знает. Сейчас её хочу.

Димон смотрит за моё плечо и кивает. Обернувшись, вижу, как Юлька с Алёнкой спускаются к нам, довольные и улыбчивые с утра. За ними Никита и Дэн подтягиваются. За завтраком звонит Лера.

– Привет, Лер...Мы? ... Мы на сноубордах уехали кататься, – слушаю Лерины возмущения. – А ты где? ... Я понял. Отдыхай.

– Лера? – спрашивает Димка после разговора.

– Да. Убедительно просила нас вернуться без травм, – улыбаюсь я.

– Она встречается с кем-то? – на его вопрос лишь киваю, Леру обычно ни с кем не обсуждаю. – Нормальный хоть? – приглушённо спрашивает Димка.

– Я не знаю. Видел его мельком, когда её после аварии забирал, – отвечаю я.

Знаю, что Димка к моей сестрёнке очень хорошо относится и всегда переживает за неё. Но я пока и сам толком не знаю, с кем она встречается.

Покончив с завтраком, одеваемся и на склон до позднего вечера. Девчонки облюбовали себе средний уровень, а мы с мужиками отправились покорять вершину. Уже под вечер, выхватив взглядом на трассе пятно Юлькиного голубого костюма, я решил к ней присоединиться. Коварно притормозил возле неё и, не удержавшись от соблазна, шутливо завалил её в пушистый сугроб.

– Макс, ты меня чуть до инфаркта не довёл, – ворчит она, отстёгивая доску и опускаясь рядом со мной. Тяну её за куртку, прижимая к себе, и наши губы сливаются в поцелуе. Бросив взгляд на замерший подъёмник, командую: – Так, встаём! А то ещё немного и придётся покорять склон пешком.

Юля

В номере, развесив мокрую одежду, спешу в душ. Выхожу, закутанная в полотенце, и вижу Марецкого – он уже сидит на моей кровати с влажными прядями волос, тоже после душа.

– Юль, у тебя ноутбук открыт… Ты, извини, я случайно увидел, – смотрит на меня озадаченно. – Ты другую работу ищешь?

– Не другую, а ещё одну.

– Проблемы какие-то? – вскидывает брови.

– Нет, Макс. Мне стаж и опыт нужен по профессии, что я зря пять лет училась? – объясняю я. – На собеседование пригласили, хочу на удалёнку взять работу.

– И когда ты всё это собираешься успевать делать?

Пожимаю плечами.

– Посмотрю, как пойдёт.

– Ты молодец, – задумчиво произносит Макс.

– А ты что, медицинский бросил? Мог бы в Москве поступить и доучиться.

– Юль, мне двадцать восемь лет. Представляешь, сколько мне будет, когда я медицинский закончу? Время уже упущено, – морщится он. – А потом я уже ввязался во всё это, и бросить не могу. От меня уже другие люди зависят.

– Ну и чёрт с ним, с этим медом! Иди на управленца, у тебя явные задатки есть, – говорю вполне искренне, Макс действительно очень хваткий парень. Он не просто собрал отличный коллектив музыкантов и танцоров, ему ещё удается активно нас продвигать.

Он улыбается и взъерошивает свои непокорные волосы.

– Хорошо, когда в тебя верят, – с грустной усмешкой произносит он, внимательно меня разглядывая.– Ты вся покрылась мурашками. Иди ко мне, согрею.

Подхожу, его руки скользят под полотенце, и я тону в бездонной синеве его глаз.

К ужину спускаемся самые последние. За столом обращаю внимание, как Дэн на нас поглядывает. Чувствую себя неловко, знаю, что нравлюсь ему.

На следующий день мы тронулись в Москву. Доставив меня домой, Макс поднимается со мной и небрежно бросает свою сумку в прихожей, давая понять, что пристанище найдено. В этой поездке я заметила, что наши отношения не выпячивает, но скрыть особо не стремится: случайные касания рук, мимолётные объятия… или это лишь плод моего воображения? Он и раньше не скупился на объятия, не делая исключения даже для Алёнки. Но мне показалось, все вокруг осведомлены о нашей близости, просто не задают вопросов. Макс в коллективе – фигура влиятельная, лидер, чей авторитет не подлежит сомнению. Пока хлопотала возле плиты, готовя ужин, в голове роились самые невероятные мысли. Но притвориться, что ничего не было…эта задача может оказаться непосильной.

Макс

Остаюсь у Юльки дома, реально с ней отдыхаю. Завороженно наблюдаю за тем, как она сервирует стол, всё у неё как-то ладненько, хозяйка она, конечно, отменная. Проваливаюсь в сон сразу после ужина и забываюсь до рассвета – и не вспомню, когда так крепко и безмятежно спал. Всё утро Юлька вихрем носится по квартире, собираясь на собеседование, а у меня сегодня последний выходной день перед рабочей гонкой, потом только в новогодние праздники пару дней удастся отдохнуть.

С собеседования возвращается довольная: её приняли в редакцию, теперь статьи будет писать. Когда она собирается успевать всё это делать, для меня загадка, но это её путь. А вечером к ней приехал Дэн. Во взгляде, которым он окинул Юльку с порога, плескалось обожание, но, заметив меня, он словно окаменел.

– Значит, мне не показалось, – произносит он, буравя нас взглядом. – Макс, выйди, – просит он.

Я накидываю футболку и выхожу на лестничную площадку.

– Почему именно сейчас? – спрашивает он.

– Такой же вопрос вертится на языке.

– Серьёзно всё? Или так, для коллекции? – кидает мне вопрос.

– Дэн, со словами аккуратнее, – предостерегаю его, стараясь скрыть раздражение. – И да, она мне нравится.

– Мне она тоже, знаешь ли, нравится. Мы даже на свидание ходили.

– Так нравится, что на дне рождения Димона сосался с какой-то бабой лет на десять себя старше? – по выражению его лица сразу вижу, что попал в точку.

– Ты тоже не святой, на коленках тёлку тискал.

– Дэн, давай закроем эту тему, – примирительно говорю я. – Она со мной.

– Ну, хорошо, закрыли, – покладисто соглашается друг, но в голосе сквозит насмешка. – Только вот вопрос: надолго ли тебя хватит? – ухмылка расползается по его лицу. – Ставлю на месяц.

– Это тебя совершенно не касается, – отрезаю я. – Займись лучше своей личной жизнью. И на репетицию завтра не опаздывай, – напоминаю ему и возвращаюсь в квартиру.

– И часто он к тебе вот так приходит? – задаю вопрос Юльке. – И когда это вы с ним на свидания ходили?

– Не часто. Мы один раз ужинали в ресторане и на открытие ночного клуба вместе ездили. Это можно считать свиданием? – вопросительно смотрит на меня. – И за пять лет нашего с тобой знакомства ты у меня в квартире тоже не впервые.

Возразить мне ей нечего, она абсолютно права. А я и прежде замечал, как Дэн к ней относится. Подхожу к ней и заглядываю в глаза.

– О чём говорили? – выдаёт её женское любопытство.

– О том, что место занято, и я надеюсь, у него хватит ума это понять. Идём в спальню, хочу тебя.

Юля

Образовавшееся окно между занятиями даёт возможность позаниматься в тренажёрном зале. Предаюсь усердной силовой тренировке, когда заходит Дэн.

– Привет, Юль.

– Привет, – отозвалась я, не прерывая жим платформы.

– Что-то ты совсем перестала появляться в студии, а раньше часто приходила послушать мою музыку.

– Дэн, у меня совершенно нет свободного времени.

– Правда? Или тебе теперь Макс вечерами играет на гитаре?

– Дэн, прекрати, – сухо бросила я.

– А что я? Я ничего! Главное, чтобы у тебя понимание было, что наш трубадур много кому серенады исполняет.

Его слова всё же заставляют меня отвлечься. Прервав упражнение, сажусь и опускаю ноги на пол.

– Дэн, зачем ты так? Он же друг тебе.

– Друг, – соглашается он. – Если бы им не был, ты бы уже была со мной, – он опускает ладони на мои плечи. – Я вообще не понимаю, как вы с ним сошлись. Не ведись ты на его обаяние.

Не успеваю и слова вымолвить, как в зал входит Макс. Мои зрачки расширяются от увиденного: разбитая губа, которой утром и в помине не было. Подойдя к нам, он бросил мимолётный взгляд на тренажёр, на котором я сидела, и тут же нахмурился. Наклоняется и переставляет фиксатор, снижая нагрузку.

– Рабочий вес для тебя большой, не делай так никогда, – произносит тоном, не требующим возражений.

– Макс, что случилось? – обеспокоенно спрашиваю я, имея в виду распухшую губу.

– Влад сейчас приходил, еле от Леры его оттащил, – объясняет Макс, говоря про бывшего Лериного парня и нашего друга.

– И что ему нужно было от неё? – спрашивает Дэн.

Макс сверлит его взглядом:

– Мне кажется, он ещё не теряет надежды вернуть её. Но мы же понимаем, что шансов у него нет, – произносит он, даря нам неловкую паузу.

Дэн кинул на меня разочарованный взгляд.

– Ладно, не буду вам мешать, – произнёс он и двинулся к выходу.

– Что он вьётся возле тебя? – с упрёком выдаёт Макс.

– Ягодицы помогал мне подкачивать! – с вызовом говорю я. – Есть возражения?

Макс хватает меня за руку и стаскивает с тренажёра.

– Юля, запоминай! Чтобы его и близко не было возле твоих ягодиц!

– Марецкий, ты ревнуешь, что ли?

– Я? Даже не думал. Тем более к нему.

– Вот и прекрасно! Раз такой проблемы нет, значит, я могу свободно общаться со своим другом.

Макс на мгновение теряется, а я, довольная результатом, направляюсь в раздевалку, оставляя его в одиночестве. Ну, небольшая провокация не помешает. Дэн, безусловно, хороший и весьма привлекательный парень – светловолосый красавец с пронзительными голубыми глазами, мы даже чем-то похожи. Но мне очень нравится Макс, в нём есть какая-то магнетическая харизма, к нему люди сами тянутся. Каждое его движение излучает уверенность, а его обаяние не ограничивается внешностью; оно проникает в суть его личности.

Время, казалось, утекало сквозь пальцы. Самоуверенно переоценив свои возможности, наивно полагала, что смогу усидеть на двух стульях. Но, совмещая основную работу с редакцией, я катастрофически выбивалась из графика и сил. Репетиции шли почти круглосуточно, изматывая всех до предела, и статьи приходилось вымучивать урывками, прямо в зале, спасаясь от какофонии звуков с помощью берушей. Тщательно прочёсывала интернет-пространство, выискивая достоверную информацию, понимая, что от первой статьи будет зависеть моя дальнейшая работа. Пять дней до выступления, сцена новая, и все на нервах. Зная взрывной характер Макса, старалась держаться от него на расстоянии. Все организационные вопросы – на его плечах, и не хотелось бы случайно попасть под «горячую руку».

А за день до выхода на сцену у нас всегда день тишины, все восстанавливают силы. Макс приезжает ко мне днём и с порога озвучивает все свои сексуальные фантазии. Самоуверенности ему не занимать, да и природа не поскупилась, наделив его всем необходимым для воплощения этих фантазий в реальность.

– Макс, я в восторге, но придётся потерпеть, у меня месячные, – озвучиваю проблему.

– Лапуля, со мной это не работает, – нагло улыбается мне. – Я крови не боюсь, так что даже не пытайся соскочить.

– Нет, Макс, я не хочу, – наигранно капризничаю я.

Притянув меня к себе, впивается в меня поцелуем, пробирается под мои шорты и чуть сжимает попку. И мой стон с головой выдаёт все мои истинные желания.

– Хочешь, – утвердительно кивает он, вешает куртку и подталкивает меня в сторону ванны.

Моет руки после улицы, опускает ладонь на мой живот и, скользнув в трусики, начинает ласкать. Обмякаю в его руках мгновенно, возбуждение нарастает, и я уже мокрая, готова принять его в себя. Макс однозначно лучший мой партнёр, до него двое были, но ни один из них не владел таким мастерством. Он жадно целует меня и говорит в губы:

– Месячные, какой день?

– Второй.

– Хорошо себя чествуешь?

– Очень, – улыбаюсь ему. – Особенно сейчас.

Лицо его озаряет самодовольная улыбка.

– Сейчас ещё лучше будет.

Вот уж чью уверенность в себе нельзя пошатнуть. Одним движением развернув меня к раковине, спустил шортики с трусиками и, потянув за нитку тампона, скинул средство гигиены в мусорную корзину. Его вторжение стало резким, и от этого блаженно-мучительным. И да, мне очень хорошо, чем яростнее его напор, тем ближе я к грани безумия. Наши взгляды встретились в зеркале.

– Не смей отводить глаз. Хочу видеть, когда ты кончаешь, – прохрипел он. – Давай же, я чувствую, ты уже близко.

– Макс, прошу… не останавливайся, – прошептала я, теряя остатки самообладания.

И я действительно очень близко. Тугой узел, вожделения, завязывающийся внизу живота, неумолимо поднимается всё выше и, вырывается из меня хриплым стоном, переходящим в крик. Он, в свою очередь, дико зарычал, словно зверь томился внутри него, пара толчков, и он извергся в меня, а меня накрывает второй волной возбуждения. Ничего подобного я никогда не испытывала ни с кем.

Развернув меня к себе движением, полным решимости, он освобождается от одежды, затем освобождает меня и увлекает за собой под тёплые струи воды. Раньше мысль о близости в эти дни заставила бы кровь прилить к моим щекам от стыда, но с Максом всё естественно. Его уверенность словно перетекает в меня, растворяя любые сомнения. Рядом с ним нет места стеснению, его вообще сложно чем-либо смутить. Любуюсь, как вода ручейками стекает по его мускулистой груди. Взяв с полки гель для душа, начинает массировать мои плечи, спускаясь ниже и ниже. Его прикосновения такие чувственные и уверенные, будто знает каждую клеточку моего тела, каждое место, где нужно задержаться дольше. Я на мгновение закрываю глаза, отдаваясь приятным ощущениям. Он смывает с меня гель, опускается на колено и, раскрывая промежность, языком касается моих интимных мест.

– Губки набухшие, – комментирует он моё возбуждение. – Почему не говоришь, что ещё хочешь?

Отводит мою ногу шире и, припадая губами к самому центру удовольствия, ласкает, кружит языком и посасывает затвердевший бугорок. Через мгновение очередной оргазм захлёстывает меня безумной силой. Он встаёт, подхватывает меня за талию и продолжает дарить наслаждение пальцами, пока спазмы не утихают.

Расслабленные мы выбрались из-под душа, я вытерлась и потянулась к шкафчику за тампоном. Макс, присев передо мной на корточки, уверенным жестом выхватил его у меня из руки. Подняв мою ногу, опустил её на своё колено и с пронзительной деликатностью и точностью ввёл тампон. Создалось впечатление, что опыт у него в этом деле колоссальный. Мой взгляд, должно быть, выдал смятение, потому что в ответ на него он лишь загадочно ухмыльнулся.

Обернувшись в полотенце, он первым покидает ванну, оставив меня наедине с шелковистыми струями фена. В спальне застаю его сидящим в кресле. Сбросив полотенце, я неспешно облачаюсь в кружевную паутину белья, чувствуя на себе его неотрывный взгляд. Тишина звенела, пока он не нарушил её:

– Юль... подойди ко мне.

Послушно шагнула у нему. Он тянет меня к себе и смотрит в глаза.

– Поцелую, – шепчет он, кладя мою ладонь на свой возбуждённый орган.

– Макс…я…

– Не нравится? Не любишь? Не приятно? – его шепот обжигает вопросами.

– У меня в этом… нет опыта…

Он смотрит долго, пристально, будто заглядывая в душу. Затем распахивает полотенце и опускает мою ладонь на основание своего члена. Мир сужается до ощущения его тепла, до лёгкого давления его пальцев на моей руке, до звука его дыхания. Волна жара прокатывается по моему телу, и я опускаюсь на колени. Несколько мгновений просто скольжу рукой, изучаю текстуру, ощущая, как под моей ладонью пульсирует жизнь. С его губ срывается стон – мольба, не терпящая отказа. Повинуясь его безмолвной просьбе, я позволила себе увлечься моментом.

– Не спеши, – выдыхает он, словно тонущий.

Каждое прикосновение, каждое движение языка вызывает у него стон, всё более громкий, требовательный, отчаянный. Его тело напряжено до предела, и я чувствовала, как его пульс учащается. Власть и близость над ним опьяняли до безумия, заставляя меня хотеть большего. Я углубляю движения, жадно ловя вкус его возбуждения. Его руки ныряют в мои волосы, вцепляются в затылок, направляя, заставляя двигаться в нужном ему ритме.

– Если не хочешь… до конца…не делай этого, – слова вырываются из его груди со свистом.

Но я хочу этого, именно с ним хочу. Мир вокруг перестал существовать, остались только мы, наши тела, наши ощущения. Стон его становится хриплым, утробным. Прикрыв глаза, он откидывает голову, и я чувствую, как его дрожь передаётся мне, оставляя терпкий вкус во рту.

Придя в себя, он посмотрел на меня долгим изучающим взглядом и подтянул меня к себе на колени. Опустив ладонь на мой затылок, резко дёргает на себя и проникает в мой рот. Пытаюсь увернуться, но он удерживает крепко, целует властно, глубоко, с языком.

– Юль, связь с землёй потеряна? – усмехается Макс, когда застаёт меня лежащей на кровати, смотрящей в потолок.

– Нет. Просто сейчас так хорошо...

– Покормишь меня? Я нагулял аппетит, – смотрит на меня насмешливыми синими глазами.

Усилием воли поднимаюсь с кровати и, проходя мимо него, говорю:

– Однозначно заслужил.

Приготовив ужин, накрываю на стол и ставлю перед ним мясо с овощами и салат.

– Вот это аромат! – в его голосе восхищение. – Спасибо, – благодарит и довольный приступает к еде, а я лишь наблюдаю за ним. – Выдержишь завтра нагрузку? – спрашивает он. – Как ты с месячными на сцену выходишь?

– Иногда кровоостанавливающее принимаю.

– Не увлекайся, цикл собьёшь себе.

– Тут я ничем не рискую.

Макс задумывается.

– Не хочешь перейти на другую контрацепцию? – вопросительно поднимает брови.

– Хочешь без презерватива, как сегодня? – ухмыляюсь я.

– Я хочу, но решать тебе.

Мне нравится его прямота, он точно знает, что делает и чего хочет от жизни, чем и вызывал всегда моё уважение. Мы и раньше могли просто сесть и поговорить на любые темы.

– Может быть, – задумчиво говорю я.

Макс 26 декабря

Вот она, большая сцена. Пять лет я шёл к этому. За кулисами царит хаос: техники проверяют звук, ребята настраивают инструменты, танцоры разминаются. Каждый занят своим делом, и в этом кипящем котле напряжения чувствуется невероятная энергетика. Проверяю ещё раз все списки, сверяю время, убеждаюсь, что все на своих местах. Охрана тоже наготове, ребята серьёзные, знают своё дело. От их профессионализма зависит безопасность всех присутствующих, и я им доверяю. В голове проносятся воспоминания о том, как всё начиналось. Маленькая репетиционная база, первые неуверенные аккорды, споры и поиски своего звучания. Бессонные ночи за репетициями, сценариями, встречи и переговоры. Сколько сил, времени и нервов было вложено в этот проект. Сколько раз хотелось всё бросить, сколько раз казалось, что ничего не получится. Но что-то внутри не давало это сделать. Вера в свою мечту, неутолимая жажда творчества – всё это подпитывало меня и толкало вперёд. И вот он, этот момент, когда мечта становится реальностью. Загорается свет, звучит музыка, и мы выходим на сцену. Зал взрывается аплодисментами, и всё волнение мгновенно улетучивается. Остаётся только музыка, энергия и связь с публикой. Сегодня нам предстоит отдать всё, что у нас есть...

Наше выступление проходит великолепно, Лерка моя просто умничка, она умеет работать и отдаёт себя целиком и полностью, у неё очень сильный голос, и зрителей она собирает с каждым разом всё больше. Наша танцевальная команда тоже выложилась без остатка, и отдача зрителей с лихвой окупила все бессонные ночи репетиций. Но сегодня моё внимание привлёк Влад, бывший парень Леры и, по совместительству, наш недавний партнёр. Его навязчивое присутствие – как заноза, напоминающая о прошлом, от которого он сам отвернулся. Несколько месяцев назад я узнал о его зависимости, что стало для меня непреодолимым барьером. Наши пути разошлись, но каждая встреча с ним – это напряжённое ожидание удара в спину. Облегчение приносит новый роман Леры. Накануне она познакомила меня с Алексом, зрелым и, кажется, искренне заботливым мужчиной. После концерта, под благовидным предлогом столпотворения, я отправляю их к запасному выходу. Сейчас меньше всего хочется выяснять отношения с её бывшим, в этой истории слишком много неразрешённых узлов. А мы с друзьями отправляемся в ресторан, чтобы отпраздновать победу, нашу первую большую победу.

После тяжёлых рабочих дней все немного расслабляются, сейчас работа только «В движении». Войдя в кабинет, застаю там Леру.

– А ты чего здесь? – она удивлённо смотрит на меня. – У вас же с Юлькой выходной.

– Планы поменялись, у меня встреча сегодня, – глядя на расписание, вношу в еженедельник свои рабочие дни и попутно Юлькины.

– Макс, – окликает Лера, притормаживая меня уже в дверях. – Что у тебя с Юлькой?

Немного теряюсь, отношения с ней никак не афишировал, поэтому спрашиваю:

– Откуда знаешь?

Лера пробегает взглядом по кабинету.

– Макс, вы когда одни остаётесь в тренажёрке, камеры выключайте.

– Я и забыл, – шокировано произношу я, что-то с Юлькой голову теряю конкретно, благо только целовались.

– На вопрос-то ответишь? – настаивает Лера.

– Лер, я честно не знаю, что тебе сказать.

– Макс, мне Юлька очень нравится. Она хороший человечек, и мне бы не хотелось, чтобы ей было больно.

– Я знаю, Лер. Но ответ дать даже себе не могу, – признаюсь я. – Извини.

– Ладно, иди, – говорит она.

Мы с Лерой очень близки, и она родной для меня человек. Мы знаем, что всегда можем рассчитывать друг на друга в поисках совета или поддержки, но при этом свято чтим личные границы. И всё же своим вопросом она поставила меня в тупик.

Я действительно не знаю, что у меня с Юлькой. Сейчас она часто остаётся у меня, заботится обо мне, вкусно кормит, одежда всегда выглажена, в квартире идеальный порядок. А главное, что я ничего не прошу, она сама знает, что мне нужно. Она очень хорошо ориентируется в питании, знает, сколько мне нужно белков и углеводов при моих нагрузках, питание всегда сбалансированное и разнообразное. Мне даже интересно с ней ходить по магазинам и наблюдать, как она выбирает продукты. В принципе, мне легко с ней. С одной стороны, друг был прав, и личные отношения в коллективе ничего хорошего не сулят. Но я нашёл для себя один огромный плюс – Юлька никогда не парит мне мозг по поводу моего отсутствия ночами. В этом у нас с ней полное взаимопонимание. Мы работаем много лет вместе, и она прекрасно знает наш график и как устроено расписание между «Движком» и студией. Да и сама она человек занятой, некогда ей мне мозг выедать. Конечно, надо признать, что устроился я хорошо. В благодарность стараюсь отдать по максимуму то, что могу.

Юля

В преддверии последних дней уходящего года мы с Лерой погружаемся в предновогоднюю суету торгового центра, наполняя сумки подарками. Среди калейдоскопа нарядов я нахожу его – платье из струящегося голубого шёлка, с дерзким вырезом на спине, ниспадающим почти до попы, и плотно закрытым декольте. Подбираю к нему соответствующую обувь и украшения.

А 31 декабря мы с ней дарим себе драгоценные часы безмятежности в СПА-салоне, предаваясь полному расслаблению.

– Лер, ты сегодня одна или с Алексом будешь? – спрашиваю подругу.

– Юль, я пока в неведении. Мне кажется, он не очень хочет идти со мной в ресторан.

– Слушай, я его мельком видела после концерта, интересный мужчина. Он кто вообще?

– Бизнесмен, – пожимает плечами Лера. – Строительная компания у него, достаточно крупная.

– Лера, вы с ним очень красивая пара, – искренне восторгаюсь я.

– Ты мне лучше поведай, когда у вас с Максом всё успело закрутиться?

Я уныло взглянула на неё.

– Димкин день рождения в клубе.

– Ну конечно! Могла и сама догадаться, – восклицает Лера. – После его дня рождения вечно в жизни у кого-то перемены настают, – затем, немного помолчав, серьёзно смотрит на меня. – Макс тебе нравится, да?

– Да, Лер, очень, – честно признаюсь, чувствуя, как её сочувствие обволакивает меня.

– Лучше бы Никиту выбрала. Ровесник тебе, хороший парень, мягкий и добрый по характеру. А Макс с Димкой не нагулялись ещё. Димка так вообще, похоже, никогда не угомонится.

– Я понимаю, о чём ты. Но он сам приходит, а я не могу его прогнать.

– Юль, я, конечно, люблю Макса, но не хочу, чтобы ты потом страдала. Кстати, он в этом году один домой к родителям едет. Не звал тебя с собой?

– Нет.

– Ну, может, позовёт ещё, – предполагает подруга, хотя я прекрасно понимаю, что не позовёт.

В целом отлично провели с Лерой время. Я её очень люблю, она мне стала близким человеком за столько лет. Она всегда выслушает, поддержит, найдёт нужные слова и наставит на путь истинный.

После салона еду к Максу, подарки и платье у него. Открываю квартиру своим ключом, его нет. Неспешно облачаюсь в праздничный наряд и направляюсь в коридор, когда слышу, как щёлкает замок входной двери. При виде меня Макс замирает на пороге.

– Ничего себе, ты очень красивая, – его голос серьёзен как никогда.

Я поворачиваюсь к нему спиной, демонстрируя обнажённую спину.

– Юль, я надеюсь, сверху что-то предусмотрено? – после незначительной паузы произносит он.

– Сверху предусмотрен только мужик. Будешь таковым? – заигрывающе смотрю на него.

Подходит и проводит рукой по моей обнажённой спине, и, несмотря на то, что он с мороза, ладонь его горячая.

– Буду, как только вернёмся.

В спешке забросив подарки в машину, мы сорвались с места, мчась на встречу празднику. На парковке встретили Леру и Алекса, и, подхватив их, мы вошли в ресторан. Когда все друзья и гости заняли свои места за накрытым столом, Макс вышел в центр зала и взял микрофон. В его голосе звучала уверенность, когда он подводил итоги уходящего года и, поздравив всех с наступающим, жестом пригласил Леру на сцену. В этот момент я не могла отвести от него глаз: узкие бёдра, широкие плечи, безупречный крой брюк и рубашки подчеркивали его атлетическую фигуру. Синий цвет рубашки лишь усиливал глубину его взгляда, в котором читалась уверенность лидера, человека с врождённым чувством превосходства.

Исполнив свою новую песню, Лера вернулась к столу, и Алекс притянул её к себе на колени. Они смотрели друг на друга с той бездной любви, которая доступна не каждому. Макс сегодня держится в стороне, но меня это не тревожит. Для него такие мероприятия – повод переговорить с нужными людьми. Он в одиночку занимается раскруткой коллектива и Леры как вокалистки. Лишь к двум часам ночи присоединяется ко мне и шепчет на ухо:

– Снежная королева, пустишь меня к себе в постельку сегодня?

– Угу, но для начала из льдинок сложишь слово «Вечность».

Макс смеётся.

– Можно я ограничусь словом «Похоть»? Я уже который час смотрю на вырез твоего платья и очень хочу поскорее сорвать его с тебя, – он проводит подушечками пальцев по моей спине, вызывая вполне себе мучительный трепет внизу живота.

– Юль, можно тебя пригласить на танец? – прерывает мои пустившиеся вскачь фантазии Дэн.

– Конечно, нет, – кидает ему Макс, даже не глядя на друга.

– Боишься, уведу?

– Не смеши меня, – наконец-то поднимает на него взгляд. – И угомонись уже.

Дэн склоняется ко мне и, целуя в щёку, произносит:

– С Новым годом, красавица.

– И тебя, Дэн, – искренне улыбаюсь я, и он оставляет нас. Перевожу взгляд на Макса. – И почему мне нельзя другу танец подарить? – я вскидываю бровь, выдавая всё своё негодование.

– Ему нужен не танец с тобой, а меня позлить, – усмехается Макс.– Улавливаешь? – потом берёт меня за руку. – Со мной потанцуешь?

– Ну как можно отказать такому самоуверенному наглецу, – отвечаю я, и он ведёт меня в центр зала.

Первый день года ускользнул в полусонном мареве, а затем мы обменялись подарками. Вообще, я предполагала, что с подарками мы мудрить не будем, и всё будет, как и последние пять лет. Статус наших отношений мы не обсуждали, поэтому я ограничилась флаконом парфюма. А вот он всё же удивил, вручив мне сертификат на профессиональный массаж, и до глубокой ночи устроил мне праздничный секс.

А утром он уезжает в свой родной город к родителям, не пригласив меня с собой. Впрочем, я и не рассчитывала на эту поездку. Родителей я его знаю, они бывают в Москве три раза в год, и знакомы со всем нашим творческим коллективом. Я всё это время не скучала, провела время с подругой и стала готовиться к предстоящей поездке. Уже второй год подряд друзья Макса оказывают нам честь, приглашая нас выступить в их фееричной новогодней программе. Всей компанией собираемся лишь в поезде на Питер.

Макс 10 января

Из поездки я вернулся растерянным: нам поступило предложение – передислоцироваться в Питер. Предложение, конечно, весьма заманчивое – это и выступления на крупных площадках, и гастроли по городам. Лера сразу отказалась, в шутку сославшись на питерский климат. Но я-то знаю, что в Москве её держит новый знакомый.

Сегодня собрались в ночном клубе, чтобы ещё раз взвесить все «за» и «против» с Димкой, Никитой и Дэном. Долго сидели, хмурили брови, и всё-таки приняли решение отказаться от столь выгодного предложения. Никто из нас не был готов сорваться с насиженного места. В клубе сегодня тоска смертная, Юльку несколько дней не видел, она окопалась в работе. И уже собирался уезжать, как неожиданно ко мне подсаживается та самая девушка с восточными чертами лица.

– Ты не позвонил мне, – она одаривает меня улыбкой, скользя кончиком языка по влажной пунцовой помаде.

Фиксирую взгляд на вырезе её платья.

– Я потерял твою визитку, – ответил я, хотя ни разу и не вспомнил о ней за это время.

– Какие планы? – спрашивает она.

Недолго думая, прижимаю её к себе. Мне нужна разрядка, а она явно не прочь прыгнуть на мой член. Опрокидываю в себя ещё одну обжигающую рюмку алкоголя и ныряю под платье девице. Белья на ней нет, значит, готова к приключениям.

Она берёт меня за руку и тянет за собой.

– Пойдём, красавчик. Покажу, что я умею, тебе понравится.

На секунду что-то останавливает, но совладать с собой уже не могу, и она продолжает тянуть меня к лестнице. Поднимаемся в нашу ВИП-комнату и закрываем дверь, она стягивает с себя платье и остаётся лишь на высоких каблуках.

– Что ты любишь? – с плотоядной улыбкой надвигается на меня. – Расскажи мне про свои сексуальные фантазии.

– Я тебе сейчас покажу все свои фантазии, что будешь умолять закончить быстрее. Разворачиваю её к себе спиной и толкаю на диван. Девушка крупная, но подтянутая, смуглая, и много татуировок. Спускаю джинсы, раскатываю презерватив по члену и толкаюсь в неё. Сразу видно, что разработано у неё всё будь здоров. Похоть просто затмевает мне мозг, и я спокойно, без смазки, перехожу к другому отверстию. Она стонет, извивается и требует ещё. Просто следую животным инстинктам, вдалбливаюсь в неё с силой и с рыком кончаю. Перевожу дыхание и запрокидываю голову. Удовольствие достигнуто, алкоголь выветрился, и ничего, кроме омерзения, не чувствую.

– Напомни, как тебя зовут? – обращаюсь к ней.

– Элина.

– Имя-то хоть настоящее? – я снимаю и завязываю презерватив.

– У меня всё настоящее, – протягивает мне визитку. – Не потеряй на этот раз. У тебя отличный размер, мне понравилось. Повторим? – Она берёт мой член и начинает разгонять его, но интереса больше нет. Возможно, когда-нибудь повторю, но точно не сегодня. Слышим стук в дверь.

– Не обращай внимания, с наружи не откроют, – говорит она.

– Макс, открой, я знаю, что ты здесь! – доносится до меня Димкин голос.

Поправляю одежду и распахиваю дверь.

– Юлька приехала, – весьма выразительно выдаёт он.

– Чёрт! – вырывается у меня, и я, выскочив в коридор, прикрываю за собой дверь и лихорадочно заправляю рубашку в джинсы. Она поднималась по лестнице.

– Ты идиот, Марецкий, – прозвучал приговор друга, стоящего рядом.

– Я знаю, – едва слышно пробормотал я.

Поднять глаза было мучительно трудно. Судорожно думаю, что ей сказать, но словно ударом под дых стал звук открывающейся за моей спиной двери. «Сука!»

Юлька застывает на ступеньках, взгляд её метнулся за моё плечо. Резко развернувшись, она устремляется в сторону выхода. Срываюсь следом, выхожу на мороз в одной рубашке и настигаю её у самой машины.

– Юль, подожди, – хватаю её за локоть и в ту же секунду дёргаюсь от звонкого и отрезвляющего удара по лицу. Неожиданно. Замираю на миг и перевожу дыхание.

– Больше никогда так не делай! – рычу я. – Успокоишься, потом поговорим.

– Это вряд ли.

Кидает мне ключи от моей квартиры, которые падают в снег, и уезжает. Выуживаю их из сугроба и возвращаюсь обратно в клуб. При входе, как из-под земли, вырастает Дэн.

– Как я и говорил. Месяц, – язвительно произносит он.

– На хер иди со своими комментариями, – зло выпихиваю я и захожу в клуб.

Сажусь за барную стойку и заказываю выпить, рядом со мной приземляется Димка.

– Догнал? – спрашивает меня.

– Угу.

Он присматривается к моему лицу.

–Ну, я вижу, – усмехается друг. – Оно хоть того стоило?

– Неа, – опрокидываю в себя коньяк, резко выдыхаю и смотрю на друга. – Помутнение рассудка какое-то.

– Дурак, – ржёт надо мной Димка.

– И не говори, – соглашаюсь с ним.

Юля

Отработав трёхдневное выступление, мы позволили себе глоток свободы, прогулявшись по зимнему Петербургу, а к Рождеству вернулись в родные пенаты. Сейчас у нашего творческого коллектива заслуженные выходные, и я с головой погружаюсь в водоворот редакционных будней. Сейчас реально что-то получается, и я не хочу сдавать назад. Руководство дало очень высокую оценку моим первым статьям и предложило работу другого уровня. Работа достаточно серьёзная… Смогу ли я соответствовать?

В один из вечеров звонит Дэн.

– «Привет, красавица. Ты где пропала?»

– Привет. Работаю я.

– «Юль, я всегда восхищался твоим трудолюбием. Только не загоняй себя, пожалуйста. Я на репетиции в семь утра только ради тебя таскаюсь. Ты моя муза, моё вдохновение.

– Приятно быть чьей-то музой, – не могу не улыбнуться я. – Сам как?

– «Нормально, но без тебя скучно. Мы всё в ночном клубе, отдыхаем. Хочешь, приеду за тобой?»

– Я сама через пару часов приеду.

После разговора с Дэном, завершаю последний штрих необходимой работы и, свернув её, позволяю себе передышку.

Переступив порог ночного заведения, я бросила мимолётный привет знакомым лицам и пошла искать своих. В пёстрой толпе мой взгляд зацепился за Димку, но он, словно не замечая меня, устремился на второй этаж. Сердце неприятно кольнуло, но я двинулась за ним. На середине лестницы отрываю взгляд от экрана телефона и вижу, как из нашей ВИП-комнаты выходит Макс. Движения замедляются сами собой, и я замираю на ступеньках. В дверях появляется девушка. Макс весь взъерошенный, торопливо заправляет выбившуюся рубашку, а взгляд упорно избегает встречи со мной. Кому, как не мне, знать, как выглядит Марецкий после секса. Всё вокруг перестаёт существовать: звуки музыки, толпа людей. Но я дышу, дышу всё так же ровно, как и несколько минут назад. Болевой шок наступит позже. Отступаю на пару ступенек назад, разворачиваюсь и, набросив на плечи куртку, иду прочь. В голове проносится поток лихорадочных мыслей, и фантазия подкидывает красочные слайды.

Он догоняет меня на стоянке.

– Юль, подожди, – разворачиваюсь и со всего размаху бью по лицу. Смотрю, как он буквально каменеет, не ожидал. Скулы его сомкнулись, на секунду прикрывает глаза, грудная клетка поднимается и резко опускается.

– Никогда больше так не делай! – цедит сквозь зубы. – Успокоишься, тогда поговорим.

– Это вряд ли, – достаю ключи от его квартиры и швыряю ему.

Сажусь в машину и выезжаю со стоянки ночного клуба. Проехав не больше сотни метров, паркуюсь. Руки забились мелкой дрожью, словно озноб пробрался под кожу. Не в силах справиться с эмоциями, я наконец пропускаю всю боль через себя.

– Дура, – прошептала я одними губами, – какая же я дура…

Домой вошла, утопая в слезах. Скинув с себя одежду, рухнула на кровать и закрыла глаза в надежде спрятаться от реальности. Лера была права, он не для меня. Он вообще не для постоянных отношений. Его не приручить, он свободолюбивый. Настойчиво начинает звонить Дэн, и я просто отключаю телефон. Спустя пару часов, когда буря внутри меня улеглась, пришло осознание: единственный способ выжить в этой ситуации – принять факт, что обстоятельства сильнее меня. Иначе я не справлюсь, мы с ним каждый день в тесном контакте.

Как говорят, на стадии шока любые реакции нормальны, но, успокоившись за ночь, испытываю сожаление о том, что подняла на него руку. Он мне ничего не обещал, какие могут быть претензии? И Макс не из тех кто будет ползать на коленях, и вымаливать прощение. А для меня сейчас главное – купировать боль.

29 января

За минувшие три недели мы с Максом лишь раз молча пересеклись возле расписания. Стараюсь держаться от него на расстоянии, хотя периодически встречаемся взглядами. Он, может, и хочет поговорить, но чувствует, что я не готова идти на контакт. Зарылась в свою работу, как в спасательную нору, отгородившись от мира стеной задач. Но в какой-то момент не выдерживаю и решаю съездить развлечься. Ну что, мне теперь из-за него из дома не выходить? Я и так, словно отшельница, долго просидела в квартире, избегая встреч с ним. Облачаюсь в обтягивающие кожаные брюки, серебряный топ на тонких завязках и завершаю образ короткими сапожками на шпильке. Распустив волосы и нанеся яркий, вызывающий макияж, я готова утонуть в музыке и веселье.

Протискиваюсь сквозь толпу в полном разноцветного неона зале. Знакомых у меня здесь много, поэтому одинокой себя не чувствую. Замечаю Никиту за барной стойкой.

– Привет! Ты один здесь? – чмокнув его в щеку, присаживаюсь рядом.

– Привет. Макс с Димкой и Ромкой наверху.

– Ну конечно, куда они друг без друга, – ухмыляюсь я. Друзья, блин, будут друг друга до последнего прикрывать.

Болтаем с Никитой о всяких мелочах, я потягиваю коктейль. Потом на сцене начинается интерактив, тут часто проводят безумные конкурсы для людей без комплексов и готовых на всё ради веселья и бесплатной выпивки. В голове роилось множество идей, как отомстить Максу, от самых безобидных до откровенно безумных. Начну с малого. Простота задания выводит меня на сцену: надо всего лишь выбрать партнёра из зала и исполнить стриптиз. Выдёргиваю молодого мужика из толпы и тащу за собой на сцену. Ведущий усаживает его на стул, а я, дождавшись композиции, позволяю телу заговорить. Движения вокруг шеста – змеиная грация, плавность, обещание. Затем возле мужика. Дерзко сажусь к нему на колени и ощущаю, как он на меня реагирует. Отстраняюсь, но он хватает меня за талию, удерживая.

Макс

В ночном клубе уединяемся с друзьями в нашей комнате. Формально – отдохнуть, но всё равно есть что обсудить. Мы с Ромкой копались в тонкостях звука, пока в дверях не материализовался Димка.

– Там, на сцене, вакханалия, – выдал он с ухмылкой. – Макс, клянусь, тебе стоит это увидеть.

В коридоре облокачиваюсь на перила. Басы взрывают зал, заставляя толпу пульсировать в экстазе. На сцене мелькают тела, но взгляд выхватывает только её. Извивается в стриптизе, дразня какого-то хмыря откровенными движениями бёдер. Садится на него сверху, скользит, заставляя его задыхаться. Вот она – атмосфера безумства и вседозволенности! Чёрт бы её побрал!

Стискиваю челюсти чуть ли не до хруста.

– Блядь! Что она вытворяет?

– Ну, а чего ты ждал? Ты ей дал полный карт-бланш, – усмехается Димка, наблюдая за моей реакцией. – Женщины… они злопамятные, Макс. Будет мстить по полной, – уверяет он.

– Не будет. Я ей блондинистую голову сегодня же с плеч сниму.

К нам присоединяется Никита, словно ждал подходящего момента.

– Я смотрю, вы уже в курсе, что Юлька приехала, – лыбится он. – Настрой у неё сегодня… боевой, – добавляет он с насмешливым прищуром.

– Она выпившая? – уточняю я, надеясь на лучшее.

– Нет, – отвечает Ник. – Да ладно тебе, Макс, дай ей покуражиться.

Немного выдыхаю. Может, Никита и прав? Пусть развлекается. По крайней мере, здесь она у меня на виду. Мы смотрим, как она сходит со сцены с тем самым типом, и он заказывает ей коктейль. Они что-то оживлённо обсуждают, потом она возвращается на танцпол, и я вижу, как этот хмырь с дружком начинают её окружать, зажимая в кольцо похотливых взглядов и грубых прикосновений.

– Ну, иди теперь мужиков раскидывай, – подталкивает меня Димон взглядом. – И затем серьёзно: – Если, конечно, не хочешь, чтобы её тут силой взяли.

Словно сорвавшийся с тетивы лука, я пулей пронёсся вниз по лестнице. Протискиваюсь сквозь плотную толпу тел, дёргаю её за руку и завожу за себя, словно за щит. Разъярённый мужик пытается вырвать её из моей хватки. Отпускаю Юльку и впечатываю кулак ему в грудь, отбрасывая его назад.

– На хер иди! – рявкаю я. – Она со мной.

– Бля, на коротком поводке держи, если с тобой, – выругивается мужик.

Обернувшись, я увидел, как она удаляется в сторону выхода. Плетусь следом. Три недели, а между нами – лишь зияющая пропасть молчания. Выйдя из душного чрева клуба, иду за ней. Высокие каблуки отбивали дерзкий ритм по тротуару, а длинные ноги, затянутые в кожаный соблазн брюк, и короткая куртка бросали вызов похотливым взглядам фейсконтроля и жадным до развлечений посетителям. Чужие взгляды, пожирающие её, были невыносимы. Автоматически здороваюсь со знакомыми, но ни с кем не задерживаюсь, боясь потерять её из виду. Бесшумно двигаюсь за ней вдоль клуба. Стая недоумков со стоянки осыпает её свистом и зазывает к себе. Заметив меня, мгновенно умолкают. Сейчас этот клуб, эти люди, её вызывающий наряд – всё раздражает до зубного скрежета. Рывком сокращаю дистанцию, перехватываю её и грубо прижимаю к стене, расписанной граффити. Вздрагивает. В глазах – испуг, но, узнав меня, едва заметно расслабляется.

– Я тебе башку оторву за сегодняшнее представление! – рычу сквозь зубы.

– А ты мне кто такой, чтобы такие заявления делать? – царапает словами. – Я свободна! Как хочу, так и отдыхаю, – с вызовом выдаёт она.

С силой прижимаю её к шершавой стене, обжигая бёдра ладонями. Она вырывается.

– Не смей трогать меня!

Смотрим друг на друга в бешенстве. Её грудь тяжело вздымается, выдавая бешеное сердцебиение. Воздух между нами искрится от напряжения.

– Если ещё раз увижу подобное, тебе не поздоровится, – предупреждаю и отпускаю её, отступив на шаг. – Пойдём, я отвезу тебя домой, – говорю, смягчив голос.

Обдаёт меня ледяным взглядом, отходит в сторону и вызывает такси, будто меня и не существует. Садится в подъехавшую машину, и я лишь провожаю взглядом удаляющиеся огни. Эти недели воздержания сделали меня злым и раздражительным, превратив в ходячий сгусток нервов. Возвращаюсь в клуб и срываю всю накопившуюся злость на мужике, который её лапал.

Юля

Ночь после столкновения с Максом обернулась мучительной бессонницей, а утро встретило меня измотанной. Хотела задеть его, но лишь растревожила собственные нервы. Но на репетиции должна быть обязательно. Готовлю себе крепкий кофе, но даже он не спасает, слабость в мышцах не отступает. Приезжаю на репетицию одна из первых, только Макс за ударной установкой играет, не останавливаясь, когда я проскальзываю мимо него в раздевалку. Мгновение спустя заходит ко мне и обнимает со спины.

– Не трогай меня, – скидываю его руки.

– Ты мне нужна, – в его голосе проскальзывает робкая, предательская нота неуверенности.

– А мне нужно, чтобы ты оставил меня в покое, – бросаю через плечо, не в силах смотреть ему в глаза.

– Ты избегаешь меня… А я скучаю, – шепчет, обжигая кожу горячим дыханием.

– Да ты что?! – с подчёркнутым сомнением восклицаю я и наконец смотрю в его глаза. – Всё, Макс. Лавочка прикрыта! Я тебе не сливной бачок для похоти!

Резко дёргает меня на себя и впивается тяжёлым взглядом.

– Я никогда тебя не держал… за то, что ты сейчас озвучила, – рычит он.

– Нет, тебе было удобно, что я под рукой, – вижу, как искажается его лицо, конечно, правда она мало кому нравится. – Переключайся на кого угодно! Хоть на пингвинов в Антарктиде! Меня оставь в покое! – чувствую, как поднимается тошнота. – Выйди отсюда, – прошу его.

Он выполняет мою просьбу, не забыв при этом хлопнуть дверью так, что штукатурка посыпалась. Тошнота продолжает преследовать, а уже надо выходить в зал. Сегодня на сцене работаю не с родными ребятами, а с другим коллективом. Отличные, талантливые молодые люди, чью группу вёл сам Макс. Сейчас его взгляд как рентген просвечивал каждое движение. А я сегодня сама не своя, и вот уже во второй раз он делает замечание, что я отстаю от ритма. Нервы натянулись, дыхание сбилось, и никак не удаётся его восстановить. Я замедлялась, воздух словно испарился. В глазах заплясали мушки, в ушах зазвенело, и я просто остановилась. Вот только не сейчас! Зная, что в коридорах постоянно нараспашку окна, я спустилась со сцены и направилась к выходу, жадно глотая ускользающий воздух.

Макс

Пока один в зале, произвольно играю на ударных. Первая приезжает Юлька и, игнорируя меня, идёт переодеваться, ноги несут меня за ней. Чего хочу от неё, и сам не знаю. Оправдываться не собираюсь, она всё равно не простит. Диалог у нас не складывается. И она злится на меня, надо признать, небезосновательно, и меня завела по полной своим едким высказыванием. Бесит её упрямство, дерзость и… что так легко отталкивает меня. Выхожу и хлопаю дверью. Сейчас главное работа, не хочу больше ни на что отвлекаться.

Внимательно всматриваюсь в танцевальный коллектив. Замечаю, что Юлька отстаёт, делаю замечание – затем второе, такое ощущение, что позлить меня сегодня решила. Через пару минут она ещё больше тормозит, а затем и вовсе останавливается. Спускается со сцены и проходит мимо меня.

– Я не понял? Ты куда?! Я никого не отпускал! – наверное, произношу начальственным тоном и резче, чем нужно.

– А мне плевать, – проговаривает безжизненным голосом.

– А ну, вернулась на сцену, я сказал! – рывком хватаю её за локоть. Время поджимает, а она мне вздумала репетицию срывать.

– Потаскухам своим будешь указывать, что делать! – её выкрик эхом разносится по залу, в глазах ярость.

– Ты охренела так со мной разговаривать?! – цежу сквозь зубы, ощущая, как взгляды всего коллектива пригвождены к нам.

– Ух ты, оскорбился? – уже тише шипит мне в лицо, но презрение в её взгляде обжигает сильнее любого оскорбления. – По самолюбию ударила? Да? Только Марецкому всё дозволено? – она извивается, пытается освободить руку из моей хватки, но я держу крепко. – Отпусти меня! – с надрывом восклицает она.

Замечаю, что морщится, как от боли, и в тоже мгновение у неё кровь идёт носом. Ослабеваю захват.

– Юль, у тебя кровь, – ошалело смотрю на неё. – Я тебя прошу, успокойся, – с нарастающим беспокойством говорю я.

Она никак не реагирует, будто и не слышит. Я отпускаю её руку, и она идёт на выход, а я разворачиваюсь к сцене. В зале полное затишье, все смотрят на нас.

– Макс! – резко выкрикивает Димка и спрыгивает со сцены.

Оборачиваюсь, она лежит на полу. Подбегаю, падаю на колени рядом. Лицо скрыто за прядями светлых волос, убираю их. Беру её запястье, ищу пульс. Димка с Никитой присаживаются рядом, и мы оказываемся в плотном кольце танцевального коллектива.

– Ник, сгоняй к моей машине, принеси нашатырь, – прошу я, доставая ключи из кармана.

Поднимаю её ноги повыше и приподнимаю голову ладонями, всматриваюсь в лицо. Она и так белокожая, но сейчас лицо просто меловое.

– Ну, давай же, приходи в себя, – шепчу я.

– Вот об этом я тебе, Марецкий, и говорил. Нажил себе на работе проблем на ровном месте, – негромко обращается ко мне Димка.

– Дим, давай не сейчас, – прошу я, мне сейчас не до нотаций, только бы с ней было всё хорошо.

Ник приносит нашатырь, открываю и подношу к ней. Долго не приходит в сознание, очень. Сейчас буквально грызёт изнутри, что это из-за меня всё. Когда наконец приходит в себя, провожу тыльной стороной ладони по её щеке, она открывает свои большие голубые глаза, взгляд затуманенный и явно не понимает ничего. Беру у Ника пачку влажных салфеток, которую он предусмотрительно захватил из машины, начинаю вытирать с её лица кровь. Пытается встать.

– Лежи пока. Болит что-то? – спрашиваю её, но она только мотает головой и пытается убрать мою руку от своего лица. – У тебя кровь не останавливается, – говорю, но вижу, что она не понимает, о чём я.

– Слушай, Юль, хорош всех пугать такими обмороками, – наклоняется к ней Димка. – Надолго отключилась.

Помогаю ей встать, придерживаю её за талию и обращаюсь к другу:

–Дим, я повезу её домой, а вы пока работайте.

–Вернёшься? – спрашивает он.

Тяжело вздыхаю.

– По ситуации.

–Ладно, поезжайте, – кивает он.

Укутываю её в куртку, она даже не реагирует, взгляд в никуда. На улице сажаю её в машину и быстро выезжаю со стоянки. Беру её холодную ладонь и чуть сжимаю, просто чтобы чувствовать её.

– Головокружение сильное. Отвези меня домой, пожалуйста, – обращается ко мне.

– Сейчас приедем ко мне, давление померяем, потом посмотрим, – неопределённо говорю я. – В любом случае одну я тебя не оставлю в таком состоянии.

– Я хочу домой, – уже чуть не плача, произносит она, но видно, что сопротивляться нет сил.

У меня в квартире сразу проходит умываться, смотрю, как её пошатывает, иду за ней. Смывает с себя кровь, поворачивается ко мне, и её ведёт. Беру её на руки и несу в спальню, аккуратно опускаю на кровать.

Юля

Не помню, как отключилась, только помню, что с Максом сцепились. Сейчас наблюдаю за тем, как он достаёт тонометр и надевает манжету мне на руку.

– Шестьдесят на девяносто и пульс высокий. Плохо, – озвучивает Макс. – Может, врача? – вопросительно смотрит на меня.

– Пройдёт, не первый раз.

Сейчас злость уходит, и накрывает чувство апатии, не хочется ни думать, ни говорить, хочется просто отключиться. Он освобождает меня от одежды, укладывает на подушку и, накрыв меня одеялом, садится рядом. У него звонит телефон, принимает вызов.

– Да, Лер. Она у меня...давление низкое…не хочет, – потом молча протягивает мне свой телефон.

– Лера, не волнуйся, всё нормально...пройдёт, я с утра уже плохо себя чувствовала, – успокаиваю подругу. Она говорит, чтобы я скорей поправлялась, и я возвращаю телефон Максу.

– Извини за то, что нагрубил тебе, – виновато произносит он. – Не понял сразу, что тебе плохо. Думал, ты мне на зло репетицию срываешь.

– Хреново, когда рыльце в пуху, да? Застилает глаза, – усмехнулась я.

– Да, – отозвался он, ссутулившись и уперев локти в колени, пальцы переплелись в тугой замок.

Между нами повисает долгая пауза, наполненная его раздумьями. Наконец он берет телефон и отходит к окну.

– Бать, здорово, можешь сейчас говорить? Скажи мне, что можно проколоть или прокапать при низком давлении? ... Со мной всё в порядке … и с Лерой тоже.

Я знаю, что у Макса вся семья медиков, поэтому внимательно слушаю его.

– Обморок, – говорит он. – Да, долго…пульс сто сорок, – он кидает взгляд на меня и в трубку говорит: – Не знаю, а если в стационар…подожди, я запишу…я понял. Спасибо. Маму поцелуй от меня. Пока.

Он идёт в прихожую и возвращается в куртке.

– Я в аптеку, – ставит меня в известность. – Отдыхай.

Подобное случалось и прежде, в самом начале моей работы. Помню, как потеряла сознание во время первого же тяжёлого прогона, но тогда стояла летняя невыносимая жара. С тех пор Макс и Лера всегда присматривают за мной на сложных задачах, настаивая на перерыве. Прикрыв глаза, лёжа ощущаю себя вполне сносно, но как только приподнялась, комната качнулась. Вернула голову на подушку, и веки сомкнулись сами собой. Макс возвращается быстро. Наблюдаю, как чётко и уверенно он вскрывает ампулу и набирает раствор в шприц. Лёгкий толчок в плечо, призывающий перевернуться набок, и одеяло откинуто. В нос бьёт резкий запах спирта, чувствую мокрую салфетку на попе, иголку даже не замечаю.

– У тебя рука лёгкая, – сообщаю ему.

– А у тебя тяжёлая, – он старается спрятать ухмылку.

– Я знаю, что не имела права. Ты мне ничего не должен, – честно говорю я. – И я подумываю перейти полностью на журналистику.

– Даже не вздумай! – возражает он, глядя мне в глаза. – Из-за меня не надо, я точно того не стою, – и этой фразой ещё раз доказывает, что он такой, какой он есть, и нет ни единой причины его идеализировать. – И то, о чём ты сегодня сказала…это неправда. Ты не безразлична мне, – добавляет он.

В горле образовался ком. Ну почему всё так сложно? Вроде, может быть, и нежным, и ласковым, и в один миг вырвать сердце. Знаю, что он со мной возится не потому, что ко мне что-то чувствует. Макс такой человек, что с любым бы так сидел, будь то Алёнка, Лера или Димка, все они ему так же небезразличны.

Не помню, как провалилась в сон, но пробуждение оказалось жарким. Лёжа на боку, я ощущала тяжесть его руки, сковывающую мою талию, словно цепью. Темно и непонятно, который час. От тесноты и неудобства я зашевелилась, и Макс проснулся.

– Как ты? – спрашивает сонным голосом.

– Кажется, лучше.

Приподнявшись на локте, он невесомо провёл по моей щеке тыльной стороной ладони. Затем, словно не решаясь, коснулся моих губ. Лёгкое, почти случайное прикосновение всколыхнуло во мне бурю. Словно почувствовав это, его язык дерзко и уверенно скользнул между моими губами, приоткрывая их навстречу, вторгаясь, даря волну жара. Целуемся жадно, дыхание у обоих учащается. Его рука, едва коснувшись груди, спешно спустилась ниже, к линии белья. Нежно раздвинув складочки, он ласкает, углубляя палец, доводя до исступления. Освободив меня от шёлковой ткани, накрыл меня своим телом и медленно, неотвратимо вошёл внутрь. И в этот момент меня окатило словно ледяной водой. Возбуждение никуда не делось, но мысль о том, что он спал с другой, скрутила внутренности в тугую спираль. Он двигался медленно, тягуче, и я чувствовала, что уже еле сдерживается.

– Ну, ты что? – шепчет он, обжигая ухо горячим дыханием.– Расслабься. Я же знаю, что тебе хорошо со мной.

«Похоже, не мне одной», – мелькнуло в голове. Слёзы беззвучно катились из глаз, оставляя мокрые дорожки на висках. Он продолжал двигаться, но внезапно замер.

– Не получается?

Я лишь беспомощно покачала головой.

– Ладно, сегодня был тяжёлый день, – вздохнул он устало, и лёг рядом.

До утра удаётся забыться тревожным сном.

Макс

Проснувшись первым, какое-то время просто смотрю на неё. Белокожая, с розовыми пухлыми губками, я тяну носом чуть сладковатый аромат её духов, которыми она всегда пользуется. Так с ночи и лежит раздетая, а у меня член просто каменный. Хочу её до умопомрачения, но трогать не решаюсь. Тихонько выбираюсь из кровати и иду в душ. Встав под струи воды, обхватываю член рукой, только представляю её обнажённой и сразу же достигаю оргазма.

После утреннего душа вхожу в спальню и вижу, что она уже не спит. Беру тонометр и присаживаюсь к ней.

– Уже лучше, сто на восемьдесят, – озвучиваю ей давление и набираю в шприц лекарство. – Давай мне сюда свою сексуальную попу, – усмехаюсь я и ввожу лекарство, когда она поворачивается на живот. – Это раз в день, на пару недель. Понятно? – Юля кивает мне. – Что на завтрак хочешь?

– Я не голодная, – хмурится она. – У тебя есть кофе?

– Юль, на одном кофе ноги протянешь. С таким низким давлением есть просто необходимо, а то под капельницей придётся лежать.

– Уговорил, – быстро соглашается она.– Тогда на своё усмотрение. Я пока в душ.

– Ты там аккуратнее. Вчера всех напугала, долго в себя не приходила.

– Я быстро и дверь не буду закрывать, – успокаивает она меня, а я просто киваю.

После завтрака уезжаю. Ключи от квартиры, которые она мне швырнула в прошлый раз, оставляю на тумбочке. Но что-то мне подсказывает, что, когда я вернусь, её уже не будет.

Возвращаюсь домой за полночь. Ожидаемо, пусто. На плите ужин, выглядит очень аппетитно, но почему-то есть совсем не хочется. В спальне падаю на кровать. Пишу ей: «Как себя чувствуешь?» Ответа не приходит.

Утром перехватываю её возле раздевалки.

– Пойдём, – подталкиваю в кабинет. – Уколю, а то мне потом некогда будет. – Сделав инъекцию, зажимаю её возле раковины, встречаемся взглядами в зеркале. Абсолютно уверен, что воспоминания пронзают обоих. Провожу ладонью по её плоскому животику, чуть сжимаю грудь. – Спасибо, что ужин приготовила, – шепчу ей в ушко.

– Спасибо за медицинскую помощь, – отстраняется от меня и идёт обратно в кабинет, я за ней.

– Юль, я тебя снял сегодня с занятий. Сам возьму твоих учеников.

– Зачем? Я хорошо себя чувствую.

– Отдохни ещё день.

Задумавшись, смотрит на меня, затем, достав из сумки ключи, протягивает их мне.

– Оставь у себя, мало ли что, – прошу я.

Она отрицательно качает головой, кладёт ключи на стол и уходит.

Изучив расписание, вышел в коридор и замер: Юлька стояла рядом с Дэном, оживлённо о чём-то переговариваясь. Иду к ним.

– Юль, посиди здесь часок, а потом я тебя отвезу к концертному залу, за машиной.

– Макс, я сам её отвезу, – самоуверенно вклинился Дэн.

Я почувствовал, как кровь ударила в виски.

– Она с тобой никуда не поедет!

– Макс, чего ты кипятишься? Нам всё равно с ним по пути, – отрезала Юлька и, повернувшись к Дэну, добавила: – Поехали?

Они развернулись и направились к лестнице. Я смотрел им вслед, чувствуя, как всё внутри сжимается от злости. И вдруг, когда они почти спустились, я услышал Дэна.

– Юль, я догоню тебя, забыл кое-что.

Уверенно идёт ко мне, застываем с ним в коридоре друг на против друга.

– Что, не привык, когда тебе отказывают? – ухмыльнулся он. – Зачем ты это делаешь?

– Что именно?

– Мне рассказали, что вчера на репетиции произошло. Макс, что ты её изводишь? Тебе всё надо смешать с грязью, да? – В его взгляде осуждение. – Ну, пользуешься ты услугами клубных тёлок и пользуйся на здоровье. Она другая!

– Я знаю! – рычу я, но злюсь скорее на себя.

– Она и так по здоровью слабее всех из нашей команды. Сломать её хочешь?

Молча прожигаю его взглядом.

– Дэн, узнаю, что ты хоть пальцем коснулся её, ноги повырываю.

– Не уверен в себе? Да ладно тебе, – улыбается он. – Одной больше, одной меньше… – замолкает, но после непродолжительной паузы продолжает: – Макс, можешь не волноваться, я же не ты, чтобы… всё, что движется… и не спрашивая. Только если сама захочет, – ставит точку в этом диалоге и идёт к ней.

Спокойствие Дэна раздражало меня ещё больше, чем его навязчивость. Я медленно двинулся по коридору, чувствуя, как тяжесть вины давит на плечи.

8 февраля

Месяц существую без секса, и воздержание превращается в пытку. Раздражение кипит, готово сорваться на первом встречном. Могу утолить голод хоть с тремя за ночь, но хочу только её. Пытаюсь отвлечься: работа, музыка, вселенная дел – ничего не помогает. Всё возвращается к ней, к воспоминаниям, которые, как назло, становятся всё ярче и острее. Аж дрожь по телу проходит, как вспоминаю её губы на моём члене – неумелые, робкие, но вызывающие сумасшедшее желание. И как же приятно было осознавать, что в её двадцать пять она ещё не познала всего. Запах её нравится, нежная, сексуальная, а главное, я знаю, что она не была под бесчисленным количеством мужиков до меня. Годы знакомства открыли её для меня, она не раз делилась рассказами о не очень удачных отношениях и разочарованиях в мужчинах, чем всегда удивляла меня.

В один из дней, закончив работу, спустился на первый этаж и застал Юльку с каким-то мужиком. Они мило беседовали на ресепшене, и мужик явно смотрит не в глаза Юлии Викторовне, а в очень откровенное декольте её платья. Подхожу и обнимаю её, от моего взгляда не укрывается, как она закатывает глаза.

– Познакомишь? – спрашиваю её.

– Макс, это по работе. Можно оставить нас наедине?

– Наедине по работе? – усмехаюсь я. – Нет.

Ловлю недовольный взгляд мужика. Ну, ещё бы, понял, что ничего не светит.

– Э-э…Юлия Викторовна, на этом, в общем-то, всё, материалы жду от вас через две недели.

Они прощаются, и Юлька поворачивается ко мне – в глазах упрёк.

– Платье в следующий раз надевай скромнее, – даю настоятельный совет.

– Может, сразу паранджу? – с вызовом кидает мне.

– В ночной клуб не мешало бы, – киваю я.

– Макс, цирк не надоел? – вопрошает она.

– Ты о чём?

– Ты знаешь о чём!

Обнимаю её за талию и притягиваю к себе.

– Даже в детстве не любил цирк. Поедем поужинаем? Как насчёт твоего любимого ресторана?

Она всё ещё недовольно смотрит на меня.

– Паранджу надевать? Или можно так ехать? – деловито осведомляется она.

– Со мной можно и так, – улыбаюсь я, довольный результатом.

В ресторане притягивает взгляд всех рядом сидящих мужиков. Платье на ней сегодня и вправду вызывающее: чуть прикрывает зад, и грудь вся наружу.

После ужина везу её домой. Поднимаюсь вместе с ней, и в полумраке лестничной клетки мы замираем.

– Пригласишь?– ловлю её взгляд.

Она задумалась, словно весы в её голове колебались, прежде чем решительно кивнуть. Скинув пальто и обувь, она прошла на кухню и, прислонившись к столешнице, жадно припала к бутылке с водой. А внутри меня сорвало все стоп-краны. Не в силах сдержаться, я подошёл и подсадил её на стол, занимая место между её колен. Ладонью провожу по её тонкой шейке, большим пальцем отчертил контур столь манящих губ. Склонившись, накрыл её рот своим, языки наши сплетаются, тела отзываются на каждое прикосновение. Молния платья поддалась моей нетерпеливой руке, и ткань скользнула вниз, освобождая её плечи. Бюстгальтер, словно ненужная преграда, полетел на пол. Её грудь высокая, упругая – идеально умещалась в моей ладони. Нежно коснувшись её, я обвёл языком ореол одного соска, затем второго. Они приветственно натянулись, словно расцветающие бутоны. Её дыхание участилось, голова запрокинулась, и она выгнулась навстречу моим ласкам. Ладонь скользнула по её бедру – она в чулках, скользит дальше, нащупывая промежность – влажная. Движение стало неумолимым, проникая дальше, пока пальцы не коснулись трепещущей влаги у самого основания её существа. Задрав платье, избавил её от тонкого кружева и, присев перед ней, принялся ласкать языком. Она стонет и извивается под моими губами. Не в силах больше сдерживаться, я спустил джинсы и направил член к горячему лону. Входя медленно, ощутил, как она сжимает меня, узкая и податливая, заставляя бороться с желанием сорваться. Понимая, что долго я не продержусь, приподнял её подбородок и заглянул в глаза, ища там подтверждение её желания. Затем развернул её к себе спиной и вошёл сзади. Стараясь сдерживать дикую, нахлынувшую волну возбуждения, двигался медленно, но тело требовало своего, и я сорвался в безумном ритме.

– Юль, я больше не могу, – выдыхаю хрипло, запрокидываю голову, делаю пару резких и глубоких движений и кончаю ей на попку. Даю себе пару секунд отдышаться и вытираю её полотенцем. Развернув её к себе, заметил, как она прячет взгляд. Понимаю, что, наверное, надо поговорить. – Посмотри на меня, – прошу я, и она выполняет просьбу, поднимая на меня взор. – Что происходит? – серьёзно спрашиваю у неё. – Я же вижу, что ты возбуждена, но до конца не доходишь. Всё было быстро, и ты не успела или не можешь? – она молчит, но её глаза блестят.

Поправляю на себе одежду и обнимаю её. Пальцами провожу по ещё влажным складочкам.

– Давай просто поласкаю тебя? – шепчу ей на ушко, но она лишь отрицательно качнула головой и отстранилась от меня. – Нормально же всё было. Что потом случилось?

– Случилось «потом», – проговорила она и направилась в спальню.

А дальше разговор словно завяз в паутине неловкости, но уезжать не хотелось. Дождавшись, пока Юлька уснёт, я вышел на кухню, налил чай и присел за стол. Взгляд невольно упал на её раскрытый ноутбук, примостившийся на кухонном диванчике. Любопытство кольнуло, и я открыл его. На экране – текст: «Создание правового государства и гражданского общества невозможно без участия молодого поколения, именно поэтому молодым людям необходимо стремиться к освоению знаний и навыков в области политики...». Листаю дальше, погружаясь в строчки.

«Можно выделить следующие проблемы законодательного регулирования государственной молодёжной политики в России на современном этапе». Прокручиваю статью до конца, и в самом низу – автор: Маркелова Юлия Викторовна.

Это что? Политология? Я-то думал, она легкомысленную колонку в женском журнале строчит. Пролистываю вкладки – переписка, судя по всему, с редактором. Вчитываюсь и замечаю, что у неё интересные суждения, и оппоненту тезисно накидывает хорошо. Возвращаюсь к статье и уже с неподдельным интересом читаю её от начала до конца.

Приняв утром душ, захожу на кухню. Приваливаюсь плечом к дверному проёму, наблюдая за тем, как она готовит завтрак, в коротких шортиках и майке, длинные волосы закручены в пучок. Замечает меня.

–Доброе утро, кофе или чай? – спрашивает она.

– Доброе. Кофе, – сажусь и ставлю локти на стол, упираясь подбородком в кулак. С любопытством наблюдаю за тем, как накрывает на стол и садится напротив меня. Делает пару глотков кофе и только потом приступает к еде. Замечает мой пристальный взгляд. Теряется.

– Макс, ты чего?

– Не выспался, – отвечаю я и тоже приступаю к завтраку. Действительно долго просидел ночью на кухне, читал её работу. Оказывается, у Юлии Викторовны богатый внутренний мир, который она никогда не демонстрировала, что заставляет меня как-то совершенно по-новому посмотреть на неё. У меня возникает много вопросов, но не решаюсь их задать, иначе поймёт, что я залез в её рабочие документы.

Юля

За минувший месяц я отчаянно пыталась отстраниться от Макса, словно стряхнуть с себя липкий, сотканный наваждением морок. Но совладать с собой у меня не получается. Вероятно, чувствуя вину, он окружил меня заботой: курс лекарств, ежеминутные вопросы о моём самочувствии. В ресторане, в студии, где бы мы ни были, он всегда рядом – обнимает за плечи, притягивает к себе, словно боясь отпустить. А при виде Дэна рядом со мной неустанно скрипит зубами. Макс безумно притягателен, от него исходит такая животная сила, что рядом с ним ноги подкашиваются. Но полноценной близости нет, и причина во мне. После того, как он переспал с другой, – стена. Полный ступор. Не могу, и всё тут. И сымитировать не получится, он сразу поймёт фальшь. Хочу его до безумия, он разжигает во мне сильные чувства и желание, но до конца я не дохожу. Очевидно, что ему это скоро надоест. Я не могу дать ему то, что он хочет и что с лёгкостью может получить от другой. И я не понимаю, что он до сих пор делает рядом со мной. В последнее время, при всей показной заботе, он больше не делает попыток увлечь меня в постель. А самое страшное – я сама не знаю, чего хочу. Боюсь попасть в зависимость от него, и здравый смысл отчаянно кричит, что надо это всё прекращать, пока ещё не поздно.

Вчера ужинали всей нашей компанией в ресторане. Он приехал последним, и места рядом со мной не оказалось, так он мне на телефон сообщение отправил: «Ты очень красивая. Из-за тебя теперь в джинсах тесно». Подняв глаза от телефона, я наткнулась на его улыбку, он подмигнул мне и продолжил общение с друзьями. Вот зачем он это делает? Наши друзья видят наши непонятные отношения и, скорее всего, недоумевают, но вопросов нам никто не задаёт. Вот так мы с ним и продолжаем общаться, и даже нам самим не понятно, кто мы друг другу.

А жизнь не стоит на месте, и разные события то сближают, то отдаляют нас друг от друга. Оглушительный успех и победу принесли нам самые младшие наши ученики, взяв первое место на всероссийском конкурсе современных танцев. Это однозначная победа Макса и Леры, они заслужили её своим трудом и терпением. Но радовались мы недолго, трагическое событие ворвалось к нам неожиданно и шокировало всех без исключения. Главная победительница конкурса, шестилетняя Анжелика, осиротела, и её саму забрали в интернат. Приходя на работу, скорбь читалась в каждом лице, каждый воспринял эту трагедию как личную. Перемены – плохие или хорошие, они сопровождают нас повсюду, хотим мы того или нет.

Макс 22 февраля

Уже по привычке срываюсь по первому её звонку. Подъезжая, вижу её силуэт у распахнутого капота, застывший в нерешительности. Паркуюсь и иду к ней.

– Привет. Ну что, не заводится?

– Нет, – выдыхает обречённо.

– Юль, машину обслуживать надо, а не просто эксплуатировать, – ворчу я, зная, что слова мои – как горох об стену.

– Макс, ты мне лекцию приехал прочесть? – с упрёком выдаёт она. – Зря теряешь время.

– Бесполезно говорить, – качаю головой. – Ключи давай.

Заглядываю в капот, Юлька ёжится от холода, переминаясь возле меня с ноги на ногу. – Сядь в мою машину, – говорю я.

Пока она отогревается, мне удаётся оживить её упрямицу. Делаю круг вокруг дома, паркую её обратно и, заглушив, иду к своей машине. Сажусь за руль, отдаю ей ключи и говорю:

– Лучше пока не ездить на ней, издаёт звук, который мне не нравится.

– И как мне теперь на работу добираться? – в голосе слышится отчаяние.

– Разберёмся, – успокаиваю я её. – Юль, Лера меня попросила съездить к Анжелике в интернат, ей в суд сегодня. Составишь компанию?

– Поехали, – соглашается она, махнув рукой. – Я всё равно уже опоздала на планёрку.

Нам разрешили погулять с ребёнком по территории. Мы пытались как-то разговорить девочку, но она была немногословна, хотя знает нас с самого детства. Не смотря на конец февраля, снега насыпало предостаточно. Юлька зачерпнула его ладонью, снег оказался мокрым, и она предложила Лике слепить снеговика.

Выбрав скамейку, сгребаю рукой снег с её спинки и устраиваюсь поудобнее, забираясь с ногами. Девочки ловко скатали первый ком, а за ним и второй, а когда снеговику приделали голову, ребёнок уже разговорился. Они деловито сновали вокруг меня, отыскивая веточки, чтобы снеговик обрёл улыбку, нос и глаза.

– А из чего мы сделаем ему глазки?– спрашивает Анжелика. – У нас ничего подходящего нет.

Смотрю на это снежное, но безглазое произведение искусства, запускаю руку в карман куртки и достаю оттуда мятные карамельки. Поднимаюсь и иду к ним. Протягиваю лакомство девочке, и она, благодарно кивнув, освобождает конфеты от оберток и втыкает их в снег. Искренне радуется полученному результату, бегая вокруг снеговика. Подхожу к Юльке и притягиваю её к себе.

– Ну как тебе? – спрашивает она, кивая на снеговика.

Словно время останавливается, когда она улыбается. Морозные лучи солнца вплетаются в её улыбку, а в длинных пушистых ресницах путаются мелкие снежинки.

– Шедевр, – выдаю я, не в силах отвести от неё глаз.

Опускаю взгляд на её мокрые перчатки, снимаю их и, глядя на порозовевшие от холода руки, бережно надеваю свои. Фотографирую их напротив скульптуры, чтобы отправить фотоотчёт Лере, и ребёнка у нас забирают, а мы направляемся к машине.

– А что дальше будет, если Лере удастся её забрать? – спрашивает у меня Юлька.

Щёлкаю сигнализацией и открываю для неё дверь:

– Ну, был же сын полка, а у нас будет дочь. Главное – забрать её, а там видно будет.

Запускаю двигатель и вывожу машину со стоянки, и тут тишину прорезал трезвон Юлькиного телефона.

– Привет… Купил? ... Отлично… – она бросила на меня взгляд. – Сегодня никак… Дэн, давай завтра утром…

Как только понимаю, с кем она разговаривает, молниеносно выхватываю у неё телефон и прижимаю к уху.

– Дэн, она сегодня недоступна, завтра – тем более, и вообще забудь о её существовании, – выпаливаю я, не дав ему и слово вставить, и швыряю телефон ей на колени.

– Макс! – вспыхивает она. Видать, весь свой гнев не может сформулировать, а только забавно пыхтит. – Макс, знаешь, кто ты?

– Угу. Я самый лучший, и признай уже этот факт.

– А главное, скромный, – злобно бурчит она, принимаясь яростно строчить ему сообщение.

– Позволь спросить, зачем он тебе нужен? – спрашиваю я, выждав паузу.

– Он мне обещал струны поставить новые на гитару.

– А меня попросить религия не позволяет?

– Он тоже мой друг…

Как-то эта фраза выбивает меня из колеи.

–Тоже?! Юль, ты мозг что ли отморозила?! – выкрикиваю я.

– Не повышай на меня голос! – рявкает она.

– Не буду, – говорю я. – Если ты будешь держаться от него подальше.

– Да куда уж… Ты даже не поленился расписание наше перекроить, только бы мы с ним не пересекались.

– И, судя по всему, не зря. Но расписание я сменил для нашего с тобой удобства, чтобы мы могли вместе ездить на работу и обратно. Напиши ему, что тебе не требуются его услуги.

– Не указывай, что мне делать!

Она испепеляет меня взглядом, и между нами воцаряется ледяное молчание.

Юля

Скрестив шнурки и зацепив их за тугие крючки, я наконец завершила ритуал шнуровки коньков. Поднявшись, направилась на лёд. Сегодня я была бесконечно благодарна подруге, вытащившей меня из добровольного домашнего заточения. Эта передышка была нужна мне как воздух. Пока её мужчина бороздит просторы в командировке, она взяла с собой его сына Артёма и Анжелику и пригласила меня на ледовую арену разделить с ними этот день. В конечном счёте Лера смогла вырвать ребёнка из холодных объятий интерната, не без помощи Алекса, разумеется. И сейчас я с интересом наблюдала за детьми: в Артёме безошибочно угадываются черты отца, а в глазах Лики понемногу пробивается робкий луч жизни после интерната.

Мы с подругой, не спеша скользили по зеркальной глади льда, приглядывая за детьми.

­– Лер, сын у Сашки твоего просто красавчик. Ох и девок за ним будет бегать.

– Это да, – улыбается она. – Как у тебя с Максом?

– Лер, мы либо мирно разойдёмся, либо переубиваем друг друга – третьего не дано. Я не знаю, кто ему нужен и что. Мы ходим по кругу, и мне это начинает надоедать.

– Ну, погоди, может, ещё одумается, – в её голосе звучит надежда, смешанная с сомнениями. – Во всяком случае, я вижу, что он очень тепло к тебе относится. А что до его характера… человек он, безусловно, непростой, возможно, именно эта сложность и делает его успешным. Его несгибаемая воля – словно таран, пробивает любые преграды на пути к цели.

– Кому ты это рассказываешь, что я Макса не знаю. Просто, видимо, я не его цель. Я для него будто временный проект, который можно отложить в долгий ящик, когда появляется что-то более важное.

– Не говори так. Ты для него гораздо больше, чем проект, я абсолютно в этом уверена. Просто, возможно, он сейчас не готов к серьёзным отношениям, боится потерять свободу. Мужчины так часто поступают, когда чувствуют, что ситуация выходит из-под контроля.

– А у тебя как с Сашкой?

– Юль, он мне в любви признался недавно, – говорит подруга, и я вижу, насколько она счастлива.

– Мне ещё в новогоднюю ночь было понятно, что у вас любовь.

– Ты права. Ты знаешь, обо мне никто так раньше не заботился как он.

Искренне рада за подругу, она действительно заслужила такого мужчину, как Алекс. И вроде я тоже вполне могу похвастаться заботой Макса, но это всё, что он может дать мне. А я, как любая женщина, хочу большего.

6 марта

Закончив работу «В движении», спускаемся с Максом на первый этаж. Возит меня сейчас каждый день сам, не давая сесть за руль собственной машины. Он задерживается на ресепшене, сдавая ключи от помещений, а я выхожу на улицу, где на крыльце нос к носу сталкиваюсь с Дэном.

– Привет. Что ты здесь делаешь? – улыбаюсь я, искренне радуясь его неожиданному появлению. В последнее время видимся только на репетициях, но там не до задушевных разговоров.

– В тренажёрку решил заглянуть. А ты с работы?

– Да, Макса жду.

Его взгляд становится серьёзным и задумчивым.

– Простила его?

– Дэн…

– Юль, он не изменится. И мне жаль, что ты отказываешься это понимать.

За моей спиной раздался хлопок двери, и через мгновение сильная рука легла на мою талию. Макс и Дэн обмениваются натянутыми приветствиями, и между нами повисает тяжёлое молчание. Макс выуживает из кармана куртки ключи от машины и протягивает мне со словами:

– Заводи, сейчас поедем.

Я беру ключи и, словно приговорённая, плетусь к машине. Через лобовое стекло вижу, как они о чём-то оживлённо беседуют, то и дело бросая на меня взгляды. Боже мой, они там торгуются, что ли?

Пять минут спустя Макс уже в машине. Не глядя на меня, пристёгивается и выезжает со стоянки. Несколько долгих мгновений жду, что он хоть что-то скажет, но тишина давит невыносимо, и я сдаюсь первой.

– Я надеюсь, вы там не аукцион устроили? Не хочу быть лотом.

– Если бы ты им была, я бы поставил на тебя самую высокую ценовую ставку. Мне нужна гарантия, что ты не уйдёшь по цене «Друзья на выходных!»

Аж зубы свело от злости. Всё-таки припомнил мне про друзей.

– Макс, у тебя совесть есть?

– Нет. И ты это прекрасно знаешь.

Переступив порог его обители, я тут же столкнулась с хаосом, от которого внутренне содрогнулась. Разбросанные вещи кричали о беспорядке, и я, не в силах это вынести, принялась за уборку. А когда ужин был готов, я рухнула на кровать и мгновенно уснула. Разбудило меня едва уловимое движение рядом. Нависнув надо мной, словно хищник, Макс тянулся к моим губам. Окидываю сонным взглядом его обнажённый торс, одним своим видом способный лишить рассудка. Запрокидываю голову, дразня и играя, не позволяя ему завладеть моментом. Запустив пальцы в мои волосы, нежно прихватывает мою нижнюю губу, покусывая и лаская одновременно. Чувствую его возбуждение, его жар, обжигающий сквозь ткань моей одежды. И вдруг в районе моей головы назойливо зажужжал его телефон. Краем глаза я увидела на экране высветившееся имя: «Элина». Резко толкаю его в плечи, вкладывая в это движение всю гамму чувств – от разочарования до гнева. Ошеломлённый, он нахмурился, не понимая, что произошло.

– Получила доступ в святая святых? – киваю на телефон. – Ну, отвечай, не разочаровывай даму, – в коротком глухом смешке едва узнаю себя. – А лучше начинай взимать плату, судя по тенденции, будешь иметь огромный спрос.

Поднимаюсь с постели, иду на кухню, вызываю такси и торопливо убираю ноутбук в сумку. В прихожей тянусь за курткой, но Макс выхватывает её у меня из рук.

– Я не отпущу тебя никуда!

– Дай мне одеться!

– Второй час ночи! Я сказал, что ты никуда не поедешь! – рычит он.

Вспыхнувший экран телефона сообщает о том, что такси уже прибыло. Макс вырывает его у меня из рук.

– Марецкий, не смей! – взвиваюсь я, пытаясь выхватить его обратно, но силы не равны.

Он без труда перехватывает мои руки и дёргает, буквально впечатывая меня в себя.

– Ничего не было, – вкрадчиво произносит он. – Тебя только хочу.

Отпустив меня, он убирает мой телефон себе в карман.

– Юль, я устал сегодня. Ложись в спальне, а я в гостиной. Ночью не отпущу, – ставит в этом разговоре точку и уходит в комнату.

Умывшись, долго сижу на краю душевой кабины, словно окаменевшая. «Дэн прав, он не изменится. Я обманываю себя». Спустя час, крадучись, заглядываю в гостиную: Макс, погруженный в свой мир, в наушниках, терзает гитару. Бреду в спальню и опускаюсь на кровать. Поспать удаётся всего пару часов, с рассветом нахожу свой телефон, вызываю такси и еду домой.

А вечером мне присылают приглашение от нашей редакции на корпоратив в честь восьмого марта. Это мероприятие появилось как нельзя вовремя и сулило надежду как-то разбавить мысли о Максе новыми впечатлениями, знакомствами и перспективами. Поэтому с утра еду в салон – причёска, макияж, лучшее бельё и платье – оружие, способное сразить на повал. К чёрту Марецкого! Кругом полно достойных мужиков, на мой век точно хватит.

Макс

Целый день ей звонил, не отвечает. Подъезжаю к её дому, выхожу из машины и смотрю на её окна. Темно. Почти полночь. Машина её стоит возле подъезда. «Макс, зачем ты припёрся? Она, наверное, больше не захочет тебя видеть», – нашёптывает внутренний голос. Это ж надо было этой сучке позвонить, а главное, я не давал ей свой номер, но кто-то из клуба мог поделиться. Заблокировал её в тот же момент, как Юлька рванула одеваться. Дэн прав, я её не достоин. Вопрос в том, что мне теперь со всем этим делать, что клокочет внутри?

Немного постояв, всё же закрываю машину. Поднимаюсь на этаж и надавливаю на кнопку звонка. Тишина. Позвонил ещё раз. Никого. Набираю ей – «абонент недоступен». Звоню Лере и Алёнке, никто не знает, где она. Набираю Дэну, не отвечает. Отчего-то непрошено в голову лезут криминальные сводки. Сажусь на ступеньки и прикидываю, где она может быть. В первом часу ночи слышу, как открывается подъезд. Среди двух голосов узнаю её смех. Через минуту открываются двери лифта на этаже. Юля, с охапкой цветов на перевес, и молодым мужиком в комплекте, весело и задорно смеётся. Выходит из лифта и замечает меня.

– Макс, – произносит она.

– Я-то Макс. Это кто? – киваю на её сопровождающего.

– Это Олежка, – расплывается она в улыбке.

«Олежкин» взгляд – смесь испуга и неловкости. Но он явно трезвее моей снежной королевы, поэтому быстро соображает, что к чему и, натягивая дружелюбную улыбку, произносит:

– Юлечка, ещё раз с праздником, ты прекрасна. Было весело. Я поехал.

– А ну, стоять! – гаркнул так, что даже не узнал вибрацию собственного голоса. Поднялся со ступенек и подошёл к ним.

Юля фокусирует на мне взгляд:

– А я… А мы тут… это…помог цветы донести…вот, – она тычет мне цветами, от которых разит лилиями и перегаром.

«Олежка» мнётся возле лифта, словно надеясь на "чудо-эвакуацию".

– Вижу, – сухо роняю я. – Ещё и хорошо выпившая. Телефон твой где?

– Телефон? Богу душу отдал, – разводит руками.

– Значит, цветы помог донести? – спрашиваю, отстраняя Юлию. – До самых дверей? – «Олежка» послушно кивает, хотя выглядит так, будто его только что приговорили к году исправительных работ в Заполярье. – Как это любезно. Ну, пойдём, что ли, чаю попьём? Познакомимся поближе.

Испуганно смотрит на Юлю, потом на меня, и, по-видимому, решает, что чай – это не то, что ему сейчас нужно.

– Спасибо, наверное, не стоит. Мне пора.

Смотрю, как он спешно спускается по лестнице, и перевожу взгляд на Юлию. Нетвёрдой походкой она добралась до двери и с видом человека, выполняющего сложнейшую операцию на мозге, принялась искать ключи. Сумочка вывернута на изнанку, цветы роняют лепестки, а Юля бормочет что-то себе под нос. Не выдержав, ныряю рукой в карман её пальто, нахожу ключи и открываю квартиру сам. Она переваливается через порог, я захожу следом и закрываю за нами дверь. Замираем в тесном коридоре.

Она смотрит на меня пьяным взглядом и произносит таким же голосом:

– Ну, правильно, заходи. Я сегодня гостеприимная.

– Юль, ты чего напилась так? – смотрю на неё и офигеваю, я её такой никогда не видел.

– Праздник же. Или ты не в курсе?

– Как до дома-то добралась в таком состоянии? – вслух удивляюсь я.

– По звёздам, Макс, – говорит она, скидывая пальто.

Я окидываю её взглядом, платье на ней…его практически нет.

– Маркелова, у тебя ум есть?! – стараюсь, чтобы в голосе не прозвучало ничего, кроме ледяного спокойствия.

– При чём тут ум? – вопросительно смотрит и приближается к моему лицу. – Максим Алексеевич, я не понимаю ваш враждебный выпад в мою сторону.

– Час ночи! Ты почти голая, приехала с каким-то мужиком! – всё-таки взревел я, не сдерживая гнева.

Она грациозно вытягивает вверх руку, опираясь о шкаф, и перекрещивает свои длинные ноги на высоченных шпильках.

– А-а-а, – протягивает она, как будто для неё многое проясняется. – Ну, значит, не зря с утра старалась, – расплывается в улыбке. – Вы знаете, Максим Алексеевич, как в наше время сложно встретить нормального мужика?

–Твою же мать! – выдаю я, рывком сажаю её на банкетку и снимаю с неё сапоги, попутно удивляясь, как в таком состоянии можно на этом ходить.

Юлия встаёт и неровной походкой идёт на кухню, потом разворачивается обратно.

– Много разветвлений, заблудиться можно, – бубнит она.

Сейчас уже еле сдерживаю смех. Реально её такой не видел, она очень забавная сейчас. В спальне пытается дотянуться до замка на платье. Подхожу к ней и дёргаю собачку вниз.

– Где ж ты так напилась?

Она замирает. Хмурится.

– Ну, сейчас сложно определить, где находилась исходная точка.

– Отлупить бы тебя, чтоб…

– Вот только не надо мне моралей читать! – восклицает она пьяным голосом. – Моралист, блин!

– Ну, раз впустила меня….

– Сейчас смотрю и думаю, напрасно, – прерывает мою речь и выпячивает нижнюю губу.

Стягиваю с неё платье. Бляяя! Она ещё в чулках и в таком комплекте белья, что встанет даже у мёртвого. Стягиваю чулки, укладываю её в кровать и накрываю одеялом.

В рюкзаке у себя нахожу таблетки от похмелья. Иду на кухню за водой, затем возвращаюсь в спальню и протягиваю ей чашку.

– Ты думаешь, это поможет? – с сомнением спрашивает она.

– По моему опыту, должно помочь.

– Опыт? – она изучает моё лицо. – У меня тоже опыт, но грабли всё те же.

Я не могу удержаться от смеха.

– Ложись-ка ты спать.

– А чудеса? Сегодня праздник, и хочется чудес, – тяжело вздыхает Юля.

– Ага, будут. Завтра. Точней, уже сегодня. Очень удивишься своим чудеснейшим ощущениям скоро.

Она ложится на подушку и мгновенно засыпает. Смотрю на неё с улыбкой. Даже несмотря на то, что хорошо выпившая, обороты речи потрясающие. Писательница, блин! Правду говорят – страшнее пьяной женщины только обиженная, а мне сегодня вдвойне повезло.

В её сумке нахожу телефон, ставлю на зарядку, он не подаёт признаков жизни. Выключаю везде свет, раздеваюсь и ложусь спать.

Юля

Открываю глаза. Болит голова, и во рту сухо. Переворачиваюсь на другой бок и понимаю, что ночевала я не одна. Воспоминания подкидывают только Макса. В надежде, что это всё-таки был он, встаю с кровати и плетусь на кухню за водой. Проходя по коридору, резко метнулась к зеркалу…Черты незнакомые….

– Свет мой, зеркальце, скажи…, – тихо проговариваю я, глядя на своё отражение. – А сегодня ещё в ресторан вечером.

Жадно пью воду и иду принимать ванну. А дальше маски, патчи на глаза, и через час я уже начинаю себе нравиться. Соскребаю цветы с прихожей и расставляю их по вазам. И тут замечаю, что ключей от машины нет, как и от квартиры. Подхожу к окну – машины нет. Ничего не понимаю. Макс забрал, что ли? Беру телефон, он не работает. Готовлю платье на вечер и, наконец, иду варить кофе, может, хоть его смогу проглотить. Слышу, как открывается входная дверь, и выхожу в коридор. Макс приваливается плечом к стене и кидает ключи от квартиры на тумбочку.

– Привет, – первая произношу я.

– Привет, – улыбается он. – С праздником тебя, женщина.

– Спасибо. А ты не знаешь, где моя машина?

– Уверена, что только машину потеряла? Голова на месте? – издевается он.

– Да. Только болит.

– Ну, надо думать, – изрекает он и, достав из кармана ключи от моей машины, протягивает мне: – Держи, как новая. И колодки заменил, почти стёртые были, а то будешь ездить, пока не убьёшься.

Глядя на него, не могу сдержать улыбки. Только Макс может в праздничный день найти рабочих для ремонта машины.

– Спасибо тебе, – целую его в щеку, и он удерживает меня одной рукой за талию, а второй из кармана куртки извлекает коробку с новым телефоном и отдаёт мне с комментарием:

– Женщина, ещё раз ты потеряешься ночью! И в твоих интересах лучше будет вообще не находится. Поняла? – с нажимом произносит он.

Я беру подарок.

– Спасибо, Максик! Очень своевременно, – улыбаюсь я, игнорируя его вопрос.

Наконец он скидывает куртку, разувается и идёт на кухню. Я наливаю себе кофе и решаю его покормить. Пока готовлю, он распаковывает новый телефон и из старого переставляет симку на новый. Спустя пару минут слышу звук входящих сообщений.

– Макс, а ты чего вчера ночью приехал?

– Что, планам помешал? – кидает на меня сердитый взгляд.

– Нет.

– Ну, у принца твоего на белом коне однозначно были на тебя планы.

– Кого?! – удивляюсь я.

– Мужик на такси тебя привёз. Олежка, кажется, – издевательски произносит он.

– Ааа… этот, – я невольно улыбаюсь . – Макс, ну ты не расстраивайся, сейчас такие принцы, что логичней выйти замуж за белого коня.

– Юль, ты вчера пополнила мою копилку не забываемых впечатлений. Я думал, меня сложно удивить, но у тебя получилось.

– Я рада, – ставлю перед ним тарелку и сажусь напротив с чашкой кофе.

Мой новый телефон издаёт не привычную для меня мелодию. Смотрю на экран и принимаю вызов.

– Да, Тань… и тебя с праздником…жива я, – у моего нового телефона отличный динамик, и я знаю, что Макс всё слышит. И тут мне Таня выдаёт: – А Олег-то там как? Живой? И это...не знаешь случайно, как своему мужику объяснить, что всё, что я ему вчера наговорила – это не я была, а три бутылки вина? – я посмотрела на Макса. – Тань, когда узнаешь, мне не забудь сообщить, – я отключаюсь и спрашиваю: – Что я тебе ночью говорила?

– Ты с пьяну так затейливо выражаешься, что не сразу можно уловить суть, – загадочно улыбается Макс, подцепляя на вилку кусок мяса. – А ещё требовала чудес, – вскидывает брови, тщательно пережёвывая пищу.

– И? – морщусь я.

– Ну, какие чудеса в таком состоянии? – лыбится он.

Да уж, гульнула! Стараюсь уловить ускользающие обрывки воспоминаний, но калейдоскоп вчерашних событий никак не складывается в чёткую картинку. Пальцы бегло скользят по экрану, выбирая теплые слова в ответ на многочисленные поздравления. Позже иду колдовать над макияжем, облачаюсь в платье цвета пыльной розы, телесные чулки, волосы укладываю в высокую причёску, кулон, серьги, и я готова.

Макс

– Юль, ты скоро? Мне жарко! – кричу из коридора. – Сколько уже можно собираться?

Она в ту же секунду выплывает из спальни.

– И нечего так орать, – наклоняется и надевает сапоги.

– Шикарно выглядишь, – делаю комплимент, глядя на её попу.

Наконец-то покидаем квартиру, по пути в ресторан заезжаем за цветами, и в дороге я всё же интересуюсь:

– Не хочешь поделиться рассказом о своих ночных похождениях?

– Я не хочу говорить про ночь, – отвечает Юля.

Останавливаю машину на светофоре и смотрю на него в ожидании смены сигнала.

– Ну давай поговорим о твоих склонностях.

– К алкоголю? – усмехается она.

– К опрометчивым поступкам, Юль.

Поворачиваюсь и серьёзно смотрю на неё. Кожей ощущаю, как от её глаз холодом повеяло.

– Мне кажется, не тебе мне указывать на поступки, – произносит она ледяным тоном.

– Извини, – говорю я и возвращаю внимание на дорогу.

В ресторан заходим, когда наши почти все в сборе. Я поздравляю Алёнку, Леру, Лику, и мы усаживаемся за праздничный стол.

– Лера, а вы что, сегодня с Ликой одни? – задаю вопрос.

– Сашка в командировке, – отвечает Лера.

– Понятно.

Пока Димка разливает алкоголь, обнимаю Юлию за плечи.

– Шампанское будешь?

– Нет! – округляет она глаза.

– Ну, я так и подумал, – одариваю её улыбкой. – Дим, она не будет. Я сегодня за неё, наливай, –обращаюсь к другу и возвращаю взгляд ей. – Обратно ты меня везёшь.

– Макс, колись, что Юльке подарил? – спрашивает Алёнка. – Себя любимого, наверное? – ехидно улыбается мне.

– Лёля, ты же понимаешь, что со мной ни один подарок конкурировать не может, – улыбаюсь подруге и смотрю, как в ответ она мне рожицу строит. – А так тормоза на Юлькином звездолёте поменял, а то вы ездите, пока под вами машина не развалится.

– Да ты романтик, Макс, – Алёнка наигранно вскидывает брови. – А я Димке на шею присела, так что моя машина в надёжных руках.

– Да уж, присела и не скинешь. Найди уже себе мужика нормального, – шутя, возмущается мой друг.

– Да где ж его взять-то?! – восклицает Алёнка.

– Планку снизь, – даёт совет Димон.

– Если я ещё снижу планку, только автослесаря и найду себе.

За общими разговорами не сразу замечаю, как Юля переписывается с кем-то. Склоняюсь к ней и вижу на экране её телефона «Олежка». И на меня просто лавина мыслей сходит: «Она же не спит с ним?». Делаю большой глоток шампанского. «Если она с ним приехала, значит, были планы. Это месть мне? Или он ей нравится?».

Сейчас такой шейк внутри – из недоверия, гнева, буйной фантазии, голода и желания обладать ею. С терпкой ноткой абсента, который она, не стесняясь, подливает, отвечая на его звонок. Она сидит рядом и мило щебечет с мужиком, который вчера явно готов был залезть к ней в трусы. Чувствую, как начинаю терять терпение. И вишенкой на торте – приезд Дэна с букетом цветов для неё и подарком. Уже с трудом сдерживаю рвущиеся наружу эмоции. Заканчиваем праздничный ужин общими поздравлениями нашего небольшого женского коллектива и по домам. Рядом с моей машиной припаркована Лерина, она сажает ребёнка, поворачивается к нам и с удивлением смотрит на то, как за руль моей машины Юлька садится.

– Юль, он тебе свою машину доверил? – изумлённо произносит Лера. – Ну, это почти предложение руки и сердца – так доверять женщине. – Переводит взгляд на меня и добавляет: – Заболел, что ли?

– Лера, поезжай аккуратно, – торможу я её речь, пока она лишнего не взболтнула. – Сегодня праздник, и на дороге много неадекватных. Так что повнимательней.

– Тогда приятного вечера, – ехидно улыбается мне Лера и скрывается в машине.

Юлька быстро настраивает под себя зеркала, сиденье и выдвигается в сторону дома. Водитель она хороший, мне с ней не страшно рядом сидеть. Я действительно никому не доверяю свой автомобиль, но сейчас мне нравится, как длинные и тонкие пальчики с розовым маникюром изящно смотрятся на рулевой оплетке. Перевожу взгляд и задумчиво смотрю на красивый профиль с манящими губами и чуть вздёрнутым носиком.

– Юль, а ты давно пишешь? – неожиданно вырывается у меня.

– Ты о чём? – спрашивает она, глядя на дорогу.

– Я как-то ночью твою статью на ноутбуке увидел и зачитался, – признаюсь я. – Очень интересно излагаешь.

– В школе писала, в институте писала, потом стажировка была. У меня всегда в голове много мыслей было, поэтому, чтобы глаза не лопнули, я начала писать, – смеётся она. – В общем-то, это и стало решающим фактором поступать на журфак. А почему ты ночью залез в мои документы?

– Не спалось, случайно вышло. Тебе нравится новая работа?

– Ну, коллектив оказался весьма сплочённым, в особенности по части распития алкогольных напитков, – улыбается она.– А так, да, вроде, пошли дела.

Сейчас смотрю на неё и понимаю, что она большая молодец. Она не сидит на месте, не ждёт, когда кто-то для неё что-то сделает. Хотя с её внешностью она с лёгкостью могла бы найти себе богатого папика и ни о чём не думать. Она никогда не слушает чужих советов. Она идёт вперёд каким-то своим путём, чем невольно вызывает моё уважение.

Подъехав к подъезду, неуверенно смотрит на парковочное место.

– Макс, давай ты сам запаркуешься. Место мало и темно уже, боюсь тебе тачку убить.

Я её прекрасно понимаю, у неё машина маленькая, а у меня кроссовер, довезла, и уже хорошо. Пересаживаюсь за руль и загоняю машину в карман. Щёлкнув сигнализацией, беру Юльку за руку, и мы поднимаемся к ней.

Юля

Зайдя в квартиру, разуваюсь, и Макс помогает мне снять пальто, а потом раздевается сам.

– Этот Олег с твоей работы, да?

– Олег? Да, он технический редактор.

– У тебя было с ним?

Неожиданность вопроса заставляет меня замереть, а затем расплыться в улыбке.

– Не было ничего, – достаточно точно повторяю его слова и даже интонацию стараюсь передать, дразню, конечно.

– Ну, вчера могло быть? Если бы я не приехал? – ловит мой взгляд.

– Макс, ты неправильно трактуешь события, – мило улыбаюсь ему. – Это был просто праздничный корпоратив, приключение.

– Ммм… значит, приключений не хватает? – неожиданно серьёзно и жёстко говорит он. Подхватывает меня одной рукой под попу и несёт в спальню. – Сейчас тебе будет приключение, – звучит от него многозначительно и даже угрожающе.

– Макс, не надо, – упираюсь в его плечи, но он грубо швыряет меня на кровать, одним движением снимает рубашку через голову и прижимает меня собой к кровати. – Макс, я не хочу, – зло толкаю его в грудь и пытаюсь вывернуться, но он очень сильный, тело – буквально одни мышцы.

Схватив мои руки, заводит их над головой. Смотрит мне в глаза – взгляд пылающий.

– Ты же хотела этого, – одной рукой удерживает мои запястья стальной хваткой, а второй задирает платье и стягивает бельё. – Хотела, да? Когда пьяная и полуголая приехала с ним домой! Ты же хотела, чтобы тебя трахнули? – первую фразу произносит спокойно, на второй просто горланит. Расстёгивает свои джинсы и спускает их.

– Нет! Макс, не трогай меня! – кричу я. – Я не хочу так. Пусти!

Он с силой разводит мне ноги.

– А насильник и не будет спрашивать, хочешь ты его или нет.

– Макс, я всё поняла! Не надо!

Он вошёл в меня резко, причиняя боль. Веки сомкнулись, и по вискам потекли слёзы. Мгновение молчит, и я ощущаю лишь его рваное дыхание.

– Вот теперь верю, что поняла, – ровным тоном произносит он и отпускает мои руки.

Не смею поднять взгляд, но чувствую, как горячие поцелуи обжигают кожу лица, собирая солёные слёзы, и нежным шёпотом звучит возле самого уха:

– Как же хорошо в тебе, – голос его стал хриплым, и дыхание со свистом вырвалось наружу. – Крышу от тебя сносит.

Медленное движение его бёдер заставляет низ моего живота налиться приятной тягучестью. Его язык проникает в мой рот, и мы тонем в жадном поцелуе, словно два обезумевших от жажды путника, нашедших долгожданный оазис. Он первый прерывает контакт и смотрит мне в глаза. Злость в его взгляде рассеялась, и мелькает не характерная для него нежность.

– Девочка моя…

Обвиваю ногами его стальное тело, рукой – вдоль крепких мышц его спины. Дыхание сбилось, а в голове фейерверком вспыхнуло: как же я по нему соскучилась! По его теплу, по его силе! Каждый толчок отзывается новой волной возбуждения. Кажется, будто всё горит внутри, плавится от его близости. Мои ногти впиваются в его плечи, ощущаю, как в ответ напрягаются его мышцы. Губы обжигают мою шею, и он шепчет что-то неразборчивое мне в ухо. Я отвечаю ему стоном, умоляя не останавливаться. Он понимает меня без слов, его движения становятся более интенсивными, более глубокими и властными. Я чувствую, как приближаюсь к той грани, где все чувства сольются в один оглушительный взрыв. Моё дыхание оборвалось… мир сузился до точки и взорвался мириадами ослепительных искр. Содрогаюсь и крепче обхватываю его тело, боясь отпустить этот момент. Он замирает на мгновение, позволяя мне насладиться пиком блаженства, а затем продолжает двигаться, пока и его не накрывает разрядка.

Оргазм, накативший безумной силой, растекается по телу теплом и расслаблением, и сейчас я ощущаю лишь приятную тяжесть его тела и то, как наши сердца бешено стучат в унисон. В тишине комнаты слышно только наше прерывистое дыхание. Медленно глажу его по спине, чувствую, как напряжение постепенно покидает его тело. И я понимаю, что ничто не сравнится с этими мгновениями, проведёнными рядом с ним. Этот момент – наш, и я хочу, чтобы он длился вечно. Он приподнимается, освобождая меня, член даже не опал до конца, а продолжает пульсировать жизнью. Встав с кровати, освобождает себя от остатков одежды и опускается на колени между моих бёдер. Ладони невесомо скользят по коже, оставляя за собой след мурашек. Его взгляд, серьёзный и пронзительный, встретился с моим, и он произнёс:

– Если не готова к таким приключениям, не провоцируй, – выдаёт сипловатым голосом. – Ты даже трезвая не смогла выбраться из-под меня. А если пьяная, а мужиков несколько? Ты очень притягательная и сексуальная, твоя одежда вызывающая. Так можешь ходить только со мной, но не с тем, кого едва знаешь. Всё доступно объяснил?

– Да, – отвечаю я, пряча от него взгляд.

– Очень хорошо, – говорит он и освобождает меня от остатков одежды. – А теперь давай выкладывай все свои желания, буду исполнять, – улыбается Макс. – Чудес всё ещё хочется? Или поостыла?

Просыпаюсь с блаженной улыбкой, приклеенной к лицу. Не хочется покидать тепло постели, и я лениво потягиваюсь, упиваясь воспоминаниями о вчерашнем вечере. За прошедшие два месяца я наконец смогла расслабиться и получить удовольствие, о чём уже и не смела мечтать. Макс, конечно, очень эмоциональный и темпераментный, в нём зверя разбудить можно на раз, но и нежным может быть до безумия. Ночью небо в алмазах показал мне. И в ресторане он правильно сказал, никто с ним конкурировать не может. Он самый лучший, и этот факт я давным-давно приняла, вот только не собиралась демонстрировать это ему. В телефоне висит сообщение от него: «Лапуля, ночь была чудеснейшая. Выспишься, приезжай ко мне в студию». Сердце внутри затрепетало. Поднимаюсь с кровати и счастливейшей женщиной шустренько иду в душ.

Сегодня Лера попросила нас с Максом присмотреть за ребёнком. Анжелика старательно помогала мне замешивать тесто на хачапури, её щёки и нос были в муке. Мы весело смеялись, когда я вдруг почувствовала его присутствие и оторвала взгляд от шинковки зелёного лука. Он стоял в дверном проёме, почти полностью заслонив его своими широкими плечами, задумчивый и молчаливый. Долго наблюдал за тем, как мы раскатываем лепёшки и щедро посыпаем их сыром и душистой зеленью, а потом ушёл в комнату. Вернулся лишь к накрытому столу, и мы дружно сели пить чай. Подруга приехала поздно вечером, когда Макс уже спал, а мы с Анжеликой заканчивали уборку на кухне. Проводив гостей, я приняла душ и, утомлённая, прошла в спальню. Долго смотрела на Макса: во сне черты его лица освобождались от дневной суеты, лоб разглаживался, являя лёгкий рельеф, будто печать недавних мыслей. Лишь брови слегка сдвинуты, словно выражают настойчивое желание остаться в этом моменте. В последние дни я словно заново открываю его для себя – он нежен, внимателен, предугадывает мои желания. И от этой идеальной гладкости, от этой непривычной гармонии мне становится тревожно. Боюсь спугнуть это хрупкое счастье, боюсь, что сказка закончится. Хочу не просто сохранить, а приумножить наши чувства, пустить корни в этой любви. Мне ещё никогда и ни с кем не было так хорошо, как с ним.

Две недели пролетели в изматывающем ритме репетиций. Мы возвращались к Максу домой без сил и валились с ног. Я всё ещё живу у него. Попытка вернуться в свою квартиру обернулась лишь кратковременной вылазкой за вещами – Макс не отпустил. А в последние дни он и вовсе поселился в студии, возвращался под утро измотанный до предела, но даже в таком состоянии, дарил мне такую страсть, от которой я просто таяла в его объятиях.

30 марта

Утреннее пробуждение выдалось мучительным, наверное, вот-вот начнутся месячные, и, как назло, опять перед выступлением. Во рту – противная сухость, даже кофе не лезет в горло. С усилием готовлю завтрак Максу и плетусь одеваться. Сегодня генеральная репетиция, в зале должны быть все без исключения. Через час выходим из квартиры. Макс щёлкает замком, и, пока ждём лифт, меня вдруг пронзает волна слабости, лоб покрывается липким холодом. Выгружаясь из лифта на первом этаже, Макс идёт впереди меня, а я еле поспеваю за ним, чувствуя, как силы покидают меня.

– Макс, подожди, – окликаю его и опускаюсь на ступеньки первого этажа.

– Юль, ты чего? – слышу взволнованный голос как-то отдалённо, его не вижу, перед глазами темнота.– Юля! – чувствую, как он теребит меня, но я на грани сознания. Опускаю голову к коленям, становится чуть легче.

– Всё нормально, – наконец подаю голос. – Давление, наверное, упало, – поднимаю голову, темнота перед глазами рассеивается.

– Это не нормально, – говорит он. – Сейчас к врачу поедем, раз ты сама не в состоянии добраться до него.

– Макс, а репетиция?

– Юль, какая репетиция, на тебе лица нет. Идти можешь?

Я киваю и аккуратно встаю. Он, не спеша, доводит меня и сажает в свою машину. В дороге прихожу в себя.

– Макс, мне уже лучше, я смогу работать.

– То, что лучше – это хорошо. Сейчас до врача доедем, а потом работать.

Привозит меня в частную клинику, на первом этаже сажает на диванчик и идёт заполнять документы. Врач принимает меня быстро, задаёт множество вопросов и отправляет на сдачу анализов. Освободившись, выхожу в коридор к Максу.

– Можно ехать, – говорю я.

– Что врач сказал?

– Пока ничего, по результатам анализов скажет.

Он недоверчиво глянул на кабинет врача.

– А если опять плохо будет?

– Скорую вызывать, госпитализируют, – передаю слова врача.

Задумывается на мгновение и произносит:

– Сейчас отвезу тебя домой, а сам в зал поеду. Репетицию пропустишь, ничего страшного в этом нет. Прогон сделаем перед выходом на сцену, если у тебя силы будут.

– Макс! Нет!

– На выход! – командует он. – И не спорь со мной! – даёт понять, что разговор закончен.

До обеда просидела дома, причём чувствуя себя прекрасно, что это было с утра – не поняла. Не выдержав, вызвала такси. Войдя в зал, уставилась на Макса, он, конечно, бросил на меня недобрый взгляд, но говорить ничего не стал. Проработав до вечера, домой также уезжаю одна.

За четыре часа до выхода на сцену концертный зал уже гудел энергией. Часового прогона вполне достаточно, чтобы почувствовать зал, настроиться на его волну. И каждый раз, когда он заполняется зрителями, я чувствую прилив сил. Эта невероятная подпитка, когда энергия зрителей перетекает в тебя, а ты возвращаешь её стократно усиленной, – ни с чем не сравнима. И сегодня не исключение: отработали на кураже, настроение взмыло до небес. Я уже стояла за кулисами, успев сменить концертный наряд после финального выхода, а в ушах ещё звенели аплодисменты. Лера пела заключительные аккорды, как вдруг её голос оборвался на полуслове, а затем и музыка смолкла. Сначала я даже не поверила своим ушам – наши звуковики всегда работали как часы, осечек не было ни разу. Но тут до нас донеслись крики. Мы с Алёнкой переглянулись и, повинуясь некоему негласному сигналу, двинулись к сцене.

Всё, что я потом увидела, повергло меня в ужас. На сцене толпой окружили Леру, под которой растекалась лужа крови, над ней склонился Алекс. Макс орал, требуя закрыть все выходы, а у зрителей началась паника, и зал накрыла атмосфера какого-то безумия. К скорой помощи Алекс несёт Леру сам. Мы, оглушённые внезапностью, лишь протискиваемся сквозь толпу, тщетно пытаясь осознать случившееся. Едва скорая скрывается за поворотом, Макс, бросив короткое распоряжение охране и нашим, срывается с места к своей машине. Я – следом, как привязанная. Вижу, как Димка прыгает в свою, и мы одновременно покидаем стоянку. Макс всю дорогу матерится, не замечая меня, а я и рта боюсь раскрыть. Возле операционной нас встретила тишина, густая и давящая. Слёзы из моих глаз лились, как из прорванной плотины, и я никак не могла их остановить. Лера – самый близкий человек для меня в этом городе. Если её врачи не вытянут, я даже представить боюсь, что с Максом будет.

Проходит не один час, прежде чем выходит врач и сообщает, что Леру прооперировали, и она в реанимации. Только поздно ночью выходим на улицу. Макс везёт Алекса домой, а меня Димка отвозит к Максу в квартиру.

До утра хожу из угла в угол в ожидании, но Макс появляется дома только днём. Видом своим пугает меня, со всеми репетициями он уже четвёртые сутки на ногах, выглядит неважно. Проходит на кухню, достаёт бутылку алкоголя, наливает и опрокидывает в себя рюмку.

– Не спрашивай меня сейчас ни о чём, позже всё, – убитым голосом говорит он и идёт в спальню, я за ним. – Разбуди меня через пару часов, – просит он, раздевается и ложится спать.

Не мешкая, набираю номер Димки, и его слова обрушиваются на меня, словно удар обухом по голове. Весть оглушает… За Макса сердце кровью обливается.

Со всеми этими событиями Макс начал отдаляться от меня, превратился в тень, скользящую по квартире. Замкнулся в себе, и я вижу, как ему тяжело, и не решаюсь нарушить его молчание. Только с Алексом разговаривает, когда тот приезжает к нам за ключами от Лериной квартиры.

Раскидав на всех группы Леры и Макса, полным составом работаем «В движении». В один из дней вхожу в кабинет за расписанием и застаю его сидящим за столом, осунулся очень.

– Как Лера? – спрашиваю я.

– Уже лучше, можно будет навестить её. Поедешь?

– Пока не могу, у меня с утра до вечера теперь занятия, а ещё редакция ждёт от меня выполнения работы.

– Устала? – мягко спрашивает он.

– Нет, – вру, конечно, не хочу его ещё больше расстраивать. – Макс, поедем домой, я тебя хоть покормлю нормально, ты мне что-то совсем не нравишься.

– Я сам себе не нравлюсь, – признаётся он.

– Макс, я тебя очень прошу, поедем домой.

Он кивает, и я иду переодеваться.

Пока дома готовлю ужин, пытаюсь аккуратно начать разговор.

– Что дальше будет с нашей работой?

– Выступать на сцене мы больше не сможем, уже сейчас кислород перекрывают. Никто даже помещение в аренду не сдаст после всего случившегося.

– Макс, это всё временно. Сейчас вся шумиха уляжется, Лера поправится, и снова в бой, – стараюсь приободрить его.

Наблюдаю, как слабая тень улыбки трогает его губы. Ставлю перед ним тарелку с ужином и включаю чайник, поглядываю за ним, ест с аппетитом. Пока мою посуду, Макс неподвижно сидит за столом, взгляд его будто приклеен к невидимой точке. Вытираю руки о полотенце и подхожу к нему со спины. Кладу ладони на его напряженные плечи и начинаю нежно массировать, постепенно переходя к шее. Чувствую, как плечи опускаются, тяжесть покидает тело, и он медленно расслабляется.

– Макс, образуется всё, – шепчу я.

– Ты не понимаешь, – произносит он. – Мы с ней выросли вместе, я её обедами кормил и коленки зелёнкой мазал. Когда уезжали в Москву, родителям поклялся, что всё будет хорошо. И недоглядел. Просто упустил из виду их непростой разрыв с Владом, его одержимость ею, агрессию к ней и в последние недели тупо закрыл глаза на её эмоциональное состояние. Просто ненавижу себя за то, что позволил всему этому случиться.

– Макс, не вини себя. Всякое в жизни бывает, главное, что она жива и идёт на поправку.

Он разворачивается, сажает меня к себе на колени и, глядя на меня удручённым взглядом, произносит:

– Он избил её. Даже врачи на её теле зафиксировали многочисленные гематомы.

– Чего?! – в шоке произношу я. – Откуда ты знаешь?

– Запись с её телефона. Шантажировал, чтобы вернуть её полностью в своё подчинение. А она замолчала всё это, не доверялась мне.

– Макс, Лерка любит тебя, возможно, поэтому и замолчала. И я так понимаю, что не только тебя она не поставила в известность, но и Алекса.

– И Алекса, к сожалению, – с грустью говорит он. – Я своим родителям сообщил, завтра приезжают, не смог скрыть от них произошедшее.

– Правильно сделал, – поддерживаю я. – Наладится всё, не переживай, – задумываюсь и спрашиваю у него: – Макс, а твои где остановятся: у тебя или в гостинице?

– Не знаю, – растерянно смотрит на меня. – Я как-то не подумал об этом. Они на два дня всего.

– Макс, давай я к себе поеду.

Он смотрит на меня, обдумывает и произносит:

– Наверное, так будет лучше. Не обижайся только.

– Обещаю, – улыбаюсь я. – Но и ты обещай, что хоть спать иногда будешь.

Он встаёт со мной на руках и идёт в спальню.

– Всё, идём спать.

17 апреля

В честь Лериного дня рождения «В движении» объявили негласный выходной и сорвались к ней в больницу единым порывом. Всю палату заполнили цветами и шарами. Выглядит она пока неважно, но для той, кого врачи вытащили с того света, наверное, это нормально. Макс, как всегда, фонтанировал шутками и заразительным смехом, но я видела, что в душе он грызёт себя по полной.

Для всех нас полной неожиданностью стало предложение Алекса руки и сердца Лере. Несмотря на больничную палату, всё было очень красиво, с кольцом и вставанием на одно колено. Наши восторженные крики взметнулись в потолок, заставив строгую медсестру забежать в палату, умоляя о тишине. Когда Лера ответила согласием, и кольцо засияло на её пальце, мы с Алёнкой, как маленькие, взвились на кровать, осыпая её восторженными взглядами и восхищаясь её избранником.

Телефонный звонок застал меня на выходе из больницы, отвечаю и замираю на ступеньках, когда слышу в трубке:

– «Юлия Викторовна, здравствуйте. Вас беспокоят из клиники, вы сдавали у нас анализы. Вы заберёте результаты или отправить на почту?»

Я слегка теряюсь, со всеми событиями я и забыла, что к врачу обращалась.

– Я совсем забыла, работы много.

– «Так вы подъедете за результатами?»

– Да, сегодня, как раз день свободный. Спасибо за звонок.

Ко мне подходит Макс.

– Юль, мы сейчас с ребятами к следователю поедем по Лериному делу. Ты с нами или тебе такси вызвать?

– Такси. Только до клиники, я забыла результаты анализов забрать.

– Хорошо, – кивает Макс.

Врач в клинике участливо спрашивает о моём самочувствии, и я, не задумываясь, выпаливаю, что чувствую себя прекрасно. Он бросает на меня какой-то странный, изучающий взгляд, после чего переводит его на дату сдачи анализов.

– А, так вы уже, наверное, в курсе, – произносит он с какой-то неловкой интонацией.

– В курсе чего?

– Э-э… – он заметно запинается, словно подбирает слова. – У вас на момент сдачи анализов в моче был сильно повышен уровень ХГЧ. Тогда срок был около месяца, а сейчас и того больше.

– Месяц чего?

– Девушка, беременности! – восклицает он, будто выносит приговор. – У вас когда менструация была последний раз?

– Ааа… у меня цикл не регулярный и нагрузки тяжёлые, – мямлю я, но, осознав слова врача, восклицаю: – Этого не может быть!

Врач, вооружившись указующим перстом и медицинским бланком, что-то настойчиво втолковывает мне.

– Вам к гинекологу теперь, – донеслось сквозь пелену его бормотания.

– Спасибо. Я поняла.

Вывалившись на улицу, я осела на ближайшую лавочку, словно подкошенная. Вот это я из жизни выпала… Судорожно пытаюсь вспомнить, когда были месячные. Напрягая мозги, прихожу к выводу, что давно. А дальше сумасшедшие будни непрерывных репетиций, редакция и Лера в больнице. А я не могла понять, почему меня от кофе по утрам мутит, бросила его пить и думала, давление вниз поползло. Приложив ладонь к животу, прислушиваюсь к своим ощущениям.

– Ну, я так понимаю, любовь к бодрящим напиткам ты со мной не разделяешь, – шепчу я и вызываю такси.

Макс 25 апреля

Вливаю в себя ещё коньяк и откидываюсь на спинку дивана. Только здесь, в ВИП-комнате, относительно тихо, басы, доносящиеся из зала, только раздражают. Как же я устал! Всё идёт из рук вон плохо. Всё рушится. К сожалению, то, что произошло в концертном зале, не осталось незамеченным, и стала наведываться пресса. Юлька сразу нас с Димой остановила и не дала разобраться с ними, объяснив, что мы только спровоцируем их на агрессию в нашу сторону. Выходила к ним сама, на все каверзные вопросы отвечала молниеносно, чётко и по делу. Каждая фраза у неё была взвешена, она не отрицала и не оправдывалась. Чётко аргументировала свою точку зрения и придерживалась её в разговоре. Я очень ей благодарен за то, что пытается сохранить нашу репутацию. Всё это время я не мог увидеть в ней журналиста, мне казалось, что вот сейчас она наиграется и вернётся в танцы. Ведь она танцовщица. Даже ревностно относился к её профессии, потому что видел, как она отдаляется от нас. А она действительно журналистка, возможно, даже у неё это в крови. Как-то по-новому открывается она не только для меня, но и для всего нашего коллектива. Они и не знали её такой, впрочем, как и я до недавнего времени.

Будучи хорошо выпившим, я уже подумывал о том, чтобы вызвать такси, но тут дверь распахнулась, врываясь в поток моих мыслей, и в комнату вошла Элина. Пройдя к дивану, на котором я полулежал, она устроилась прямо на мне.

– Я не приглашал тебя, – обращаюсь к ней, но она безмолвно трётся промежностью о мой пах. – С чего ты взяла, что можешь без разрешения сюда заходить? – задаю ей вопрос.

– Давно тебя не видела здесь. Что такой напряжённый ? – улыбается она. – Давай расслаблю, как ты хочешь?

Она расстёгивает ширинку, достаёт мой член и начинает сосать. Ну, поднять моего друга ей удаётся, хотя в планы у меня это не входило. Откидываю голову назад и делаю попытку расслабиться, но необъяснимое раздражение никуда не уходит. В какой-то момент понимаю, что она скачет на мне, а я даже кончить не могу. Всё расплывается какими-то пятнами. Она стонет всё громче, переходя на фальцет, старательно выдавливая из себя нечто похожее на имитацию оргазма. Скидываю её рывком с себя, снимаю презерватив и поправляю на себе одежду. Чувствую себя отвратительно из-за алкоголя и тошнотворно-тяжёлого запаха её духов.

– Испарись! И сделай так, чтобы я тебя больше никогда не видел.

– В смысле? Макс, что не так? Как ты хочешь, только скажи.

– Считаю до пяти, если сама не уйдёшь, я тебя в таком виде выкину. Поняла?

К моему счастью, она быстро соображает, одевается и уходит. Остаюсь один, голова нестерпимо болит. За последние дни измучился бессонницей, только с Юлькой сплю более-менее нормально.

В комнату входит Никита, и я тут же ощущаю на себе тяжесть его взгляда. Я с большим уважением к нему отношусь, он другой, не такой, как мы с Димкой. У него есть незыблемые принципы, через которые он никогда не переступит. Друг садится напротив и буравит меня взглядом.

– Завязывал бы ты уже с этой шлюхой.

– Ник, этот секс не приносит удовольствия, но приносит облегчение и делает голову спасительно пустой, – смотрю на друга. – Устал я. Последний месяц был непростым.

– С Лерой всё хорошо сейчас. Что ты себя изводишь? Или есть ещё что-то, о чём мы не знаем?

Я встаю, иду к вешалке и достаю из рюкзака обезболивающие таблетки и вскрываю бутылку воды.

– Прокурорские приходили, грозятся нас прикрыть, – делюсь с Ником подробностями.

– Лера знает?

– Две недели даже не знал, как подойти к ней с такими известиями. Сегодня днём написал ей, и то сильно смягчил наши сложности. Для неё «Движок» – это всё. Да и у меня больше ничего нет.

– Подожди, может, ещё обойдётся.

– Все документы изъяты, застыли под печатью проверки. Что будет дальше, я не знаю. Пять лет каторжного труда, ни дня передышки, возводил всё кирпичик за кирпичиком, вкладывал душу в это дело… Только - только всё наладилось и дела пошли в гору, и вот – на тебе.

– Макс, поезжай домой, тебе надо отдохнуть, – советует друг. – Алкоголь и шлюха никак не решат насущные проблемы. Ты же это понимаешь?

– Да, знаю, – морщусь я. – Не хочу ничего и сил двигаться дальше не нахожу в себе.

Юля

Понимаю, что надо ставить в известность Макса, как-никак он тоже имеет отношение к этой незапланированной беременности. Конечно, у него на первом месте музыка, переговоры, тренировки, друзья. Я даже не представляю, на каком месте я могла бы быть в этом списке, не говоря уже о ребёнке. Каждый день с ним сталкиваюсь, смотрю на него и дар речи теряю. Известие о беременности меня, конечно, шокировало, но нисколько не огорчило. Очень хочу от него ребёнка, но боюсь его реакции. Спустя ещё неделю всё же решаюсь на разговор, потому что чувствую изменения. Безумно хочется спать, и я еле тяну группы детей, которые взяла на себя.

Вечером приезжаю в студию, никого нет. Звоню Максу – не отвечает. Еду в ночной клуб, где мы часто собираемся. Набираю его ещё раз, не отвечает. Поднимаюсь в нашу комнату, рывком открываю дверь и… словно в лобовое столкновение на полном ходу. Отпускаю дверь, и ладонь тут же ищет спасения в объятиях холодной стены коридора. Слышу стон, который начинает звучать всё чаще и громче. Мир вдруг качнулся – и стремительно померк, словно кто-то сверху безжалостно выключил рубильник. Всё внутри протестовало, кричало о несправедливости, о нелепости происходящего, но тело оставалось неподвижным, парализованным внезапной и жестокой правдой. Из оцепенения меня вырвала тянущая боль внизу живота и предательские слёзы, комом вставшие в горле, не давая дышать. Тихо прикрыв дверь, я побрела к выходу. Вынырнув из светящейся утробы ночного клуба, сажусь за руль, роняю ключи, дрожащими пальцами шарю по коврику, с трудом нахожу и вставляю в замок зажигания. Завожу машину и трогаюсь с места, едва сдерживая рвущийся наружу ком боли. Напряжение забивает все мышцы, тело буквально сковывает, и уже возле подъезда с трудом покидаю машину. Войдя в квартиру, тяжело опустилась на банкетку. Напряжение отпускает, обнажая пульсирующую боль, что расползалась ядовитой паутиной по всему телу. Меня прорвало – дикий, надсадный рёв, полный отчаяния и боли, сотрясает грудь. Какая же я слепая и наивная дура! Я изначально была для него лёгкой добычей, не более. Он, наверное, со многими спит, а я оказалась слишком глупа, раз поверила в его особое ко мне отношение. Тошнота и слабость валят с ног, падаю на кровать, а перед глазами – их сплетённые тела. Через два часа начинают поступать входящие от него – игнорирую. Телефон звонит снова и снова. Настойчиво, требовательно. Я зарываюсь лицом в подушку, пытаясь заглушить этот звук, но вибрация пронизывает меня насквозь. «Наверное, волнуется, что я не отвечаю,» – мелькает предательская мысль. Сглатываю ком в горле. Нет, не волнуется. Просто хочет убедиться, что я ещё доступна.

– Надо отпустить его, – произношу я, и в голосе впервые за долгое время появляется твёрдость. – Хватит ждать, надеяться и мучиться. Я достойна большего, чем быть чьей-то запасной целью. Пора двигаться дальше.

Утро в «Движке» встречает меня одной из первых. Прохожу по коридору вдоль танцклассов и обратно. Сколько же счастливых моментов связано у меня с этим местом… А что теперь? Я даже не могу определить, что меня больше пугает – неизвестность или дикая боль в груди, от которой трудно дышать. Сейчас у меня три занятия, теперь уже последних. В обед Макс всех собирает в кабинете, что-то долго говорит по поводу работы. А я не слышу ничего, просто смотрю на него, как на экран телевизора без звука, стараясь сохранить в памяти каждую чёрточку его лица. Взгляд скользнул к окну, где красивая изумрудная зелень ликовала в пробуждении. Всё оживает, дышит весной, и только я медленно тлею. Мой мир сломался, рухнул вчера ночью. Сейчас чувствую лишь ужасную усталость и безразличие. Из раздумий меня вырывают слова Макса.

– Лера с Алексом поженились. Просили не обижаться, вернуться – все вместе соберёмся. Они завтра улетают.

«Точно! Лера!» – спохватываюсь я, – нужно поговорить с ней. Я не могу уехать, не попрощавшись с ней.

Все разбегаются по зданию, а я иду в раздевалку. Макс догоняет меня и, обнимая за плечи, притягивает к себе.

– Юль, ты как вообще?

– Лучше всех, Макс.

– Очень бледная, – трогает мой лоб, и я на мгновение прикрываю глаза. Ладонь у него, как всегда, горячая и сухая. – Всё забываю спросить, анализы у врача забрала?

– Да. Всё в порядке.

– Точно? – хмурится он.

И сквозь меня будто импульс проходит.

– Точно, – отвечаю на автомате.

– Это хорошо. Потому что у меня планы на тебя вечером.

К горлу подступает тошнота.

– Как скажешь, – выдаю совершенно безэмоционально и иду переодеваться.

За оставшийся день успеваю переговорить с редакцией, расторгнуть договор аренды на квартиру и загрузить вещи в машину. Вечером заезжаю к Лере, поздравить её с бракосочетанием и сообщить об отъезде. В её глазах я увидела шок, за которым промелькнуло отчаянное нежелание отпускать. Но решение уже затвердело, как камень. Тяжёлое чувство вины сдавило грудь: я покидала их в самый трудный для коллектива момент, но истинную причину своего бегства так и не смогла вытолкнуть из себя, не решилась озвучить. Слёзы. Прощальные объятия. Машина. В навигаторе застыл пункт назначения. Руки, сложенные на руле, и голова, бессильно опущенная вниз. И где-то изнутри обжигает жгучей и неистовой болью. «Ты сильная. Ты справишься». Я подняла голову, включила передачу.

– Всё, время действовать по намеченным планам. Можно считать, что новую главу начинаю, – кладу руку на живот. – Я не одна. У нас всё будет хорошо.

И отправляюсь в неизвестность с разбитым сердцем и разочарованием в человеке, на которого все эти годы смотрела, как на бога, и безмерно любила.

Макс

Поздним вечером, покидая студию, набираю Юле. В ответ – сухое: «Абонент недоступен». Подъезжаю к её дому. Пустое парковочное место, где обычно стояла её машина, зияло, словно провал. Окна квартиры молчали, погруженные в темноту. Завтра кому-то не поздоровится, просил же не пропадать ночами.

Утром, как только открываю глаза, набираю ей, и вновь слышу: «Абонент недоступен». Тяжёлое, сосущее беспокойство заползает под кожу. По дороге в «Движок» набираю Лере и ставлю на громкую связь.

– Лер, вы уже в аэропорту? ... Ну, хорошо отдохнуть вам ... А Юлька тебе случайно не звонила?

– «Макс, она уехала».

– У нас работать не кому. Куда она уехала, на долго? – спрашиваю я.

Слушаю молчание, затем Лера произносит:

– «Она насовсем уехала. Вчера была у меня, просила попрощаться и извиниться перед нашими, – делает паузу. – Мне очень жаль, Макс».

Лерины слова обрушились на меня буквально как гром среди ясного неба. Оцепенение сковало меня, взгляд прилип к лобовому стеклу. Не успеваю среагировать и влетаю во впереди идущую машину. Тишина, шипение и пар в салон от двигателя. Выругавшись, достаю из-под сиденья телефон, который при ударе вылетел из держателя.

–«Макс, всё нормально?» – слышу обеспокоенный Лерин голос.

Смотрю, как мужик выходит из впередистоящего внедорожника.

– Да, Лер. Всё, мне идти надо. Мягкой посадки вам, – отключаюсь и выхожу из машины.

Пока оцениваем ущерб и ждём дорожную инспекцию, я прокручиваю в голове Лерины фразы, и они никак не обретают в моей голове смысла. Звонит Димон и просто орёт в трубку, что работать вообще некому.

– Дим, я в аварию попал... Цел. Тачку убил … Гайцов жду … Не знаю, когда буду… Юлька не знаю где… Не ори! Сам ничего не понимаю! – уже срываюсь я. – Дим, сколько групп осталось без занятий? ... Много. Давай, старших подтягивай, там есть таланты. Пока так…

Ни черта не понимая, что происходит, набираю ей вновь и вновь. Тревога усиливается. А ещё мужик этот над ухом жужжит, уже еле сдерживаю себя. Через несколько часов сажусь в машину, документы и протоколы швыряю на сиденье. Капот в хлам, машину завести не удаётся. Вызываю эвакуатор и такси на Юлькин адрес, поднимаюсь к ней и нажимаю на звонок. Мне открывает женщина средних лет и представляется хозяйкой квартиры. Оповещает меня, что девушка, которая снимала у неё квартиру, вчера расторгла с ней договор. Выхожу из подъезда и устало опускаюсь на скамейку. Куда уехала? Зачем? Ни на один из вопросов ответа не нахожу. А если не одна уехала, а с мужиком каким? От этой мысли вообще в транс впадаю. Раздражённо сую руку в карман и нащупываю телефон. Смотрю на экран, она в сети. Делаю вызов, не отвечает. Пишу ей: «Ответь мне! Я поговорить хочу!», но сообщение так и остаётся непросмотренным. Сейчас гнев превосходит самообладание. Делаю повторный набор и жду, когда звонок уйдёт в голосовое сообщение.

– Я не понимаю, что происходит?! Как ты могла оставить нас в трудный момент? Просто уехать и никому ничего не сказать! Юля, пожалуйста, позвони мне, нам нужно поговорить!

А что, если она не вернётся, и я никогда её больше не увижу? Эта мысль, словно ледяной осколок, кольнула сознание, и я поспешно отмахнулся, стараясь не замечать болезненной остроты. Сейчас злость на неё заполняет каждую клеточку моего организма, я ещё не осознаю, что потерял её – я осознаю это позже.

Месяц спустя.

Каждое утро за чашкой кофе ищу её новые статьи в интернете – это уже ритуал. Вот и сегодня не исключение, читаю и не сдерживаю улыбки. Её высказывания – настоящее удовольствие для интеллекта. А главное – прекрасное знание обсуждаемых вопросов и грамотное изложение, доступное для понимания, без использования сложных терминов и профессионального сленга. Всегда нравилось, как она излагает мысли, не прибегая к использованию новомодных слов и уж тем более вульгарщине. Недооценил я её. Вся эта мишура её блондинистого образа, с вызывающей одеждой и стриптизом на сцене, заслонила глубину её индивидуальности. А главное, что она никогда и никому не пыталась доказать, что она совершенно другая. За пять лет нашего знакомства с ней было интересно вести беседы на разные темы. Но она никогда не выпячивала интеллект, своё высшее образование и красный диплом. Всегда с интересом слушала меня, лишь изредка задавая вопросы.

Её отъезд стал сродни внезапному погружению в ледяную воду – шок, оцепенение, а затем болезненное осознание реальности, которая внезапно изменилась. Я окидываю взглядом бардак на кухне, и он напоминает мне о том, что больше её нет. Нет её смеха, её тепла, её взгляда… За месяц она так и не дала о себе знать. За месяц отправил множество сообщений, но статус так и остался непросмотренным. Скучаю без неё, на работе чувствуется её отсутствие, не хватает её заботы. Может, уже и замуж выскочила. За месяц ничего толком не сделал, только с прокуратурой разрулил всё, чтобы нас не прикрыли. Тачка так и стоит битая, « В движении» не сегодня – завтра все разбегутся. Все группы занятий, где не хватало преподавателей, взвалил на себя, а студию совсем забросил. Димка хорошо помогает, и Алёнка, Дэн иногда помогает, у Ника сессия сейчас в институте. Завтра Лерка возвращается, и я понимаю, что надо как-то брать себя в руки и организовываться, иначе мне конец. Вызываю клининг и иду собираться на работу. На секунду замираю, открываю мессенджер и отправляю сообщение: «Доброе утро, лапуля!».

Спустя 1 год и 3 месяца. Июль.

– Юлия Викторовна, вы же сами понимаете, тянуть нельзя, тем более на руках маленький ребёнок, – гинеколог смотрит участливо, но в голосе сталь. – И мой вам совет, поезжайте в Москву, у нас запись на полгода, – она разводит руками. – Или платно.

– Мне нужно время подумать.

– Что здесь думать, когда речь о здоровье! – возмущается она. – Так что, выписываю направление?

Я вздыхаю и отворачиваюсь к окну, за которым колышутся деревья.

– Выписывайте. Что-нибудь придумаю.

– В Москву или здесь платно? – уточняет врач. – Ждать полгода в очереди – настоятельно не советую.

Одна лишь мысль о возвращении в Москву бросала в дрожь. Паника, ледяными пальцами сжимавшая сердце, заставляла нервно комкать документы в руках.

– В Москву… – прошептала я, словно выдыхая приговор.

– Ну вот и правильно. Дай Бог, всё будет хорошо, – успокаивает меня врач.

Выхожу из больницы с направлением на обследование и целой папкой выписок из истории болезни. Солнце щедро льёт тепло, и я решаю пройтись до дома пешком. В памяти всплывает дорога сюда, из Москвы. Тогда, полная надежд, я твердила себе, что это начало новой главы, а прошлое осталось за спиной, погребённое под слоем оптимизма. Впереди - жизнь, полная светлых мгновений… так мне грезилось.

Маришка явилась в этот мир морозным декабрьским утром, маленьким чудом, хрупким и беззащитным. После выписки ночами приходилось ещё корпеть над заказами по копирайтингу, чтобы купить смесь – моего молока катастрофически не хватало. А месяц спустя кровотечение, обманчиво похожее на обычные месячные, обернулось полипами. Два дня в стационаре показались вечностью. Оставив Маринку на попечение подруги, я чуть с ума не сошла, слушая в телефонной трубке её надрывный плач. Пришлось под свою ответственность писать заявление и мчаться домой на такси. В ту ночь я не сомкнула глаз, прижимая её к себе, чувствуя, как солёные слёзы стекают ей на макушку. Маришка – маленькая копия Макса, чернявая, с бездонными синими омутами глаз. Завтра ей исполняется семь месяцев. Она вовсю ползает по квартире, и своей улыбкой не даёт мне скатиться в полное отчаяние. А в остальном… жизнь идёт своим чередом, но боль не утихает.

Щелчок ключа в замке, и дверь поддаётся. Ольга встречает меня, прикладывая палец к губам:

– Тише, только уснула. Ну что у тебя?

– В Москву направление дали. На сборы три дня.

– Может, и к лучшему. Тем более у тебя там полно знакомых.

– Полно. И отец ребёнка в их числе.

– Юль, может, пришло время рассказать? Пусть тоже принимает участие в воспитании.

– Ага, он меня сперва прикопает, а потом спокойно один будет участвовать, – ворчу я. Заглядываю тихонько в спальню, убедиться, что Маринка спит, и иду на кухню. – Ладно, хоть от продажи машины деньги остались, на съём должно хватить, и работы у меня сейчас много.

– Я буду по вам скучать, – говорит подруга. – Я уже привыкла засыпать под Маришкины ночные серенады.

Улыбаюсь ей, и она понимает: моя благодарность безмерна за то, что не оставила в беде. Подруга детства, мы были неразлучны все школьные годы, а потом жизнь разметала нас по разным дорогам. Она приняла меня – сломленную, измотанную, заставляла есть и хоть как-то шевелиться в первые, самые тяжёлые недели.

Она убегает на работу, оставляя меня наедине с тишиной, и я понимаю – пора звонить Лере в Москву. С ней мы периодически общаемся, у них с Сашей сын родился, младше моей Маринки всего на полтора месяца. О том, что я родила от Макса, так и не решилась сказать. Болтая с ней по телефону, она почти всегда рассказывает о своей семье, немного о работе. Макса никогда не упоминает, да и я не спрашиваю. Нажимаю вызов абонента и спустя мгновение слышу на том конце, как всегда, мягкий и приветливый голос подруги.

– Лер, привет. Ты можешь говорить? ... Лера, у меня дела образовались в Москве. Можно остановиться у тебя на несколько дней? – улыбаюсь, когда слышу, как она визжит от радости.

– «Нужно, моя дорогая. Я очень соскучилась по тебе. Может, насовсем вернёшься?» – спрашивает она.

– Лер, ничего пока не могу сказать, – говорю ей. – Я вам не помешаю? Саша не будет против?

– «Не выдумывай, у нас дом большой, всем места хватит. Тебя встретить или адрес скинуть?»

– Скинь адрес. И…Лер, не говори никому о моём приезде.

– «Хорошо, не буду», – обещает подруга, и я точно знаю, что ей можно доверять.

– Тогда жду адрес и завтра сообщу, когда приеду.

После разговора с Лерой бронирую билет на поезд и потихоньку начинаю собирать вещи.

В день отъезда, на перроне, прощаемся с подругой. Очень переживаю, как ребёнок выдержит поезд и какие попутчики попадутся. Но, к счастью, поездка проходит спокойно. Маринка начала хныкать за три часа до прибытия поезда, а соседи оказались людьми понимающими.

Ступив на перрон Казанского вокзала, на меня накатывает волна щемящей тоски. Боже, как я соскучилась по этому городу! Взяв такси, жадно впиваюсь взглядом в мелькающие за окном до боли знакомые очертания улиц. Маришка совсем измучилась и уже вовсю выражает своё недовольство.

– Потерпи, моя хорошая, почти приехали, – прижимаю её к себе и целую в сладкую щёчку.

Чем меньше оставалось до цели, тем сильнее дрожали нервы. Таксист притормозил возле внушительного коттеджа и вызвался помочь с вещами. Собрав воедино остатки самообладания, я разложила прогулочную коляску, водрузила на неё сумки и толкнула кованую калитку. Ступила на ухоженную дорожку, ведущую к дому, и нажала на кнопку звонка. Маринка, чувствуя моё волнение, извивалась всем телом, словно маленький червячок. Наконец дверь распахнулась.

– Здравствуй, Лер, – произношу я.

Её глаза расширяются до пугающей округлости, а слова замирают, не успев сорваться с губ. Застывшая, словно изваяние из бледного камня, она казалась неживой, пока из-за спины не возник Саша, и лишь тогда в её замершее тело робко вернулась жизнь.

– Юль, скажи, что мне это просто кажется.

– Нет, Лер, тебе не кажется, – отвечает за меня её муж.

– Боже мой! – восклицает Лера. – Какая она хорошенькая! Пойдёт на ручки ко мне?

– Попробуй, – устало говорю я, и она перехватывает у меня Марину.

– Какая ты красавица! – сюсюкает Лера. Потом смотрит на меня и произносит: – Макс тебя убьёт!

– Так! Давайте в дом заходите, а то встали в дверях, – командует её муж и помогает занести вещи.

– Лер, мы с поезда. Маришка устала, можно мне её спать уложить, а после поговорим.

– Да, пойдём, спальню покажу тебе.

Утомлённая дорогой, дочка быстро засыпает. Лера кладёт рядом с Маришкой радионяню, и мы с ней спускаемся в гостиную.

– У вас красивый дом. А где дети?

– Старшие в летнем городском лагере, младший с няней гуляет.

Наши с ней взгляды встречаются, мы замираем, обнимаемся, и потоки слёз омывают наши лица.

– Девочки, вы решили потоп устроить? – доносится голос её мужа, рассеивая напряжение.

Отстранившись друг от друга, мы взрываемся смехом сквозь ещё не высохшие слёзы. Проходим в столовую, где нас ждёт большой обеденный стол, и Сашка, хлопоча, разливает нам душистый чай.

– Расскажешь ему? – первое, что спрашивает Лера.

– Я, собственно, по другому поводу приехала, – делаю попытку соскочить с разговора. – Я побуду у вас несколько дней, мне нужно квартиру найти.

– Зачем тебе квартира? Живи у нас.

– Нет, это будет неудобно. И я не хочу с Максом встречаться.

– Юль, он имеет право знать, – с мольбой смотрит на меня подруга. – Почему ты вообще уехала, оставив его в неведении?

– Он с другой спал, – говорю как есть и смотрю на её реакцию. – Я их застала, но он об этом не знает.

Поражённая моими словами, Лера безмолвно распахивает рот, и лишь отчаянное покачивание головы выдаёт бурю, бушующую в её душе.

– Даже не знаю, что тебе сказать, – выдаёт она очень тихо, опуская глаза на свою чашку.

– Ничего не говори. Всё в прошлом. У него своя жизнь, у меня своя.

– Ты по работе здесь? – спрашивает Саша.

– Нет. Я на обследование.

– Проблемы какие-то? – вскидывает на меня взгляд Лера.

– Ерунда. У меня просто в городе очередь на полгода вперёд, решила сюда приехать.

Закончив наше чаепитие, поднимаюсь в спальню, принимаю душ, ложусь рядом с Маришкой и проваливаюсь в сон.

Через пару часов чувствую себя отдохнувшей и спускаюсь с ребёнком в гостиную, где уже вся семья в сборе.

– Как же вы выросли! – восклицаю, увидев Лику и Артёма.

Они подскакивают ко мне, Лика обнимает меня.

– Ой, какая она красивая! – восклицает Анжелика. – Как её зовут?

– Марина.

– На Максима нашего похожа, – говорит она, оборачиваясь на маму.

– А это случайно не Макса ребёнок? – спрашивает Артём.

Лера делает выразительные глаза.

– Юль, даже детям это очевидно, – затем обращается к сыну с дочкой: – Так, Максу пока ни слова. Всё понятно?

Дети синхронно кивают головами.

К ужину собираемся все за стол. Маринку и Лериного сына усаживаем рядом, и вот уже смех рассыпается по всему застолью – их забавное знакомство выливается в печеньковую баталию, где победителей нет, только измазанные щёки и счастливые лица. За ужином я невольно любуюсь их дружной семьёй, той теплотой, с которой они смотрят друг на друга. И вдруг чувствую, как глаза наполняются слезами.

– Юль, всё в порядке?– обеспокоенно спрашивает Лера.

Я киваю и, с трудом сдерживая дрожь в голосе, произношу:

– Просто... мне кажется, что я наконец дома.

Правду говорят: от себя не убежишь. Здесь мой дом и моя семья.

Утро началось с утомительного просмотра объявлений о сдаче квартир. Стараясь не упустить ничего подходящего, я тщательно отбирала варианты. А после записываюсь на приём к врачу по указанному в направлении телефону. Кормим с Лерой детей и выходим на улицу. Сад ухоженный и очень красивый, с беседкой и мебелью из ротанга.

– Почему не на машине приехала? – спрашивает Лера.

– Машину продала.

– Понятно. Работаешь? И к нам вернуться не хочешь?

– С работой у меня всё хорошо, я не вернусь, извини, – говорю я, присаживаясь в кресло.

Сашка, присоединившись к нам, выхватил сына из объятий жены, подбросил его в воздух, и звонкий смех мальчишки эхом разнёсся по саду.

– Лера, какие планы на сегодня? – обращается он к жене.

– Саш, я пока дома , только вечером занятия.

Идиллия момента была разрушена скрипом открывающейся калитки. Внутри всё холодеет, и я прижимаю дочку к себе, судорожно стискивая её маленькую ладошку. Сердце забилось в ритме отчаяния, отсчитывая секунды надвигающейся беды.

– Юль, это не я, – испуганно произносит Лера. – Я клянусь тебе, мы не виделись с ним неделю.

Макс идёт от калитки к дому, но заметив нас в беседке, сворачивает в нашу сторону. Вероятно, узнаёт меня и замедляет шаг. Ощущаю напряжённость в пространстве. Всё – маховик запущен, и процесс пошёл. Чем ближе подходит, тем лучше мне заметна его растерянность. Останавливается перед нами и смотрит на Маришку. Чувствую, как сердце замедляет свой ход. Нахмурившись, он склоняет голову набок. Мне кажется, у меня происходит остановка дыхания – пульс просто на минимуме бьётся. Тишина затягивается, сейчас только слышны ремонтные работы где-то на участке, как у соседей лает собака и как язык Макса отлипает от нёба, чтобы что-то сказать. Поворачивается к Лере и Алексу и по их напряжённым лицам всё понимает. Возвращает внимание мне.

– Ну, ты, Маркелова, и мразь! Я тебя по судам затаскаю! – шипит приглушённо, но разъярённо.

То, как он обращается ко мне, шокирует, но я не сдаюсь.

– В графе «Отец» стоит прочерк, – выплёвываю я, тем более отпираться бесполезно.

Хватает меня ладонью за шею и дёргает на себя. Смотрю в его взбешённое лицо.

–Э-э-э…Макс! Ты чего? – Саша убирает его от меня.

– Лера, как ты могла?! – выдаёт в отчаянии Макс.

Саша толкает его к выходу с участка.

–Всё! Всё, Макс! Пойдём прогуляемся, – хлопает его по плечу.

Обнимаю Маринку, которая, почувствовав неладное, начала хныкать, а у самой слёзы градом. Макс никогда со мной так не разговаривал, никогда не проявлял ко мне агрессию. Кидаю взгляд на Леру, у неё глаза на пол-лица.

– Юль, мы с Сашкой ничего не говорили ему, – вполголоса произносит она.

– Да я поняла уже.

– Юль, ты же понимаешь, что это был вопрос времени. Так или иначе, на диалог придётся идти. Он сейчас всё выплеснет и успокоится, я тебя уверяю.

Я слушала подругу, а у самой перед глазами он. Всё та же уверенная походка, глаза сапфировые с колким взглядом, лишь стрижку сменил, да парфюм незнакомый. Память безжалостно выдаёт всё, отчего так тщательно пыталась отгородиться целый год.

Макс

Меня накрывает просто бешеным ураганом эмоций. Саша буквально выталкивает меня с участка, и правильно делает, сейчас я себя вообще не контролирую. У меня ребёнок…У меня родился ребёнок! Эта мысль, словно чужая, билась о стенки черепа, отказываясь складываться в цельную картину. Когда зашёл на участок, думал, к Лере с Сашкой кто-то приехал. Но когда узнал её, почувствовал, как сердце тяжело толкнулось в грудь, поднимая волну злости. На руках у неё – девочка. Лерку с Сашей будто парализовало. А приглядевшись к ребёнку, я понял, что смотрю в абсолютно такие же синие глаза, как у меня. Это моя дочь, и никаких сомнений быть не может. Вспоминаю последний наш разговор с Юлей. «Ты анализы забрала?» «Да, всё хорошо», и больше я её не видел.

Сейчас просто идём молча по посёлку.

– Макс, на Леру не злись, – просит Саша. – Она не знала ничего. Юля позвонила ей несколько дней назад и попросила остановиться у нас на несколько дней, приехала только вчера. Мы сами с Лерой дар речи потеряли, когда она с твоей копией на руках к нам в дом вошла.

– Не могу поверить! – уже в слух произношу я. – Просто в голове не укладывается. Свалить с моим ребёнком в животе!

– Уверен, что никаких оснований для этого не было? – Саша вопросительно вздёрнул бровь.

– Чтобы вот так лишить отцовства? Думаю, нет.

– Ты это… помягче с ней, она приехала сюда на обследование.

Смотрю на Алекса.

– Что с ней?

– Макс, я не знаю. Сам у неё спросишь или у Леры.

– Спросить… – я ухмыльнулся. – Не убить бы ненароком. Меня сейчас так бомбит, а поговорить нужно.

Немного прогулявшись, направляемся обратно к дому. Заходим на участок и идём к беседке. Смотрю, как по газону, словно маленький жучок, ползёт моя дочь. Присаживаюсь на корточки. Она остановилась, неуверенно села на коленки и протянула ко мне свои крохотные ручки. Боясь спугнуть это мгновение, я просто протягиваю ладонь, и она тут же хватается за неё своими пальчиками. Подхватываю её и встаю в полный рост. Она одаривает меня улыбкой, и я вижу два крошечных, словно жемчужинки, зубика внизу. Нежно погладив её по головке, прижимаю к себе и улавливаю чуть сладковатый аромат – такой же, как у её мамы. Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Юлькой.

– И как мою дочь зовут? – вопрос от меня звучит достаточно грубо.

– Марина, – тихо отвечает она.

– Маришка, значит, – улыбаюсь дочери.

К нам подходит Лера, смотрим с ней друг на друга и молчим. Понимаю, что с эмоциями я не справляюсь, поэтому передаю ей ребёнка и обращаюсь к Сашке:

– Я поеду часа два покатаюсь. Потом приеду и поговорю с ней.

– Здравая мысль, Макс. Давай, остынешь и приезжай, – говорит он.

Разворачиваюсь и иду к машине, какое-то время просто катаюсь по посёлку.

Юля

Лера возвращает мне дочку со словами:

– Через пару часов приедет. Поговорить хочет с тобой.

– Лер, думаешь, он серьёзно насчёт суда говорил?

– Юль, честно? Лучший для тебя вариант – это договориться с ним. Макс вполне способен на радикальные действия, если его разозлить, что ты и сделала.

Да уж, а я рассчитывала быстро снять квартиру, прооперироваться и уехать обратно. Сейчас мои планы кажутся даже мне смешными. Рухнула моя конспирация, погребая под обломками призрачную надежду навсегда вытолкнуть Макса из своей жизни.

После прогулки укладываю Маришку спать. Макс приезжает через час.

– Юль, выйди к нему, он в саду тебя ждёт, – оповещает меня Лера.

Выскользнув на улицу, я ступила на тропинку. Он ждал, неподвижно восседая в садовом кресле. Его взгляд, тяжёлый и изучающий, обжёг меня, заставив поёжиться. Я замерла, не решаясь подойти ближе, чувствуя, как он методично сканирует меня с ног до головы.

– Присаживайся, – кивает на кресло напротив.

Садясь, я заметила, как его взгляд метнулся к моим ногам в коротеньких шортах и задержался на них.

– Ну, давай попробуем спокойно поговорить, – произносит он. – Хотя, если честно, я еле сдерживаю себя. – Он впивается в меня сердитым взглядом. – Дата рождения? – кидает первый вопрос.

– Четвёртое декабря.

– Фамилия и отчество? – кидает следующий вопрос, очевидно, готовился к разговору.

– Разумеется, мои, – сдержанно отвечаю я.

– За что ты меня так ненавидишь, что в графе «отец» – прочерк? – взгляд его просто испепеляющий.

– Я её вынашивала и рожала. Я мать, и мне решать, что делать.

– То есть ты за нашу дочь решила, что отец ей не нужен?! – переходит на повышенный тон. – Просто так взяла и лишила её семьи.

Фраза «семья» за живой нерв цепляет.

– У нас не было семьи, и быть не может.

– Почему ты мне не сказала про беременность?! – восклицает он.

– Макс, а я шла тебе сказать, – спокойным голосом произношу я. – Приехала в клуб, поднялась в нашу комнату, где мы всегда собирались. И знаешь, что я там увидела? – смотрю, как меняется его взгляд. – Правильно, Макс. Я увидела загорелую татуированную задницу, скачущую на твоём члене.

Он заслоняет ладонями лицо и трёт его.

–Бляяя! – выдаёт он.

Склонившись вперёд, локтями упирается в колени. Долго смотрит себе под ноги, взъерошивает ладонью волосы и всё же поднимает на меня взгляд. – Отомстила, полегчало?

– Я не собиралась мстить, я просто хотела уехать, чтобы больше не пересекаться с тобой.

– Я, конечно, полный мудак, но у меня к тебе сейчас только одна просьба: не уезжай, – смотрит с мольбой. – Не лишай меня возможности видеть, как она растёт.

– Ты считаешь, что в сложившейся ситуации можешь что-то просить? Макс, я приехала на несколько недель.

В его взгляде отчаяние. Достаёт из заднего кармана портмоне и кладёт банковскую карту передо мной на столик. С карты перевожу взгляд на него.

– Я не возьму.

– Это не тебе, а ребёнку.

– Моя дочь ни в чём не нуждается! – сейчас эмоции просто рвутся наружу.

– Наша дочь! – рычит он.– Если увезёшь её, я тебя найду. И тогда не пожалею ни сил, ни денег, ни времени, чтобы вырвать её из твоих рук через бездушные жернова правосудия.

– Ты не посмеешь!

– Ну, рискни рыпнуться из Москвы. Я все связи подниму, имей в виду.

Из дома до меня донёсся голос Леры:

– Юль, Марина проснулась и плачет.

– Скинь мне её фотку, пожалуйста, – последнее, что он просит, когда я поднимаюсь из кресла и прохожу мимо него.

Из окна спальни вижу, как он какое-то время сидит один, потом встаёт и уходит. Через полчаса отправляю ему фотографию Рины.

Макс

Со всеми событиями я даже забыл, что к Лере с утра по делу ехал. По дороге в студию периодически бросаю взгляд в телефон. Попросил прислать фото дочери, но так ничего и нет. Теперь вроде и злиться на неё не имею права, реально понимаю, что сам во всём виноват. Но всё равно приложил максимум усилий, чтобы угроза прозвучала убедительно. Теперь только и остаётся, что угрожать. Нет у меня на неё других рычагов давления, чтобы удержать. Припарковавшись, я заметил входящее сообщение от Юльки и тут же открыл его. С экрана на меня смотрела Маринка, озаряя беззубой улыбкой, и крепко держа в руках большое яблоко. Невольная улыбка тронула и мои губы, а в груди вдруг разлилось щемящее, доселе незнакомое чувство. В студии приветствую Димона и опускаюсь в кресло.

– Макс, ты у Леры был? – спрашивает он, и я лишь киваю в ответ. – Обговорили с ней?

– Нет. Не получилось поговорить.

– Был у неё и поговорить не получилось? – в его взгляде читается недоумение.

– Я сегодня приехал к ней, а у неё Юлька Маркелова, – делюсь с другом.

– Да ладно? Вернулась? – удивляется Димка.

– Вернулась. С ребёнком. Моим.

Смотрю, как у Димона вытягивается лицо.

– Её сколько не было? С чего ты взял, что ребёнок твой?

Я достаю телефон и открываю фото. Друг, недолго глядя на экран, изрекает:

– Я тебя поздравляю. Как ощущения?

– Дерьмовые, Дим, – честно признаюсь я.

– Что делать думаешь?

– Сперва хотел Маркелову придушить, Сашка остановил меня.

– Почему скрыла от тебя?

– Потому что я мудак, Дим.

– Как самокритично, – заржал мой друг.

– Это не критика – это факт.

В студии просидел до самого вечера, но заставить себя сосредоточиться на работе так и не смог. А вернувшись домой, я всю ночь меряю шагами квартиру.

Утро с головой захлестнули переговоры о выступлениях нашей команды на Дне города в сентябре, и лишь к обеду я ворвался в «Движок». Зайдя в кабинет, застаю там Леру:

– Привет, – бросаю перед ней договоры. – Подписали. Три площадки наши.

– Ловко, – её брови дрогнули в удивлении, а я лишь усмехнулся. Нет времени рассказывать, чего мне это стоило и сколько пришлось обхаживать этих организаторов, сейчас есть дела поважнее.

– Она дома?

– Дома. Съездить хочешь? – сразу понимает, о ком речь.

– Да, пока время есть. Что у неё там за проблема со здоровьем?

– Подробностей не знаю. Что-то по гинекологии, она завтра утром едет на консультацию.

– Я понял. Спасибо.

Захожу на участок, на газоне раскинут коврик, а на нём лежит Юлька и на вытянутых руках подбрасывает и крутит Маришку, словно лёгкое пёрышко, та, в свою очередь, заливается смехом. Заметив, меня садится по-турецки и бережно устраивает дочку между колен. Подхожу ближе, присаживаюсь на корточки и ставлю на газон игрушку, которую только что купил. Маришка видит цель и, быстро перебирая руками и ногами, добирается до неё. Сразу пытается попробовать подарок на зуб, поднимаю её на руки.

– Марин, подожди, сейчас мама помоет.

Юлька встаёт, скручивает коврики и бросает мне:

– Пойдём в дом. Мне нужно её обедом покормить.

Идя за ней, взгляд мой приковывают её бесконечно длинные ноги в шортиках, едва прикрывающих ягодицы. Ничего не изменилось, одежда на ней по-прежнему провокационная.

Она забирает у меня Маринку, моет ей руки и сажает в Алёшкин стульчик для кормления. Распаковав игрушку, моет с мылом и отдаёт ребёнку. Заметив на столе её ноутбук, заглядываю в него и вижу вкладку «Аренда квартир на малый срок».

– Ты квартиру ищешь?

– Да, – отвечает она, доставая овощи из пароварки.

– Юль, я квартиру купил, может, у меня поживёте?

– Мы не будем у тебя жить.

– Давай я тогда сниму вам хорошую квартиру.

– Спасибо, Макс, но нет. А за игрушку… сколько я тебе должна?

– Ты нарочно испытываешь моё терпение? – кажется, голос сам собой ползёт вверх.

Юля делает вид, что не слышит. Пробивает блендером овощи, затем садится кормить ребёнка. Не могу сдержать улыбку, глядя, как смешно складывает губы малышка, старательно пережёвывая пюре из кабачков. Смотрит на меня и начинает гулить на своём: Ма-ма-ма!

– Маришь, вкусно, да? Я ещё помню, как твоя мама готовит, – говорю я, замечая, как резко темнеет Юлькин взгляд.

После обеда она отмывает ей руки и личико, а затем протягивает ребёнка мне.

– Можешь поиграть с ней пока, мне нужно здесь всё убрать.

С радостью беру дочку и иду в гостиную, где манеж утопает в разноцветном море Алёшкиных игрушек. Юлька приходит, когда Маришка уже безмятежно спит, пригревшись у меня на руках.

– Уснула? У неё памперс, наверное, полный.

– Я поменял, – отвечаю и вдруг задумываюсь. – Они же универсальные, да? И для мальчиков, и для девочек подходят?

Юлька бросает быстрый взгляд в сторону пеленального столика, где лежат памперсы.

– Эти да, – подтверждает она. – Ты умеешь менять памперсы? – удивлённо вскидывает брови.

– Угу. Так вышло, что у меня племянник оказался почти ровесником моей дочери, и я ему памперсы менял и гулял с ним. Вместо того, чтобы делать это с родной дочерью!

– Ты бы делал это со своей дочерью, если бы не совал член во всё, что движется! – кусает она словами.

Это как поединок на рапирах с умелым противником, который наносит умелые и точные удары в самые уязвимые места. И я знаю заранее, что этому противнику я проиграю в мастерстве, ловкости и тактике боя.

Она выхватила у меня Маринку из рук и поднялась на второй этаж. Когда спустилась, даже не взглянув в мою сторону, принялась убирать детские вещи.

– Юль, может… попробуем начать с начала? – предпринял неловкую попытку и тут же наткнулся на её испепеляющий взгляд.

– Для тебя всё так просто, да? – медленно надвигается и с каким-то безумием смотрит на меня.– Вынул из одной член – и можно жить с другой? А ты не охренел часом от своей наглости и самоуверенности?! – её голос сорвался на крик.

– Ты сбежала с моим ребёнком! – зарычал я, не желая давать ей преимущества.

– Я бежала от тебя! В ночь… по сердцу битому! – её голос надламывается, оголяя горечь и боль. – За сотни километров! – ладонь её хлёстко обрушилась на моё лицо, от неожиданности я лишь вздрогнул и прикрыл глаза. – От родных людей… в беспросветную неизвестность! – ещё удар, даже не сопротивляюсь. – Чтобы хоть как-то приглушить в памяти ваши стоны! – прошипела она. – Особенно её последним «виртуозным» – очень прониклась! – выкрикивает с дикой яростью. – А ты мне совместное проживание предлагаешь? Я бежала, чтобы вырвать тебя с корнем из души! – вижу, как глаза её наполняются слезами. – Ты! Чёртов самоуверенный ублюдок! Тебе ничего не стоит пройтись катком по человеческой судьбе и сломать кому-то жизнь! Я бы никогда не вернулась в Москву, если бы не обстоятельства.

Вот она! Обнажённая, беспощадная правда! Словно ледяную воду за шиворот вылила. Чувствую, как от её ладони покалывает кожу на лице. Смотрю в её глаза, полные слёз и боли. И просто принимаю поражение.

– Давай же, не держи обиду в себе, – неожиданно низким и хриплым голосом выдал я.– Если тебе хоть немного станет легче… Я знаю, что заслужил это. Ты даже представить себе не можешь, как я жалею… как бы хотел всё изменить. Но это не в моей власти! Я могу только попытаться исправить всё, если ты позволишь.

– Ты, по-видимому, с ума сошёл, раз предлагаешь такое.

– Ты хочешь её безотцовщиной оставить?!

– А ты хочешь, чтобы я жила с тобой ради неё? А ты по-прежнему будешь врать мне в лицо? Нет, не обольщайся! Я понимаю тебя, Макс. Твоя цель – ребёнок. Но я на это не поведусь.

– Я не хочу, чтобы в будущем мою дочь растил чужой мужик, – сказал спокойно, но с непоколебимой уверенностью.

– И поэтому я должна страдать?

– Ты не должна, – опустил взгляд, не в силах смотреть ей в глаза. – Ты заслуживаешь самого лучшего. И это точно не я, – разворачиваюсь и выхожу из дома.

Садясь в машину, я с трудом попадаю ключом в замок зажигания. Ну, надо признать, очень доходчиво донесла. Провожу ладонью по лицу, словно пытаясь стереть случившееся. Только сейчас, с запоздалым ужасом, ко мне по-настоящему приходит понимание, что я натворил. Не просто увидел её боль, а физически почувствовал, как калёным железом к груди, и боль невыносимая. С какими кровоточащими ранами уезжала она и что у неё было в голове на тот момент, я не представляю. И потерял я её по собственной глупости. Одно дело, когда тебе доносят об измене, и совсем другое дело увидеть своими глазами. Сейчас одолевает чувство стыда, угрызения совести и глубокое понимание собственного бессилия.

Подъехав к своему дому, я сразу выхватываю взглядом знакомый автомобиль. Только её сейчас не хватало для полного счастья. Едва я вышел из машины, она стремительно направилась ко мне. Я смотрел на эту девушку, так и не ставшую мне даже приятельницей за всё время нашего знакомства, с плохо скрываемым раздражением.

– Привет, я тебе звоню, ты не подходишь. На работе пропадал?

– Нет. У матери своего ребёнка.

– Чего?

– Не приезжай больше, – отрезаю я, глядя в глаза моему мимолётному увлечению.

– Макс, ты просто козёл!

– Знаю, – бросаю через плечо и иду к подъезду, чувствуя себя последней сволочью.

Юля

Слёзы предательски хлещут по лицу. Я знаю, какой он пробивной и как может прогибать людей. Наверное, проще локомотив на полном ходу остановить, чем Макса. Знаю, что ему нужна только Маришка. Нет, второй раз я на него не клюну.

Уже в глубокой тишине ночи, когда дом погрузился в сон, ко мне неслышно проскользнула Лера.

– Не спишь? Пойдём, поболтаем?

Мы спускаемся с ней в гостиную и располагаемся на диванах.

– Макс сегодня приезжал, – говорю я.

– Я знаю. Удалось поговорить спокойно?

– Нет, Лер, спокойно не выходит.

– Мне кажется, он сам в шоке от ситуации, – делится своими догадками Лера. – Вам нужно, чтобы какое-то время прошло, эмоции приглушить.

– А ему не нужно время, – ухмыляюсь я.– Он мне сегодня предложил всё с начала начать.

– Ого! И что думаешь об этом?

– Даже думать об этом не собираюсь. Слишком больно сделал.

– Юль, я его не оправдываю ни в коем случае, но мне кажется, для его психики тоже твой отъезд бесследно не прошёл. Я первый месяц его не видела, но Димка говорил, он не знал, на ком злость сорвать. И, кстати, он в аварию попал в тот день, когда я ему сообщила, что ты уехала. Я ему сказала, не зная, что он за рулём. Только когда в Москву вернулась, узнала, что он в какую-то машину влетел.

– Он не пострадал? – спрашиваю Леру, пытаясь скрыть беспокойство.

– Да всё хорошо с ним, – ухмыляется она.

– Лер, он мне первые два месяца периодически звонил и писал. Сообщения его в роддоме только открыла, когда Маринку родила. Очень больно было, Лер.

– Догадываюсь, – вздыхает подруга. – Юль, но лучшего отца для Маринки и быть не может – это точно. Знаешь, как он с моим Лёшкой сюсюкается? И с Артёмом, и с Ликой легко общается.

– Я не против того, чтобы он с Маринкой общался и сюсюкался. Но отношения с ним возобновлять не намерена, – высказываю своё решение, опуская тот момент, что и отношениями сложно назвать то, что между нами было.

Лера на мгновение задумывается и произносит:

– Мне кажется, он очень устал. Он почти десять лет без отдыха. Пока я на больничной койке, потом медовый месяц, беременность, декрет, он один работал. Я ему уже год твержу, что надо съездить отдохнуть, но выгнать его не могу. Они с Димкой хотели на Кавказ этим летом, но он передумал. Кстати, за несколько дней до твоего звонка, может, почувствовал что.

– Что было с работой после… того случая? – осторожно интересуюсь я.

– Думали, что и «Движок» прикроют, но Макс сам решил дела со следователем. Ну, ты знаешь, как он умеет. Когда в нём просыпается самоуверенная наглость, кажется, мир готов перед ним преклониться, – тихо смеётся Лера. – Он в кредит влез, ещё фитнес-клуб открыл. Также выступаем по ночным клубам, на большую сцену пока не выходим, и я Лёшку не могу бросить, и людей у нас не хватает. Почти со всеми, кого нанимали, пришлось расстаться пару месяцев назад. Макс один всё тащит, – Лера бросила быстрый взгляд на часы. – Половина второго ночи, а он на переговорах где-то, недавно звонил.

– Он молодец, – признаю я. – Я ему говорила, чтобы шёл учиться на управленца, он отличный организатор.

Подруга одарила меня каким-то странным, изучающим взглядом.

– Так он и пошёл. Год отучился на заочном, сессию закрыл досрочно, чтобы на Кавказ поехать, но в последний момент передумал.

– Рада за него, правда. Я когда услышала тебя на радио, обалдела! Вы с Максом молодцы, многого добились. Сильно жизнь изменилась после радиоэфира?

– Ну, узнают на улицах. В радиоротацию пошли мои песни, Макса и Димкины. Несколько композиций выгодно продали, Макс квартиру купил. Студия у нас теперь своя.

Я смотрю на подругу с восхищением, всегда верила в их успех, они с Максом действительно талантливы, да трудоголики, каких поискать.

– Да, он говорил про квартиру. Лера, вы оба с ним сильные.

– Ну, я бы с тобой поспорила, – улыбается Лера. – Я ребёнка родила при состоятельном мужчине и на полном обеспечении. А ты одна в чужом городе, – в её голосе слышится искреннее сожаление. – Юль, зря ты уехала.

– Нет, не зря. Я теперь точно знаю, что совсем смогу справится сама. Это было как испытание на прочность. Хотя не могу отрицать, что иногда надёжное плечо хочется рядом иметь.

Макс

Рассвет уже полностью прогнал ночные тени, когда я припарковался у соседнего коттеджа Леры и Саши, скрывшись от посторонних глаз. В салоне пахло терпким кофе, и я медленно потягивал его, пока не подъехало такси, и на заднее сиденье скользнула Юля. Завожу машину и тенью следую за ней через всю Москву. Наконец такси замерло у цели. Останавливаюсь позади, не опасаясь быть узнанным – Юлька всё равно не видела мою новую машину. Она словно яркая бабочка выпорхнула из такси и двинулась вдоль забора. Короткое платье обтягивало точёную фигурку, и даже таксист высунулся из окна проводить её взглядом. Юля легко взбежала по ступенькам и скрылась в огромном здании. Выбравшись из машины, осмотрелся по сторонам, и окаменел. Прямо передо мной, словно зловещий монумент, возвышалась табличка: «Городская клиническая онкологическая больница №1». Кровь отхлынула от лица, жар опалил изнутри, и казалось, утренний кофе готов вернуться обратно. Рывком распахнул дверь машины, нашарил в салоне бутылку воды, жадно припал к горлышку, заглушая подступающую тошноту. Скомкав пластик, швырнул бутылку обратно. Сажусь за руль и, мысленно перебирая проклятия и молитвы, вывожу машину со стоянки. Врезавшись в плотный поток машин, судорожно набираю номер Леры.

– Лера, ты дома? ... Пожалуйста, не уезжай никуда, я через час буду.

Едва переступив порог и обменявшись рукопожатием с Лериным мужем, я выпалил:

– Лер, где Юлькина комната? Мне документы её поискать надо.

У неё округляются глаза.

– Макс, ты совсем обозрел?! Я не позволю тебе копаться в её вещах!

– Лер, мне нужно найти документы на Маришку и ещё кое-что поискать.

– Макс! Я сказала, нет! – отрезает она.

Перевожу взгляд на её мужа.

– Саш?

Он смотрит на меня, задумавшись, затем произносит:

– Рядом с комнатой Артёма.

– Спасибо, Сань, – искренне благодарю я. – Хоть кто-то меня в этой семье понимает! – выразительно смотрю на Леру и поднимаюсь на второй этаж, оставляя позади её возмущения.

– Лера, я тебе сразу сказал, что я на стороне Макса, – слышу Сашкину реплику за спиной.

Вероломно ворвавшись в Юлькину спальню, первым делом осматриваю комод. Везде Маришкины вещи.

– Макс, ты некрасиво поступаешь, – комментирует Лера, стоя в дверях спальни и наблюдая за мной.

– А с моим ребёнком в животе сбежать? Красиво?!

Добравшись до чемодана, прочёсываю все карманы. Извлекаю папку с документами, роюсь в них и нахожу то, что меня интересует. Свидетельство о рождении: Маркелова Марина Максимовна, графа «отец» – Марецкий Максим Алексеевич. Выдыхаю с облегчением и продолжаю искать её медицинские документы. Ничего не нахожу, вероятно, у неё всё с собой. Поднявшись с пола, сажусь на край кровати и протягиваю свидетельство Лере.

– Какие тебе нужны ещё доказательства? Она просто мне мстит.

– Ну, я её не осуждаю, – произносит Лера, берёт у меня документ и изучает его.

– Я знаю, что очень обидел её, но сейчас речь не об этом, – я смотрю на Леру с Сашей. – Я сегодня утром ехал за её такси.

– Макс, ты с её приездом совсем голову потерял? – повышает голос Лера. – Следишь за ней, в вещи её залез. Я тебя не узнаю!

– Ну, раз меня держат в неведении, я не поленился и проехал из точки «А» в точку «Б», – смотрю Лерке в глаза. – И знаешь, что там в точке «Б» оказалось?

– Её там ждал красивый молодой джигит, и ты наконец понял, что просрал семью?

Шутку её не оцениваю, не до них сейчас.

– Нет, Лера. Онкологический центр, – серьёзно смотрю на неё. – Выкладывай всё, что знаешь. Это уже не смешно.

Лера меняется в лице.

– Да я что знала, то тебе в прошлый раз и сказала, со слов Юльки.

– Значит, так! Сейчас я всё здесь убираю, как было. А вечером ты всё узнаешь и докладываешь мне. Мне она точно ничего не скажет. Понятно?

– Хорошо, – отвечает мне Лера уже более мягко.

После того как всё убираю, спускаюсь на первый этаж. Возле манежа с детьми сидит Лика.

– Привет, егоза, – здороваюсь с ней, присаживаюсь рядом и смотрю на ползающих на коленках Лёшку с Маринкой.

– Максим, ты не расстраивайся, – обращается ко мне Лика. – Ей всего семь месяцев, она даже не разговаривает ещё.

Да, Лика у нас ребёнок чуткий и проницательный. Улыбаюсь ей и дёргаю её за косичку.

– Слушай, Лер, а где Юлькина машина?

– Говорит, продала.

– Значит, есть финансовые трудности. Не стала бы она машину просто так продавать. Ладно, я на работу поехал. Набери мне вечером, – обращаюсь к Лере. – Саша, спасибо ещё раз.

Ну ладно, хоть отчество моё ей дала, и на том спасибо.

Юля

Я стояла в коридоре, в ожидании, когда освободится врач. С тяжестью в сердце смотрела в окно, стараясь скрыть подступившие слёзы. За окном привычный городской пейзаж: серые коробки домов, спешащие куда-то машины, люди, погруженные в свои заботы. Всё движется, живёт своей жизнью, будто и нет никакой трагедии. А внутри меня всё словно замерло, сковано холодом отчаяния. Смотрю на медленно прогуливающихся по дорожкам пациентов онкоцентра, и собственное будущее кажется туманным и зыбким.

После диагностики и консультации покидаю стены медицинского учреждения совершенно раздавленной. Состояние ужасное. Наспех проглотив обезболивающее, я запила его водой из бутылки и, вопреки здравому смыслу и собственному разбитому состоянию, всё же решаюсь заехать посмотреть квартиру – она оказалась по пути.

Вечером, после ужина, мы с Лерой наводили порядок в столовой, когда она неожиданно произнесла:

– Юль, я хотела задать тебе вопрос. И хотела бы получить на него максимально честный ответ.

– Да, конечно.

– Диагноз? – пристально смотрит на меня подруга.

Руки предательски дрогнули, и чашка, сорвавшись, разлетелась на осколки. Маринка, испугавшись, залилась плачем, и я, не в силах сдержаться, присоединилась к ней. Это должно было произойти, последнюю неделю нервы были натянуты, как струна. Я просто не хотела никого ставить в известность.

– Так, сядь! – командует Саша и берёт мою Маринку на руки. Даёт ей в руки ключи от машины, чем очень увлекает её.

Лера быстро убирает осколки чашки и крепко обнимает меня.

– Серьёзное что-то?

– Опухоль на матке, – замечаю, как они переглянулись.

– Она же не…

– На биопсию сегодня ездила. Через две недели будут результаты.

– Давно? – спрашивает она.

– Спустя месяц после родов первую чистку сделали. А через три месяца опять кровотечение открылось, вот и отправили в Москву.

– Ты давай, не паникуй заранее, – обращается ко мне Лерин муж. – Ребёнок тоже всё чувствует, будь спокойнее.

– Юль, а ты не торопишься с квартирой? Что тебе у нас не живётся? – смотрит на меня Лера

– У вас своя семья, я не хочу мешать.

– Ты нам не мешаешь. Из-за Макса, да?

– Да, мне нужно сосредоточиться на своей жизни и работе. Так что с квартирой вопрос решён.

На следующий день подписала договор аренды и принялась собирать наши с Риной вещи. Муж Леры помог нам с переездом, за что я была очень признательна. Мне действительно так легче. У них в доме надо постоянно держать лицо, чтобы не вызывать ни у кого сочувствующих взглядов, а в квартире я наконец-то расслабилась, давая волю слезам. Это было необходимо, как кислород – больше не было сил сдерживать это напряжение внутри. Я понимала, что, если опухоль окажется злокачественной, эмоционально я не справлюсь. Страх, липкий, холодный, уже окутывал меня, проникая под кожу ледяными иглами, сгущая кровь и замедляя её движение по венам.

Утром звонок в дверь, открываю – Макс.

– С новосельем, – как-то угрюмо говорит он. – Где Марина?

– Спит, – отвечаю, даже не спрашивая, откуда адрес узнал, и так понятно.

Пройдя в квартиру, он пробегает по ней оценивающим взглядом.

– Ну, так себе, – выдаёт он своё мнение. – Маринке здесь только шишки набивать. Юль, тебе твоя гордость спать не мешает? Я бы вам нормальную квартиру нашёл.

– Это временно.

Сейчас любуюсь тем, как красиво облегает футболка его накаченное тело, джинсы с низкой посадкой идеально сидят на длинных ногах. Всё такой же красавец – покоритель женских сердец.

– Я знаю о диагнозе, – вырывает меня из раздумий и созерцания прекрасного Макс.

– Что? – растерялась я.

– Юль, может, попробуем ещё раз спокойно поговорить? Всё-таки мы не чужие друг другу люди.

– Я не буду обсуждать с тобой своё здоровье.

– Ну, хорошо. Давай о нас поговорим, как будем жить дальше.

– Никаких нас нет! Макс, давай на чистоту. Мы не пара друг другу и никогда ей не были. Мне нужны любовь и уважение. Ты темпераментный мужик, и тебе нужно, чтобы женщины под тобой множественно-каскадно оргазмировали. Ты не можешь мне дать то, что нужно мне, а я не могу закрыть твои потребности.

– Хорош мне тут фригидной прикидываться. Я-то знаю, какая ты можешь быть в постели. Мне было с тобой хорошо.

– Когда мужику хорошо с одной, он на другую не прыгает.

– Мне только с тобой всегда было хорошо, – смотрит мне в глаза. – Ты можешь не верить, но я скучал по тебе.

– Что ты от меня сейчас хочешь? – устало спрашиваю я.

–Общения нормального. Хотя бы его восстановить, ради дочери.

– Мне не до чего, у меня сейчас заботы другие.

– Я понимаю, – он опускает взгляд.

Услышав из-за стенки лопотание Марины, пошли с ним в спальню. Макс берёт её из кроватки на руки. Наблюдаю, как она внимательно его разглядывает, ручонкой проводит по щеке. – На-ня-ня! – лепечет она.

– Мариш, надо говорить па-па! – улыбается Макс и с вызовом смотрит на меня.

Папа так папа. Какой теперь смысл сопротивляться, не известно, что меня ждёт впереди. Пусть хоть папа будет.

Забираю Маринку завтракать, а Макс ещё раз осматривает кухню и уезжает на работу. А позже от него приходит сообщение: «Курьер к тебе едет, открой ему дверь».

Действительно, через час курьер заносит стульчик для кормления, манеж и игрушки.

«Макс, спасибо большое. Только игрушками не балуй», - пишу ему.

«Я отец! И сам решу, что мне делать. Напиши, если ещё что-нибудь нужно».

– Отец он, блин! Без году неделя, – ворчу я. – Ну что, Марин, пойдём подарки распаковывать?

Макс

Добравшись до зала, первым делом делаю заказ в детском магазине на Юлькин адрес. Вчера поздним вечером мне позвонила Лера и рассказала о диагнозе. Ночью уснуть так и не удалось. Воспоминания, как кадры кинофильма, мелькали в голове – как мы с ней познакомились, как учил кататься на сноуборде, как работали допоздна, а потом ужинали вместе. Восьмое марта вспомнил, тогда мы, скорее всего, Маринку и зачали. Кроме Юльки, ни с кем и не было не защищённого секса, только с ней голову потерял. Как я мог не удержать то, что было самым дорогим? Снежная королева моя. Иногда так посмотрит, что кажется, инеем всё вокруг покроется. Невольно прирос душой и тосковал по ней всё это время. Искал её в каждом уголке своей памяти, но находил лишь тени прошлого, которые ускользали, как песок сквозь пальцы. И сейчас хочется прижать к себе и не отпускать, но пока я даже лишнее движение в её сторону боюсь сделать. Если бы только возможно было вернуть время и исправить ошибки… Знаю, что причинил ей невыносимую боль, и прощения мне нет. Желаю только одного, что бы она была жива и здорова. Страшно становится от мысли, что любимого человека может не стать в один момент.

Пока размышляю, уже и коллектив весь в сборе. Рядом со мной присаживается Лера.

– Привет, удалось поспать? – спрашивает она.

– Нет.

– Я что-то тоже сегодня плохо спала, – признается Лера. – Макс, я тут подумала, давай всех у нас соберём. Хочу отвлечь её, она, конечно, вида не подаёт, но, думаю, состояние подавленное у неё. Наши знают, что она вернулась и про вас с ней?

– Димка только знает.

– Я говорю им? – задаёт мне вопрос.

– Да. Думаю, она будет рада всех видеть.

Лера поднимается на сцену и обращается ко всем:

– Ребят, у меня для вас новость. Юля вернулась на днях.

Вижу на лицах друзей улыбки.

– Ребят, так сложилось, что у неё возникли проблемы со здоровьем. Думаю, ей нужна наша поддержка. Предлагаю в воскресенье собраться у нас с Сашей.

– Что с ней?– хмурится Никита.

– Серьёзное что-то? – спрашивает Алёнка.

– Ребят, озвучивать диагноз я не имею права. Если захочет, расскажет вам сама, – обращается к друзьям Лера. – И ещё…– Лера замолкает и смотрит на меня. Они все возле сцены, а я единственный, кто сидит в зале. – Макс, я озвучиваю? – уточняет Лера, и я молча киваю ей. – У Юли с Максимом родилась дочка, – при этих словах Лера не сдерживает улыбку.

Восторженные возгласы эхом разнеслись по залу.

– Вот это да! Макс, поздравляю! – подходит Никита и протягивает руку. – Девочка – это хорошо.

– Спасибо, Ник.

Алёнка виснет у меня на шее и целует в щёку.

– Поздравляю, Макс. Но я вам никогда не прощу, что скрыли от меня такую новость.

– Да он, наверное, и сам не знал, – комментирует Дэна.

Склоняю голову, выглядывая из-за Алёнки. Как-то сразу становится понятно, кто тебе по-настоящему друг, а кто нет.

– Дэн, чувство зависти – гнилое чувство, – говорю я.

–Да хорош уже! – рявкает Димон. – За друга и порадоваться уже сложно? – кидает он Дэну.

– Да я рад, – говорит Дэн, подходит ко мне и протягивает руку. – Поздравляю. На кого дочь похожа?

– Сам увидишь, если приедешь, конечно.

Макс

Юльку напросился сам в воскресенье забрать. Когда она выходит из подъезда, иду ей навстречу, и забираю у неё сумки из рук.

– Ты машину сменил, – замечает она, скользнув взглядом по кузову.

Но настоящее удивление отразилось в её глазах, когда я открыл заднюю дверь. Там, словно немой вопрос, возвышалось детское автокресло, купленное мною буквально накануне. Я пристёгиваю Маришку, и мы выезжаем из Москвы. Всю дорогу мы провели почти в молчании, но я ловил каждое её слово, которым она обращалась к дочке, упиваясь этой музыкой материнства.

В гостях Юлька тут же упорхнула на кухню помогать хозяйке, а я беру дочку и присоединяюсь к Алексу с сыном в гостиной.

– Где Лика с Артёмом? – спрашиваю.

– У соседей через два дома, скоро придут. Как у тебя дела? – интересуется он.

– Никак, – морщусь я.

– Не дёргайся раньше времени, – он пристально смотрит на меня. – В крайнем случае, в Германию или Израиль её отправим.

– Очень надеюсь, что крайних случаев не будет, – вздыхаю я, действительно в последние дни сам не свой.

– Пойдём, надуем им игровой манеж, – кивает на детей. – А то они разбегутся, пока мы за столом будем, – смеётся Алекс.

Пока надуваем насосом большой манеж в саду, приходят Артём с Ликой. Лика заваливается в манеж, задрав ноги вверх.

– Пап, а дай мне Лёшку сюда, – просит она, и Сашка кладёт ей на живот младшего сына. – Максим, давай сюда Марину, я с ними поиграю пока.

Я передаю ей Маринку, а над ней смеётся Тёма.

– Лика, отлично смотришься, памперса тебе только не хватает, а так за свою сойдёшь у мелюзги.

– Тёма, иди лучше за водой сходи. Я пить хочу.

– Ты хочешь пить, ты и иди, – отрезает Тёма.

– Пойдём, Макс, – говорит Сашка, махнув рукой. – Они теперь до вечера будут выяснять отношения.

Знаю, что его дети вечно спорят, но друг без друга не могут и убьют друг за друга кого угодно. Пока Саша подготавливает гриль, смотрю, как Лера и Юлька накрывают большой стол в саду. Первая приезжает Алёнка.

– Привет, подруга! – кидается обниматься с Юлькой. – Ты чего это удумала болеть?! Я не разрешаю! – Смотрю, как они подходят к манежу. – Очуметь! Нет, просто поразительно! – выражает восторг Алёнка и поворачивается к нам с Сашей. – Привет, папаши! Макс, ну ты ювелир, однако!

Смеюсь и иду обниматься с подругой. Следом приезжает Димка, Дэн и Ник. Обнимаются с Юлькой, замечаю, как она зацепляется с Дэном в разговоре. Подхожу к ним с Маришкой на руках.

– Макс, она просто копия твоя, – восторженно говорит Никита.

– Иди к дяде Диме, – Димка берёт её у меня. Маришка сразу выпячивает губу, и на глазах наворачиваются слёзы. – Странно, – испуганно произносит друг. – Женщины обычно в восторге от меня.

– Ну, ведь есть же разборчивые женщины. Да, Дим? – смеётся над ним Никита.

Забираю дочь у Димки и замечаю, как Дэн разглядывает ребёнка.

– Реально твоя копия, – сдержанно звучит от него.

Пока гул приветствий расцветал вокруг, мы с Маринкой уютно устраиваемся за стол, и я чищу ей яблоко. Наблюдаю, как Юлька утопает в водовороте смеха и дружеских объятий. И всё же сквозь пелену радостных эмоций в глубине её глаз мерцала тихая, затаённая грусть. Когда наконец все усаживаются за стол, Сашка на правах хозяина дома произносит первый тост: за рождение ещё одного ребёнка в нашей большой и дружной семье и за Юлькино здоровье.

– Так вы вместе или нет? – Дэн буравит нас взглядом, переводя его с Юльки на меня. И в этой нарочитой прямоте сквозит не то любопытство, не то вызов, в отличие от остальных, которые просто радуются встрече и проявляют тактичность, зная о наших с ней не простых взаимоотношениях.

Юлька качает головой в отрицании, а я, не отрывая взгляда от Дэна, чеканю:

– Мы теперь вместе… Вместе растим нашу дочь.

Пока между нами с Дэном искры летят, Димка, словно опытный дипломат, мастерски переводит разговор на рабочие темы. Спустя час Маринка начинает капризничать, и Юля, подхватив её на руки, уходит в дом. Когда возвращается, атмосфера за столом уже пропитана расслабленностью, а Димка самозабвенно выводит аккорды на гитаре. Она садится напротив меня, и Димка просит её исполнить что-нибудь.

– Ой, нет, я гитару больше года в руках не держала, – отнекивается она. – А из репертуара у меня теперь только колыбельные.

У неё хороший голос, не такой, как у Леры, что стёкла дребезжат от её вокала, а лиричный, она романсы хорошо исполняет. Мы все только через год после знакомства с ней узнали, что она поёт. Димка передаёт ей гитару со словами:

– Да брось ты, здесь все свои. Давай как раньше, что-нибудь душевное.

Беря гитару, она задумывается, затем ставит пальцы на аккорды и перебирает струны.

Резкий звон ворвался в полутьму,

И она шагнула к телефону,

К частому, настойчивому звону.

Знала, кто звонит и почему.

На мгновенье стала у стола,

Быстро и взволнованно вздохнула,

Но руки вперёд не протянула

И ладонь на трубку не легла.

Эту песню знаю – на слова Эдуарда Асадова. Юлька рассказывала, что зачитывалась им ещё в школе.

А чего бы проще взять и снять,

И, не мучаясь, не тратя силы,

Вновь знакомый голос услыхать

И опять оставить всё как было.

Только разве тайна, что тогда

Возвратятся все её сомненья,

Снова и обман и униженья –

Всё, с чем не смириться никогда!

Звон кружил, дрожал, не умолкая,

А она стояла у окна,

Всей душою, может, понимая,

Что менять решенья не должна…

Каждый аккорд отзывается болью в самой груди. Не смею поднять глаза, чувствую прожигающие взгляды. Песня обрывается, и гитара затихает лишь на мгновение, продолжая шептать струнами эхо мелодии. Безмолвно поднимаюсь и ухожу в дом, ища спасения в тишине комнат. В спальне завороженно смотрю на свою маленькую спящую принцессу. Минут через десять к нам тихо проскальзывает Юлька проверить ребёнка и удивлённо поднимает брови, застав меня здесь.

– Ты меня никогда не простишь, да? – спрашиваю я.

– А ты бы меня простил? – задаёт встречный вопрос.

– Я не знаю, – честно говорю я.

– Макс, что было, то было. У каждого свой путь теперь.

У меня есть возражения на этот счёт, но решаю промолчать. Ей сейчас действительно не до меня.

– Волнуешься?

– Да, – тихо отвечает она.

– Не переживай, всё будет хорошо, я уверен, – смотрю в её глаза цвета зимы, но она лишь опускает взгляд. – Юль, ты поправишься, – аккуратно прижимаю её к себе, и она не сопротивляется. Мы продолжаем так стоять, и я принимаю этот миг как подарок. И так бы и держал её в объятиях, но проснулась Маринка.

– Ладно, я пойду.

Выхожу на улицу, наши играют в две гитары и поют новую песню, присоединяюсь к ним.

К вечеру все потихоньку разъезжаются. Проводив Алёну я смотрел на удаляющийся свет фар, когда услышал за спиной:

– Пытаешься снова сойтись с Юлькой?

– Тебе какое дело?

– Мы сегодня с ней хорошо пообщались, и она ясно дала понять, что свободна, – улыбается Дэн.

– Ей вообще сейчас не до чего и ни до кого, – озвучиваю очевидные вещи.

– Возможно, но это временно. Я подожду.

На миг мелькнула мысль всё-таки вломить ему от всей души. Ухмыляясь, словно палач перед казнью, он садится в свою машину и уезжает.

А я так и остаюсь стоять, глядя на дорогу, понимая, что Лера была права – я просрал семью.

Юля

Ожидание результатов гистологии оказалось для меня адом. Две недели тянутся просто невыносимо долго. Эмоциональное состояние на грани нервного истощения. Не могу сфокусироваться на работе, сон стал беспокойным, и ощущение усталости не покидает меня. Но сейчас я рада, что нахожусь в Москве. Друзья оказывают мне колоссальную моральную поддержку, каждый день мне звонят и стараются отвлечь от дум. Алёнка приезжает в гости и я наконец, откровенно рассказываю о подозрении на онкологию. Макс заезжает в свободное от работы время. Дэн тоже ко мне приезжает, отвлекает меня разговорами, как может. Даже с ним на репетицию ходила, только душу себе разбередила. Глядя на них, поняла, что всё же немного скучаю по ночной суматохе, сцене, зрителям и аплодисментам.

В больницу за результатами еду с Риной. Хотя и Лера предлагала меня сопровождать, и Макс, но я отказалась. Ночь прошла в тревожном забытье: давление низкое, нервы на пределе. Но когда врач произносит, что опухоли не злокачественные, мир вспыхивает новыми красками, и я будто заново рождаюсь! Дневной свет ослепляет своей яркостью, воздух наполняется свежестью, и дышать становится легко и свободно. Врач назначает день операции, и я, сжимая в руках документы, выхожу на улицу. Усаживаю Маринку в коляску и иду к метро.

Долго гуляю во дворе перед домом, пока дочка спит. Через какое-то время к подъезду подъезжает Макс, выходит из машины и идёт ко мне.

– Я тебе обзвонился! Не игнорируй меня больше, – с вызовом произносит он.

– Тихо! – шиплю я . – Маринка спит, – заглянув в коляску, он виновато посмотрел на меня. – Я звук забыла включить.

– Сложно было короткое сообщение из больницы написать, что да как?

– Макс, всё хорошо.

Он сверлит меня взглядом.

– Подробности?

– Не злокачественные. Но предстоит операция меньше чем через неделю и на учёте у онколога пожизненно.

Макс запрокидывает голову и, прикрыв на мгновение глаза, медленно выдыхает. Значит, тоже на нервах был, перспектива стать отцом-одиночкой вряд ли бы его обрадовала.

– Юль, я думаю, это надо отметить. Давай сегодня вечером у тебя, я всё организую, – он аккуратно притягивает меня к себе и заглядывает в глаза. А я аж вздрогнула от знакомых ощущений, всё это уже было со мной. Пройдённый этап, и возврата к нему нет.

Я убираю его руку со своей талии.

– Макс, не надо, – твёрдо говорю я, и он разочарованно вздыхает.

– Даже не пригласишь к себе?

– Нет, Макс. Сейчас нужно как-то мысли в порядок привести. И у меня за последнюю неделю много работы накопилось.

Он смотрит на меня пронзительным взглядом и произносит:

– Я рад, что всё обошлось. Ты потрясающая женщина, и я горжусь, что именно ты мать моей дочери. Ты заслуживаешь долгой и счастливой жизни, и я абсолютно уверен, что она такой и будет.

Развернувшись, он идёт к своей машине, оставляя меня в лёгкой растерянности. Когда его авто скрывается за домами, ловлю себя на том, что к моему лицу прилипла глупая улыбка.

Макс

Завершив деловую встречу, еду в студию. Лера, Алёнка, Димка и Никита, Ромка – все в сборе. Лишь одного не хватало.

– Дэн где?

– Подъезжает, – отозвалась Лера.

В груди поднялась волна раздражения. Достал опаздывать… И тут, словно насмешка судьбы, в дверях появляется Дэн. И не один – с Юлькой. На лице у него сияет самодовольная улыбка.

– Не понял? А Маринка где? – мой взгляд, полный непонимания, устремился на мать моего ребёнка.

– Она с нашей няней, – коротко ответила Лера, стараясь сгладить неловкость.

– Юль, ты оставила ребёнка с няней, чтобы приехать сюда с ним? – слова вырвались из меня, словно пробка из бутылки шампанского.

– Она не обязана перед тобой отчитываться, – дерзко бросил Дэн.

– А тебя я вообще не спрашивал! За столько лет так и не выучил, что такое пунктуальность… И никто не обязан тебя ждать! У Леры, между прочим, семья!

– Лер, прости, – виновато пробормотал Дэн.

– Макс, у меня тоже работа, – попыталась оправдаться Юля. – Мне нужно было срочно в редакции дела уладить.

– А его ты тоже в редакции подобрала?

Ответа и не жду, молча иду наливать себе кофе. Юля, Алёнка и Лера устраиваются на диваны с чаем. До меня доносятся обрывки их разговора.

– Я не понимаю, зачем ты съехала? Всё равно Марину у нас оставишь на время операции. И как ты вообще собралась одна крутиться? Да и тяжести первые дни нельзя будет поднимать. Как ты с ребёнком будешь справляться? – возмущается Лера.

– Так же, как последние полгода справлялась. А потом мне сказали: операция, не сложная. Это на несколько дней всего.

– Честно, не понимаю этого героизма, – в голосе Леры явное неодобрение.

– Уж кому рассуждать о героизме, – ухмыляется Юля.

Работаем над записью композиции. Когда за Юлькой приезжает такси, подхожу к Лере и тихо прошу:

– Отвлеки Дэна, пожалуйста.

Выхожу на улицу вслед за Юлькой.

– Как сама? Переживаешь? – задаю ей вопрос.

– Больше за Маринку, чем за себя. Она будет плакать без меня ночью, я точно знаю.

– Юль, а может, она со мной пока побудет?

– Макс, мне будет спокойней, если она с Лерой останется.

– Ну, а гулять я с ней могу?

– Конечно. И не корми лишним, я Лере список оставила.

– Я понял. Спасибо тебе.

Помогаю ей сесть в такс и, тяжело вздохнув, провожаю взглядом уезжающую машину.

Из студии выходит Алёнка с Ромкой.

– Благополучного вам разрешения, - обнимает меня Алёна. - Верьте, что всё хорошо будет.

– Спасибо тебе, – обнимаю её в ответ.

Прощаюсь с ними и возвращаюсь к работе.

Юля

Первую ночь в больнице даже глаз сомкнуть не удалось. А рано утром в палату приходит анестезиолог, задаёт множество вопросов и рассказывает, как всё будет проходить, успокаивая тем, что риск осложнений очень низкий.

На следующий день первая ко мне приезжает Лера.

– Ну, как ты? – первое, что спрашивает подруга, войдя в палату. – Выглядишь хорошо.

– Нормально. Маришка плакала ночью? – сердце болезненно сжалось. Материнское сердце не обманешь, оно всегда чувствует родного ребёнка.

– Ой, Юль, у нас Макс ночевать остался, он с ней всю ночь на руках и проходил. Он мне её даже не дал, – рассказывает она. – На завтрак её только принёс.

Достав из сумочки телефон, показывает фотографию, на которой Макс спит на кровати, а у него Маришка на груди сопит. – В шесть утра уморились оба, – смеётся Лера.

И я не могу сдержать улыбку.

– А перекинь мне фото, – прошу её, и она выполняет мою просьбу.

– Юль, ты же понимаешь, что отец он отличный? И тебя он любит.

– Отличный, – соглашаюсь я, – но на счёт любить… Боюсь, у Макса в принципе такая опция отсутствует. Да и сейчас наверняка кто-то греет его постель.

– Я ни с кем его не видела последние полгода точно. Он, по-моему, вообще после твоего отъезда решил утопиться в работе и учёбе.

– Лер, у Макса есть определённые физиологические потребности. У него всегда кто-то под рукой был и будет. И я иллюзий на его счёт больше не питаю. Не желаю быть подручным средством.

– Не знаю, что тебе на это сказать. Но сейчас, наблюдая за ним, мне кажется, он даже повзрослел с вашим приездом. Хотя он всегда ответственным был.

– А я о чём? Его ответственность не позволяет оставить ребёнка без отца. И он ради этого готов жить с нелюбимой женщиной. Только я не готова. Лер, он наседает на меня из-за Маринки. Сразу озвучил, чтобы я даже не рыпалась из Москвы.

– Почему ты так уверена, что ему нужна только Маришка? И… он так смотрит на тебя, – в голосе подруги звучит сомнение.

– Лер, Макс – виртуоз, в части оттачивания граней женской души. Очень тонко чувствует, какие струны надо задеть у женщины, чтобы получился аккорд. Со мной он пытается взять сразу баррэ. Но в данном случае по Станиславскому…

– Не веришь?

– Он плетёт спектакль из действий, и каждое действие должно привести к достижению цели. Иначе это был бы не Макс.

Лера опустила глаза, я чувствовала, как мои слова задели её. Слышать о близком человеке в таком ключе всегда неприятно, но, думаю, в глубине души она понимает, что это правда.

– Юль, а чувства у тебя к нему есть?

– Когда уезжала, были. А сейчас у меня есть Маришка, и каждый день я могу смотреть в эти безумно красивые синие глаза, даже если Макс будет за тысячу километров, – смеюсь я, уходя от ответа.

– И всё же мне бы хотелось, чтобы вы были вместе, – высказывает свои пожелания Лера. – Ладно, поеду я. Юль, ты главное не волнуйся, Маришка точно в надёжных руках, – целует меня в щёку и добавляет: – Он приедет к тебе чуть позже. Не может оставить зал, там монтаж оборудования ведётся.

Поздним вечером дверь палаты бесшумно распахнулась, и на пороге возник Макс с охапкой цветов, затмевающих своим ароматом больничный запах. Пристроив цветы в вазу и кинув изучающий взгляд на капельницу, садится возле меня.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо. Завтра можно будет вставать. Как Марина?

– Всё отлично: ест, спит, гуляем, – улыбается он.

– Макс, ты врёшь.

– Лерка уже донесла? – морщится он.

– Да, говорит, ночью плакала.

– Юль, она ребёнок. Ну, поплакала немного. Не всю ночь и не до истерики. Не о чем беспокоиться, я тебя уверяю. Днём вообще нормально, с Лёшкой в манеже друг другу игрушками по голове настучали, и довольные оба.

Я открываю Лерину фотку и показываю ему.

– Лера, зараза! – смеётся он. – Я же говорю, не всю ночь плакала, поспать мы тоже успели.

– Спасибо тебе, – смотрю на него с благодарностью, сейчас даже рада, что Маринка с ним.

– О чём ты вообще? Она невероятная, я, когда на неё смотрю, просто с ума схожу по ней, – Макс смотрит мне в глаза. – Юль, а у тебя есть фото, где она новорождённая?

Пролистав галерею на телефоне, нахожу фото из роддома и поворачиваю к нему экран.

– Сколько ей здесь?

– Два дня.

– Мне очень жаль, что ты оказалась в такой момент одна. Как ты со всем справилась? На что вы жили?

– Нормально справилась. Немного подруга помогла, а так у меня две работы на удалёнке, денег хватает.

В его взгляде сожаление. Замечаю, что его телефон на виброзвонке не замолкает, но он его игнорирует.

– Тебе звонят.

– Потом всё, – отмахивается он. – Что тебе привезти? – спрашивает и сразу говорит: – Маринку не могу. Уже интересовался, с детьми маленькими нельзя сюда.

– А мне больше и не нужно ничего.

– Ладно, я завтра приеду, – наклоняется и целует меня в нос. – Отдыхай.

Он ушёл, оставив после себя шлейф свежего парфюма и какое-то чувство горечи.

Макс

Маринка после ночного кипиша безмятежно спала, предчувствуя, что и следующая ночь не подарит покоя. Вторую ночь с ней провожу, решив погостить у Леры с Сашкой. Она реально без мамы плачет, её крохотное сердечко явно чувствует неладное. Беру радионяню и спускаюсь на первый этаж. Лерка хлопочет на кухне, Сашка, погружённый в цифровой мир, не отрывает глаз от ноутбука, а Артём сосредоточенно очищает апельсин. Приземляюсь рядом с ним, в эту тихую гавань домашнего уюта.

– Макс, ну у тебя, конечно, ума хватило Маринку ночью увезти, – возмущается Лера.

– Лер, она орала на весь дом. Не вам поспать, и я, знаешь ли, перенервничал. А в машине её укачало, и она быстро уснула. Сейчас лето, тепло, нормально всё, – успокаиваю её.– Но Юльке лучше не говори.

Телефон издал сигнал, и на экране высветилось: «Дэн». Принимаю звонок.

– Да…Я уже всё сказал…Дэн, что ты от меня хочешь? Я против того, чтобы ты её навещал.

Первым завершив разговор с раздражением кинул телефон на стол.

– Что, Макс, соперник к ней рвётся? – ехидничает Лера.

– Он мне не соперник и никогда им не был.

– Ну да, – улыбается мне Артём. – Ты дальше продолжай тормозить, а то я уже скоро вырасту и сам женюсь на ней.

Отвешиваю ему лёгкий подзатыльник.

– Что ж вы за поколение такое борзое?

– Ну, она у тебя красивая, – дразнит меня Тёма.

Я наклоняюсь и приглушённо ему в ухо: – Ровесницы не дают?

– Макс! – реагирует сразу Саша.

– Больше не буду, – обещаю я. У Саши с его сыном доверительные отношения, но в последнее время Артём приходит ко мне по некоторым вопросам. Ему четырнадцать с половиной, не всё решается у отца спросить.

– Обещаю отказаться от этой мысли, если дашь на моте покататься, – пытается шантажировать меня Тёма.

– Нет!– в один голос восклицаем с Сашей, тут наше мнение едино.

– Ну, я здесь, не выезжая из посёлка, – канючит он у меня.

– Твой отец меня у вас в саду закопает, случись чего. Цветочки будешь класть на могилку? – вопросительно смотрю на него.

– Да ну вас, – швыряет корки от апельсина на стол и уходит. Лерка быстро всё убирает за ним.

– Макс, я уже давно заметила, что Дэн на тебя зуб точит. На почве чего конфликт?

– Сестрёнка его постаралась...

Лера медленно обратила свой взор ко мне.

– Если это то, о чём я думаю, возможно, у Дэна есть все основания злиться на тебя.

– Лер, ты же знаешь, что я ни причём.

– Вы вообще с Димкой можете держать свои члены в штанах? – ругается она.

– Лера, половник положи, – смеюсь я и обращаюсь к её мужу. – Саш, объясни уже своей жене, что мужчина в молодости должен набираться опыта, чтобы потом любить свою единственную так, чтоб у неё и мысли не было к другому уйти.

Подняв голову от работы, он взглянул на жену.

– Лер, по сути, он прав, – поддерживает меня Саша, а его жена в ответ закатывает глаза.

Да, за последний год мы с её мужем нашли общий язык.

– Макс, я серьёзно! Хорош судьбы калечить девкам! – она швыряет половник в стол. – Когда вы уже угомонитесь?

– Я уже, – улыбаюсь ей. – Осталось Димку наставить на путь истинный, но тут я бессилен. Может, ты попробуешь?

–Так! Стендапер! Иди хоть посудомойку загрузи, сидишь без дела.

– Я к Юльке сейчас поеду, пока Маринка спит.

– Посуду загрузишь и поедешь.

– Лерка, ты зараза!

Юля

Тоска по дочке грызла изнутри, а выписка только через несколько дней. За моей спиной тихо скрипнула дверь. Обернулась. В палату вошёл Дэн с букетом.

– Привет! Как самочувствие? – улыбается он.

Нежданный гость, но я рада его видеть. Мы всегда отлично ладили, а как с Максом связалась, мы с Дэном отдалились друг от друга.

– Спасибо, Дэн, – благодарно принимаю букет и, утыкаясь носом в прохладные белые бутоны роз, – всё нормально. Скоро буду дома. А ты, кстати, как меня нашёл? Кроме Леры и Макса, никто не знает, где я.

– Захотел тебя найти и нашёл, – наши взгляды встретились и на мгновение задержались друг на друге. – Я рад, что ты вернулась. Мне тебя очень не хватало.

– Если ты о работе…

– Я не о работе, – перебивает он. – Без тебя было… пусто.

– Дэн…

– Юль, я всё понимаю, что тебе сейчас не до меня… Это просто дружеская поддержка.

Немного расслабившись, водрузила букет рядом с бордовыми розами Макса, невольно отметив контраст. Проговорили мы примерно час. Дэн увлечённо рассказывал о новых студийных записях, о внезапно свалившейся узнаваемости, признаваясь, что иногда это раздражает. И надо сказать, что ему удаётся немного разогнать мои мрачные мысли. Вскоре в палату вошёл Макс и замер в дверях. Замечаю мимолётную борьбу на его лице, прежде чем он сдержанно здоровается с Дэном.

Дэн торопливо прощается со мной, оставляя лёгкий поцелуй на моей щеке, и исчезает.

– Ты ему адрес дала? – вскинул брови Макс.

– Нет. Сама удивилась его визиту.

– Странно, – тянет он. – Работаешь?– кивает на мой раскрытый ноутбук.

– Да, мне надо через пять дней статью сдать.

– Подожди, а где у тебя редакция?

– Одна здешняя, я её не меняла, как уехала, вторая – в другом городе.

– Проблемы есть финансовые? – спрашивает вкрадчиво. – Просто ты машину продала, и я подумал…

– Нет, Макс, проблем нет. Но мне машину сложно было обслуживать, тем более я в аварию небольшую попала, меня таксист подрезал. Там бампер, крыло и ещё что-то под замену. Я на ней всю беременность отъездила и три месяца назад продала. Подумала, что она будет гнить, а то вообще не продам.

Сегодня общаемся ровно, спокойно. Кажется, напряжение, висевшее в воздухе, рассеялось. Даже накатила волна воспоминаний – как когда-то, несколько лет назад, мы общались вот так же легко и непринужденно. Может, и правда, к лучшему, если мы останемся друзьями. Мне кажется, эта роль нам удаётся куда лучше, чем роль любовников.

Хотя чувствую себя ещё неважно, слова врача о положительной динамике после операции звучат как музыка. Он ставит меня на учёт, подробно расписывает график осмотров и текущее лечение. И тут словно обухом по голове: результаты исследований говорят о крайне низкой вероятности иметь детей. Эта мысль о том, что материнство для меня, возможно, больше недоступно, кольнула, но тут же отступила на второй план. Главное сейчас, что у Маринки будет мать!

В предвкушении встречи с дочкой я спешно собирала вещи, а в голове тем временем, словно выпущенные из заточения, метались мысли. И я улыбалась безумной, нелепой улыбкой, отражавшей сумбур этих мыслей. Будто до этого момента я была мёртвой, но чудом воскресла и увидела мир во всём его ослепительном, безудержном великолепии. Внезапно захотелось сорваться в ночной клуб, напиться до беспамятства, станцевать стриптиз, прыгнуть с парашютом и, чёрт возьми, переплыть Ла-Манш! Мой организм жаждал безумства, требовал выплеска энергии. Хочу жить!

С выпиской в руке, сидя на сумках, я ждала Леру, но вместо неё появился Макс. Забрав меня из больницы,везёт к Лере домой. Увидев Маринку, я не сдержалась и расплакалась. Стиснув её в объятиях, жадно вдыхаю запах родного ребёнка и просто зацеловываю всю. Одна только мысль о том, что я могла бы не увидеть, как она растёт, опаляет живым огнём, и слёзы рвутся с новой силой на свободу.

– Оставайтесь у нас,– просит Лера. – Лёшка к ней уже привык, им вдвоём хорошо.

– Спасибо вам с Сашей за всё, – благодарю я. – Но сейчас я хочу побыть с дочерью наедине.

Лера понимающе кивает. Собираю Маринкины вещи, и Макс отвозит нас домой.

Он явился нежданно-негаданно в этот же день, когда за окном уже сгустились сумерки, с двумя пакетами продуктов, как для меня, так и для Марины. А я, загнанная домашней суетой, к концу дня ощущала ноющую боль внизу живота. Разложив продукты в холодильник, попыталась вызволить Маринку из стульчика, но острая боль заставила замереть и скривиться. Опустила её обратно, и в ту же секунду она залилась капризным плачем, протягивая ручки ко мне. Глядя на это, Макс подхватывает её и сажает к себе на руку, второй подталкивает меня к спасительному дивану.

– Приляг, – произнёс он, опуская ребёнка в манеж. – Ну, Лера тебе об этом и пыталась сказать, – напоминает Макс. – Юль, лишний раз Марину не таскай.

Повернувшись на бок, притянула колени к животу. Это я, конечно, с дуру намыла всю квартиру сразу, не хотела, чтобы ребёнок дышал пылью.

– Я не понимаю этого упрямства, – Макс присаживается рядом и смотрит на меня. – В чём причина того, что ты у Леры не захотела остаться?

– Мне необходимо побыть одной, – честно говорю я. – И… Макс, спасибо тебе большое за заботу, но не надо. Я уже привыкла крутиться одна, и сама справлюсь.

– Даже так? – он удивлённо вскинул брови. – Ну, запретить заботиться о вас ты мне не можешь. Поэтому лучше смирись.

Протянув руку, он мягко направил меня лечь на спину. Приподняв край моей майки, бережно приложил свою тёплую ладонь к моему животу. Его пальцы, словно крадучись, скользнули под резинку трусов, коснувшись моей кожи внизу живота и лобка. От неожиданности я вздрогнула, и этот мимолётный жест не ускользнул от его внимательного взгляда.

– Не дёргайся. Ни на что не покушаюсь. Хотя, конечно, искушение велико, – произносит он ровным тоном, и я сразу узнаю самоуверенного Макса.

От его тёплой ладони, скользящей по моей коже, внизу живота тут же завязался тугой узел желания. Пугаюсь своей реакции и резко убираю его руку, словно обрывая тонкую нить. Краем глаза замечаю, как Макс едва усмехается. Вот же самодовольный засранец!

Макс

Сейчас, зная, что с матерью моего ребёнка всё будет хорошо, ощущаю, насколько легче мне стало дышать, до этого будто могильной плитой был придавлен. И если бы ещё Дэна задвинуть куда подальше, было бы совсем хорошо. Как коршун кружит возле неё. Привёл её к нам на репетицию, вероятно, чтобы меня позлить, потом мне Никита рассказал, что видел их в кафе возле студии. Собственно, я и не ждал, что она, как ни в чём не бывало, упадёт в мои объятия. Но то, что он крутится не просто возле неё, а возле моей дочери, поднимает во мне неконтролируемую злость.

Вот и сегодня у Леры собрались. Погода отличная, и всей компанией расположились в саду. Я не сводил глаз с Юльки. Она держала Маринку на коленях, и её смех, звонкий и беззаботный, смешивался с общим гулом, но его бы я узнал из тысячи. Вдруг память меня вернула в тот день, когда я привёз её из больницы сюда, к Лере. Сердце сжалось от воспоминаний о её слезах, о том, как крепко она прижимала к себе ребёнка. Не нужно быть провидцем, чтобы понять: мысли о смерти не раз тогда посещали её голову, просто держалась как могла перед нами. И хотя те дни и ночи я провёл с дочкой, знакомясь с каждым её жестом, каждой черточкой, я видел, как она ждёт маму. Незабываемо, как при виде Юльки крошечное личико озарила улыбка – эта незримая, удивительная связь между матерью и ребёнком. Сейчас, глядя на них, я чувствую лёгкую зависть. Хочется быть частью их маленькой семьи, но … чужой. Вот, казалось бы, они рядом, но в то же время так далеко, что и рукой не достать.

Как только Юля укладывает ребёнка спать, Дэн от неё вообще не отходит. Весь ужин приобнимает её за талию и что-то очень интимно шепчет на ушко. Она отвечает ему улыбкой, а во мне закипает ярость, готовая вырваться наружу и затопить всё вокруг. Ловлю момент, когда она выходит из-за стола и идёт в дом. Направляюсь за ней. Нахожу её в столовой, запивающей таблетки.

– Тебе хорошо с ним? – вопрос срывается с губ, заставляя её плечи едва вздрогнуть.

Оглядывается на меня, и в её взгляде плещется раздражение.

– Макс, я просто хочу жить! Ты понимаешь это? Просто жить!

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Ты хочешь ответа? – она с грохотом опустила стакан с водой на стол. – Да, мне комфортно в его обществе! Так было всегда! Я и к тебе относилась хорошо, создавая уют вокруг тебя и ничего не требуя взамен! – в её глазах застывают слёзы. – А теперь ты ответь на мой вопрос! Чем я была для тебя? Временной забавой, игрой?

«Словно лезвием по живому сердце режет».

– Ты выбирал между двумя пиццами с разными начинками, но, так и не определившись, решил, что обе осилишь.

«Всё! Здесь стена, и мост больше не построить».

– Что, Марецкий, ставка для тебя оказалась слишком высока? – смотрит долгим взглядом. – Оставь меня в покое.

До хруста сжав кулаки, осознаю, что мне даже её расположения сложно добиться, не говоря о чём-то большем. Пусть бы кричала, кусалась и царапала словами душу – я всё готов стерпеть, только бы простила и вновь пустила в свою жизнь. Возвращаться в пустую квартиру уже невыносимо. Но мои желания сейчас ровным счётом ничего не значат, важна только она, её чувства, душевное равновесие и здоровье. Покорно выполняю её просьбу и выхожу на улицу.

Словно грозовая туча, на меня надвигается Дэн. Как только мы поравнялись у крыльца, намеренно задевает меня плечом, поднимая градус между нами. Не успев опомниться, разворачиваюсь и, вцепившись в его рубашку, рывком дёргаю на себя. Наши взгляды скрещиваются, словно клинки в дуэли. И никаких слов не требуется, чтобы понять: битва предстоит.

Он словно пружина сжался, окатив волной невысказанной злости.

– Отпусти её уже, Макс. То, что ты ей ребёнка заделал, ещё не значит, что она твоя.

– Тебе отдать?! – захлёбываясь яростью, ору я. – Даже не мечтай!

В этот момент из дома выходит Юлька и, вероятно, понимает, что мы с ним всё-таки сцепились.

– А тебе она зачем? – Дэн растянул губы в гадкой усмешке. – Или у предыдущей срок годности истёк?

Не успел он договорить, как я, сорвавшись, обрушил на него град ударов. Один, второй – и вот он уже на земле. И тут я понял, что давно, до боли в кулаках, желал этого. Искал повод выпустить пар, но Дэн сам любезно его предоставил. На его счастье, меня оттаскивают Сашка с Димкой, но его победная ухмылка лишь злит меня ещё больше. Рывком плеча я сбросил с себя захват Димона.

– Сука! Я долго терпел твои выпады в мою сторону. Всё сглаживал, потому что ты хороший музыкант, но в последнее время ты стал зарываться. Ты свободен! Можешь искать себе другую работу!

Сталкиваемся с Юлькой взглядами, её внимание острое и проницательное, сосредоточилось на мне, а я почему-то почувствовал себя беззащитным и уязвимым.

– Знаешь, Марецкий, – произносит она. – Твоя самоуверенность позволяет тебе думать, будто всё вокруг принадлежит тебе, но это не так.

Слова режут, как скальпель хирурга, вскрывая нарывы и обнажая скрытые раны. И да, это больно. Невыносимо больно.

Затем она помогает ему подняться, бросает на меня мимолётный холодный взгляд, и они вместе скрываются в доме, оставляя меня стоять застывшим истуканом. Сейчас почувствовал нечто, что заставляет усмирить желание заявить свои права на то, что, возможно, не желает мне принадлежать.

Возвращаюсь к столу и опрокидываю в себя алкоголь. Друзья присоединяются ко мне через пару минут, и повисает тяжёлое молчание. Выпиваю ещё, просто чтобы притупить ярость. Спустя время к нам подходит Юлька с заспанной Маринкой на руках.

– Саша, Лера, – обращается она к хозяевам дома. – Прошу прощения за испорченный вечер, в общем-то, всё из-за меня произошло. Я больше не буду приезжать на общие посиделки, но у нас с Мариной каждого буду рада видеть.

Попрощавшись со всеми, идёт к машине, в которой её уже ждёт Дэн. Сама мысль, что она плотно засела в голове моего друга, словно кислотой изнутри разъедает. А то, что именно он повёз её домой, болезненно будоражило фантазию, рисуя картины, от которых хотелось отвернуться.

– И где найдём бас-гитариста, который бы знал весь наш репертуар? – нарушает тишину Лера.

– Сейчас успокоятся, а завтра нормально поговорят и решат всё, – говорит Ник.

– Здесь все слепые, кроме меня и Макса? – как-то зло выпихивает Димон. – Он его давно цепляет и сегодня спровоцировал целенаправленно. – И как мы с ним дальше будем работать?

– Давайте до завтра эту тему оставим, всем надо успокоиться, – как всегда рационально мыслит Лера. – Мааакс! – окликает она. – Не молчи, пожалуйста.

Внутри – глухая пустота. Опрокидываю в себя ещё алкоголь, но злость не покидает меня. Кручу в руке пустой коньячный бокал и ощущаю, как напряжение давит изнутри на нервные окончания, если не выплесну сейчас, хуже будет для всех. Сдавливаю стенки бокала, стекло жалобно трещит, сопротивляясь, а затем взрывается мелкими осколками. Сжимаю кулак, и когда стёкла врезаются мне в ладонь, я наконец выдыхаю. Кровь с ладони стекает тонкой струйкой, оставляя причудливый, трагический узор на глянцевой поверхности стеклянного стола.

– Макс, что ты делаешь? – тихо спрашивает Саша.

Разжимаю ладонь, стряхиваю осколки стекла с окровавленной ладони и выхожу из-за стола.

– А ну стой! – командует Лера и подходит ко мне. – Ключи от машины дай мне, – протягивает руку.

В её глазах плещется тревога за меня. Молча достаю ключи и вкладываю ей их в ладонь. В доме нахожу спасение от назойливой реальности в тренажёрном зале. Скидываю футболку, туго обматываю руки бинтами и начинаю наносить чёткие и хлёсткие удары по боксёрскому мешку. Каждый следующий удар – словно выплеск боли и отчаяния. Спустя полчаса чувствую себя лучше.

– Макс.

Оборачиваюсь, в дверях Сашка с Лерой.

– Протрезвел, успокоился? – спрашивает Саша.

Я пожимаю плечами, потому что понимаю: покоя мне теперь не будет.

– Макс, ты её любишь, да? – неожиданно спрашивает Лера.

Безмолвно кивнув, сажусь на скамью тренажёра. Лера смотрит на меня каким-то изумлённым взглядом.

– Я просто только сегодня это увидела. Я и раньше замечала, как ты её оберегаешь, но не думала… А когда она вернулась, меня посетила мысль, что у тебя это просто битва за ребёнка, а с Дэном – конкурентная борьба двух самцов, – она подходит ко мне и садится рядом. – И когда тебя осенило?

– Да я её, наверное, всегда любил, просто долгое время удавалось держаться от неё подальше. А потом…потом просто запутался. Я даже и не вспомню, в какой момент она стала дорога мне.

– Ну ты и дурак, Макс, – почти шёпотом произносит Лера.

– Спасибо, Лер. Я в курсе.

Молчим с минуту, а потом Лера говорит:

– Макс, дай ей немного свободы. Вот ты думаешь, легко выносить ребёнка, родить и полгода крутиться на двух работах, чтобы прокормить его? И всё это одной в чужом городе без поддержки близких людей, и в итоге ещё подозрение на онкологию. Ей, по сути, отменили смертный приговор. И сейчас у неё только желание наслаждаться каждым днём этой жизни. Ты видел, как она улыбается и смеётся? Она наконец сбросила с себя груз. Дай ей возможность сделать выбор самой, не дави на неё. Дэн ей, конечно, не пара, и я думаю, что она это скоро сама поймёт. И если уж говорить начистоту, я бы тебя никогда не простила, – в Лериных глазах читалось осуждение. – И не мотай ей нервы, опухоли имеют свойство возвращаться, ей нужно спокойствие и положительные эмоции.

– Я знаю, Лер. И сам себя никогда не прощу. Но отпустить её для меня смерти подобно.

– Как завтра разруливать всё будешь?

– Разберусь, не впервой, – устало говорю я.

– Макс, надо посмотреть, что с рукой, – она кивает на мою окровавленную ладонь.

– Не надо, Лер. Идите отдыхать, я здесь ещё побуду.

– Макс, хватит! На гитаре играть не сможешь.

– И так уже не смогу.

Оставшись один, достаю телефон, хочу набрать ей, но не решаюсь. Лера очень рассудительная, и умом я понимаю, что она абсолютно права. Но вложить Юльку собственноручно Дэну в руки я не готов.

Юля

Приехав ко мне, я покормила ребёнка, а затем пошла купать и укладывать её спать. Дэн ждал меня всё это время в гостиной, при виде меня поднялся из кресла.

– Спит?

– Да. Маленькая она ещё, быстро устаёт от шумных компаний, – заглядываю в его глаза. – Дэн, не делай так больше, – прошу я.

– Как?

– Не нападай на него.

– Юль, я не понимаю, почему ты его защищаешь? – вспыхивает Дэн. – Это он напал на меня!

– Не провоцируй его, – сдержанно повторяю просьбу. – Я тебя очень прошу.

– За то, как он с тобой поступил, ты его ещё и выгораживаешь? Ты думаешь, я не знаю, почему ты рванула в другой город ? Или ты его любишь до сих пор? – он вопросительно смотрит на меня. – Тебе озвучить число его баб?

– А ты считал?

– И всё же?

– Меня это уже не касается, и тебя, кстати, тоже не должно. И я не выгораживаю его, а не хочу, чтобы он тебя покалечил. Ты знаешь Макса не хуже меня, – объясняю ему очевидные вещи. Если Макс сорвётся, его никто не остановит, по силе он явно превосходит Дэна.

На его лице читается неприкрытое недовольство, но, поразмыслив, он сдаётся:

– Ладно, я постараюсь. И извини за сегодня, испортил тебе настроение. Я не хотел, правда.

– Забудем об этом. Может, выпьем чаю? – миролюбиво предлагаю я.

Он отрицательно качает головой, сокращая между нами расстояние.

– Ты очень красивая, – одаривает меня улыбкой. – Помнишь, как ты сидела у меня на коленях в автобусе во время нашего первого выездного мероприятия? Мест на всех не хватило, и я, не спросив твоего мнения, усадил тебя к себе на колени. Если бы ты знала, как я жалел потом, – усмехается он. – Два часа в дороге, я мучился диким возбуждением к невероятно красивой девушке.

Смеюсь в голос от его признания и от воспоминания той самой поездки. Давно забытое ощущение беззаботности. Мы были молоды, свободны от чужого мнения и предрассудков. Он чуть склоняется ко мне, проверяя мою реакцию. Я не отстраняюсь, и он целует меня. Признаться, целуется он хорошо. Но я ничего не чувствую. Нет того пламени, которое способен разжечь Макс буквально одним прикосновением. Целует меня долго, а когда начинает подталкивать меня к дивану, во мне зарождается паника, к близости я точно не готова. И на помощь приходит Маринка, которая проснулась и начала живо что-то лепетать. Дэн смеётся и выпускает меня из своих объятий.

Проводив его, долго укладываю ребёнка, а потом ещё долго лежала, глядя в потолок. Макс сегодня психанул знатно. Злить его – это играть с огнём, он вспыхивает мгновенно и в любой схватке готов идти до конца, не щадя ни себя, ни соперника. Он тот, кто будет биться до последней капли крови. Надо их как-то разводить по разным углам. А с Дэном… С Дэном мне спокойно и есть о чём поговорить, а там, может, и в постели нормально будет. В конце концов, Максу придётся смириться, что я с другим, Дэн это будет или кто-то другой.

Макс

Рано утром нахожу ключи от своей машины и еду домой переодеться и собрать вещи. За эту ночь принял решение съездить в Питер. Нервы сдали окончательно, если сейчас не уеду, либо Дэна убью, либо Юльку изнасилую.

В студию захожу, когда уже все в сборе: Ник, Димка, Алёнка, Лера и Дэн.

– Есть что сказать? – задаю вопрос последнему, но он молчит. – Вчера разговорчивее был, – замечаю я. – Подыскивай себе другой коллектив, не сработаемся мы с тобой.

Он лишь ухмыляется, но я знаю, что ему не смешно. Музыканту в другой коллектив не так просто уйти, у нас уже всё налажено, каждый подстраивается друг под друга в две секунды.

– Лер, я на неделю в Питер. Поработайте пока без меня, – обнимаю её и выхожу из зала. Сажусь в машину, настраиваю навигатор и всё же решаюсь набрать Юлии.

– Я слушаю, – доносится до меня её тихий голос.

– Выслушай меня, не отключайся, – прошу я, но в ответ лишь слышу её дыхание. – Юль, прощать измену или нет, наверное, каждый человек решает сам. Я не могу заставить тебя принять этот факт, но хочу, чтобы ты знала: я ненавижу себя за тот поступок и очень раскаиваюсь. И всё, что я в данный момент желаю, это чтобы ты была здорова и счастлива, – она просто молчит. – И я уезжаю на неделю в Питер, Маришку поцелуй от меня.

– Поезжай аккуратно, – наконец подаёт она голос, хотя хотелось услышать совсем другое.

Юля

Стараюсь погрузиться в работу и ни о чём не думать. Дэн звонит мне каждый день, и нам даже удаётся выбраться на выставку, оставив Марину на попечение няни. Для меня стало неожиданностью, что Макс на полном серьёзе попросил его покинуть коллектив. Эта информация легла на душу тяжёлым грузом. Почти семь лет бок о бок – это много, все уже сроднились, и вот так вот выгнать человека… по сути, из-за меня. Надо поговорить с Максом, чтобы с плеча не рубил. Надеюсь, поездка пойдёт ему на пользу, а там, может, успокоится и изменит своё решение.

В один из дней меня вырывает из сна звонок в дверь, едва отлепив голову от подушки, вижу, что часы показывают семь. Маринка уже не спит и ёрзает в кроватке. Беру её на ручки и иду открывать дверь. На пороге стоит Макс. Странно, его не было всего неделю, но как будто чего-то жизненно важного не хватало. И вроде отказ от «важного» и не смертелен, и можно прожить, но уже не так комфортно.

– Привет. Разбудил вас? – смотрит виновато.

– Марина не спала. Проходи.

Маришка сразу узнаёт его, тянет к нему ручонки и радостно гулит. Проходя в квартиру, Макс достаёт из-за спины букет роз, а из кармана вытягивает смешного рыжего котика и протягивает ребёнку.

– Ты нас балуешь, – я не сдерживаю улыбку. – По какому поводу?

– Марине позавчера исполнилось девять месяцев, а я, как всегда, всё пропустил. Не получилось раньше приехать, – наклоняется к нам и целует Маришку в щёчку. – Расти, моя хорошая, здоровенькой.

А я жадно ловлю его запах, такой привычный и родной. Маринку заинтересовали колечки на его бейсболке, и она тянет ручки к ним.

– Макс, я хотела с тобой насчёт Дэна поговорить, – аккуратно начинаю разговор и замечаю, как у него глаза округляются.

– Уже тебе нажаловался? Очень мужской поступок.

– Просто рассказал. Макс, ну сам подумай, столько лет совместной работы – псу под хвост. Ради чего?

– Юль, я не собираюсь это с тобой обсуждать. У нас с ним свои тёрки и уже давно, ты стала последним камнем преткновения.

– Макс, я никогда не хотела вставать между вами.

– Так не делай этого! – выразительно посмотрев на меня, двинулся к выходу.

– Спасибо за цветы, Макс.

– Не за что.

Опустив букет на кухонный стол, мы с Маришкой замерли у окна. Он вышел из подъезда и направился к машине, и прежде чем сесть в неё, взглянул на наши окна. Улыбка тронула его губы, и он взмахнул рукой. В ответ помахала ему Маришкиной ручонкой.

– Что же мне с твоим папой делать? – шепчу скорее себе, чем ей.– Как отпустить прошлое?

За последние недели появилось ощущение, что жизнь налаживается. Лекарства наконец принесли облегчение, на работе дела взмыли ввысь, подгоняемые попутным ветром удачи. Дочка, словно маленький солнечный зайчик, одним своим присутствием разгоняла тучи в душе, хотя ради рабочих поездок и приходилось на пару часов в неделю доверять её заботам няне. И даже Макс, похоже, успокоился - во всяком случае, работают они прежним составом.

Солнце в зените вторит радостному настроению, и когда в рабочем графике образовалось свободное окно, я решила встретиться с Алёнкой. Устроившись на летней веранде ресторана, мы предвкушали ароматный кофе и хрустящую свежесть выпечки. В ожидании заказа подруга делится со мной новостями: Ромка, наш звуковик, предложил ей переехать к нему, хотя они только недавно начали встречаться.

– Алён, как вы сошлись с ним?

Подруга посмотрела на меня удивлённо.

– А вы как с Максом сошлись? – я как-то теряюсь при этом вопросе, а Алёнка продолжает: – Ну вот и мы также, – при этом разводит руками. – Вот к чему совместная работа и общие интересы приводят! У кого к половым связям, а некоторые и этим не ограничиваются и детьми обзаводятся.

Я не сдерживаю смеха, понимая, что это она о нас с Максом.

– Алён, так-то мы не планировали. Это случайность.

– Зато какая красавица получилась, ваша случайность! – восклицает она.

Алёнку обожаю, она невероятный сгусток положительной энергии, с ней не соскучишься. Она дерзкая, неуправляемая, но её любят все.

Официантка, бесшумно поставив заказ, тут же исчезла. А мой взгляд невольно зацепился за знакомый автомобиль, грациозно вписывающийся в свободное парковочное пространство. Чашка с кофе обжигала пыльцы, когда я выхватила его силуэт. Белоснежная футболка поло красиво оттеняла его загар, облегая накаченную грудь и рельефные бицепсы. Стильные джинсовые шорты ниже колен с накладными карманами и нарочито заниженной посадкой дополняли образ. Завершали ансамбль безупречно чистые белые кроссовки. От него веяло волной свежести и дерзкой уверенности. За ним из машины вышел Никита, и они двинулись в нашу сторону, по их удивлённым лицам было понятно, что не ожидали нас здесь встретить. Подсаживаются за наш столик и тоже делают заказ. От моего взгляда не укрылось, как официантка одарила Макса лучезарной улыбкой, но он, казалось, не обратил внимания. Ничего нового, он как всегда неизменно притягивал женские взгляды. Я поднесла чашку с кофе к губам, и наши взгляды встретились. Внутри что-то дрогнуло, и, растерявшись, я поспешно отвела взгляд. Друзья оживлённо обсуждали предстоящее выступление, а я поймала себя на мысли, что когда-то эти разговоры были и частью моей жизни, а теперь эта тема кажется такой далёкой.

– Ух ты, какая неожиданная встреча! – раздаётся рядом с нами мужской голос. – Юлия Викторовна?

– Да, – ответила я, удивлённо разглядывая незнакомца, подошедшего к нашему столику.

– Можно вас на пару слов? Я по поводу пресс-релиза.

Не совсем понимаю, о чём речь, но извиняюсь перед друзьями, встаю из-за стола и иду за ним к выходу.

– Вы из нашего издания? Я вас не знаю.

Он останавливается, и выражение его лица перестаёт быть дружелюбным.

– А теперь слушай меня внимательно, курица, – приглушённо говорит он. – Если статья выйдет в свет…

– Прежде чем угрожать, может, для начала представитесь? – прерываю его словесный поток, уже понимая, кто передо мной.

– Не морочь мне голову, ты прекрасно знаешь, кто я. Если твоя статья выйдет, я подам на тебя в суд, – разъярённо рычит он.

– Суду придётся предоставить доказательства, что информация действительно ложная, иначе выиграть процесс не удастся, – уверенно говорю я. – У вас есть такие доказательства?

Его рука резко вцепилась в мои волосы. Острая, обжигающая боль пронзила голову, вырвав из груди крик. Как в тумане перед глазами мелькнул Макс, обрушивая на нападавшего шквал ударов. Хватка ослабла, и я судорожно вдохнула воздух свободы. Завязалась яростная схватка. Здоровый и крепкий мужик не уступал Максу в силе. На помощь подоспели Никита и охрана ресторана. Общими усилиями они скрутили мужику руки, вдавив его лицом в пол. А я так и стояла держась рукой за голову, невыносимая пульсирующая боль не давала покоя, словно под кожу вживили сотни маленьких раскалённых иголок. После потасовки ко мне подошёл Макс. Разбитая губа кровоточила, и капли падали на белоснежное поло. Развернув меня к свету, он осторожно осмотрел голову и шею.

– Лёд принесите, – просит у сбежавшегося на драку персонала.

– Сука! Пожалеешь ещё, – мужик, лёжа на полу, продолжал изрыгать в мой адрес угрозы.

– Статья 119 УК тебе что-нибудь говорит? – произношу, стараясь придать голосу твёрдость. – Здесь полно свидетелей. И поверь, мне вполне по силам предать эту ситуацию широкой огласке. Твоей карьере придёт конец. – Бросив взгляд на Макса, замечаю в его глазах неприкрытое удивление.

Когда мне приносят пакет со льдом, Макс обматывает его тканевой салфеткой со стола и прикладывает его к моему затылку.

– Держи, – говорит он тихо, а затем, обращаясь к охране рявкает: – Полицию вызывайте! Девушка заявление будет писать. И свидетелей прошу никуда не расходиться, – уже спокойнее добавляет он, обводя взглядом работников заведения и посетителей.

Макс вместе с охранником поднимают сопротивляющегося мужчину и уводят вглубь коридоров. Алёнка крепко обнимает меня за плечи.

– Это из-за твоей работы? – хмурится она, обеспокоенно вглядываясь в моё лицо.

– Да, – ответив коротко, тут же набираю сообщение руководителю, в нескольких словах излагая случившееся.

Макс возвращается с бумагой и ручкой.

– Ник, Алён, пишите всё, что видели, – просит он, а потом поворачивается ко мне и внимательно всматривается. – Как ты? Больно?

– Не очень, – отвечаю я, лихорадочно роясь в сумочке в поисках салфеток. Наконец выуживаю их, открываю пачку и аккуратно промокаю кровь на его лице.

– Вечно тебе из-за меня достаётся, – виновато посмотрев на него, отбрасываю окровавленную салфетку и беру новую.

– Судьба такая, – усмехается он. – Может, хоть так смогу искупить вину перед тобой.

Сейчас наши лица так близко, что на миг я потерялась в глубине его глаз. Сколько помню, он всегда меня защищал яростно и беспощадно, так может только Макс.

– Юль, зачем ты в политику полезла? – он в упор смотрит на меня.

– Просто делаю то, что у меня хорошо получается. Оплата достойная и ... – я осеклась. – Подожди, а ты откуда знаешь?

– Юль, твои статьи в открытом доступе. И в них действительно много ничем не прикрытой правды.

Я недоверчиво взглянула на него.

– Ты читал мои статьи?

– С тех пор как ты уехала, регулярно, – звучит его тихий ответ.

– Зачем?

– Попытка знать, чем ты живёшь, – как-то грустно произносит он, а я смотрю на него и не могу поверить. – Юль, я только Лерку замуж выдал и перекрестился, теперь она головная боль Саши. Теперь ты. Вам чего с ней на жопе ровно не сидится. А?

– Я училась на эту профессию. И с недавних пор я аккредитованный журналист, – ставлю его в известность.

– Я не хочу, чтобы мать моего ребёнка нашли в лесополосе по фрагментам, – тихо и вкрадчиво говорит он.

– Не найдут, – морщусь я от его криминалистических теорий.

– Ну, иногда и не находят, – серьёзно и пристально смотрит мне в глаза. – У тебя ребёнок маленький. На хрена тебе это нужно? – затем склоняет голову и смотрит мне за спину. – Люди в чёрном приехали. Пойдём, заявление напишешь.

Я сворачиваю все использованные салфетки и иду их выбрасывать. Дальше Макс ведёт меня в подсобку, где уже полиция проверяет у мужика документы.

– На вас напали? – спрашивает один из полицейских. – Кто вы?

– Да. Я представитель издания, – достаю из сумки рабочие корочки и паспорт.

Алёнка с Никитой уехали раньше, а мы покинули ресторан лишь спустя час. Солнце скрылось, и небо затянули серые тучи. Дойдя до машины, Макс бросил взгляд через дорогу.

– Может, прогуляемся? – предлагает он.

На противоположной стороне замечаю уютно примостившийся парк.

– Можно.

Мы шли с ним по дорожке, нас окружали звуки природы: шёпот ветра и лёгкий треск сухих веток под ногами.

– Тебе раньше поступали угрозы о физической расправе? – спрашивает он.– И вообще, кто этот мужик?

– Нет, никогда. А мужик – представитель крупного бизнеса, который метит в чиновники, на нём уже висят уголовные дела, – Макс неожиданно останавливается, и я оглядываюсь. – Ты чего?

Он смотрит на меня ошалелыми глазами.

– Уголовные дела, говоришь? То есть он уже откупался и не раз?

– Там связано с экономическими преступлениями.

– Это, конечно, меняет суть дела. У меня прямо отлегло. Всего-навсего финансы, это же не убийство, да?

– Не начинай, – смотрю на него предостерегающе.

Макс тронулся с места и поравнялся со мной.

– Вот знаешь, что я давно заметил? – он вопросительно вскинул брови, и в его глазах промелькнул озорной огонёк. – Только ты умеешь дарить сны, от которых не хочется просыпаться, и тут же красть их, оставляя взамен одну лишь бессонницу. И только ты способна накручивать мои нервы на оголённые провода. Ни одной представительнице женского пола это не удавалось, даже Лере.

В уголках губ моих дрогнула улыбка. Признаться, было приятно такое слышать.

– Ну, хоть в чём-то я могу составить конкуренцию твоим знакомым женского пола.

– Дурында, – тепло улыбнулся Макс, взял мою ладонь и крепко сжал её. – У матери моего ребёнка нет и не может быть конкуренток.

Слова его коснулись души, окутывая теплом, а по ладони разлилось приятное покалывание. Начинает накрапывать дождь, а мы идём под деревьями вдоль аллеи, руку мою не отпускает.

– Юль, может, вернёшься к нам? Я ведь знаю, что ты любила свою работу, буквально жила «В движении».

– Я не смогу, Макс, – искренне говорю я.– Чувствую, что больше не потяну.

– С чего ты взяла? Лера после тяжёлой операции и после родов смогла восстановиться.

– Она всегда была физически сильней меня, – озвучиваю очевидное.

Дождь усиливается, и люди начинают покидать парк. Только мы не спеша двигаемся по дорожке.

– Приходи в зал, позанимаемся вместе, – предлагает Макс. – Помнишь, как раньше?

Не сдерживаю улыбки. Помню. Всё помню. Сейчас буквально пронзает яркими и тёплыми воспоминаниями.

– Времени нет, Макс. Раньше я была свободна.

– Это отговорка, Маринка растёт, времени свободного больше будет. Я бы очень хотел, чтобы ты вернулась, – он задержал на мне взгляд. – Меня твоя работа пугает до жути, особенно после сегодняшнего.

– Нет, Макс. Я уже начала удовольствие получать от журналистики и надеюсь, карьера пойдёт в гору.

– Угу, если раньше не прибьют, – укоризненно бросает он.

Уже ощущая на себе крупные и холодные капли дождя, мы юркнули под раскидистый дуб. Макс осторожно притянул меня к себе. Склонившись, опалил дыханием кожу возле моего виска. Поддавшись импульсу, опустила ладонь на его грудь, чувствуя, как бьётся его сердце. Он нежно коснулся моих губ и издал стон.

– Не могу… скучаю… – фразами по губам. – Что же ты со мной делаешь?

Одежда начинает намокать. Его ладонь пробирается под блузку и с силой вжимает меня в себя. Ощущаю его чуть грубоватые от гитарных струн подушечки пальцев и жар волной, исходящий от него. Мои соски предательски отреагировали на его близость, упруго натянувшись под тонкой тканью. И тут тишину парка разорвал звук его телефона.

Выругавшись, бросает взгляд на экран телефона, сбрасывает звонок и убирает его в карман.

Мы стоим промокшие и возбуждённые. Грудь его тяжело вздымается, и с волос стекают капли дождя по лицу. Какой же он красивый! Опускает взгляд, моя мокрая на сквозь одежда ничего не скрывает.

– Врёшь ты, Маркелова. И мне врёшь, и себе, – выдаёт Макс, протягивая руку. – Пойдём к машине, а то я тебя здесь изнасилую, – выдаёт он всё своё напряжение.

Мокрые садимся в машину, и он включает обогрев.

– Макс, спасибо тебе, что заступился за меня, – ещё раз благодарю я, понимая, что если бы его рядом не оказалось, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось. – И… мне понравилась наша прогулка, мне всегда нравилось с тобой общаться, когда вот так, без эмоций, когда ты спокоен и я. Как много лет назад.

– Юль, как много лет назад уже не получится. Всё изменилось: ты, я, обстоятельства. Просто поговорить с тобой для меня недостаточно. Я хочу большего.

– Макс, зачем тебе это нужно? – давно наболевший вопрос сам собой сорвался с языка. – Ну, признайся себе, что ты свободолюбивый. Тебе будет меня недостаточно, а мне нужно, чтобы мой мужчина был только моим.

– Что-то в последнее время все лучше меня знают, что мне нужно, – мрачным голосом выдал он. Нервно барабанит большими пальцами по рулю, затем включает передачу. – Кстати, если тебе интересно, – как бы между прочим говорит он, – за прошедший год я успел прочувствовать разницу между свободой и одиночеством.

И снова зыбкими словами по раненому сердцу, а оно, глупое забилось в набат, отчаянно надеясь на чудо – может, он действительно изменился? Ну, бывает же, что люди переосмысливают всё. Резко тряхнула головой, стараясь прогнать непрошеные мысли. Но от его прикосновений до сих пор горит кожа там, где касался ладонью, как ожоги оставил. И он прав… вру себе, вру и ему. Правду сказать? Признаться в многолетней любви, в неутолимой жажде его одного, в медленной агонии без него? А что потом? Кувыркание в постели до его пресыщения мной? Снова он пытается проникнуть под кожу, завладеть мной. Да какого рожна! – взвилась сама на себя. Второй раз мне не пережить предательства.

Макс

Заканчиваем работу в студии уже за полночь. Отношения с Дэном у нас натянутые, работаем практически молчком.

– Дэн, сможешь аппаратуру послезавтра перевезти? – вынужденно прошу его, так как просто больше некого.

– Нет. У меня свои планы, – кидает на меня недовольный взгляд.

– Что значит «нет»? Дэн, все остальные заняты, а ты пока ещё с нами работаешь.

– А у меня свидание с красивой женщиной, – ухмыляется он, убирая гитару в чехол.

– С чужой женщиной и чужим ребёнком? – уточняю я. – Дэн, обзаведись уже своим, чужое навсегда останется чужим.

Он закидывает на плечо рюкзак и, проходя мимо меня, нагло улыбается.

– От чего же чужая? Уже нет.

Словно кипятком обдало. Неприятно резануло чем-то острым по сердцу, мышцы напряглись, и непроизвольно сжались кулаки. После того как дверь за ним закрылась, я опускаюсь в рабочее кресло и устало откидываюсь назад. Скорее всего, выводит на эмоции, но вполне мог заполучить её.

– Чего-то ты, Макс, совсем приуныл, – вздрагиваю от Димкиной реплики, забыв, что я не один. – Не ведись ты на его провокации, – советует друг.

– Он может провоцировать как угодно. Просто наблюдал за ними всё это время. Хотел ей дать право выбора, но понял, что не отдам её ни при каких условиях.

– Решил бороться за неё?

– Да.

– Макс, ты уверен? – Димон внимательно смотрит на меня. – Просто семья – это серьёзно. Ты готов к тому, что она будет постоянно рядом, а не когда тебе захочется? Готов завязать со всеми бабами? Ну, просто гулять от жены – это реально предательство родного человека. Я поэтому и не завожу серьёзных отношений, на хера нормальным людям жизнь портить.

– Я, когда она уехала, первые месяцы звонил ей и писал. А потом подумал, как и ты, зачем мне хорошему человеку жизнь ломать. Мне и в голову не могло прийти, что она беременная уехала, – я делаю паузу. – Слушай, Дим, а тебе не осточертело одно и тоже, все эти тёлки и фальшивые оргазмы?

– Осточертело, Макс, – серьёзно смотрит на меня Димка. – Но для меня идеальная женщина по всем параметрам – это Лера твоя. Но ничего похожего я даже не встречал.

– Почему ты тогда её у Влада не забрал? Мог же? Тем более она к тебе очень хорошо относится.

– Мог, – задумчиво говорит Димка. – Но иногда, когда любишь, надо просто отпустить. Два творческих человека в семье – это перебор, мы бы перебивали друг друга. Когда нам было по двадцать лет, мне она очень нравилась, а потом переболел, и сейчас очень рад, что оставил всё как есть. Зато мы в прекрасных отношениях, могу спокойно поделиться с ней проблемами, и она мне доверяет. Я рад, что она Алекса встретила, он ей действительно очень подходит.

– Это да. Реально не представляю, кто бы ещё Лерку смог выдержать. Сашка и любит её безумно, и прикрикнуть тоже может. Я тут у них был, а она накануне ночью на студию без охраны уехала. Там, конечно, искры летели, дети по комнатам разбежались, – смеюсь я, вспоминая, как оказался в эпицентре семейных разборок Леры и Саши.

– Работать-то как дальше будем? – озвучивает вопрос, который в последнее время волнует весь коллектив.

– Ну, я не просто так в Питер ездил. С Андрюхой работать будем, он планирует в Москву перебраться, но не раньше ноября. Ты только пока никому не говори.

Димка аж присвистнул от такой новости. Ловлю его изучающий взгляд.

– Макс, если реально всё обдумал и готов погрузиться в семейные отношения, тогда борись, конечно, – поддерживает меня друг. – Тем более ребёнок растёт.

Выйдя на улицу, расходимся с ним по своим машинам. Поскольку в студии связи нет, начинают поступать сообщения о пропущенных звонках, причём большая часть от Юли. Набираю ей и меня сразу оглушает плач ребёнка.

– Что у вас случилось?

– У Марины температура под сорок, никак не сбивается, – взволнованно говорит Юля. – Я скорую вызвала. Можешь приехать? Если лекарства понадобятся, хоть съездишь.

– Выезжаю, – бросаю телефон и завожу машину.

Приезжаю, когда карета скорой помощи уже возле подъезда. Поднявшись на этаж, слышу крик дочери. Квартира не закрыта, разуваюсь и прохожу в комнату. Маринка бордовая от плача, Юлька вся растрёпанная, врач что-то пишет.

– Доброй ночи. Что с ребёнком? – обращаюсь к нему.

– Инфекция в горле, и зубы ещё режутся. Мне ваша жена сказала, колоть можете? – спрашивает врач, а я, честно сказать, теряюсь.

Мотнул отрицательно головой, но, взглянув на своих девочек, тут же киваю.

– Очень хорошо, – он даёт список и спрашивает: – Посмотрите внимательно, всё понятно написал? С дозировкой не ошибитесь.

Я внимательно просматриваю список, и вроде всё понятно, но какой-то мандраж нападает.

– Да, понятно, – отвечаю врачу.

– Завтра мазок сдадите, по результату вам врач скажет, нужны антибиотики или нет.

После того как бригада скорой помощи уезжает, я мою руки и освобождаю Юлю. Маринка горячая и вся мокрая.

– Юль, я не могу её колоть, – неуверено произношу я. – Она маленькая.

– Боже мой, Макс! – возмущается она. – Сейчас точно не до нежностей. Свечи не помогают, от жаропонижающего её рвёт, а температура серьёзная.

– Тебе легко говорить, – буркнул я. – Одно дело взрослый, но она совсем кроха.

– И где я ночью найду человека, который может это сделать?! – с вызовом восклицает она. – Опять скорую вызывать?

– Ладно, – передаю дочь ей, достаю телефон и ищу ближайшую ночную аптеку.

Вот сейчас я понимаю, что, когда болеют чужие дети, это, конечно, неприятно и страшно, но где-то там далеко. Но когда свои болеют, реально поседеть можно.

Юля

Я хожу с ней по квартире, она вообще не успокаивается. Макс возвращается довольно быстро.

– Она воду не пьёт, и её рвало днём. Я боюсь обезвоживания при такой температуре, – высказываю свои опасения.

– Сейчас так вольём.

Моет руки после улицы и берёт чайную ложку. Пока я держу ребёнка, он вливает в неё водичку понемногу. Она плачет и уворачивается. Достав из заднего кармана джинсов телефон, Макс включает фонарик и светит ей в ротик.

– Ей сглатывать больно, нарывы на горле, как при ангине, – говорит он. Убирает телефон и забирает у меня Марину.

Макс носит её на руках уже час, как только кладёт её в кроватку, она выгибается и кричит. Через положенное время набирает лекарство в шприц и снимает памперс.

– Выйди, пожалуйста, – просит он.

– Зачем? – в недоумении смотрю на него.

– Выйди, я при тебе не могу. Мне и так сложно иголку воткнуть в дочь.

То, как от него прозвучало слово «дочь», заставило моё сердце заныть ещё больше. Я выполняю просьбу. Сперва тишина, потом Маринка заходится в крике. Я распахнула дверь спальни. Он держит её одной рукой, второй придерживая головку, прижимается к её лобику губами.

– Прости меня, моя хорошая. Я не хотел сделать тебе больно, – шепчет он.

Я смотрю на них, и мне кажется, я пронесу это мгновение через всю жизнь. Они так похожи и такие красивые.

Марина успокаивается к трём часам ночи и даже засыпает в своей кроватке.

– Юль, сделай кофе, пожалуйста, – просит меня Макс.

Пока кручусь на кухне, он изучает, что написал врач и куда утром везти ребёнка.

– Макс, может, вместо кофе лучше ляжешь поспишь?

– Я не усну уже.

Выпив по чашке кофе, возвращаемся в спальню. Уже рассветает, и в комнате не так темно. Смотрим на спящую дочку.

– Макс, спасибо тебе. Я не знаю, что бы я без тебя делала, – искренне благодарю его. – Ты хороший отец, и я вижу, как ты её любишь, – признаю я.

Он подходит ближе, протягивает руку и убирает мои локоны от лица, заставляя моё сердце биться чаще.

– Уверена, что я люблю только её?

Прижимает меня к себе и подталкивает к кровати. Шепчет тихо-тихо:

– Посмотри на меня и просто почувствуй это…

Опустив меня на кровать, нависает надо мной.

– Разве так смотрят на человека, с которым почти ничего не связывает?

Чуть касается моих губ…

– Разве так касаются временной партнёрши или едва знакомой девушки?

Толкается пахом между моих ног...

– Разве так сбивается сердце от простого контакта в бёдрах? – сейчас глаза в глаза.

А я как заговорённая, будто попадаю под гипноз его красивых сапфировых глаз. И я реагирую на него. Даже от одного его бархатного голоса в миг превращаюсь в одну сплошную энергетическую зону. Сейчас это чувственнее и интимнее, чем секс. Уплываю от одного его взгляда, забывая про все установки держаться от него подальше. В тишине слышен лишь трепет собственного сердца, и даже дыхание неожиданно становится громким и настойчивым. И я отвечаю на его прикосновения и поцелуи. Но Маринка быстро возвращает нас в реальность. Она начинает кряхтеть, Макс поднимается и идёт к ней.

Стараясь взять себя в руки, поднимаюсь и иду за градусником. Облокотившись на бортик детской кроватки, Макс пристально смотрит на меня.

– Юль, а может, есть надежда вернуть всё?

Вижу, как ищет в моих глазах отклик, но ответить мне нечего. Но я точно знаю, что, если бы не Маринка, я бы сейчас сдалась.

– Ладно, – вздыхает он. – Ложись, поспи пока, а я за ней посмотрю. Я всё равно не смогу уснуть.

Знаю, что у него проблемы со сном, вызванные ночными работами на студии. Он может долго не спать, а потом два дня отсыпаться.

Утро застало меня под одеялом. Поднявшись, я прошла в гостиную, где Макс полулежал на диване, вытянув свои длинные ноги на пуфик. Обнажённый торс, беспроводные наушники, исписанный лист бумаги и ручка рядом – картина его утреннего творчества. На груди у него, смешно примостившись щёчкой, спала Маришка, оставив след слюны. На эту идиллию я могла бы смотреть вечность. Мы встретились с ним взглядами, он тут же перевернул лист бумаги текстом вниз. Иду в ванную, быстро привожу себя в порядок, когда возвращаюсь, листка на диване больше нет. Подхватив сонную дочку, пошла в спальню менять памперс. От еды она по-прежнему отказывается.

– Она за сутки осунулась очень, – с тревогой говорю я.

– Поправится, за неделю щёки наест, – спокойно говорит Макс.

И я понимаю, что без его поддержки, без этой уверенности в голосе, которая всегда была ему присуща, я бы рехнулась за эту ночь. Макс везёт нас в клинику, быстро сдаём мазок, и он возвращает нас домой. Обещает заехать вечером, но в итоге звонит каждые два-три часа, спрашивает про температуру.

А вечером приезжает Дэн и с порога предъявляет претензии.

– Привет. Юль, ты чего к телефону не подходишь? Обещала свидание и пропала.

– У меня Маринка болеет серьёзно, мне некогда.

– Хоть бы сообщение написала.

– Дэн, на первом месте у меня всегда дочь, по-другому не будет.

Звук распахнувшейся двери заставил меня вздрогнуть. В дверном проёме возник Макс, его взгляд скользнул по Дэну, не задерживаясь, словно тот был частью мебели. С равнодушной небрежностью сбросив обувь, Макс, не проронив ни слова, направился в спальню, игнорируя наше присутствие. Абсурдность ситуации обжигала своим комизмом.

– А ты чего здесь? – бросил ему в спину Дэн.

Макс замер на полпути, словно споткнулся о невидимую преграду, и медленно, с нарочитой ленью, обернулся.

– Я так-то к дочери приехал. А вот что ты здесь забыл? – в его голосе сквозит ледяная ирония.

Мы с Дэном пытаемся поговорить, вставить хоть слово, но из спальни уже доносится приглушённый, но отчётливый голос Макса, воркующего с Маринкой.

– Маришка, ты чего за мамкой нашей не следишь? Почему без меня тут мужики посторонние крутятся? А?

И самое смешное, что она ему отвечает на своём языке: «Дя-дя-дя».

– Вот! Дядя. Я и говорю, гнать от нашей мамы всех «дядь» непонятных. Так что без меня проконтролируешь всё! Поняла?

«Да-да-да», – достаточно громко выдаёт ребёнок.

Я поджала губы, сдерживая рвущийся наружу смех.

– Мы все в ресторане завтра собираемся, – говорит Дэн. – Составишь мне компанию?

– Дэн, если найду, с кем Маринку оставить.

– У вас же папа есть! – выпалил Дэн, повысив голос. – Вот с ним и оставь, а мы с тобой - в ресторан.

И вся эта сцена могла бы показаться смешной, если бы не сквозила такой безысходной тоской. Чтобы не дать ситуации перерасти в конфликт, я поспешила спровадить Дэна, уклончиво пообещав подумать насчёт ресторана.

Макс

Поднимаюсь к ней на лестничную площадку. Толкаю дверь, которая оказывается не заперта, и в прихожей натыкаюсь на Дэна. Спокойно разуваюсь и прохожу в спальню. Беру свою малышку на руки и слушаю, о чём они говорят.

– Дэн, температура была высокая, и я не спала сутки.

– Почему мне не позвонила, а ему?

– Он её отец, причём хороший. А потом ты что, умеешь лекарство колоть?

Даже улыбаюсь, когда слышу её комментарий. Может, у неё уже наконец-то глаза откроются на него. А потом у нас с дочкой складывается весьма интересный диалог. Маринка лопочет на своём, очень усердно помогая папе избавиться от конкурента.

После недолгого разговора я слышу, как Юлька выпроваживает Дэна и заходит к нам.

– Ну, я оценила ваш юмор.

– Ухажёр-то твой оценил? – улыбаюсь я.

– Он нет, – прячет улыбку Юля.

– У него всегда было хреново с чувством юмора.

– Ну, так отпустите меня с Маришкой в ресторан завтра? – вопрошает наша мама.

– Извини, завтра никак не могу, – отвечаю ей широкой улыбкой. – У меня на завтра планы. –Маришка явно чувствует себя лучше и, сидя у меня на руках, болтает без остановки. – Ну что там с мазком? Антибиотики нужны? – перехожу на более серьёзную тему.

– Нет. Врач днём приходила и смотрела её, ничего не нужно – долечиваемся по схеме.

– Хорошо, – перемещаюсь в гостиную и опускаю Марину в манеж. – Поиграй, моя хорошая, а нам с мамой поговорить нужно.

Выталкиваю Юльку на кухню.

– Давай кофейку, а потом я поеду.

Она как всегда достаёт турку и ставит её на плиту, ловлю каждое её движение, но они мне настолько знакомы… Через несколько минут ставит передо мной чашку обжигающего ароматного напитка, достаёт сливки из холодильника и садится напротив.

Довольно улыбаюсь, помнит мои предпочтения. Наслаждаюсь терпким вкусом бодрящего напитка и посматриваю на неё.

– Как у тебя получается самый вкусный кофе? Ни в одном ресторане не пробовал такой.

– Это секрет, – игриво улыбается она.

– Ну, я и раньше подозревал, что ты меня опоила. Другого объяснения не нахожу, почему меня так к тебе тянет, – говорю ей, и она приглушённо смеётся. – Ты спишь с ним? – как бы невзначай задаю вопрос и вижу, как улыбка сползает с её лица.

– Макс, а тебе не кажется, что это слишком? Тебя это не касается.

– Возможно. Ты действительно не хочешь быть со мной или просто боишься? – напрямую задаю вопрос, который давно терзает меня изнутри.

– Макс, я не хочу наступать на одни и те же грабли. Я хочу быть счастливой.

– Юляш, не будь наивной, Дэн не сделает тебя счастливой. Он пока ещё мой друг, и поэтому я не хочу озвучивать его похождения. Ты многого не знаешь.

Дальнейший разговор разваливается на части, словно карточный домик от дуновения ветерка, и я вижу, как в её глазах зажигаются искры раздражения. Обуваясь, уже в дверях, я обернулся:

– Юль, скажи честно, когда ты уехала от меня в другой город, тебе стало легче?

Она на мгновение погрузилась в раздумья, затем неопределённо пожала плечами.

– Макс, ровно на столько, чтобы понять: жизнь продолжается.

– Ах, как тонко! Просто виртуозно ушла от ответа, – кивнул я, чувствуя, как горечь поднимается к горлу, и вышел из квартиры.

Завожу машину и срываюсь с места. В пути, погруженный в водоворот сомнений, пытаюсь проанализировать последние дни. Что она чувствует ко мне? Осталась ли хоть капля чего-то, кроме обиды и злости? Я понимаю, если бы кричала, протестовала… Но нет. Она реагирует на мои прикосновения, обратная связь есть. Искра ещё тлеет. За последние недели я потерялся в собственных чувствах и мыслях. Иногда кажется, что от неё мороз идёт, но не вчерашней ночью… Обдумываю все события, которые привели меня к этому моменту. В памяти всплыли обрывки воспоминаний – счастливые моменты, проведённые вместе. Как легко находили общий язык, заразительно смеялись над одними и теми же глупостями, как понимали друг друга с полу слова. Почему я тогда не разглядел её неповторимость, её уникальность, то, как гармонично она вписывается в мою реальность. Недолго думая, сворачиваю к ювелирному магазину.

Сжимая в руке приобретённое ювелирное изделие, я опустился в кресло автомобиля и застыл, скованный оцепенением. Собственными руками воздвиг эту незримую стену между нами… В голове эхом звучала её фраза: «Твоя самоуверенность позволяет тебе думать, будто всё вокруг принадлежит тебе, но это не так». Её слова, словно острые осколки правды, пробили мою самонадеянность, обнажая хрупкую плоть слабости и страхов, которые я так тщательно скрывал даже от самого себя. Это было болезненное, но необходимое пробуждение. Ожидал ли я этого? Нет. Но, возможно, в глубине души, истосковавшись по искренности, я желал этого. Желал, чтобы кто-то осмелился взломать мою броню, помочь мне вырваться на свободу и обрести себя, даже ценой мучительного перерождения. И теперь, балансируя на пороге этих перемен, я одновременно боялся и предвкушал. Возможно, ключ к решению лежал не во внешних обстоятельствах, а во мне самом.

Юля

На следующий день Лера мне нашла няню, сразу озвучила, что Макс попросил. Правда, я не совсем поняла, в чём его интерес. Сам он меня в ресторан не приглашал, но отлично слышал, как это сделал Дэн. Тщательно наношу макияж и надеваю платье-футляр тёмно-синего цвета без бретелек. Застёгиваю на шее кулон, поднимаю волосы, оставив лишь две прядки спереди. Рассказываю няне, чем и во сколько кормить ребёнка, целую Маришку и спускаюсь на улицу, где меня уже ждёт Дэн.

Вошли в ресторан, когда гул голосов ещё не достиг своего апогея. В полумраке сразу выхватила взглядом Макса: чёрные брюки, ослепительно белая рубашка и эта самоуверенная, дьявольски притягательная улыбка, играющая на губах. Дэн первым удостоился рукопожатия, а затем...весь этот обжигающий взгляд был только для меня.

– Привет, роскошно выглядишь. Впрочем, как всегда, – делает комплимент. – Как наша дочь?

– Наша дочь прекрасно с няней время проводит, – с улыбкой выдаю я.

– Тогда отдыхай, – говорит он и идёт к Димке.

Мы проводили его удивлённым взглядом.

– Неужели смирился, что ты со мной? – проговаривает Дэн, глядя Максу в спину.

– Не знаю, – произношу вслух, но про себя думаю, что в Максе нет ничего смиренного, и никогда не было.

Собравшись за столом, Макс садится напротив меня с Сашей и Лерой. Радуюсь, что алкоголь не пьёт, а то я после того раза, как он напал на Дэна, начинаю нервничать рядом с ним. Макс может выкинуть всё что угодно. Вижу, что сегодня в хорошем настроении: общается с друзьями, шутит и, когда встречаемся взглядами, подмигивает мне. Причём Дэн это всё видит, но Максу всегда было плевать, кто и что думает. Саша приглашает жену на танец, Дэн тоже берёт меня за руку и ведёт в центр зала. Когда мы вернулись к столу, Макс уже стоял на импровизированной сцене с гитарой в руках. Подойдя к микрофону, он глубоко вдохнул, задержал дыхание, обвёл взглядом притихший зал и, не говоря ни слова, коснулся струн. Гитара отозвалась мягким переливом, и тут же в унисон зазвучал его голос. Боже, как давно я не слышала, как он поёт! Голос бархатный, обволакивающий, с едва уловимой хрипотцой, от которой по коже бегут мурашки.

В объятья суровой реальности толкаешь без жалости,

Словами по сердцу, не зная пощады, ступаешь ты,

И правду без фильтров и примесей в душу вливаешь,

Сама того, может, совсем не желая, спасаешь.

Ты учишь бесстрашно смотреть в неприглядную бездну,

Пусть голос твой резок, он правды глашатай, не лжец он.

Ты даришь мне силу встречать каждый день без иллюзий,

Где мысли таятся, что прежде казались абсурдны.

Спасибо за то, что не прячешь за сладкою ложью

Слова те, что ранят, но правду несут за собою.

Безжалостно ты разрушаешь воздушные замки,

Срывая все маски, которыми я прикрывался.

По краюшку пропасти беспощадно проводишь меня,

Но в этой жестокости вновь обретаю себя…

(Слова Н. Риск)

Вот что было на том листе бумаги…и смотрит он на меня. Сейчас, сидя рядом с Дэном, ощущаю некий дискомфорт. Закончив песню, Макс ставит гитару и направляется к столу. Нет. Вижу, что идёт прямиком ко мне. Замерев передо мной, извлекает из кармана бархатную коробочку и, распахнув её, опускается на одно колено.

Зрачки мои, казалось, поглотили весь свет, а тело сковал невидимый паралич.

– Юль, выходи за меня замуж, – его взгляд буравит меня насквозь. – Знаю, должен был это сделать года два назад, как минимум. Сам не понимаю, чего ждал. Хочу, чтобы ты стала моей женой.

Я думаю, что ни от кого не укрылось, что Макс нервничает. Хотя для него это несвойственно, всегда уверенный в себе и своих действиях.

Я качнула головой, словно отгоняя наваждение.

– Макс, я…– спотыкаюсь на словах.

– Юль, у нас всё получится, – настаивает он, словно умоляя. – Пожалуйста, дай мне шанс.

Наверное, не суждено моим душевным ранам затянуться. Не смогу мириться с его похождениями, делить его с кем-то ещё. Мир вокруг затих, оставив нас наедине с гнетущей тишиной.

– В суровом молчании – правда острее, – выдохнул он с трудом.

– Я не могу, Макс.

Несколько долгих мгновений он молчал, потом опустил взгляд. Взял мою ладонь в свою, коснулся её губами. Вложил бархатную коробочку мне в руку и сжал мою ладонь. Поднялся и, не оглядываясь, вышел из ресторана.

Меня забило дрожью. Не поднимая глаз, я схватила сумочку и выскользнула из-за стола. Вслед за мной сорвался Дэн.

– Юль?

– Дэн, я сейчас вернусь, до туалета и обратно.

Сердце просто заходится, остановившись в холле, трясущимися руками открываю коробочку, кольцо дорогое и очень красивое. Закрыв её, зажимаю в ладони и выхожу из ресторана. В сумерках, стоя на крыльце, всматриваюсь в припаркованные автомобили, его не вижу. За моей спиной открывается дверь, оборачиваюсь – Алёнка.

– Ну, Маркелова, ты даёшь! Отказать самому Максу! – смеётся она. – Подруга, ты хоть понимаешь, что такие, как Макс, Алекс и Димка, – это такой генофонд… Они не каждой девушке предложение делают.

– Не всё так просто, Алён. Ты многого не знаешь.

– Да, не знаю, – соглашается она. – Но могу предположить и, скорее всего, попаду в точку, – она пристально смотрит на меня. – Застукала с кем, что ли?

– Да, – отвечаю я. – Как думаешь, человек может измениться или люди в принципе не меняются?

– Некоторые меняются. Так-то Макс с правильным взглядом на жизнь и к «солнечным раздолбаям» он никогда не относился, – справедливо замечает подруга.

И она права, он действительно резкий человек, но по-своему очень правильный. На душе погано, надо собраться с мыслями и поговорить с ним.

К нам присоединяется Лера и просто обнимает меня со спины.

– Осуждаешь меня? – задаю ей вопрос.

– Нет, – отвечает она.– Я и не знала, что он предложение решился сделать. Вчера попросил няню для вас, а что кольцо купил, даже и не сказал.

– Что с кольцом будешь делать и с Дэном? – спрашивает Алёнка.

– Не знаю, – я достаю телефон и вызываю такси. – Прощаться со всеми не буду, а Дэну из такси позвоню, – говорю девчонкам.

– Юль, он любит тебя, и дело тут не в Маринке. Он влюблён, однозначно. Я сама только недавно это увидела, – говорит Лера и возвращается в ресторан.

– Юль, соглашайся, пока не поздно. Он вон, пока песню пел, половина женщин в зале в мокрых трусах сидеть остались, это точно.

– Вот поэтому и отказала, Алён. Не смогу смириться с окружающими его женщинами. В прошлый раз это было очень жестоко и невыносимо больно.

– Юль, не дури. Если бы я была на твоём месте, я бы в него мёртвой хваткой вцепилась. И Лера права, он тебя любит.

Алёнка возвращается в ресторан к нашим друзьям, а я сажусь в прибывшее такси. Мне всегда казалось, что Макс не может никого любить, кроме себя самого. Оберегать, заботиться – да. Но любить? Может, это просто соревнование между ним и Дэном. Я знаю Макса давно, не уступать, не сдаваться и победа любой ценой – это его девиз по жизни. Надо подумать, как вернуть кольцо, принять я его не могу.

Макс

– Привет, семейство! Что, у вас дверь открыта? Заходи кто хочешь, – прохожу по дому и застаю Леру в столовой.

– Артём, наверное, не закрыл. Привет.

Выдёргиваю Лёшку из детского стульчика со словами:

– Что, карапуз, мамка усадила за стол и есть не даёт? – подкидываю его, и он дарит мне улыбку, сажаю его на руку.

– Макс, только не давай ему ничего, а то есть не будет, – предостерегает Лера.

– О, хорошо, что ты здесь, – заходит Сашка и протягивает мне руку. – Не хочешь со мной на переговоры на неделе съездить? А то Стаса нет, а мне нужен тот, у кого язык подвешен.

– Что нужно-то?

– Уболтать надо одного человека. Ты справишься, – улыбается он.

– С чем справлюсь? Я в ваших застройках ничего не понимаю. А потом я даже мать своего ребёнка не могу уговорить женой моей стать. Теряю сноровку, похоже.

Сашка забирает у меня сына и произносит:

– Ты удивишься, но в застройках всё гораздо проще, чем с женщинами. Там не надо в лепёшку разбиваться, чтобы доказать, что она – это всё, что тебе нужно в этой жизни, – при этих словах с любовью смотрит на свою жену.

– Ну, ты мне план накидай, – говорю ему, и он кивает.

Телефон, молчавший до этого в режиме вибрации, вдруг настойчиво потребовал внимания. Отвечаю.

– Срочное что-то? ... Нет, не слышал … Никит, это точно? Источник информации? ... Я понял… Спасибо, Ник, – рука беспомощно опустилась, и хотелось выматериться, но в столовую уже вошли дети.

– Лер, а что ты знаешь о завтрашнем открытии «АртКафе»?

Она удивлённо взглянула на меня.

– Так все приглашены, ты разве не знал?

– Никита вот только что сообщил, что я единственный, кого нет в списках. И, похоже, Дэн готовит там грандиозный сюрприз Юльке.

– Не угомонится никак? – уже даже в её голосе сквозит недовольство. – Кстати, списки гостей он составлял от нас. И кафе это – проект его дружков. Я только одного не пойму, ты-то что занервничал?

Молча смотрим с ней друг на друга. В её взгляде удивление медленно уступило место сомнению.

– Макс, да не пойдёт она за него замуж, я тебя уверяю, – мысли мои буквально прочитала, всё-таки двадцать четыре года плечом к плечу бесследно не прошли.

– А если мне назло? – с сомнением проронил я.

– О как! Ты совсем недавно говорил, что он тебе не соперник. Что стряслось? – она вопросительно вскинула брови.

– Что, Макс, броня дала трещину? – улыбается Сашка.

– Это больше похоже на прелюдию к сбрасыванию скорлупы, – говорю я.

Извинившись, выхожу из-за стола и иду в гостиную, чтобы сделать пару звонков. Когда семья заканчивает ужин, все выходят из столовой. Дети разбегаются по дому, а Лера поднимается на второй этаж с Лёшкой на руках.

– Лер… – окликнул я, и она обернулась. Хотел обратиться к ней с просьбой задержать завтра Дэна, но в последнюю секунду отказываюсь от этой идеи и произношу: – Лер, а можешь на завтра организовать няню для Марины? Очень надо. Только Юле не говори, что это я попросил.

– Ну, попробую.

– Спасибо. Я твой должник.

Проводив её взглядом, понимаю, что и мне пора ехать.

– Макс! – тормозит меня её муж уже на выходе из дома. – План есть? – тихо спрашивает он.

– Есть, – отвечаю я. – Правда, радикальный, но другой мне уже не поможет.

– Бывает, что с женщинами по-другому и нельзя, – в очередной раз он принимает мою сторону и протягивает мне ключи. – От моей дачи, адрес сейчас скину тебе. Лере только не говори.

Я беру у него связку ключей.

– Почему помогаешь?

– Я вижу, как ты за неё бьёшься. Да и очевидно, что она тебя любит.

– Ну, мне после её вчерашнего отказа не так очевидно.

– Макс, если бы не любила, она бы не уехала, а осталась здесь и шантажировала бы тебя пузом, выкачивая финансы по максимуму, – говорит Сашка. – Поверь моему опыту, я до Леры на редкостной дряни был женат.

– Спасибо, Сань.

– Давай, я сейчас с Лерой поговорю, Маринку мы себе заберём на завтра, они с Лёшкой с нашей няней побудут.

Срываюсь в ночной клуб, но на этот раз ведомый не жаждой развлечений. Много лет знакомств и взаимовыгодных услуг сплелись в тугой клубок связей, и не раз я выручал тех, кто сейчас мог помочь мне. Припарковавшись, я вышел из машины и тут же услышал оклик:

– Макс!

Обернувшись, увидел Элину, выходящую из соседней машины. Игнорирую её.

– Макс, подожди, – она подходит ко мне. – Сто лет тебя не видела. Как на счёт скоротать ночь?

– Не интересует, – бросаю я через плечо.

– Жаль, парень ты, конечно, огонь, – усмехнулась она. – Поделили девчонку ту с Дэном?

Остановившись как вкопанный, я в недоумении уставился на неё.

– Чего?

– Макс, это Дэн мне тогда заплатил, чтобы я увела тебя в вашу ВИП-комнату.

На мгновение в глазах потемнело. Стремительно схватив её за шею, прижимаю к капоту своей машины.

– Макс, ты озверел? Пусти!

– Подробности, – процедил сквозь зубы, бросая все силы на то, чтобы ярость не дала перейти черту.

– Какие тебе подробности? Это было один раз, он оплатил услуги и сказал, когда к тебе подойти, потом при мне с девушкой разговаривал, спрашивал, во сколько она приедет в клуб. Всё!

Моя хватка на её шее усилилась.

– Не надо… – сипит она.

– Я так понимаю, и мой номер телефона он тебе дал?

– Да.

Отпускаю её, и она, задыхаясь, отшатывается, потирая шею, на которой уже проступили красные следы от моих пальцев.

– Деньги, значит, любишь? Что ж, теперь тебе придётся ублажать не местную элиту, а публику гораздо ниже уровнем. Гораздо. Я об этом позабочусь. У меня связи со многими хозяевами клубов в Москве. Дэн тебе не говорил?

– Макс, не надо, пожалуйста.

– Не вздумай доложить ему о нашей неожиданной встрече. И пошла вон!

­­­­Я сел обратно в машину, оглушённый собственным сбившимся дыханием. Он мне мстит. А главное, мне ему и предъявить-то нечего, я сам добровольно залез на эту шлюху. Сейчас гнев, как река, стремится к своему руслу, и в нём нет места для разумных размышлений. Загорелся экран телефона – Давид.

– Да, Дава. Есть информация?... Отлично! Я уже на месте, меня просто задержали.

Ну, не зря я сегодня здесь оказался. Не зря.

К «АртКафе» близко не подъезжаем, держимся на соседних парковках. Только бы ничего не сорвалось. Ещё один неверный шаг, и я потеряю её навсегда. Не ожидал я подлости от Дэна. Казалось, та история погребена под толщей лет, а нет, похоже, она шла за мной след в след все эти годы. Надо было его ещё тогда убирать из коллектива. Пожалел их с сестрой. У них все деньги уходили на дырявую крышу над головой да на пустой желудок. Пожалел на свою голову, теперь расплачиваюсь.

– Ну что, выдвигаемся? – спрашивает рядом сидящий Давид.

– Ждём отмашку Никиты, – буквально гипнотизирую телефон.

Мы на четырёх машинах, мужиков много. Мне просто нужно, чтобы за мной никто не увязался, и, в случае чего, удержали Дэна и его друзей. Сюрприз он ей готовит! Ну ничего, в эту игру можно играть вдвоём. А я давно привык играть по-крупному, даже если риск маячит тенью.

Входящий звонок – жму «ответить».

– Да, Никит.

– «Макс, наши все здесь. Людей много перед входом, будь аккуратен. У тебя минут пять, потом они зайдут внутрь».

– Понял, – я отключаюсь и обращаюсь к Давиду: – Пока не дам сигнал, из машин не выходите, и не покалечьте его. Погнали.

Он покидает мою машину, включаю передачу и выезжаю из-за поворота. До цели метров сто пятьдесят, по зеркалам вижу движение остальных. Возле кафе заезжаю на бордюр и бью по тормозам. Выхожу из машины. Толпа расступилась, словно море, вздыхая ругательствами, но их шум до меня не долетел. Мой взгляд выхватил из пёстрой массы Дэна и Юльку, и я двинулся к ним сквозь лес чужих спин и взглядов. Заметил, как на лице соперника отразилось мимолётное недоумение. С каждым шагом пространство вокруг сжималось, концентрируя всё внимание на предстоящем взрыве.

– Сюрприз! – выплюнул я, наслаждаясь тем, как его плечи напряглись.

– Зря приехал, тебя не приглашали, – процедил Дэн сквозь гримасу, имитирующую улыбку.

– А мне приглашение не нужно, – отрезал я, чувствуя, как внутри разгорается огонь, – я по другому поводу здесь.

– Макс, давай отойдём в сторону... – взволнованно пролепетала Юлька.

Я бросил на неё лишь мимолётный взгляд. Сейчас только – Дэн, один на один. В глазах сверкает дух соперничества – он тоже хочет победы.

– Угадал, зачем я здесь? – вопрос прозвучал резко, концентрируя в себе всю тяжесть неизбежности.

Ответом стал удар в лицо. Устоял. Лишь тонкий испуганный взвизг Юльки пронзил тишину. Кровь хлынула из носа, но я лишь тряхнул головой. Именно этого я и ждал – его маска непроницаемости дала трещину. На моих губах расцвела улыбка, хищная и торжествующая.

– Я знал, что ты ударишь первым. Потому что правда на моей стороне, и ты это знаешь. Правда, которую ты пытался украсть, но она моя. Она всегда была моей и навсегда останется.

Вскидываю руку, давая знак пацанам, и резко наношу ответный удар. Юля оседает на асфальт и закрывает лицо ладонями. Десять человек вынырнули из рядом брошенных машин, отрезая меня от толпы гостей. Дэн, пытаясь вырваться от двух амбалов, яростно выплюнул: – В очередной раз доказываешь, что тебе важна не она, а лишь твоя чёртова победа!

Проигнорировав его слова, рывком поднял Юльку с асфальта и потащил к своей машине. Она извивалась, отчаянно оглядываясь на Дэна.

– Макс, отпусти! – взмолилась она. – Что ты делаешь?

Сквозь шум и суматоху до меня донёсся крик Леры:

– Макс, не делай этого! Не смей! – краем глаза вижу, как Сашка перехватил её поперёк талии, не давая вырваться.

Ну ничего, у Леры позже в ногах валяться буду. Заталкиваю Юльку на заднее сидение своей машины, сажусь за руль и блокирую двери. В последний момент, перед тем как тронуться с места, замечаю потасовку. Надеюсь, обойдётся без жертв. Мне сейчас только из Москвы вырваться, чтобы мне план-перехват не устроили. Кровь из носа не останавливается, намотав край футболки на руку, пытаюсь вытереться.

Звонок раздаётся минут через пятнадцать. Включаю гарнитуру, чтобы Юлька ничего не услышала.

– Да, я слушаю…Я понял…Уезжайте…Это уже не имеет значения. Свяжусь с тобой позже.

Наши взгляды встретились в зеркале заднего вида – её глаза смотрели на меня с укором. Тягостное молчание повисло над нами, словно свинцовое небо. Телефон мой в беззвучном режиме, но экран то и дело вспыхивает, сигнализируя о новых звонках и сообщениях. Наверное, многим есть что мне сказать. Потом. Всё потом.

На загородной трассе съезжаю на обочину, кругом безлюдно и даже проезжающих машин нет. Выхожу и распахиваю заднюю дверь. Юлька разворачивается ко мне. Смотрю на её распухшие от слёз глаза, на размазанную тушь, на покрасневший нос, и сердце сжимается от нежности. Даже сейчас, в этом смятении, она казалась мне прекрасней всех на свете.

– Макс, ты в своём уме?

– Да, – спокойно ответил я.

– Ты хоть понимаешь, что вытворил? – всхлипывает она.

– Да. Но не надо было меня доводить до этого.

Смотрю в её глаза и опускаюсь перед ней на колени.

Юля

Я жаждала встречи с Максом, чтобы объясниться и вернуть кольцо, но он словно сквозь землю провалился – мои звонки оставались без ответа. Это было крайне непохоже на него, обычно он всегда на связи. Отчего-то сразу распереживалась за него, парень он вспыльчивый, боялась, как бы не наделал глупостей. А ещё это «АртКафе», будь оно не ладно... Ехать на открытие совсем не хотелось, но Дэн настоял. Уже с утра ощущала какую-то необъяснимую тревогу.

Заглушив мотор, Дэн, с галантностью распахнул дверцу и протянул руку, но ноги отказывались идти. Он легонько потянул меня из машины, я оглянулась по сторонам: перед кафе алела праздничная лента, взмывали ввысь разноцветные шары. Несмотря на то, что вход по пригласительным, гостей много собралось. Мы ждали торжественной части, когда вдруг оглушительный визг тормозов пронзил воздух. Все обернулись и расступились, открывая обзор на машину Макса, взгромоздившуюся на тротуар. Он вышел, небрежно, вальяжной походкой двинулся к нам, наплевав на разъярённую толпу, в которую он чуть не въехал. Недоброе предчувствие сдавило грудь. Макс остановился прямо перед нами.

– Макс, давай отойдём в сторону…– прошу я, в надежде поговорить с ним, но брошенный на меня взгляд сразу похоронил эту идею.

А дальше события словно с цепи сорвались, не давая опомниться. После короткой, как выстрел, фразы Макса Дэн наносит удар. Не сдержав потрясённого крика, я замерла. И словно из ниоткуда нас обступила стена молодых, крепких ребят. Не успела я и глазом моргнуть, как Макс ответил ударом на удар, а мои ноги подкосились, и я осела на асфальт. Это моя вина.

Макс рывком поднял меня и потащил в свою машину, игнорируя мои сопротивления. Оглядываясь, я пыталась понять, что с Дэном, но ничего не видела сквозь толпу. Макс резко сорвал машину с места, а я, сидя на заднем сидении, размазывала по лицу слёзы вместе с макияжем и просто проклинала себя за беспечность. Ведь знала, что Макс к терпилам не относится. Встречаемся взглядами в зеркале заднего вида, он по-прежнему молчит. И только выехав из Москвы, он съезжает на обочину и выходит из машины. Открывает заднюю дверь и смотрит на меня. Вся его одежда спереди пропитана кровью, нос уже не кровоточит, но отёк неумолимо расползался по лицу.

Мы начали пререкаться, пытаясь что-то выяснить, но вдруг он замолчал, его взгляд, полный боли и раскаяния, встретился с моим. Медленно, словно под грузом невыносимой тяжести, он опустился на колени.

– Юль, прости меня за всё. Я тебя очень люблю, всегда любил. Просто долгое время удавалось держаться от тебя подальше, чтобы не делать больно, – его лицо исказилось гримасой мучительной боли, и он отчаянно замотал головой. – Но всё же умудрился это сделать... Я очень хочу быть с тобой.

Я всматривалась в его лицо, в черты, до боли родные и бесконечно любимые. Столько лет мечтала об этих словах, о признании в любви, столько раз фантазировала, представляя, как это могло бы быть. Но сейчас, в этом абсурдном фарсе, я даже не знаю, как реагировать. Стоит ли верить тому, чья тень предательства однажды омрачила мою жизнь? Играет он сейчас, или это всё искренняя правда?

Смотрит долгим взглядом, выжидая моей реакции. Не дождавшись, поднимается с колен и, взяв меня за руку, тянет на себя, словно вырывая из оцепенения. Пересаживает на переднее сиденье, рядом с собой. И, не говоря ни слова, продолжает путь.

– Куда мы хоть едем? Я Маринку должна забрать у Леры.

– Я привезу тебя вечером обратно, не переживай. А сейчас едем к Алексу на дачу.

Оставив машину у неприступной стены забора, мы миновали калитку и прошли в дом. Немного осмотревшись, я пошла смывать следы былого макияжа. Освежив полотенце ледяной водой, выкрутила его и вернулась в гостиную, где меня ждал Макс. Опустившись рядом с ним на диван, я приложила прохладную ткань к его переносице.

– Это уже поможет, – хрипло произнёс он.

В принципе, он прав, но просто сидеть с ним рядом, выше моих сил. Спустя пару минут он отбросил полотенце на столик.

– Я чувствую, что очень устал… устал от фальшивых эмоций, – начал он, и в голосе его звучала неприкрытая боль. – Желания, радость, страх, ревность… Только с тобой всё это было по-настоящему. Время, проведённое с тобой, делало меня живым. Ты открыла для меня другой мир. Я и не знал, что могу так любить и так бешено ревновать.

Ухмыляюсь, слыша в голосе горькое эхо прошлого:

– Макс, а ведь это ты пришёл ко мне. Ты первым шагнул навстречу, ворвался в моё сердце, притянул меня словно магнитом и растоптал всё светлое, что связывало нас годами.

– Юля, я любил тебя. Но не сразу осознал, что происходит. Хотел тебя до умопомрачения, до дрожи в конечностях. Долгое время подавлял в себе это чувство. А когда переспал с тобой, словно переступил черту, окончательно запутался и испугался привязанности к тебе. Ревность просто огнём сжигала, когда рядом с тобой видел другого мужика, – признается он, глядя мне в глаза.

Время словно застыло. Понимаю, что если бы он тогда встал на колени… возможно, я бы смогла простить. Но сейчас… я сама запуталась в лабиринте своих чувств: люблю до безумия, но делить жизнь с ним не хочу.

– Макс, рядом с тобой я чувствую опасность для себя. Я с тобой будто по встречной полосе иду и боюсь, что меня просто снесёт на обочину этой жизни. Я не могу больше рисковать, ребёнку нужна адекватная и счастливая мать без нервных срывов. И я не желаю больше играть с прошлым. Ты уничтожил меня в прошлый раз, я падала вниз с огромной высоты.

Его синие глаза отражали печаль и сожаление.

– Тебе только кажется, что ты падала одна. На самом деле я падал вслед за тобой, – делает паузу и тихо спрашивает: – Ты боишься, да? Что всё снова повторится?

– Макс, у нас и отношений не было – это был просто секс. Нет фундамента, на котором можно возвести семью.

– Нет, – признает он. – Но прошлое не должно определять будущее.

Он вновь опустился передо мной на колени.

– Прости за причинённую боль, за слёзы... Пожалуйста, прости, – шепчет он, утыкаясь лбом мне в колени.

В груди что-то болезненно сжалось. Больно за него, за себя, за нас. Вот он рядом, желанный. Его пульс бьётся на расстоянии секунд, ощутимый почти физически. Его горячие ладони скользнули по моим ногам, обжигая кожу сквозь тонкую ткань брючного костюма. Дыхание замерло в томительном предчувствии. Он поднял взгляд.

– Мне было невыносимо без тебя всё это время.

Он смотрел на меня так, словно вбирал в себя до последней капли. Медленно поднявшись, он подхватил меня на руки и понёс на второй этаж. Опустив на кровать, навис надо мной, заслоняя собой весь мир, превращая спальню в интимный кокон.

– Прости, что так долго шёл к тебе, – в его глазах отчаяние, смешанное с надеждой. – Юль, возьми меня к себе, пожалуйста. Я в этой жизни без тебя ничей.

Он тянется к моим губам, разум затмевается, и я безоглядно ринулась навстречу. Наши губы встретились в долгом, жадном поцелуе, в котором утонуло всё: боль разлуки, терзания ожидания, страх неопределённости. Дыхание сбивается, становится прерывистым, воздуха катастрофически не хватает, но оторваться невозможно. Губы его требуют большего. Руки блуждают по его плечам, скользят, чувствуя каждый мускул под тонкой тканью его футболки. В ответ он прижимается сильнее, так, что кажется, мы становимся единым целым. Его глаза, полные дикого желания, и в них я вижу отражение собственной страсти, собственного безумия. Не нужно слов, чтобы понять – мы хотим одного и того же. Время становится относительным, замедляясь до невероятной глубины, а затем вновь ускоряется, как ртуть на жаре.

– Как же я люблю тебя, – опаляет мои губы сиплыми нотками.

От его слов по телу пробегает дрожь, и даже от начального поцелуя спинной мозг просто выкручивается.

– Юлька моя, если бы я раньше знал, что тебе нужны эти слова… – в его голосе вновь зазвучало искреннее сожаление. – Слишком поздно понял. Прости, – прошептал он и, нежно касаясь, начал освобождать меня от одежды.

Неистовый голод, который мы так долго сдерживали, вырывается наружу, сметая все преграды на пути. Волна жара, цунами нежности проносится сквозь меня. Это было подобно танцу, в котором мы оба знали каждый шаг, каждое движение, каждую реакцию.

Снимаю пастельное бельё, всё ещё хранящее тепло наших тел, и принимаюсь за уборку спальни. Затем привожу себя в порядок и спускаюсь на первый этаж. Макс сидит на диване, взгляд задумчивый и глубокий.

– Здесь и сейчас, глядя мне в глаза, ответь, – режет тишину его голос. – Как ты ко мне относишься?

– Как к отцу нашей дочери, – ровно отвечаю я.

– И всё? – вопросительно вскидывает бровь. – Ты по-прежнему видишь во мне не готового к серьёзным отношениям парня?

– Это не так.

– Тогда почему…

– Макс, – обрываю его. – Я никогда не смогу тебе доверять.

Он смотрит на меня обескураженно.

– А что это сейчас было в спальне?

Смотрю на него долгим взглядом.

– Ты был прав, прошлое нельзя исправить – можно только принять. Я… просто приняла. Я действительно простила тебя.

– Ты меня на лопатки уложила, – с укором выдал он, хватаясь за голову.

– Макс, отвези меня обратно, пожалуйста. В дороге обсудим, как и когда ты будешь видеть Марину.

Макс

К Лере в дом не захожу, снаружи жду Юльку с Маришкой. Кружу возле машины, пытаясь собрать частицы сегодняшнего дня и нашего с ней разговора в цельную картину. Когда Юлька наконец появляется, перехватываю дочку из её рук и бережно усаживаю в машину. Доставив их домой, разворачиваюсь обратно к Лере. Пришло время объясниться с ней.

Дверь мне открывает Сашка, улыбаемся с ним. Возвращаю ему ключи и без слов, лишь взглядом, прошу позвать жену, и опускаюсь на колени. Сашка, добродушно посмеиваясь, кричит вглубь дома:

– Лера! Это, наверное, к тебе… Вряд ли Макс решился мне предложение сделать, – шутит он.

Лера появляется спустя мгновение и опускает на меня взгляд.

– Красавчик, – комментирует мой внешний вид, а затем спрашивает: – Похищение хоть дало результаты?

– Нууу… – тяну я, – определённые результаты есть, – затем улыбаюсь. – Но есть ещё над чем работать.

– Макс, ты где этих бандитов нашёл? – серьёзно спрашивает она.

– Лер, какие бандиты? Это люди Армена.

– Все помогли, да? – в её голосе сквозила усталость. – Вставай, дурик, – буркнула она и направилась в столовую.

Поднимаюсь, и мы с Сашкой плетёмся за ней. Синхронно уселись с ним за стол.

– Макс, среди белого дня, в центре города! – восклицает Лера. – Нападение группой лиц… О чём ты думал? А если видео с камер наблюдения просочится в сеть? Уголовной статьи только и не хватало. Не к такой славе мы стремились, как мне казалось.

– Забудь про камеры, я заранее обо всём позаботился. Не зря же я связи с нужными людьми налаживал все эти годы. Вот пригодились! Да и Юлия не оставила мне выбора. А ты знаешь, я сдаваться не привык.

– Риск оправдал себя? – подключился к нашему диалогу Саша.

– Да, – утвердительно кивнул я. – Маринка теперь в выходные дни со мной. И я ищу им квартиру ближе к себе, а то через всю Москву неудобно мотаться, – озвучиваю решение, принятое нами с Юлькой по дороге.

В их взглядах читалось полное недоумение .

– И это всё? – задаёт вопрос Лера, подходя к холодильнику и выуживая оттуда банку огурцов.

– Ну, жить она со мной не хочет, – произношу, не скрывая разочарования. – Могу, конечно, быть более настойчивым, но, если честно, я опасаюсь ещё больше давить на неё.

– А Юлька-то кремень! – выдаёт своё восхищение Лера. – Вот никогда бы не подумала, мне она всегда казалась мягким по характеру человеком.

– Она боится повторения, я это сегодня отчётливо увидел. Но между нами есть определённая связь. И мне кажется, она меня любит.

– Мне тоже так кажется, – подтверждает Лера, садясь рядом с мужем и вылавливая солёный огурец из банки. – Подожди пока. Возможно, у неё внутренняя борьба идёт. А что там перевесит, чувства к тебе или неуверенность… в общем, время покажет.

Лера, как всегда, права. Надо дать Юле время переварить шквал откровений и всё осмыслить, сегодня действительно было многое сказано. Надеюсь, переезд сблизит нас, даст возможность чаще видеться. А уж я найду лазейку, чтобы наведываться к ним регулярно, главное – вопрос с ребёнком утрясли. Задумчиво смотрю на Лерку и не могу удержаться от комментария, когда вижу, как она с аппетитом хрустит огурцом.

– Лер, ты беременная, что ли?

Перестав жевать, она замерла. Переглядывается с Сашкой.

– Мы вообще-то хотели позже сказать, срок пока маленький, – говорит Сашка, не скрывая радости.

В принципе, я пошутить хотел. Не ожидал, что в точку попаду, и потому не сдерживаю смеха.

– Мои поздравления, – пожимаю Сашке руку, а Лерке кидаю: – Ты же вроде второго пока не хотела.

– Я и не хотела, – улыбается она. – Меня заставили, – закрывает банку и несёт в холодильник.

Вопросительно смотрю на её мужа.

– Не слушай её, – усмехается Саша. – Она, когда Юлька с Маринкой съехали, как-то вечером, глядя на Лёшку, одиноко играющего в манеже, вдруг заявила, что ему срочно нужен братик или сестрёнка. Мне оставалось лишь подсуетиться.

Вернувшись, она пристраивается под бочок к мужу, и он сгребает её в свои объятия. Видно, что они оба счастливы.

– Я очень рад за вас, – говорю я. – Вам удалось создать то, что дано не каждому: дружную, любящую семью. Мои слова, кажется, омрачают их лица. Взгляд их тускнеет, устремляясь на меня, и я, словно оправдываясь, выпаливаю: – А я два дня назад своим сообщил, что у них внучка родилась. И ей уже девять месяцев.

– И? – кивает Лера.

– Много нового о себе узнал.

– Ну, я могу себе представить, – глаза её округлились.

– От отца из цензурного звучало только моё имя. А мать обрадовалась, особенно когда узнала, что мать ребёнка Юлька наша. Я им фотку Маринки отправил, так отец написал мне, что «От такого идиота не могла такая красавица родиться».

– Макс, я когда своего отца поставил в известность, что женился, первое, что он спросил: «Кто эта несчастная, что решила со мной судьбу связать», – ржёт Сашка. – Твой отойдёт скоро от шока. Нормально всё будет.

Прерывает наш разговор звук Лериного телефона. Взглянув на экран, принимает звонок.

– Дим, у нас он…Не знаю… – смотрит на меня. – Тебе Димка не может дозвониться.

– Я звук забыл включить. Поставь на громкую связь, – прошу я.

– Ну, говори, – обращаюсь к Димону, когда Лера кладёт телефон на стол.

– Ну, эффектно, – протянул друг, по-видимому, имея ввиду похищение мною человека. – Тебя Дэн ищет, поговорить хочет с тобой.

– Поговорим… обязательно поговорим. Дим, выручишь завтра? Нужно дела утрясти кое-какие.

– Да, без проблем.

– Договорились, Дим. Спасибо.

Закончив диалог, я поймал на себе настороженный взгляд Леры.

– Макс, давай ты больше с Дэном не будешь выяснять отношения. Не нравится мне всё это, – нахмурилась она. – Посмотри, что вы сегодня натворили! У тебя лицо разбито, ему тоже досталось, да и твои ребята его потрепали знатно. А дальше что? Кровь рекой?

– Лера, всё нормально будет, – заверил я, поднимаюсь и направляюсь к выходу.

Уже в машине пальцы сами набирают номер Дэна. Отвечает словно ждал звонка – мгновенно.

– Ну что, жив? Надеюсь, не сильно помяли? – не скрывая злорадства, выпалил я.

– «Поговорим?» – словно не слышит моего укола.

– Безусловно. Давай на нейтральной территории.

– «На нашей трассе буду тебя ждать».

Залетаю домой, наспех переодеваюсь и мчу в гараж. Люблю, когда от первого рывка байка нарастает гул и стук сердца синхронизируется с ритмом двигателя. Люблю скорость. Люблю гонять по ночному городу, свет встречных фар, вывески, светофоры, которые уже начинают мигать, и всё превращается в безумную карусель. Чистый кайф! В такие минуты кажется, что ты превзошёл силу ветра, а под колёсами не просто дорога – весь мир.

Подкатываю к заброшенному шоссе, по которому мы не раз гоняли с Дэном и Димкой. Сбрасываю газ, увидев впереди тёмную фигуру. Резко торможу, срываю шлем и иду навстречу. Встречаемся взглядами. Выглядит он ещё хуже, чем я.

– Где она? – он первым нарушает молчание.

– Не твоё дело!

– Ты не заслуживаешь её.

– Это ты так решил?

– Мучиться она с тобой будет.

– А ты, стало быть, хотел её осчастливить? – кривая усмешка тронула мои губы. – Дэн, она меня любит! Прими это уже.

– Это ты никак не можешь принять, что она больше не хочет быть с тобой. Гордыня не позволяет тебе признать поражение, Макс. Впрочем, ты никогда не умел проигрывать.

Ещё вчера я готов был рвать его на куски, никак не мог справиться с чувством ревности и злости по отношению к нему. А сейчас резко отпустило. Ничего нет, ни злости, ни ярости – пустота.

– Дэн, просто ответь честно, что ты к ней чувствуешь? Это настоящая любовь? – я впиваюсь в него взглядом. – Когда не есть, не спать не можешь. Когда каждый вздох без неё даётся с трудом. Когда в каждой встречной женщине ищешь её черты, высматриваешь в толпе, заслышав лишь отдалённо похожий на её смех.

Дэн смотрел на меня с нескрываемым изумлением.

– Она мне действительно всегда нравилась. Хотел быть с ней…

– Хотел быть… – я ухмыльнулся. – Отнять, присвоить… Но к любви это не имеет никакого отношения.

– И давно ты стал знатоком сердечных дел? – с ядовитой насмешкой бросил он. – Ты же ни одной юбки не пропускал.

– Было, да, – не отрицаю я. – Сейчас всё очень изменилось. Они – моя семья, Дэн. Я за них шею сверну кому угодно. Ты реально думал, что я позволю тебе приблизиться к ней и моей дочери? Моего ребёнка не будет растить чужой мужик! И я не отступлю, буду биться до последнего, даже если мне придётся сдохнуть ради них! – выдерживаю паузу: – Дэн, давай уже начистоту. Дело ведь не в Юльке?

– Ты всегда получал всё, что захочешь. Любой ценой. Идя напролом, не разбирая средств. Беря, что приглянулось, не спрашивая позволения. Любыми путями - дозволенными и не очень.

– Слышу нотки зависти, – усмехнулся я. – Дэн, мир – это арена больших возможностей, поле битвы за собственное счастье и процветание. Робеющий перед трудностями обречён остаться в тени, наблюдая, как другие вкушают плоды успеха. Мой путь – это целеустремлённость, риск, находчивость. И мой путь никогда не будет проложен через чужие жизни, через обман и манипуляции, в отличие от твоего, – смотрю ему в глаза. – Дэн, я знаю, что ты заплатил Элине.

– Заметь, всего лишь заплатил, - его лицо тронула злорадная улыбка. – Всё остальное ты сделал сам. Я дал Юльке возможность увидеть, кто ты на самом деле, чтобы она не стала очередной жертвой.

– Ну, продолжай, что замолчал? – я внимательно всматриваюсь теперь уже в бывшего друга и говорю: – Дэн, я не спал с твоей сестрой. Никогда!

– Ты самовлюблённая скотина! Она была девочкой! Я просил тебя не приближаться к ней! – Дэн вцепился в мою куртку, рывком притягивая к себе. Одним движением стряхнул его руку. – Тебя видели выходящим из спальни. И ты ни перед чем не остановишься ради мимолётной похоти! – прорычал он.

– Дэн, включи логику! Мне было двадцать лет, я уже выступал на сценах, и у меня было полно женщин постарше и с опытом. Меня никогда не интересовали несформировавшиеся глупые малолетки, коей и являлась твоя сестра.

- Ты думаешь, я поверю тебе? После того, как она рыдала, рассказывая, как ты воспользовался ею?

- Может, кто и воспользовался, но точно не я. Вспомни её в том возрасте, ей очень хотелось выглядеть старше и опытней.

Дэн занёс руку для удара, но я, опередил его перехватывая движение и молниеносно заключая его шею в стальной захват.

– Я не позволю тебе нападать на меня из-за лжи, которую тебе скормили много лет назад.

– Отпусти, – хрипит он.

Ослабляю захват и отталкиваю его от себя. Отступает на шаг, потирая шею.

– Дэн, признай, что в какой-то момент ты упустил её, – с сожалением смотрю на него. – На той вечеринке, после нашего выступления, она тёрлась возле меня весь вечер. Я почти не пил, но на утро оказался с ней в постели и долго не мог прийти в себя. Вернулся домой, к Лере, и три дня пролежал пластом в нашей съёмной квартире. Тогда-то мы с ней и пришли к выводу, что мне подмешали что-то в алкоголь. Это твоя сестрёнка постаралась. Последнее, что врезалось в память – как меня уводили в спальню, и сознание медленно гасло. Сердце бешено колотилось, всё плыло перед глазами. В таком состоянии я бы ни на кого не смог залезть.

А дальше… дальше именно она спровоцировала между нами драку. Я ломал голову, пытаясь понять, чего она этим добивалась, пока не обнаружил пропажу ключа от сейфа. Вот для чего и нужен был весь этот спектакль! В ту ночь она дёрнула у меня ключ.

- Это ложь!

- Это правда, Дэн. Я взял второй ключ у Леры и, открыв сейф, не обнаружил там денег. Наших общих денег, Дэн. Заработанных потом и кровью, когда мы надрывались, давая по шесть выступлений за ночь в разных клубах. Я тогда промолчал, занял и вернул недостающую сумму. Иначе тебя бы свои же и растерзали. Пожалел вас с сестрой, дурак. Хотя всегда знал, что нищета – прямой путь к предательству. И именно твоей сестрёнке удалось вбить клин между нами на долгие годы.

Вижу, как в его голове сталкиваются разные версии произошедшего. Наши взгляды встретились, в его глазах читались не только вопросы, но и страх – страх быть побеждённым не физически, а умственно. И я обостряю эту интригу, словно боязливый ветер, проникший в его душу.

– Просто подумай обо всём, что я тебе сказал. Вспомни, как всё было на самом деле. И самое главное – поговори с сестрой. Вы ведь общаетесь, да? Как у неё дела?

– Нормально, – он прячет от меня взгляд.

– Дэн, ты врёшь. Твоя сестра пошла по наклонной гораздо раньше, чем ты думаешь. И ни ты, ни я, никто другой в этом не виноват, – подытоживаю я. – На данный момент у твоей двадцатитрехлетней сестры трое детей от разных мужиков, пристрастие к алкоголю и судимость.

Вижу, как его уверенность начинает колебаться, и каждый шаг приближает к моменту истины, когда сила слова может сломать дух. Момент, когда искажается реальность, и отказ от соперничества превращается в силу мысли.

– Ты давно потерял с ней связь и ничего не знаешь. У неё несколько месяцев назад опека изъяла из семьи младшего сына, скорее всего, будет возбуждено дело о лишении её родительских прав. А ты мне тут пытаешься рассказать о своей невинной овечке.

Наблюдаю, как правда рушит его устойчивый мир. Теперь я понимаю: настоящая сила – не в ударах, а в умении управлять эмоциями, в мастерстве расправляться с тенями, скрывающимися в сознании. И исход нашей с Дэном битвы в моих руках.

– Она переехала и не сказала адрес, не видел её четыре года, – признаётся Дэн.

Я достал из куртки сложенный лист бумаги и протянул ему.

– Возьми. Там адрес твоей сестры и детдома, – смотрю, как его состояние переходит в подавленное. Информация, конечно, не приятная, когда речь идёт о близких людях. Даже жалко его, у нас с Лерой есть мои родители, а он один растил сестру. – Теперь занимайся своей семьёй, а мою оставь в покое. Да и сестру твою можно ещё вытащить, было бы желание.

– Работу нашёл другую? – интересуюсь я. – Хотя есть вариант: успокоится, всё переосмыслить, выполнить мои условия и остаться в нашем коллективе, – делаю беспрецедентное предложение. – Одно из условий: мы едем к Юльке, и ты сам всё ей рассказываешь.

– Меня твои условия не устраивают. Да и работу я нашёл.

Ухмылка тронула мои губы, и, наверное, она отражала презрение. По-видимому, трусость – это врождённое. Такие, как он, всегда следуют за толпой, ибо трусят остаться одни. Трус не способен любить, ведь любовь требует искренности, а искренность – это открытость миру. А трус прячется в футляре и не высовывается. Трус подобен мертвящему дыханию осени, от которого инстинктивно отворачиваешься.

– Может, и к лучшему, – заключаю я. – Мне жаль, что семь лет дружбы закончились вот таким образом. И кто бы мне раньше сказал, что этому поспособствует женщина, я бы рассмеялся ему в лицо.

– Да не жаль тебе…

– Ты заблуждаешься. За последние два года я потерял второго члена семьи. Я создал творческий коллектив, собрав под своим крылом талантливых и преданных людей, которые за долгие годы стали мне семьёй. Но сперва Влад продался, а теперь вот ты… учудил. Что не устраивало? Я дал тебе работу, сцену и поклонниц, а ты столько лет держал на меня обиду и искал повод отомстить за то, чего и не было. И самое подлое, что нашёл этот повод в самом безобидном, искреннем и добром человеке из нашего коллектива, в Юльке. Так что мне действительно тяжело осознавать, что в своё время пригрел вас с сестрёнкой… Ты всё равно дальше не поднимешься без нас, желаю тебе только не упасть на дно.

– Я бы никогда не обидел её. Я люблю её, – признаётся он.

– Советую удалить её номер телефона. А если будешь преследовать, я найду способ решить этот вопрос, ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю.

Мы ещё какое-то время стоим и смотрим в темноту. Дэн надевает шлем и произносит:

– Ну что, в последний раз по нашей трассе, до второй развилки?

– Давай.

Громкий треск мотоциклов вновь нарушил ночную прохладную тишину. Полуразбитое шоссе, но всё ещё по какому-то недоразумению имеющее освещение, встретило нас пустотой. Я выжал газ. Ещё. И ещё! Мотоцикл с рёвом рвался вперёд. Свет фонарей над головой слился в одну линию. Поддавшись азарту, я добавил скорости и наконец вырвался вперёд, обогнав Дэна. До поворота на развилку оставался километр… Сильный удар. Тупая боль, и воздух застрял в груди...

– Вы меня слышите? – чей-то голос пробивался сквозь пелену. – В себя приходит. Всё, в машину и поехали.

Мир расплывался, когда я открыл глаза и повернул голову. Скорая помощь… Только колючий свет проблесковых маячков бил по зрению. Попытка приподняться отозвалась взрывом боли в левой части тела.

– Эй… куда это мы собрались? Даже не вздумай шевелиться, – услышал я женский голос в синей куртке. Луч фонарика вонзился в глаза, вызывая острую резь и тупую боль в затылке. Я отвернулся.

– Сотрясение – однозначно. Что вам, молодым, без адреналина не живётся ? – проворчала она. – Фамилия, имя, отчество?

– Марецкий Максим Алексеевич. Кто вас вызвал?

– Парень какой-то, он уехал уже.

Меня перемещают в машину. Свет нестерпимо раздражает глаза, тело отзывается мучительной пульсацией.

– Кому из родных сообщать будем?

– Никому, – отвечаю машинально и тут же замираю в нерешительности. – Телефон… при мне был? – спрашиваю, шаря непослушной рукой по карману.

Мне вкладывают аппарат в ладонь, но всё затянуто плотной пеленой. Я не вижу ничего.

– Наберите Диму Верещагина, – прошу я.

– Не берёт трубку, – спустя минуту озвучивает работник скорой.

– Тогда Александра Стиглова.

– Александр? Доброй ночи. Марецкий Максим Алексеевич вам знаком? Это со скорой беспокоят… Есть травмы и сотрясение – это при первичном осмотре…В двенадцатую везём.

Веки сомкнулись в тщетной попытке собрать воедино ускользающие воспоминания. Слабые проблески мелькали, но разум пока отказывался их скреплять.

Из цепких рук скорой помощи меня передали в холодные объятия приёмного отделения.

– Макс, цел?

Перед глазами такая муть, что только по голосам узнаю их.

– Макс, – Лерка вцепилась в мою руку и всхлипнула.

– Саш, на хрена ты ей сказал? – выдаю всё своё негодование.

– А что я должен был сказать? Куда я в три часа ночи собрался?

– Так, давай без слёз. Поняла меня? – обращаюсь к ней. – Нормально всё со мной.

Меня забирают врачи, и в палате я оказываюсь только после обследования и перевязки.

– Макс, кто тебя привёз на скорой, сказали, что, если бы не экипировка, тебя бы в морг везли, – говорит Сашка. – Ты на скорости через ограждение перелетел, толи протаранил его.

– Саш, я не знаю, как это вышло, – устало говорю я. – Не помню этого момента.

– Ты почему не сказал, что не видишь ничего?! – взревела Лера, врываясь в палату. – Сотрясение у тебя сильное, и рука переломана в двух местах. Голову-то не пытался включать, когда что-то делаешь? Нет? – орёт она. – Как чувствовала, что добром это не кончится! Звоню Дену, он не отвечает.

– Лера, не ори! – прикрикиваю я на неё. – У меня башка раскалывается. И буду очень признателен, если погасите верхний свет. Лерка выполняет мою просьбу, оставляя лишь ночник над больничной кроватью, и глазам становится легче. Потом чуть спокойней говорю: – Забудь про Дэна, не звони ему больше. Скорую вызвал, значит, не всё потеряно в человеке. Позвони лучше Юльке.

– Макс, я сразу позвонила ей, – улавливаю нотки сожаления в её голосе.

– Я понял. Спасибо, что приехали. Поезжайте домой, – говорю им. – И, Лер, попроси для меня снотворное, чтобы меня вырубило, я уже третьи сутки не сплю.

Наконец остаюсь со своими мыслями наедине. «Она не приедет. Хотя с чего она должна срываться ради меня? Тем более с ребёнком маленьким на руках, который ночью в своей кровати должен спать. А ведь когда делал ей предложение, был уверен, что победа за мной. Юлька оказалась права: я действительно самоуверенный ублюдок. Привык быть в центре внимания, привык, что женщины сами вешаются мне на шею. А Юля никогда не проявляла ко мне внимания больше, чем дружеское, ни единого намёка на кокетство, лишь лёгкие, мимолётные касания в танце. Она единственная, кто не стала закрывать глаза на мои похождения. Она та, которой нужна любовь и уважение. Идиот, я слишком поздно осознал, что она не такая, как все».

И вот в этом звенящем коконе беззащитности я впервые слышу тишину внутри себя. Тишину, прежде заглушённую грохотом амбиций. И она шепчет о том, что победа, добытая любой ценой, – пиррова победа, что триумф, выкованный на костях, – лишь кратковременный фейерверк, оставляющий после себя разочарование.

Юля

Доставив нас с Мариной домой, Макс сразу уехал. Истощённая напряжением последних дней, я уложила Маришку спать и рухнула рядом. Долго ворочалась, словно пленница в лабиринте мыслей, вновь и вновь прокручивая в голове наш с Максом разговор в машине. На мой прямой вопрос, что происходит между ним и Дэном и являюсь ли я причиной конфликта, он отгородился стеной молчания. Зато нам наконец удалось найти компромисс касательно ребёнка. Да, мне пришлось уступать, но отныне Макс принимает самое непосредственное участие в её воспитании. Пожалуй, это был первый наш диалог, в котором звучали голоса двух взрослых, ответственных людей. Есть ощущение, что мы оба неуловимо меняемся, просто я с рождением ребёнка и пережитой болезни шагнула в эту реальность первой. Но нельзя не признать, что в Максе проснулся мужчина, повзрослевший и, я надеюсь, осознавший свою роль.

Из сна меня выдернул плач Маришки, часы показывали два часа ночи. Как я ни пыталась её успокоить, всё тщетно. При осмотре ничего не обнаружила, температура в норме, горло тоже, Лера точно не могла накормить чем попало, я ей доверяю как себе. Ещё через час, не выдержав плача, вызываю скорую. Медики, осмотрев ребёнка с ног до головы, также не находят ничего подозрительного. Грешат на зубки и рекомендуют успокоительные капельки. Провожаю их и, уставшая, сажусь на кровать, держа на руках дочку, которая уже не плачет навзрыд, а больше капризничает. В полумраке комнаты загорается экран телефона – Лера. В груди будто замерло. Она никогда не стала бы звонить в такое время без веских причин. Незамедлительно принимаю вызов.

– Да, Лер?

– Юль, Макс в больнице.

Сердце ураганом сорвалось с привычного места пребывания.

– Что с ним?

– Сашке со скорой позвонили, его с места аварии забрали, я подробностей не знаю. Мы выезжаем в больницу, – в её голосе дрожь-пауза. – Юль, у вас всё нормально?– спрашивает она, наверное, слышит Маринку.

– Да, – растерянно отозвалась я. – Какая больница?

– Двенадцатая. Приедешь?

Холодок ужаса заползает под кожу, где-то глубоко внутри зарождается паника, и сердце отзывается тревожной, ноющей болью.

– Постараюсь.

Телефон предательски выскальзывает из ослабевших пальцев, глухо ударяясь о пол. Миг – и комната превратилась в размытое пятно. Судорожно поднимаю телефон, лихорадочно ищу контакт больницы и дрожащими пальцами набираю номер приёмного отделения. Произношу его фамилию, и пока тянутся бесконечные секунды ожидания, чувствую, как по позвоночнику ползёт могильный страх. Наконец в трубке звучит голос, сообщающий, что он жив и в данный момент на обследовании. Выдыхаю с облегчением, но тревога не уходит. Маринка, успокоившись, засыпает в своей кроватке. И внезапная мысль пронзает меня: её слёзы не были случайны. Она почувствовала беду. Иначе как ещё объяснить этот безудержный, ничем не вызванный плач?

Измотанная я вытерла слёзы и подошла к зеркалу. В спальне горел лишь ночник, чей тусклый блеск казался отражением моей собственной угасшей искры. Посмотрела на своё отражение – уставшая, потухшая женщина. Где та уверенная в себе, жизнерадостная девушка, которая так легко шла по жизни?

Пустота, оставшаяся после моего отъезда в другой город, не заполнилась со временем, она лишь меняла очертания, становясь привычной частью жизни. И каждый день был превращён в изматывающую гонку между надеждой и печалью. Надеждой на то, что время исцелит эти раны, печалью, напоминающей о невозможности обладания желанным. И боль так и не утихла, нет, она просто стала частью меня. Покидая город, я просто вбила себе в голову: «пути назад не будет», но жизнь оказалась многограннее, чем моё представление о ней. Сейчас, в эту самую минуту, страх за его жизнь пронзает меня насквозь, меняя ход моих мыслей кардинально. Я не дышала без него, не прощала, злилась, ненавидела, погибала. Вся эта разъедающая боль пожирала меня изнутри, парализуя волю к жизни. И сколько бы тысяч километров нас ни разделяло, как бы я ни стремилась оттолкнуть его и начать новую жизнь, он словно безмолвной тенью следовал за мной. Сейчас меня терзают лишь сомнения и сожаления об альтернативной, непрожитой жизни. Признаться, и не жила я всё это время вдали от него. Я существовала машинально, заставляя себя есть, спать, работать, словно мою настоящую жизнь поставили на паузу. Лишь рядом с ним я чувствовала себя по-настоящему живой. От этого осознания начинаю дышать полной грудью, и солнечный свет, некогда утративший свою яркость, вновь проникает мягкими оттенками желтизны сквозь темноту. В голове словно рассеивается плотный туман, и замелькали яркими картинками эпизоды из прошлой жизни, и все они неразрывно связаны с ним. Сейчас все воспоминания смазались в одно цветное пятно, словно художник, одержимый вдохновением, смешал на холсте все самые яркие краски, какие только были у него под рукой… будто и не существовало горечи прошлого и этой пропасти разлуки. В душе что-то пробуждается, что-то давно забытое, будто после долгой спячки. Я открыла ювелирную коробочку и достала кольцо.

– Хочу вновь ощущать пульс жизни, – прошептала я.

И от этого едва уловимого движения моей души, от моего следующего шага зависит моя дальнейшая судьба, само моё право на существование.

Макс

Пробуждение встретило меня оглушительным набатом в голове, словно я не проснулся, а рухнул с колокольни. Головокружение заплетало реальность в тугой узел, подташнивало, а пелена перед глазами позволяла различать лишь очертания крупных объектов. С трудом, словно после комы, я заставил себя встать на ноги. Путь до туалета превратился в героический марш-бросок. А вот с рукой дела обстояли хуже – она была закована в ортез.

Вернувшись на жёсткую больничную койку, я осторожно вытянул ногу. Рука потянулась к телефону на тумбочке, но тут же отдёрнулась. Что я надеялся там увидеть? В палату открылась дверь.

– Как самочувствие, гонщик? – с усмешкой спрашивает Сашка.

– Херово. Болит всё.

– Макс, попросить обезболивающее? – слышу заботливый голос Леры.

Я отрицательно качнул головой. Оно не сможет обезболить там, где по-настоящему больно. Пока Лерка задаёт мне множество вопросов, от которых у меня голова пухнет, я слышу в коридоре плач, очень похожий на детский. Напрягаю слух. Звук приближается. Через секунду замолкает и Лера.

– Это же взрослое отделение, – говорит она.

– Это Маринка, – абсолютно уверенно произнёс я.

Через мгновение дверь в палату распахивается, и я понимаю, что это мои девочки. Рана, что нестерпимо ныла в области груди последние сутки, начинает затягиваться.

Она опустилась рядом со мной на кровать.

– Не смогла сразу приехать, – произносит Юля. – Маринка ночью плакала, я даже скорую вызывала… Врачи сказали, что всё хорошо, – суетливо говорит она, замолкает, а затем еле слышно произносит: – Мне кажется, она почувствовала, что с тобой что-то произошло. Она к папе хотела.

Я так резко повернулся на её слова, что голову прошило резкой болью, но вида не подал.

– Как ты? – спрашивает моя любимая женщина.

– Жить буду.

– Па-па… – неожиданно произносит моя дочь. Тишина застывает в комнате. И я чувствую, как она тянется ко мне и повторяет: – Па-па-па.

Заслонив ладонью слезящиеся глаза, делаю глубокий вдох и судорожно выдыхаю. Это круче, чем на мотоцикле по пустой трассе. Это лучше покорения вершин и восторга зрителей, взрывающего аплодисментами зал. Вот это – «Па-па», лучше всякого адреналина.

Юлька протягивает мне Марину, бережно придерживая её. Я подхватываю дочь здоровой рукой, обнимаю её и целую в макушку.

– Люблю тебя очень. Скоро буду рядом, обещаю, моя хорошая, – шепчу ей.

– И пообещай, что никаких больше мотоциклов, – вставляет Юлька. – Нам папа живой нужен.

– Обещаю, из двухколёсного теперь только велосипед и самокат, – говорю я, на что слышу приглушённый смех Леры и Саши.

Юля встаёт и, передав им ребёнка, возвращается ко мне.

– Макс, я так испугалась за тебя, – признаётся она. На мгновение замолкает, а потом продолжает: – Наверное, я… так боялась, что самое главное потерялось в моих страхах, – голос её срывается, а я буквально перестаю дышать. – Ты был прав… я врала и тебе, и себе.

Я вижу, как её рука тянется ко мне навстречу, раскрывая ладонь. Растерянно смотрю на неё, пытаясь проморгать пелену перед глазами.

– Макс, это твоё кольцо, – наконец помогает Лера. Точно. Очертания вижу, а понять не могу.

Юлька поворачивается к Лере и возвращает взгляд на меня.

– Макс, ты не видишь?! – в ужасе восклицает она.

– Вижу, – постарался, чтобы ответ прозвучал как можно убедительней. – Только пока нечётко.

И в следующее мгновение я почувствовал лёгкое касание, её пальцы заскользили по моей двухдневной щетине. Перехватив ладонь, прижался к ней губами, вдыхая тепло и нежность. Притянул к себе и утонул лицом в изгибе её шеи, жадно вбирая знакомый запах любимой женщины. И в этот момент почувствовал, как боль, до этого сковывающая всё тело, начала отступать, уступая место облегчению. Прижавшись крепче, я ощутил влагу на её щеке. Сердце болезненно сжалось от осознания, что эти слёзы вновь пролиты из-за меня.

– Надень, пожалуйста, – просит она, вкладывая мне в ладонь кусок холодного металла. Я беру её руку, нащупываю пальчик и надеваю кольцо. Немного прокручиваю его и понимаю, что с размером я угадал.

– Ребят, да вы просто не представляете, как мы за вас рады! – воскликнула Лера, и в голосе её звенело искреннее ликование. – Юль, давай мы Маринку заберём, а вы вдвоём побудете…

– Нет, – обрываю я её, не дав и договорить. – Мы сейчас все вместе поедем.

– Нет, Макс, давай ты сегодня здесь останешься, – тут же возражает Юля, но я лишь упрямо тряхнул головой.

– Макс, ну куда ты с сотрясением собрался? – голос Леры взлетел на октаву. – Тебе лежать надо.

– Вот я и буду лежать, только дома, – отрезал я. – Иди, договаривайся там, под расписку.

Юля решительно поднялась.

– Я к врачу. Но если хоть малейшая причина будет остаться здесь, даже не надейся, – твёрдо заявила она.

Она подхватила Марину на руки, и они с Лерой скрылись за дверью, а Сашка, вздохнув, присел на против меня.

– Ну и куда ты торопишься? – спрашивает он. – Кстати, поздравляю, ты всё-таки добился своего. Кольцо – на пальце, так что теперь никуда не денется, – с ухмылкой произносит он. – Выдохни и расслабься уже.

– Саш, ты женат на Лере уже полтора года, что-то я не вижу тебя расслабленным.

– У Леры уже автографы спрашивают в общественных местах. И даже если она мне ещё пятерых родит… проще говоря: покой мне только снится.

– Сомневаешься в ней?

– Нет, – отрезает он, посерьёзнев. – Боюсь. Она становится объектом пристального внимания. А как мы уже успели убедиться, мир полон безумцев. Но тебе сегодня крупно повезло.

– Мне повезло на мотоцикле расхерачиться вовремя, пожалела меня просто, – морщусь я от неуверенности в своих силах.

– Вы бы всё равно сошлись – это был вопрос времени, – уверенно говорит Саша. – Теперь всё только в твоих руках. Ошибок больше не совершай и береги её.

– Я знаю, Саш.

Сашкины слова, простые и искренние, действуют успокаивающе. Он умеет подобрать нужные слова, не перегружая нравоучениями, а просто напоминая о главном. «Береги её». Да, это теперь моя первостепенная задача. Я знаю, что мне предстоит долгий и трудный путь. Придётся завоёвывать её доверие, доказывать свою любовь не словами, а поступками. Но я готов к этому. Я хочу построить будущее с ней. Будущее, в котором не будет места ошибкам и сомнениям. Будущее, в котором глаза моей любимой женщины будут сиять от счастья, и если слёзы и коснутся её ресниц, то это будут слёзы радости.

Распахнулась дверь, в палату влетела Юлька с медицинскими бланками в руках и произнесла:

– Уезжаем. Но если хоть малейшие ухудшения, особенно по зрению, то сразу к врачу.

– Да понял я, – сейчас я согласен на всё, лишь бы побыстрее оказаться с ней наедине.

Расстояние до Сашкиной машины преодолеваю с усилием. По пути Юлька закупает всё по списку врача и выходит из аптеки с таким пакетом, словно приговор уже подписан и мои дни сочтены. Высаживаемся возле дома. Сашка рвётся помочь, но я отказываюсь. Благодарю своих самых близких людей за помощь и за то, что оперативно примчались ко мне, и мы прощаемся.

Поднимаемся к Юльке в квартиру, она сразу относит Маринку в манеж и возвращается ко мне. Заботливо помогает снять обувь и укладывает меня в спальне.

– Отдыхай пока, а я пойду Маринку покормлю, – говорит моя женщина и прикрывает за собой дверь.

Чувствую, как хаос уступает место покою. От сердца бежит, льётся, течёт и переливается кровь. Я дома.

Юля

Вечером, закончив все дела по хозяйству, тихо захожу в спальню. Сейчас уже темно, и только полоска света, идущая из коридора, очерчивает его силуэт. Макс по-прежнему лежит на спине, закрыв сгибом локтя глаза, вероятно, ему мешал дневной свет. Пробуждение застаёт его врасплох, и ладонь грубо стирает остатки сна с лица.

– Ты как?

– Иди ко мне, – произносит он, игнорируя мой вопрос.

Присаживаюсь возле него, он берет меня за руку.

– Может, озвучишь состояние по зрению? – настаиваю я на вопросе о его здоровье.

– Муть перед глазами. Очертания вижу, но мелких деталей не различу, – признаётся он. – Может, и к лучшему, потому как смотреть тебе в глаза было бы сейчас очень непросто, – он протяжно выдыхает. – Юль, я не знаю, что на меня тогда нашло. В первый раз я переспал с ней случайно, я действительно не планировал углубляться с тобой в отношения. Может, испугался развития отношений, тем более мы работали вместе, – я перестаю дышать, когда понимаю, о ком речь. – А последний раз… – он выдерживает паузу, видно, что говорить ему тяжело об этом. – Стресс повлиял, это и страх потерять всё, что так долго возводил, и попытка забыться, ну и хорошо выпивший был. Но поверь – после, кроме омерзения, ничего не чувствовал. Больше ни с кем и ничего не было. Какое-то время пришлось без секса обходиться. Только тебя хотел. То, что произошло тогда в клубе, это помутнение рассудка какое-то. Юль, мне было очень паршиво без тебя. Не нужно было тебе уезжать…

– А что мне надо было делать? Удерживать тебя пузом, что бы ты был рядом? – с интонацией спрашиваю я.

– Юль, я похож на того, кого можно насильно удержать? Вот, казалось бы, столько лет меня знаешь…

– Нет, Марецкий. Ты похож на охотника, которому самому азартно преследовать добычу, а не ждать, пока она в руки упадёт.

Он тянет меня на себя, и я, не сопротивляясь, прижимаюсь щекой к его груди. Его пальцы путаются в моих волосах, нежно и в то же время собственнически.

– Тебе надо было мне хорошенько врезать, чтобы мозги на место встали, а там бы я весь мир перевернул, чтобы тебя с ребёнком вернуть, – говорит он, и я теперь точно знаю, что это не пустые слова. – Юляш, я понял, что нагулялся годам к двадцати семи. Может, ты даже помнишь, меня год не было на тусовках. У меня было множество идей и проектов, которые я все реализовал. А потом –большая сцена, успех, множество предложений выступать на разных площадках, и понеслось всё сначала. Юль, поверь мне, это был очень длинный тормозной путь – длиною в два года.

Слёзы ручьями текут по щекам, и я не могу сдержать всхлип.

– Не плачь, пожалуйста.

– То, что с тобой вчера произошло… Если бы ты разбился…

– Не думай об этом, – прерывает он, прижимая меня крепче. – Всё возвращается – это законы кармы. Я сделал тебе гораздо больнее, – на мгновение замолкает, а потом произносит: – Пойдём, Лапуля, ты мне поможешь в душ сходить.

И от этого «Лапуля» где-то глубоко внутри оттаивает ещё кусочек айсберга.

Он болезненно реагирует на яркий свет, поэтому оставляю дверь ванны открытой и выключаю свет. Снимая с него джинсы и бельё, даже в полумраке вижу, что вся левая сторона – одна сплошная гематома. Затягиваю в плёнку его зафиксированную руку, чтобы не намочить. Раздеваюсь и встаю рядом с ним под струи душа, иначе просто не достать. С предельным вниманием провожу рукой по иссиня-багровым пятнам, смывая гель. Он упирается рукой в кафельную стену, а голова бессильно склонилась. Грудь тяжело вздымается, словно он пытается набрать в себя весь воздух мира.

– Макс, плохо? – спросила я, хотя знала, ответа не последует. Чувствую, что ему не хорошо, но он изо всех сил старается сохранить лицо, пытаясь скрыть свою уязвимость. Быстро вышла из душевой, обернулась полотенцем и принялась вытирать его максимально бережно.

– Макс, давай-ка до кровати.

Замотав его в полотенце, подталкиваю к спальне. Прихрамывая, доковылял до кровати и как-то тяжело опустился на неё. Освободив его руку от мокрых пакетов, поправляю подушки, укладываю его и иду на кухню. Вернувшись, протянула ему таблетки и воду.

– Да не нужны мне эти пилюли, – ворчит он, пытаясь сопротивляться.

– Я тебя сейчас мигом верну туда, откуда забрала, – пригрозила я, не терпя возражений.

Он, не раздумывая, глотает их, запивает водой и откидывается на подушку.

Склонившись над ним, невесомо провела по его щетинистой щеке. Он на мгновение прикрыл глаза, затем притянул меня к себе и поцеловал.

– Макс, я очень люблю тебя, – прошептала в его губы, чувствуя, как переполняет нежность.

– Мне нравится, как это звучит. Словно музыка… Скажи ещё раз, – просит он, утопая взглядом в моих глазах.

– Очень люблю тебя. Давно. Очень давно, Макс, – выдохнула я, и словно гора свалилась с плеч.

– И я давно. С того самого дня, как увидел тебя, Юль, – признаётся он. – Я помню, как ты пришла устраиваться к нам в клуб. Знаешь, что на тебе было надето?

–Ты помнишь, что было надето на мне, почти шесть с половиной лет назад?

– На тебе было короткое белое платье и босоножки на высоком каблуке. Ещё тогда обратил внимание на интересное плетение твоей косы, с вплетёнными украшениями из камней.

Я усмехнулась:

– Макс, ну ты даёшь. Даже я не помню таких подробностей.

– Я всё помню, – его голос наполняется тихой, но всепоглощающей нежностью. – Помню, как ты с детьми работала, а потом и со взрослой группой. Помню наши репетиции… и то, как наслаждался тем, что могу касаться тебя там, где при других обстоятельствах ты бы никогда не позволила. Помню, как ты встречалась с парнем из института, потом грустила из-за него. Потом с каким-то полудурком встречалась, который не мог даже пальто тебе подать и дверь машины не в состоянии открыть, и толи не видел, то ли не хотел видеть, что на твоём авто фара погасла, пока я сам лампочку не заменил.

В груди болезненно свело, словно стальной обруч сжался вокруг сердца. И сознание пронзила мысль: «Неужели все эти годы я действительно была ему не безразлична?».

– Не могу поверить, – шокировано произнесла я. – Нет, я знала, что ты всегда рядом, и в любой ситуации я могу к тебе обратиться… и ты никогда не откажешь. Но… почему тогда раньше?

– Ты с Лерой моей сблизилась, – поясняет он. – Поэтому я похоронил мысли о тебе ещё в зародыше. Запретил себе даже думать о тебе.

На миг я погрузилась в раздумья.

– Макс, может, и к лучшему, что всё произошло именно так. Мы были тогда слишком молоды.

– Согласен, – говорит он. Затем, лукаво улыбнувшись, накрывает мою ладонь своей и направляет к своему паху: – Юль, очень хочу воплотить все твои фантазии в жизнь, но боюсь, в ближайшие дни от меня мало толку. Так что ты сверху.

– Пфф… Ты мне удовольствие должен всего-то за полтора года, – стянув с себя полотенце, аккуратно пристраиваюсь на него сверху.

– Я вам с Маринкой много чего должен и обещаю всё компенсировать и тебе, и ей.

Лунный свет, проникающий сквозь щели занавесок, озаряет наши лица, искажённые страстью, и в призрачном свете мы видим друг друга такими, какие есть на самом деле – обнажёнными не только телом, но и душой. Нет больше недосказанности, секретов, лишь искренность, лишь страсть, что сжигает дотла все сомнения.

Утром просыпаюсь задолго до пробуждения Макса и просто любуюсь им. Правильные черты лица, рельеф мышц, тёмная дорожка волос, игриво теряющаяся под кромкой одеяла... Смотрю на него и понимаю, что люблю его больше жизни. Люблю его силу и слабость, его уверенность и сомнения, его страсть и нежность. Люблю его таким, какой он есть – со всеми его достоинствами и недостатками. С тех пор как между нами закрутились отношения, я всё не могла отделаться от мысли, что я ему не пара. Будто я – случайность в его жизни. Не знаю, что это было – неуверенность, робко крадущаяся в душу, или животный страх быть отвергнутой им. Сколько времени ещё пройдёт, прежде чем я перестану вздрагивать от каждого входящего звонка, от каждой женщины, кружащейся в его орбите? Боюсь ли я? Не знаю. Но есть понимание, что всё в этой жизни отбрасывает тени.

Доверие – хрупкая нить, сотканная из смелости отпустить контроль и готовности нести бремя чужих надежд. Это баланс, где обе стороны должны идти на встречу, иначе дорога превратится в тупик. Сейчас я хочу позволить себе отбросить контроль, раствориться в чувствах, просто любить и быть любимой, не загадывая на будущее, не измеряя счастье прожитыми днями. Он – мой мужчина, и я принадлежу ему без остатка, душой и телом. Доверие – это мой путь к нему.

Выбираюсь из кровати, стараясь не потревожить его сон, и иду готовить завтрак. Позже, в манеже, увлечённо играю с Маринкой, когда появился Макс. Взъерошенный спросонья, отёк на лице ужасный, тело всё синее. Подхожу и обнимаю его.

– Как самочувствие?

– Юль, лучше, чем когда-либо, – с улыбкой отозвался он, хотя я видела, как мучительно он ворочался во сне. – И зрение восстанавливается, не переживай, – успокаивает меня. – Сейчас вызову такси, и мы поедем ко мне, оценишь фронт работ для детской комнаты. Там возьмём мою машину, и ты повезёшь нас подавать заявления.

Я опешила.

– Так сразу? А как же свобода?

– Парадокс любви – в заточенье воля, – шепчет он, пристально глядя в мои глаза. – И обретаю я её только с тобой.

– Уверен, что готов сковать себя узами брака?

Протяжно выдохнув, он произносит:

– Приму твои руки, как цепи,

Объятья, как клетку на веки,

А сердце, попавшее в плен,

Не спросит свободы взамен.

Не могу сдержать улыбку, он вообще достаточно быстро рифмует.

– А дальше?

– А дальше я ещё не придумал. И, кстати, Маринка будет носить мою фамилию, и это не обсуждается.

– Я и не возражаю, – спокойно говорю я. – А вообще, Марецкий, мне твоя самоуверенность нравилась с первых дней нашего знакомства.

– Юля, ты мне её чуть не подорвала своим отказом. Так, что? Согласна быть моей женой? – уточняет он.

– Да, но при одном условии.

– Ого! Я думал, условия и требования ты будешь выдвигать только после похода в ЗАГС, – усмехается он. – Ну давай, я слушаю.

– Ты обещаешь мне обратиться к врачу, – ловлю его недоуменный взгляд. – Макс, у тебя несколько лет проблемы со сном. Это не нормально неделями не спать.

– Юль, я привык работать в таком графике – это не проблема.

– Макс, это сейчас не проблема, но через пару лет может ею стать.

В его взгляде я вижу сомнение, он долго смотрит на меня, задумавшись.

– Это все условия? – наконец подаёт он голос, на что я утвердительно киваю. – Я согласен. Маринку собирай. – И вдруг, взглянув за моё плечо, он замирает и, расплывшись в улыбке, говорит: – Юль, обернись.

Поворачиваюсь, дочка стоит на ножках и кусает бортик манежа.

– О, боже мой! – выдыхаю я, заворожённая, и глаза тут же наполняются слезами умиления. Аккуратно достаю её и ставлю на пол, придерживая за ручки. Она перебирает ножками, словно готовясь к старту, и вдруг неуверенно, но твёрдо делает первый шаг.

Мы с Максом обмениваемся сияющими улыбками, и я тону в бездонной любви, отражённой в его глазах. И тут он произносит с нежностью и трепетом в голосе:

– Девчонки мои, страшно даже подумать, что я мог всё это пропустить. Юль, я жду не дождусь, когда смогу окольцевать тебя, чтобы ни один смертный больше не смел смотреть в твою сторону.

Месяц спустя. Юля

Пока я готовлю завтрак и варю нам кофе, Макс вытирает Маринке щёки от каши и болтает с ней. Любуюсь ими. Телесные раны уже зажили, и мой мужчина приходит в свою привычную физическую форму. И понемногу возвращает к жизни меня; этот процесс начался в тот самый день, когда мы переступили порог его квартиры. Помню, как меня поразило, что ремонт коснулся лишь спальни и кухни, в то время как остальная часть квартиры зияла голыми стенами. На мой немой вопрос он ответил просто: «Не для кого было… незачем». А потом, взяв меня за руку, он подвёл к шкафу в спальне и плавно отодвинул дверь. Потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать: внутри, плечом к плечу, висели мои вещи, те самые, что я оставила у него. Ком подкатил к горлу, и на глазах выступили слёзы… слёзы чистой, безудержной радости, сравнимой лишь с тем трепетным моментом, когда впервые прижала к себе новорождённую Марину.

Сейчас в его квартире ведётся интенсивный ремонт, а живём мы по-прежнему в моей съёмной квартире. Даже не верится, что через неделю у нас свадьба. Усевшись за стол, по традиции делаю глоток кофе и приступаю к завтраку. Спустя пять минут начинает подташнивать. Глубокий вдох… но тут же срываюсь из-за стола. В туалете мой желудок мгновенно опустошается, и я чувствую облегчение.

– И давно тебя тошнит? – звучит рядом голос Макса.

– С утра уже ощущала слабость, а сейчас тошнота поднялась. Давление надо померить.

– Нам нужен врач, – говорит он.

Включив воду, беру зубную щётку.

– Ой, Макс, мы всё это уже проходили. Не надо врача, отлежусь.

Он склоняет голову, и брови его встречаются возле переносицы.

– Проходили, – вкрадчиво произносит он. – Юль, я сейчас попробую не разочаровать тебя в своих способностях к дедукции.

– Чего?

– Я говорю, что если я не совсем идиот, то нам нужен гинеколог.

Я почувствовала, как тошнота поднимается вновь.

– Макс, я не беременна, – с трудом выдыхаю, откладываю щётку и вытираюсь полотенцем. – Я больше не смогу иметь детей…

Он подходит, берёт мои ладони в свои, тёплые и надёжные.

– Когда мне сказали, что опухоли не злокачественные, в довесок дали информацию, что шансы забеременеть ничтожны. Я, наверное, должна была сказать об этом раньше, но я как-то и забыла. Да и смирилась, наверное, – пожимаю плечами, не зная, что ещё добавить.

– «Не сможешь иметь детей» и «малый шанс забеременеть» – это, знаешь ли, не одно и тоже, – подмечает он, и я окончательно теряюсь.

А если он хочет ещё детей, а я не смогу ему их дать? Уже начинаю ощущать себя бракованной. Всматриваюсь в него, чтобы хоть что-то прочесть по его лицу, но ничего не могу определить. Почему-то вновь кажется, что всё рушится, и зарождается мысль, что я и не пара ему.

– Пойдём, – тихо произносит он, ведёт меня в гостиную и усаживает на диван. – Отдохни пока, я отъеду ненадолго. Хорошо?

Я киваю, не в силах вымолвить ни слова. Слышу, как он одевается, как хлопает входная дверь. Смотрю, как Маришка выкидывает игрушки из манежа и с нескрываемым интересом рассматривает получившийся хаос. Горячие слёзы обжигают щеки. Я действительно забыла о том разговоре с врачом. На тот момент я так была оглушена радостью оттого, что худшие опасения не подтвердились, что остальное показалось неважным. Несколько недель безмятежного счастья и вот, снова… Так и сижу, оцепенев, пока не слышу, как возвращается Макс.

– Как ты? – доносится его голос из коридора, и тут же он возникает в дверях, окидывая взглядом нас с Маринкой, утопающих в игрушках. – Кто это тут устроил такой бедлам? А? – напускает он на себя строгость, играя в грозного папу.

Марину этим не проймёшь, она давно нащупала его слабые стороны и вовсю эти пользуется. Поэтому, повизгивая от восторга, приседает в предвкушении объятий. Он незамедлительно подхватывает её на руки, а потом протягивает мне коробочку – тест на беременность. Скисаю ещё больше.

– Макс…

– Юль, просто проверь.

Я беру тест и удаляюсь в туалет. Спустя несколько секунд отчётливо вижу вторую полоску.

– Да, как так-то?! – недоумеваю я вслух. Распахиваю дверь санузла. Передо мной стоит Макс с Маринкой на руках. На его лице расцветает счастливая улыбка.

– Да? – с надеждой спрашивает. Я протягиваю ему тест, и его улыбка становится ещё шире.

– Сказали, что сложно будет забеременеть? – уточняет Макс, и я киваю. – Ну, наверное, так и есть. От кого-либо сложно, только от меня ты залетаешь сразу. Значит, дорогая, будешь рожать от меня, – заключает он с самодовольной, но такой любящей улыбкой на лице. – Маринка, ты кого хочешь, братика или сестрёнку? – щекочет дочку, и она заливается звонким смехом.

– Макс, я, честно сказать, в шоке, – описываю своё состояние, которое даже близко не соответствует действительности. – Я сейчас к врачу поеду. Посидишь с Маринкой?

Я иду в спальню, открываю дверцы шкафа, словно собираюсь найти ответы в ворохе одежды.

– Стоять! – командует Макс. – Без меня ты никуда не поедешь. В прошлый раз после похода к врачу я тебя больше год не видел. Кто вас, беременных, знает, какая вам вожжа под хвост может попасть. Так что пошли спокойно завтракать, а завтра утром вместе поедем.

А в один из предсвадебных вечеров, когда до регистрации брака оставались считанные дни, Макс едва не довёл меня до сердечного приступа фразой: «Мне нужно с тобой серьёзно поговорить». И неожиданно выкладывает истинную причину разлада с Дэном, с комментарием, что не хочет тащить этот груз в брак, что хочет начать всё с чистого листа. Весь последний месяц я пыталась выведать, куда пропал Дэн, но он умело уходил от ответа. Вся эта сумбурная история с его сестрой произошла за долго до моего появления в их коллективе. Но я успела познакомиться с этой ветреной, необузданной девицей, и тогда же отметила, насколько они с Дэном разные. А с Максом он, конечно, поступил подло, подставив его, предав самым низким образом. В моей памяти множество ситуаций, когда Макс вытаскивал его из передряг и сглаживал острые углы между ним и коллективом. Может быть, я и впрямь слишком наивна и ослеплена верой в лучшее в людях, а может, всё дело в безудержном, захлёстывающем счастье, что сейчас переполняет меня… Но, как ни странно, даже после услышанного, обида на Дэна не шевельнулась в моей душе. В сущности, Дэн не лишён человечности, и он подтвердил это, вызвав скорую Максу и не покинув его до приезда врачей. Возможно, он просто оступился, сбился с пути. Я поинтересовалась у Макса, как он теперь относится к Дэну? И он, без малейшего колебания, ответил: «Зла не держу». Но после короткой паузы добавил: «Увижу вас когда-нибудь вместе… виноватых искать не стану, обоим достанется». Уголки моих губ невольно дрогнули в улыбке. Мне льстила эта собственническая ревность, эта грубая, но волнующая заявка на меня.

Нашу свадьбу мы отгуляли в ресторане, в окружении большой и шумной компании друзей и близких. Родители Макса приняли меня с теплотой, как родную дочь, а весть о скором появлении ещё одной внучки и вовсе растрогала их до слёз. Моим свадебным подарком от Макса стал автомобиль. На моё робкое сожаление о том, что мне нечем ответить ему столь же щедро, он лишь нежно положил ладонь на мой живот и с улыбкой произнёс: «Ты глубоко ошибаешься, любимая. Твой подарок для меня бесценен».

Медовый месяц мы должны были провести в Греции, но первый триместр дался мне тяжело, и я побоялась лететь на дальнее расстояние. В итоге мы сдали путёвку и решили немного отдохнуть в Сочи. Мы так были рады побыть втроём и отдохнуть от рабочей суеты, что просто наслаждались атмосферой, нисколько не пожалев, что отдых пришлось перенести в другую точку на карте. Вместе с Лерой нам всё-таки удалось отправить Макса к хорошему специалисту, режим просто необходимо было менять, ведь он ещё учится в вузе. От ночных работ он полностью не отказался, но сместил свои приоритеты в сторону семьи.

А перед самыми родами я уговорила его сбежать от всех, вырваться на несколько дней только вдвоём. Мне отчаянно хотелось этой последней интимной передышки, этого прощального танца перед бурей пелёнок и бессонных ночей. Знала, что скоро романтика уступит место подгузникам. И, о чудо, я наконец-то чувствовала себя прекрасно! Жизнь била ключом, гормоны танцевали самбу, а я уплетала всё, что попадалось под руку. Бедный Макс только успевал выхватывать из моих рук булочки и полусъеденные шоколадки. Погода дарила солнце и хорошее настроение. Мы провели незабываемые дни. Сейчас, возвращаясь в Москву, я сидела в машине, грызла крекеры и с нежностью любовалась мужем. Он смотрел прямо перед собой, на тёмную ленту трассы, убегающую под колёса нашего автомобиля, и я чувствовала, как между нами натянулась невидимая нить – тонкая, но прочная, связующая наши души.

Макс

До родов оставались считанные недели, когда моей жене приспичило промчаться по Золотому кольцу. «Пока не погрязла в пелёнках!» – аргументировала она. Я вообще не хотел ехать. Но, к моему удивлению, жена цвела и пахла после изнурительных первых месяцев беременности, и, скрепя сердце, я согласился. Оставив Маринку на попечение бабушки и дедушки, мы сорвались с места на встречу приключениям. Май выдался на редкость знойным, природа ликовала, и мы сбросили с себя оковы городской одежды, облачившись в шорты и футболки. Возвращались в Москву поздно ночью, в хорошем настроении. А предвкушение встречи с дочкой согревало душу.

– Макс, я писать хочу, – Юлька заёрзала у меня на переднем сиденье.

– Потерпи до заправки.

– Макс, останови! Я больше не могу. Живот тянет.

Я съехал на обочину, и мы выбрались из салона. Оглядевшись, я убедился, что трасса пуста. Несколько минут ожидания.

– Юль, ты там скоро? – нетерпеливо спросил я, устав ждать.

– Наслаждайся природой, а то завтра опять в своей студии запрёшься, – отозвалась она, а спустя ещё пару минут сдавленный стон прорезал тишину: – Макс… кажется, у меня схватки начались!

Меня словно парализовало.

– Какие схватки? Кругом лес! – пробормотал я, но, увидев, как она выплывает из-за машины, судорожно вцепившись в живот, мигом осознал весь ужас ситуации и рявкнул: – Живо в машину!

Мы юркнули в салон. Я вставил ключ в зажигание, повернул… и тишина. Вторая попытка утонула в той же безнадёжности. Наши взгляды встретились, отражая бездну отчаяния и ужаса.

–Так не бывает, – прошептал я. – Только же техосмотр прошёл.

Подняв капот и вооружившись фонариком, склонился над внутренностями. Юлька, затаив дыхание, смотрела на двигатель. Я вернулся в салон и предпринял ещё одну отчаянную попытку завести машину. Тщетно. Вязкая тишина майского леса давила на уши. Только сверчки заливаются, и Юлькино дыхание становится всё чаще.

– Ну что? Приехали? – её голос задрожал.

Я огляделся, стараясь сохранить самообладание. Вокруг – непролазная чаща, до ближайшей деревни километров десять по ухабистой грунтовке. Вызываю скорую, давая ориентиры навигатора.

– Макс, я не дотерплю до скорой помощи!

– Нет, моя хорошая, дотерпишь! Мы…мы что-нибудь придумаем.

– Что?!

– Может, толкнём машину?

– Макс!

– Я тебе глобус подарю! По нему путешествовать будешь! – срываюсь я.

– Макс, ты всё равно собирался на родах присутствовать. А то изнылся, что Сашка роды сам принимал у Леры. Теперь у тебя есть шанс!

– Юля! Они рожали не в лесу! У них была квалифицированная бригада врачей, а у нас – комары.

Мы услышали из лесу шум, треск веток, и застыли.

– Что это? – прошептала она.

– Медведь-акушер роды по старинке идёт принимать.

– Знаешь, Макс, кажется, я передумала. Вызывай эвакуатор, и поедем сразу домой. Ну их, эти роды. Ну его, этот лес. Лучше уж дома, в тепле и уюте.

– Если бы ты знала, как я хочу оставить позади этот чёртов лес, полный комаров и пока ещё несбывшихся акушерских кошмаров. Ну, так как? Дотянешь до скорой?

– Если бы это от меня зависело… Макс, расстели что-нибудь из вещей на заднем сиденье, – серьёзно просит она.

Я схватился за голову. Посмотрел на жену, потом на густой лес, и вдруг почувствовал, как охватывает паника. Я понял, что абсолютно беспомощен.

– Юль, ты серьёзно? Я музыкант, а не акушер…

Она застонала в голос:

– Где же твоя самоуверенность, когда она так нужна? – скрючивается от очередной схватки и сдавленным голосом: – Надо было медицинский заканчивать! – дышит тяжело и облизывает пересохшие губы. – Прекращай истерику! Мы справимся! Вот увидишь, это будет самое необычное воспоминание в нашей жизни!

– Да где же эта скорая помощь, мать её!

Снимаю детское кресло с задних сидений и укладываю жену, которая неистово стонет. Снимаю с себя футболку и подкладываю ей под попу, помогаю избавиться от белья. Достаю телефон и ищу информацию, как во время родов «сделать всё правильно».

– Музыкант, ты там песню новую пишешь, что ли? Я тут вообще-то рожаю!

– Сейчас, Юль, сейчас… – бормочу я, пытаясь разобраться, что к чему.

Её стон переходит в крик, разрывающий тишину ночного леса. Набираю скорую и прошу консультацию. Ставлю на громкую связь, делаю всё, что мне велят, и мысленно молюсь всем богам. А ведь всего-то хотели побыть одни, насладиться тишиной природы и романтикой. И вот, пожалуйста. Природа, тишина… и первобытный вопль, от которого у волков шерсть дыбом встанет. В трубке вежливый, но твёрдый голос диктует: «Дышите глубже. Поддерживайте головку. Видите головку?»

Головку? Я вижу только измученное лицо жены и звёздное небо над головой, которое ни хрена не кажется романтичным, а скорее зловещим. «Кажется, да», – выдавливаю я, стараясь не показывать панику.

В ответ – шквал инструкций, которые я пытаюсь перевести с медицинского на человеческий. На следующей схватке лес содрогается от крика жены, а мне кажется, что эта романтическая поездка оставит меня с сединой на висках. Я вспомнил все фильмы про роды, которые когда-либо видел. В основном комедии. Ничего общего.

– Юлька, терпи, моя хорошая. Ещё немного… – говорю я и вытираю пот со лба.

Через несколько мгновений я держу на руках крохотный и пищащий комок. Вижу маленькое личико, облепленное чем-то склизким и непонятным. Оборачиваю дитя в свою рубашку.

– Ну что, Макс? – выдохнула Юля, ещё тяжело дыша. – Как тебе наше путешествие по Золотому кольцу? Незабываемо, правда?

– Жена моя, – прошептал я, глядя ей в глаза. – Если я ещё когда-нибудь захочу без защиты… пошли меня куда подальше!

В этот момент вой сирены нарушил тишину. Скорая. Мы встретились взглядами, и нас накрыла волна дикого, безудержного смеха, пробивающегося сквозь пелену слёз. Подлинная истерика.

Медики забирают Юльку с ребёнком в свою машину.

– Юль, я эвакуатора дождусь и к вам приеду.

Она устало кивает и тут же усмехается: – Ну теперь можешь Сашке хвастаться.

Я машинально кивнул, хотя сейчас больше всего хотелось опрокинуть в себя грамм сто чего-нибудь горячительного. Посмотрел ещё раз на неё, потом на ребёнка, и снова на Юльку. И понял, что она права. Незабываемо. Идиотская поездка, сломанная машина, роды в лесу… И всё это – ради неё. Целую жену, медики закрывают дверцы «Скорой», и, провожая её взглядом, я точно знал, что в следующий раз я не только надену защиту, но и куплю новую машину.

Эпилог

Спустя четыре месяца. Юля

Пока стою на светофоре, улыбаюсь зеркалу заднего вида, в котором наблюдаю Полинку, спящую в переноске, и Маринку, листающую книгу, которая бурчит себе под нос вольный пересказ по картинкам. Для её возраста у неё потрясающе развита речь, а ещё мы с мужем обратили внимание, что слух у неё хороший и она пытается петь. Макс часто вечерами играет ей на гитаре и поёт свои песни.

Несмотря на всю суету и бессонные ночи, я счастлива, как никогда. Наверное, я просто закрыла свои потребности. Сейчас я стараюсь совместить материнство, карьеру и дом, и мне это удаётся. Когда женщина любима, у неё вырастают крылья за спиной, и я летаю на этих крыльях высоко, не боясь упасть. Мой муж дарит мне спокойствие и уверенность в завтрашнем дне, не давая даже на секунду засомневаться в его чувствах ко мне. Словно начался новый цикл наших отношений, во взаимопонимании, доверии и даже мудрости. Доверие – это не только слова, но ещё и действия: умение слушать, понимать, прощать, готовность быть рядом в трудные минуты и радоваться успехам друг друга. И мне кажется, мы с Максом справляемся, и эти действия становятся основой наших отношений.

– Мам, я рисовать хочу, – прорывается в мои мысли Маринка.

– Сейчас уже приедем, и с папой будешь рисовать.

Сейчас мы направляемся в его фитнес-центр. Дважды в неделю я отдаюсь во власть тренажёров и прохладе бассейна, а Макс занимается с детьми. Правда, ворчит на меня, когда я, увлечённая, переступаю черту допустимой нагрузки, опасаясь, что молоко совсем пропадёт. Но у меня и с Маринкой молока было немного, приходилось докармливать. Припарковавшись, выгружаю из машины детей и две тяжёлые сумки – свою и детскую. Открываю двери фитнес-центра и невольно застываю на пороге: администраторша снова вьётся вокруг моего мужа. К счастью, он бывает здесь пару раз в неделю, лишь контролируя работу персонала. В остальном «В движении» и в студии бурлит жизнью.

Макс

Спускаюсь на первый этаж, Юлька должна вот-вот с детьми приехать.

– Макс, так ты мне не ответил, на счёт отгула? – раздаётся за спиной голос.

– Я же сказал, найдёшь себе замену, можешь быть свободна, – отвечаю администратору.

– Где я её найду? Ну, пожалуйста, мне всего день нужен, – она кокетливо улыбается, гордо выпятив свою грудь.

– Я за тебя работать должен? Людей и так не хватает, сейчас самый сезон. Так что нет.

Показываю, что разговор закончен и, обернувшись, натыкаюсь взглядом на свою жену. В последнее время она научилась выразительно молчать… Очень выразительно!

В мои объятия с криком «Папа!» с разбегу влетает Маринка, которую поднимаю на руки. Жена, подойдя к нам, приветствует администратора, при этом делая лицо с субтитрами, на котором написано, что её вежливость – это не то, что она думает.

– Ты свободна, – кидаю работнице, и она удаляется.

И первой мыслью, подкинутой мне инстинктом самосохранения, стало:

– Это не я.

– Да-а-а? – удивлённо поднимает брови. – О чём говорили?

– О погоде, – буркнул я. – Блин, Юль, о чём можно говорить с сотрудниками…

– Значит так, синоптик! Ещё раз с ней рядом увижу – выпадешь в осадок без штормового предупреждения.

Склонившись к ней, шепчу ей на ушко:

– Жена моя, ты такая сексуальная, когда злишься.

Кинув на меня лишь ироничный взгляд, ставит на стойку переноску с Полинкой, которая спит крепким сном, и идёт в раздевалку. Смотрю на своих дочек, абсолютно не похожих друг на друга. Маринка чернявая, в меня, а Полинка родилась копией Юльки, блондинка с голубыми глазами. Я беру Полю и иду с ними в свой кабинет.

– Пап, я хочу сок, – просит Марина.

– Марин, мама ругаться будет.

– Ну, чуть-чуть, – Маринка складывает губки бантиком, и я быстро сдаюсь.

Подхожу к бармену и прошу маленький стаканчик сока, не слишком концентрированного. Маринка довольная хватает соломинку и с интересом наблюдает, как ей готовят напиток.

– Мама меня убьёт, – вслух произношу я.

– В тот раз не убила, – замечает дочка.

– Не убила, но лекцию о твоём правильном питании я слушал всю дорогу до дома и весь вечер.

– Пап, ничего страшного, – как-то совсем по-взрослому произносит Марина.

– Тебе-то, конечно, ничего… – вздыхаю я, и мой взгляд цепляется за то, как в тренажёрке наш молоденький тренер, который работает здесь меньше недели, флиртует с моей женой. По-моему, тут вообще все страх потеряли.

– Валер, присмотри за моими, – обращаюсь к бармену, и он кивает. – Головой за них отвечаешь, – не забываю добавить я и иду в тренажёрный зал.

Приближаясь, слышу, как парень осыпает Юлию комплиментами и даёт советы по правильной технике, а она, заметив меня, прячет улыбку. Стучу этому ходячему тестостерону по плечу, он оборачивается с улыбкой на лице.

– Это моя жена.

– Ааа…Прошу прощения, Максим Алексеевич, недоразумение вышло, – и убегает от меня.

Проводив его взглядом, возвращаю внимание жене.

– Чего парня подставляешь?

Она поднимает правую ладонь и, выставляя безымянный палец, произносит:

– Не помогают кольца.

– Не помогают, – соглашаюсь я. – Вот думаю, может, тебе ещё одного ребёнка заделать? Пока ты ходишь с пузом, никто и не думает тебя окучивать.

– О как! Что, отпустило наконец-то с прошлых родов?

– Ну, почти, – прячу улыбку.

Она встаёт с тренажёра, подходит и обнимает меня за шею.

– Мне до климакса ходить беременной?

– Как вариант, – усмехаюсь я.

– А с твоим обаянием что будем делать? Я-то не могу тебя обрюхатить.

Я не могу удержаться от смеха и, отсмеявшись, говорю:

– С моим обаянием тебе придётся мириться.

– Да, щас! – возмущённо восклицает она. – Макс, а дети где?

– Нормально всё с ними, продолжай заниматься, – хлопаю её по попке и возвращаюсь к детям.

Час играю с Маринкой в кабинете, потом Полинка заорала во все свои маленькие лёгкие, требуя Юлькиной груди, даю ей бутылочку, и она успокаивается. Сейчас такое время, что просто наслаждаюсь кормлением, купанием, всем тем, что я пропустил со старшей дочерью. Невероятное ощущение отцовства и троекратной любви. Они меня все любят, просто потому что я есть. Даже Полина в свои четыре месяца узнает и улыбается мне, когда я вечером возвращаюсь домой. Беру Полю на руки, целую её и подхожу к смотровому окну, из которого весь зал как на ладони. Нахожу взглядом свою жену. По мимо тренировки, весело щебечет с подругами, которых у неё здесь не счесть. Сейчас и не вспомню, в какой момент я начал нуждаться в ней до болезненной ломоты. Толи после того, как, бросив меня, она уехала в другой город, толи ещё молодым мальчишкой, когда крутился возле неё, не осознавая, что это абсолютно мой человек и она бесконечно мне дорога. Сейчас даже одному завтракать скучно, если она с утра уезжает в редакцию. Удивительно, но иногда мы с упорством осла ищем что-то, перебираем, а это оказывается рядом, только руку протяни. Любуюсь ею – она совсем не меняется, какая была в двадцать лет, такая и осталась, но упорно ходит на силовые тренировки, не пренебрегает и питанием. Безумно горд своей женой. Она прекрасно совмещает роль хранительницы домашнего очага, мамы двоих детей и с недавних пор является пресс-секретарём издания. Ловлю себя на мысли, что влюбляюсь в неё с каждым днём всё больше. Я никогда от неё не требовал в сексе чего-то сверхъестественного, но после вторых родов она очень раскрылась и просто поражает меня своей фантазией. Она очень любит держать интригу до позднего вечера, каждый раз радуя меня новыми комплектами белья, и сама расширяет границы в сексе. А главное, она делает это не ради меня, а сама получает удовольствие. Сейчас моя интимная жизнь разнообразна как никогда раньше, и каждый вечер я жду с нетерпением. И как бы она ни иронизировала по поводу сотрудниц, они мне не интересны. Она и дети – это всё, что мне нужно в этой жизни. Они мой тыл, для них и ради них я много работаю, мои красавицы – моё вдохновение, моя сила и моя слабость.

Вечером, уложив детей спать, я вошёл в спальню. Юлька сидела перед зеркалом и с каким-то трогательным усердием наносила крем под глаза, гоняя призраки несуществующих морщинок.

– Слушай, Юль, там, где Сашка сейчас дом отстраивает, по соседству ещё один участок есть. Добираться до работы, конечно, дольше, но я подумал, может… – я даже договорить не успеваю, как моя жена, взвизгнув, кинулась ко мне на шею, едва не задушив.

– Максик, я тебя обожаю!

– Тихо! – предупреждающе шикаю я . – Разбудишь детей, прощайся с планами на вечер, – обнимаю её и кладу свою ладонь на её накачанную попу, чуть сжимаю.

– Макс, я так люблю тебя! – выдыхает она, закусив нижнюю губу, и радость заставляет её почти невесомо подпрыгивать на месте.

Наблюдаю её щенячий восторг, от которого и сам кайфую. Потому что её эмоции – это моё состояние. Люблю её радовать и очень боюсь огорчить. А когда она в последний раз проходила обследование в клинике, я нервничал больше неё, ожидая результатов. И в тот день я понял, что могу справиться с любыми трудностями, но страх потерять её и детей живёт внутри меня, он остался там навсегда – это единственное, что я не могу преодолеть, это неподвластно мне.

Склоняюсь к столь манящим губкам, целуемся долго, но она сдаётся первая:

– Макс, хочу тебя, – срывается возбуждённым голосом мне в губы.

Опрокидываю её на кровать.

– А уж как я хочу тебя, – так же шепчу, изнемогая от нетерпения обладать ею и дарить ей наслаждение. Снимаю с неё свою длинную футболку, в которой она повадилась ходить по дому, и заглядываю ей в глаза. – Юль, ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, правда?

– Да, – улыбается она. – Ты говоришь мне это несколько раз на дню.

– Так будет всегда. Я буду любить тебя, пока дышу и живу, – произношу я, глядя в её глаза цвета зимы, и вижу, как они искрятся счастьем.

Она та, кто читает меня, словно раскрытую книгу, зная мои тайные страхи и несбывшиеся мечты лучше, чем я сам. Именно она подводит меня к статусу настоящего артиста, учит черпать вдохновение в поражениях, извлекать уроки из ошибок, отличать истинное от мнимого. Отныне мой путь пролегает не через покорение, а через познание, не через доминирование, а через сотрудничество, не через эгоизм, а через любовь. Возможно, я только в начале этого пути, но впервые за долгое время я чувствую, что иду в правильном направлении.

Она стала моим компасом, указывающим путь к настоящему себе. С ней я ощущаю себя дома, ведь она и есть мой дом – тихий причал, где всегда ждут и любят.

Всего несколько месяцев спустя Макс станет архитектором первого клипа для своего коллектива, положив начало лавине оглушительного успеха и популярности, от которой будет не скрыться. А ещё через четыре года, почувствовав в себе силы, он откроет новые горизонты, начав продюсировать молодых и дерзких артистов, зажигая новые звёзды на музыкальном небосклоне.

Доверие – дорога с двухсторонним движением, где каждый шаг требует осознанности и взаимности. Оно не возникает в одночасье, а строится постепенно, словно мост через бурную реку. Каждый кирпичик этого моста – это честность, открытость и готовность быть уязвимым. Но доверие хрупко, как тонкий лёд, и одна неосторожность может разрушить то, что создавалось годами.

Конец