Бархат под оковами: жизнь меж двух миров. Из книги Жизнь проституток

Глава 1 Начало пути

Звук каблуков разносился по длинному коридору, гулко отражаясь от стен. Казалось, этот звук принадлежит не женщине, которая так уверенно ступала вперёд, а самому пространству — оно приветствовало её, подчёркивая каждое движение. На высоких шпильках, в чёрном пальто с меховым воротником, в кожаных перчатках, с безупречным макияжем и красной помадой она напоминала героиню фильма. Её яркость, ухоженность и твёрдый взгляд говори о контроле, но глаза выдавали нечто другое. Глубина, напряжение, вопросы.

В руках она сжимала маленький клатч, который не содержал ничего лишнего, кроме телефона и, возможно, носового платка — привычка детства. Эти детали были не важны. Главное — её походка, её осанка. Как будто весь мир замер, пока она идёт.

За окнами медленно падал снег, подсвеченный мягким светом вечерних фонарей. Белые хлопья кружили в воздухе, как будто подчиняясь невидимому танцу. Зимний вечер всегда приносил с собой странное чувство — смесь ожидания и неразрешённых вопросов. Вечером, когда маски спадают, можно позволить себе попытаться быть собой, не играя по правилам дня. Её взгляд на мгновение задержался на улице, цепляясь за танец снега.

«Почему я здесь? Почему я вообще здесь?» — мысль вспыхнула в голове, подобно зажженной спички.

Её каблуки остановились у двери. Маленькая табличка с нейтральной надписью — кабинет психолога. В этом месте не было ничего выдающегося, оно никак не соотносилось с её образом. Улыбнувшись краешком губ, она подумала: «Госпожа в кабинете психолога — абсурд… или закономерность?». Она медленно вздохнула, позволяя этой мысли остаться в воздухе. Её рука потянулась к ручке двери, но она не спешила войти. Вместо этого снег за окном вновь притянул её внимание и она подошла к окну.

— Странно, как всё началось… — прошептала она себе. И в этот момент её сознание словно вернулось назад.

— Как я себя воспринимала тогда? Девушка. Наивная? Скромная? Или слишком правильная? Я всегда знала, чего хочу. Любви, близости, кого-то рядом. Но почему-то это казалось недостижимым. Почему у других всё получалось так естественно? А у меня… 22 года. Только тогда началось то, что другие называют отношениями. И сразу в брак. Как будто я боялась чего-то упустить. Нет, я бежала в брак, потому что видела в нём отдушину, возможность наконец открыть дверцу клетки, в которой жила "хорошая девочка".

Она вспомнила, как смотрела на своё отражение в зеркале в те годы. Девушка с большими зелёными глазами, обрамлёнными чёрными пушистыми ресницами, скромной улыбкой и дрожью внутри.

— Была ли я красивой? Нет, я вообще так не думала. Мне всегда говорили, что я просто симпатичная, и не более. Эти слова сидели внутри, как некий предел, который я не могла пересечь. Почему я сомневалась?

Анна вернулась к двери. Её рука нерешительно задержалась на ручке двери. Ещё мгновение, чтобы вдохнуть, собрать себя, удержать тот самый образ — и она постучала в дверь.

— Проходите, — раздался спокойный голос изнутри. Теплый, но нейтральный, как фонарный свет, подсвечивающий снег за окном.

Она вошла, сжимая клатч чуть сильнее, чем нужно. Сняв пальто, она аккуратно повесила его на крючок у двери, оставив лёгкий аромат парфюма в воздухе. Комната была такой же простой, как табличка на двери: светлые стены, удобное кресло и мягкий свет настольной лампы. Психолог — мужчина чуть старше её, с обыденной внешностью, которая сразу позволяла расслабиться. Это не было местом для игры, хотя ей хотелось и здесь сохранить маску.

— Меня зовут Михаил. Как я могу к вам обращаться? — спросил он, указывая на кресло напротив.

Она присела, не теряя уверенности, и произнесла:

— Госпожа…, - осеклась Анна.

-Простите. Меня зовут Анна.

— Хорошо, Анна, — легко согласился он, сделав небольшую паузу, чтобы позволить её словам осесть в тишине. — Вы здесь, чтобы говорить.

Он слегка наклонился вперёд, внимательно изучая её взгляд.

— Чем я могу помочь? Что именно заставило вас прийти сегодня? - задавал он вопросы делая паузы между ними, чтоб Анна могла осознать сказанное им.

-С чего хотели бы начать?, - все еще ровным голосом спрашивал психолог.

Она чуть откинулась назад, опираясь ладонями на клатч, словно он был её якорем.

— Наверное, с того, что я всё ещё не уверена, что должна быть здесь. Но раз уж я пришла... — она задумалась на мгновение. Тишина повисла в кабинете. Михаил давал возможность Анне собраться с мыслями и начать.

— Считаете ли вы, что каждый человек способен построить то самое "счастье", о котором мечтает?- её взгляд смягчился, она посмотрела на дверь, которая вдруг перестала быть просто преградой. Это был порог, за которым она, возможно, впервые сможет заглянуть вглубь себя.

-Счастье?- удивился Михаил заданному вопросу. -Счастье у каждого свое, - уверенно ответил психолог. - Счастье - это сложный феномен.

Анна слегка усмехнулась и продолжила:

— Знаете, в детстве мне казалось, что счастье — это просто. Мне казалось, что счастье - это любовь и больше ничего.

-Я верила в него всей душой. Я пожирала рассказы и фильмы о чистой, сильной любви. Мне казалось, что если я буду, как героини моих любимых историй: доброй, любящей, ласковой, понимающей, а ещё сильной и бесстрашной, то обязательно получу тот самый хеппи-энд. Я верила в "с милым рай и в шалаше". А подруги лишь посмеивались, называя меня глупой, утверждая, что без денег не может быть и речи о любви, -она улыбнулась своим мыслям

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-И нет, это не было издёвкой с их стороны,- Анна перевела свой взгляд на психолога. - Каждая из них просто делилась своими мечтами, но такими далёкими от моих. Согласитесь, как часто мы воспринимаем чужие слова как упрёк, забывая, что они лишь отражение чужого опыта. Однако, как и все наивное, мои мечты о “великой и светлой” развеялись. Хотя нет, скорее я сама заменила их на более приземлённые, чтобы в будущем не так остро реагировать на едкие вопросы: "Ты всё ещё одна?"

Михаил слушал Анну и наблюдал за ней. Уверенный взгляд, спокойная и яркая речь. Он пытался понять - для чего она тут? Что привело ее? Желание высказаться или что-то большее? Перед ним была загадка. Что ж ему уже интересно ее разгадать.

- Что же мешало вам свой кусочек счастья?- спросил психолог.

— Знаете, я ведь очень хотела быть красивой, — сказала Анна, не отвечая на вопрос психолога, слегка замедлив речь.

Психолог же внимательно посмотрел на неё, словно пытаясь понять, что за этим скрывается.

— Почему для вас это было так важно? — тихо спросил он, видя перед собой женщину, чья красота теперь была неоспоримой: яркие зеленый глаза, которые смотрят в самую глубину, обрамленные пушистыми ресницами. хотя и нужно заметить, что в современности - это не неожиданность иметь пушистые ресницы; рыжие волосы, которые были аккуратно уложены предавали огня всему лицу, и одновременно делая более строгим и теплым. Шея, кисти, фигура - все это говорило об эффектной и почти вызывающей красоте, но не сделанной, а именно естественной красоте. Именно поэтому психолог смотрел на Анну с явным удивлением на ее признание.

-Потому что я идеализировала свои же желаний. Ведь в своих мечтах я тоже была идеальна. Анна продолжала:

— У меня в комнате всегда висела картинка молодой девушки, — продолжила через мгновение Анна, немного опустив глаза. — Яркие глаза, милый румянец на щеках, шикарные длинные рыжие вьющиеся волосы... Я смотрела на нее и восхищалась. Я хотела быть такой же. Нет, я хотела быть ею. И я стала ею, но значительно позже. Тогда, когда поверила, что могу быть другой, тогда, когда научилась быть яркой. Но это было позже. А на тот момент была оценка.

Анна замолчала. В глазах читалась грусть и сожаление. Она продолжила:

— Моя мама мне всегда говорила — ты не красива, а просто симпатична. И я верила в это. А как можно привлекать, если ты серая? "Это для вас она естественна и красива, а для всех остальных она мышь серая", — так она говорила моей бабушке, которая восхищённо рассказывала, какое впечатление я произвела на её подруг. "Вы посмотрите на бледность, хоть бы губы накрасила или в крайнем случае румяна", — добавила она, замолкая.

Психолог склонил голову, внимательно слушая её слова, и мягко спросил:

— А что вы чувствовали, когда мама говорила такие вещи?

Анна замерла на мгновение, будто собираясь с мыслями.

— В детстве? Я просто принимала это как данность. Мама всегда была права. Если она говорила, что я "мышь серая", значит, так и было. Но внутри меня всегда горело негодование, я сопротивлялась ее словам и всячески пыталась показать, что она не права.

— И всё же, бабушка замечала другое, — напомнил он. — Она восхищалась вами. Почему вы не верили ей?

Она чуть приподняла подбородок, её губы дрогнули в слабой улыбке.

— Потому что голос мамы был громче. Она всегда знала, как говорить так, чтобы мне казалось, что это правда. А бабушка... я думала, что она просто не видит реальности.

— А ваш отец? — внезапно спросил он. — Какую роль он играл?

Её взгляд на мгновение потемнел.

— Отец... Он любил меня, но никогда не шел против мамы. Как будто её мнение было решающим для всех.

— Вы чувствовали себя одной? — спросил он, не отрывая взгляда от её глаз.

Она отвела взгляд к окну, где снежные хлопья всё так же кружились под фонарями.

— Тогда еще нет. Тогда я боролась за право быть лучшей: если не внешне, то хоть умственно. И выпускной вечер был моим триуфом. Да, мама помогла мне с пошивом платья и выбором туфель. Но когда я получала свою медаль -весь мой класс встал и аплодисментами провожал меня на сцену. Это было пьянящее чувство. Это было чувство сродни приземления после прыжка с моста. Именно тогда мне казалось, что я наконец-то получу одобрение и любовь моей мамы. Но.....

Психолог, всё так же мягко, но чуть настойчивее, задал следующий вопрос:

— Были ли моменты, когда вы чувствовали её поддержку?

Она чуть сжала клатч в руках.

— Поддержку? — повторила Анна, будто пробуя это слово на вкус. — Я думала, что её слова и есть поддержка. Она всегда считала, что нужно говорить правду, чтобы готовить меня к жизни. Правда, по её мнению, должна была закалить. У нее была любимая фраза : “Чтобы ты стала лучше, нужно давить на твое самолюбие”

Психолог слегка кивнул.

— И закалила?

Она улыбнулась краешком губ, но в её глазах заиграла лёгкая горечь.

— Скорее научила молчать. Быть хорошей, быть удобной. А ещё верить, что правды больше, чем любви.

— Но вы всё равно продолжали верить в ту самую любовь из книг и фильмов. Почему? — Он задал вопрос мягко, но его тон намекал, что этот ответ важен.

Анна немного наклонилась вперёд, словно пытаясь найти слова.

— Потому что любовь — это было единственное, чего я действительно хотела. Она была как билет из мира, где надо доказывать свою ценность, в мир, где тебя принимают просто так. Я хотела быть героиней фильма, хотела чувствовать себя значимой.

- Выпускной стал для меня настоящей точкой перелома.

Психолог чуть подался вперёд, его интерес был неподдельным.

— И каково это было? — спросил он.

— Ооооо, - улыбнулась Анна. -Это сбивало с ног. Когда парень из параллельного класса пригласил меня на танец, я не ожидала ничего необычного. Никто не ожидал такого от "заучки" и "хорошей девочки". Даже мама.

Она на мгновение замолчала, её взгляд снова устремился в окно.

Анна на мгновение прикрыла глаза, словно возвращаясь в тот вечер. Когда зазвучало её имя, зал на мгновение затих. Она поднялась, чувствуя, как каблуки высоких туфель уверенно стучат по полу. Каждый шаг отзывался эхом в её голове, словно подчеркивая важность момента. Серебристое платье, облегающее её фигуру, блестело в свете огней, как броня, отражающая все сомнения. Она шла к сцене, ощущая, как взгляды одноклассников и учителей, полные восхищения, буквально пронзают её.

Аплодисменты нарастали, как волна, заполняя пространство. Анна поднялась на сцену, стараясь держаться прямо, хотя внутри всё дрожало. Этот момент был её первым триумфом. Она почувствовала, как директор школы надел на неё медаль. Металл был прохладным, но тяжесть её казалась почти физической, как символ долгожданного признания.

Она обернулась к залу. Взгляды десятков людей были устремлены на неё, и в этот момент она впервые ощутила себя не просто "хорошей девочкой", а кем-то значимым. Это была мощная смесь гордости, счастья и... надежды. Она искала глазами её — маму.

На короткий миг их глаза встретились. Внутри всё перевернулось. Анна почувствовала, как триумф отступает, сменяясь привычным сомнением: достаточно ли она хороша? Достаточно ли она ярка? Но зал продолжал аплодировать, и этот звук поддерживал её, заставляя улыбаться, как будто для всех. Это было пьянящее чувство, словно она наконец смогла показать всем, чего она стоит. Стоя на сцене, она чувствовала, как каблуки чёрных лаковых туфель уверенно держат ее в новом образе. После церемонии Анна стояла в стороне, стараясь привыкнуть к вниманию.

— Аня, это точно ты? — рассмеялась Катя, одноклассница. — Ничего себе, как преобразилась! Ты невероятна. Я всегда тебе говорила, что твои ресницы нужно накрасить. Теперь ты видишь, как это преобразило тебя. Ты бесподобна! - по-доброму сказала подруга.

Анна смутилась, но кивнула, стараясь казаться уверенной. В тот момент ей казалось, что она действительно стала другой.

Когда заиграла музыка, Саша из параллельного класса подошёл с лёгкой улыбкой.

— Потанцуем? — спросил он, протягивая руку.

Анна замерла на мгновение, но затем вложила свою ладонь в его. Как только они вышли на середину зала, она позволила себе больше, чем когда-либо. Танец был чувственным, дерзким. Впервые она позволила себе не просто танцевать, а чувствовать. Она умела танцевать и в этот вечер ей хотелось танцевать телом. Она чувствовала его руки на своей талии, его взгляд, и знала, что за нами наблюдают все.

Шепотки и перешёптывания достигали ушей:

— Это точно Аня? Никогда бы не подумала... — Ты видела, как она двигается? Прямо как профессионалка. — Даже не верится. Такая тихоня, а тут.. Ну, Колестникова, удивила так удивила.- Вот говорят же в тихом омуте...

Но больше всего Анну потряс взгляд мамы. Она стояла в углу зала и смотрела. Не ушла, не отвела глаз, просто стояла и смотрела. Это было странно. Анна хотела, чтобы мама увидела ее настоящую. Но потом это чувство сменилось стыдом. А всю ночь она пыталась разобраться, почему эта победа оставила горечь.

-Тогда я поняла, что я могу и хочу быть другой. Но быть другой — значит, принимать и одиночество, которое приходит вместе с этим. Тогда я впервые осознала, что привлекаю внимание,-возвращаясь из воспоминаний проговорила Анна.

Она отвернулась к окну, словно пытаясь скрыть свои эмоции.

-Я не хочу сказать, что у меня была тяжёлая семья, вовсе нет. У меня была самая обычная семья: мама, папа, брат и я. Мы радовались и грустили вместе, проводили время весело и интересно. Мне нравилось общаться и с папой, и с мамой. Но я всегда остро чувствовала атмосферу в доме и любые её изменения.

-Я не любила конфликты, потому что они нарушали это равновесие, делали его зыбким. А ещё мне почему-то всегда казалось, что если я не уделю одинаковое внимание обоим родителям, кто-то из них будет чувствовать себя покинутым или одиноким. Это было как внутреннее обязательство, которое я не могла не выполнять. Возможно именно поэтому я стала “Хорошей девочкой” , “Хорошей женой”, “Идеальной мамой”.

Глава 2. «Всё хорошо. Скоро буду дома»

Анна вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь. Слова психолога ещё звучали в её голове, но теперь уже как отголосок — они дали ей возможность взглянуть на свои действия иначе, но не изменили сути.

Телефон в её клатче завибрировал. Два новых сообщения. Она остановилась возле окна и разблокировала экран.

Первое сообщение: «Ань, всё хорошо? Ты скоро будешь дома?» Муж. Коротко и сдержанно, как всегда, но в этих словах было что-то большее. Забота? Нежность? Нервозность? Она не стала копаться, просто знала: дома её ждут.

Второе сообщение: «Госпожа, я жду вашего распоряжения. Когда позволите служить Вам?» Лаконичность и почтительность, словно в продолжение их прошлого диалога.

Анна задержала взгляд на экране. В эти моменты её жизнь казалась похожей на карточный домик — два совершенно разных мира, которые она держала в равновесии. Но она давно знала, что удерживать их всё сложнее. Эти роли отнимали силы, но были частью её.

Она убрала телефон в клатч, надела пальто и вышла на улицу. Холодный воздух оживил её лицо, словно давая понять, что пора возвращаться к тому, что она называла "обычной жизнью". В этой жизни она была Анной — женой, мамой двух детей, психологом-сексологом. А в другой — Бархатной Госпожой, чей голос и власть подчиняли мужчин.

Она ступала по тротуару, и каждое ее касание отбрасывало мелкие снежинки. Но в её походке не было суеты. Она шла вперёд, зная, что её ждёт. Жизнь, разделённая на два мира, и вечный вопрос: где она — настоящая?

Анна дошла до своей машины — строгой и элегантной чёрной Toyota, которая, как ей казалось, отражала её саму: сдержанная красота и спокойное величие. Она открыла дверь и села в салон, мгновение задержав взгляд на экране телефона.

Два новых сообщения. Она улыбнулась, почувствовав привычное тепло. Ответила коротко на первое сообщение:

«Всё хорошо. Скоро буду дома.»

Второе сообщение вызвало уже совсем другие эмоции. Её пальцы на мгновение замерли над экраном. Затем она набрала ответ, без всяких сомнений: *

«В среду в 18:00. Отель "Black Cherry". Встретишь в нижнем белье и на коленях, лицом от двери».

Анна откинулась на спинку сиденья, убрав телефон в клатч. Два мира, такие разные, но оба её. Машина мягко тронулась с места, направляясь домой.

В её голове ещё звучали слова из сессии, их эхо словно разносилось по салону автомобиля.

Она включила радио, и первые аккорды

"Can You Hear Me" (Unsecret)

мягко наполнили пространство салона. В этой песне было что-то, что идеально резонировало с её состоянием — тихий крик души, зов о помощи, который она наконец решилась выразить. Казалось, кто-то словно специально угадал её настроение, запустив именно эту композицию в эфир. Мелодия словно подхватывала её мысли, обрамляя их в звуковые волны. Глядя на снежные хлопья, падающие за окном, Анна почувствовала, как музыка обнажает её уязвимость. Она ехала, ощущая одновременно пустоту и начало какого-то внутреннего пути.

Дома её встретили дети. Перебивая друг друга, они наперебой делились школьными событиями и планами на праздник.

— Мам, а сегодня у нас в классе был конкурс снежинок!- София захлёбывалась восторгом. — Я выиграла! Мне сказали, что моя снежинка самая красивая! Ты хочешь её увидеть?

— Конечно, хочу, принеси мне, — улыбнулась Анна, присев на корточки, чтобы взглянуть дочери в глаза.

Старший сын, Денис, тут же перебил: — А у нас вместо урока физкультуры репетиция новогоднего представления была. Ты знаешь, мне дали роль Снеговика! Правда, я не хотел, но учительница сказала, что у меня голос громкий и могу говорить чётко. Придёшь посмотреть?

— Конечно, приду, — Анна ласково погладила его по голове. — Я ничего не пропущу.

— Мам, а ты придешь на мой праздник? — спросила младшая София, цепляясь за её руку.

— Конечно, — улыбнулась она, легко приглаживая ее волосы. Муж встретил её в гостиной, не поднимаясь из-за компьютера. Его голос был ровным, но взгляд лишь мельком коснулся её.

— Как прошла встреча? — спросил он, не отрываясь от экрана.

Анна вздохнула, снимая туфли и осторожно ставя их у двери.

— Неплохо, — ответила она, ставя сумку на стол. — Мы говорили о детстве. О том, что формирует нас.

— И что, психолог сказал, что всё дело в родителях? — он усмехнулся, слегка откидываясь на спинку стула.

— Примерно, — кивнула Анна. — Но это глубже. Мы говорили о том, как я училась быть другой.

Он на секунду замолчал, а затем, вернув взгляд к экрану, добавил:

— Ну, ты ведь справляешься. Ты сильная.

Её взгляд остановился на его лице. В этих словах был намёк на одобрение, но почему-то они прозвучали как привычный ритуал.

— Сильная, — тихо повторила она, опускаясь на диван. — Иногда я просто хочу быть собой.

Его пальцы застучали по клавишам, а она повернулась к детям, которые продолжали наперебой рассказывать свои истории, создавая фон, который был одновременно шумным и тёплым. Его взгляд на секунду оторвался от экрана.

Она привыкла к этому, но в глубине души ей не хватало большего участия. Она поставила сумку на стол и присоединилась к детям, пытаясь отложить мысли о том, как трудно удерживать баланс между двумя такими разными жизнями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3. Все ищут баланс

На следующее утро Анна вновь сидела в своём кабинете, обдумывая предстоящую консультацию. Её кабинет отражал её стиль: минималистичный интерьер, нейтральные тона, мягкий свет. Деревянный стол перед ней был аккуратно организован: записная книжка, планшет и пара авторучек.

Она поправила белую рубашку, застегнутую до самого верха, и провела рукой по кожаной юбке. Высокие каблуки завершали её образ. Анна знала, что её внешний вид важен для клиентов — кто-то видел в этом профессионализм, кто-то — нечто большее.

Дверь приоткрылась, и в кабинет вошёл мужчина лет сорока. Он выглядел слегка напряжённым, сдержанным. Его взгляд на мгновение задержался на её фигуре, но затем он поспешил опустить глаза.

— Добрый день, — начал он, неловко сглотнув. — Я… впервые на такой консультации.

Анна улыбнулась, указывая на кресло напротив.

— Добрый день. Присаживайтесь. Здесь всё просто: расскажите, что вас беспокоит, и мы попробуем разобраться вместе. Меня зовут Анна. Как я могу к вам обращаться?

Мужчина сел, крепко сцепив руки. Его голос дрожал.

— Меня зовут Сергей. , - сказал и замолчал. Затем сделал вдох и продолжил:

- Я не знаю, с чего начать…У нас с женой… В общем - проблемы в близости, - сказал и разом выдохнул, как будто это был последний воздух в легких.

Анна мягко кивнула, позволяя ему продолжить. Она видела, как он подбирает слова, пытаясь говорить откровенно.

— У меня такое чувство, что моя жизнь буквально разделилась на части, — наконец сказал Сергей. — Работа занимает всё моё время. Я буквально живу в офисе. Вроде всё идёт хорошо, но... дома... С женой стало тяжело. Я чувствую, что потерял связь с ней. и мне кажется- я ее теряю.

— Вы говорите, что работа занимает всё время, — уточнила Анна, склонив голову. — А как долго это продолжается? И что происходит в моменты, когда вы всё-таки дома?

— Уже несколько месяцев, — Сергей опустил взгляд на свои сцепленные руки. — Я возвращаюсь поздно, уставший. У нас даже разговоры стали формальными. Про секс я вообще молчу... Желания нет. Просто... никак. Даже стыдно говорить об этом.

— Такое состояние у вас возникло недавно? Или были какие-то изменения в вашей жизни, которые могли бы повлиять? — уточнила Анна, пытаясь помочь ему раскрыться.

— Наверное, недавно, — задумался он. — После одного крупного проекта, где я выкладывался на 150%. Помню, что тогда я был буквально на пике. Работа приносила такое... удовольствие. Даже больше, чем дома. Я горел. А теперь как будто выгорел. Может, это странно...

Анна мягко улыбнулась.

— Это не странно. Иногда наша энергия сублимируется в профессиональную деятельность. Вы сказали, что работа приносила удовольствие. Что вы чувствуете, когда думаете об этом сейчас?

— Ничего, — покачал он головой. — Усталость. Всё кажется бессмысленным. Порой я думаю: зачем вообще всё это? Раньше работа вдохновляла, а сейчас только выматывает.

— Получается, что ваше состояние на работе и в отношениях связано, — подвела итог Анна. — А что вы чувствовали, когда эта связь была сильной? Когда вы были на пике?

Сергей задумался, а затем медленно произнёс:

— Я чувствовал, что контролирую свою жизнь. Что всё в порядке, пока у меня есть этот баланс. Но сейчас...

Анна слегка кивнула, фиксируя его слова.

— Потеря связи с собой часто проявляется в отношениях и в работе. Мы можем поговорить о том, как вернуть этот баланс. Мы составим с вами план действий, который поможет проработать ваше эмоциональное состояние, устранить негативные установки и снять блоки. Мы идентифицируем причины стресса и найдём способы вернуть вам баланс, не компенсируя одну часть жизни другой, а уравновешивая их.

Анна на секунду замолчала, затем добавила:

— До следующей встречи я попрошу вас вести дневник. Очень простой. В течение недели просто наблюдайте за собой. Где и при каких обстоятельствах вы чувствуете радость, спокойствие, лёгкость. И что, наоборот, вызывает напряжение, раздражение или усталость.

-Не нужно анализировать — просто отмечать. Пару слов, фраза, заметка в телефоне — как угодно. Это будет дневник эмоций. А дальше мы попробуем понять, где вы теряете себя — и где можете снова себя найти.

Сергей задумался, а затем медленно кивнул.

— Спасибо. Я не знаю, получится ли у меня, но... уже легче просто от того, что я об этом говорю.

— Это первый шаг, — мягко ответила Анна. — Мы всегда можем вернуться к этим вопросам на следующих встречах.

Он поднялся, протянул ей руку, и она ответила лёгким пожатием. Когда дверь за ним закрылась, Анна на мгновение осталась сидеть в тишине.

Её взгляд скользнул по аккуратным записям на столе. «Баланс», — подумала она, — «мы все ищем его». Поднявшись, она поправила рубашку и подошла к окну. На улице чистились дорожки, но снег сводил все усилия на нет. Он все так же тихо кружился. В этом движении было что-то умиротворяющее, почти символическое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4. Желание сменить роль

Дверь приоткрылась, и раздался вежливый стук. Анна, стоявшая у книжного шкафа, перевела взгляд на входящего. Молодой человек лет двадцати семи, высокий, крепкий, с темными волосами и пронзительными серыми глазами, вошёл в кабинет. На нём были джинсы, тёмный гольф и тёплая куртка, с которой он не спешил расставаться. Его взгляд сразу заметил её строгий наряд: белая рубашка, кожаная юбка, убранные волосы и высокие каблуки. Он глубоко вдохнул, его дыхание стало частым.

— Вы...? — внезапно вырвалось у него, и он тут же замер, словно испугался собственных слов, готовых сорваться. Его губы дрожали, а взгляд был полон смущения. Он отвёл глаза, неловко оглядывая кабинет.

Анна мягко улыбнулась, не показывая удивления, хотя её внутренне задела эта реакция.

— Меня зовут Анна, — спокойно произнесла она, жестом приглашая его присесть. — Как я могу к вам обращаться?

Молодой человек на мгновение замялся, затем коротко кивнул.

— Артём. Простите за мою... — он оборвал себя, пытаясь найти слова. — Я пришёл к вам…. У вас написано на табличке психолог-сексологу. У меня проблемы…, -сбивчиво начал говорить Артем.

Анна опустилась в кресло напротив, сохраняя ровный и тёплый тон. Она подала стакан воды молодому человеку.

— Всё в порядке, Артём. Здесь вы можете говорить открыто. Расскажите, что вас беспокоит.

Артём взял стакан, глубоко вдохнул и сделал глоток. И наконец осмелился встретить её взгляд.

— Я не могу расслабиться, когда мы вместе с моей девушкой. Постоянно чувствую, что что-то делаю не так. Кажется, что ей всегда чего-то не хватает, и я начинаю избегать... близости,- выпалил на одном дыхании Артем.

— Вы говорите, что избегаете близости, — уточнила Анна. — Что вы чувствуете в такие моменты?

Артём замолчал, затем тихо произнёс:

— Стыд. И злость на себя. Я хочу всё исправить, но не знаю как.

-Поэтому я тут. Вы… вы поможите?- с надеждой в голосе произнес он.

Анна слегка наклонилась вперёд, её голос звучал мягко, обнадёживающе:

— Мы разберёмся вместе. Это не вопрос правильности или неправильности. Это вопрос понимания себя и своих потребностей. И первого шага вы уже сделали — вы здесь. Ответь, вы действительно думаете, что вашей девушке чего-то не хватает? Или же -может быть вам чего-то не хватает?

Артём удивился вопросу, его взгляд снова метнулся к её строгому наряду. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но остановился, смущённо потирая ладони.

— Артём, — мягко начала Анна, чтобы помочь ему раскрыться. — Вы сказали, что не можете расслабиться. Вам кажется, что вы делаете что-то не так. Скажите, вы когда-нибудь чувствовали, что ваша роль в отношениях не соответствует вашим внутренним ощущениям?

Его взгляд застыл, и он нервно сглотнул. В тишине было слышно только его сбивчивое дыхание.

— Я... Я не знаю, как это объяснить. Я всегда знал что, будто... будто я всегда должен быть лидером. Должен всё решать, управлять. Но это... тяжело. Иногда мне хочется... — он замолчал, опустив взгляд. — Забудьте.

Анна оставила паузу, позволяя его словам повиснуть в воздухе, прежде чем осторожно продолжить:

— Иногда вам хочется быть на другом месте. Не решать, не контролировать, а просто быть? Довериться?

Артём резко поднял глаза, и в них мелькнуло удивление. Он нервно выдохнул, кивнул головой.

— Это ненормально, да? Мужчина должен быть сильным, уверенным. А я... иногда думаю, что мне нужно что-то другое. И... когда я вас увидел... Весь ваш вид, как из… фильмов— его голос дрогнул, он замялся. — Простите, я сказал что-то глупое, - он покраснел и смутился еще больше.

-Смею предположить, что видео, о котором вы говорите - порно. И девушка была доминирующей- Госпожой, Доминой. Я не ошиблась? - спокойно спросила Анна

Показалось, что Артем покраснел еще сильнее. Она ничего не ответил- лишь кивнул.

Анна улыбнулась чуть мягче, позволяя ему почувствовать себя в безопасности.

— Нет ничего глупого в том, чтобы искать ответы на свои вопросы, Артём. То, что вы испытываете, — это нормально. У каждого из нас есть свои потребности и желания, которые мы не всегда готовы принять сразу. Ваше желание — не слабость. Это способ узнать себя лучше.

Артём закрыл лицо руками, затем провёл ладонями по волосам, пытаясь собраться.

— Значит, я... возможно, я не тот, кем себя считал? Я ведь всегда думал, что должен быть... другим.

Анна кивнула, её голос оставался спокойным.

— Вы не обязаны быть кем-то другим. Вы можете быть собой. Ваши предпочтения, желания — это часть вашей личности. Может быть, вам было б интересно, что б ваша партнёрша смогла бы взять на себя ту роль, которую вы так долго пытаетесь играть. Это вызывает у вас интерес?

Артём молча кивнул, словно боясь произнести это вслух. Его плечи заметно расслабились, и впервые за всё время он выдохнул свободно.

Анна мягко улыбнулась, создавая атмосферу доверия.

— Артём, я задам несколько вопросов, которые могут помочь нам понять ситуацию глубже. Вы и ваша девушка обсуждали когда-нибудь ваши предпочтения в сексе? То, что вы любите или что вам хотелось бы попробовать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он чуть нахмурился, но не отвёл взгляда.

— Не совсем. Я пытался, но мне всегда казалось, что она не воспринимает это всерьёз. Или... может, я просто сам боялся начинать такой разговор.

— Вы говорите, что пытались. Какие именно темы вы поднимали? — Анна склонила голову, внимательно слушая.

— Ну, я как-то намекнул, что мне хотелось бы попробовать что-то новое... может, игры с ролями. Но она тогда засмеялась и сказала, что это глупо. После этого я больше не пробовал.

— Понятно. А кто чаще берёт инициативу в сексе?— спросила Анна, её голос оставался мягким, но уверенным.

— Я. Почти всегда я, — признался Артём. — Мне кажется, что это правильно. Но иногда мне хочется, чтобы она была ещё более... активной. А иногда чтобы полностью забрала на себя ответственность за нас обоих, понимаете?

Анна кивнула, делая пометки в своём блокноте.

— Значит, вам важно, чтобы ваша партнёрша брала на себя ведущую роль? Как вы думаете, если бы она могла это сделать, что бы вы чувствовали?

Артём задумался, его взгляд смягчился.

— Наверное, спокойствие. И доверие. Это как... отпустить контроль, который я всегда пытаюсь держать. Но мне кажется, что она никогда не сможет понять этого.

— Возможно, она не сможет понять этого, пока вы не сможете открыто рассказать ей о своих чувствах и желаниях. Это требует смелости, но это также может стать первым шагом к большему доверию в ваших отношениях, — объяснила Анна.

Он глубоко вдохнул, как будто собираясь с духом.

— Вы думаете, это возможно? Начать этот разговор? После всего, что я уже упустил?

Анна улыбнулась чуть теплее.

— Конечно, возможно. Всё начинается с маленького шага. И вы уже сделали его, придя сюда и рассказав мне. Теперь мы можем работать над тем, как продолжить.

Она сделала небольшую паузу, чтобы его мысли улеглись, а затем добавила:

— Артём, позвольте мне сказать вам одну важную вещь. То, что вы ощущаете потребность в смене ролей в отношениях, не делает вас слабым. Быть подчиняющимся в сексе — это такая же естественная и правильная роль, как и доминирующая. Это не о том, кто сильнее или слабее, а о доверии и умении разделять ответственность за общее удовольствие. Ваша жизнь, ваша успешность и то, кем вы являетесь за пределами спальни, никак не противоречат вашему желанию.

Артём, казалось, задержал дыхание, слушая её.

— Вы хотите сказать, что это... нормально? — спросил он, его голос дрогнул.

Анна кивнула.

— Абсолютно. В рамках отношений, особенно таких, где есть открытость к играм с ролями, это может стать важной частью ваших взаимодействий. Это позволит вам отпустить контроль там, где вы обычно привыкли держать его в жизни. Это безопасное пространство, которое вы создаёте вместе с партнёром. Возможно, вы даже обнаружите, что такие изменения укрепляют вашу связь.

Артём молчал, обдумывая её слова, затем медленно кивнул, его лицо заметно расслабилось.

— Спасибо, — тихо сказал он. — Я никогда не думал об этом так.

Анна улыбнулась, закрывая блокнот. Артём поднялся, его взгляд был чуть спокойнее, чем в начале беседы. Он нерешительно протянул руку.

— Спасибо вам. Я постараюсь подумать над тем, о чём мы говорили, и... попробую поговорить с ней.

— Это уже хороший шаг, Артём. Не торопитесь, всё начинается с понимания себя. Она сделала небольшую паузу, затем добавила:

— Артём, в вашей ситуации я бы рекомендовала на следующей консультации пригласить вашу девушку. Сначала мы могли бы поговорить с ней отдельно, чтобы лучше понять её восприятие. А затем вы могли бы прийти вместе, чтобы обсудить ваши общие ожидания и предпочтения. Это поможет вам обоим выстроить более доверительные отношения. И помните, мы всегда можем обсудить это вместе, — сказала Анна, пожав его руку.

Когда дверь за ним закрылась, она осталась на мгновение в тишине. Её взгляд задержался закрытой двери.

Она усмехнулась, вспоминая, как началась эта консультация.

— "Госпожа…" — пробормотала она, и на её губах появилась ироничная улыбка. — Если бы он знал, как близок был к истине.

Анна очень надеялась, что у этой пары получится найти общий язык. Ей хотелось верить, что Артём осмелится открыть свои чувства и желания перед партнёршей, а она, в свою очередь, примет его таким, какой он есть. Ведь с её собственным мужем всё сложилось иначе.

Она вспомнила тот момент, когда попыталась поговорить с мужем о смене ролей в их отношениях. Тогда ей казалось, что это могло бы дать их браку новую искру. Но он лишь отмахнулся, сказав, что это точно не его и он никогда так не сможет. Эти слова остались с ней, как напоминание о том, что не все готовы к переменам.

С тех пор Анна научилась играть на грани, не переступая её, чтобы не разрушить то хрупкое равновесие, которое они всё ещё удерживали. Но эта мысль всегда возвращалась — а что, если бы он был готов хотя бы попробовать?

Глава 5. "Жди моих шагов"

Среда, 17:55. Анна остановила свою машину у входа в отель "Black Cherry". Снег сверкал в свете уличных фонарей, создавая иллюзию мягкости и покоя, но внутри Анны всё было иначе. Она перевоплощалась. На этот вечер Анна исчезала, уступая место Госпоже Аделине.

Её образ был безупречен. Чёрное кожаное пальто в пол, идеально облегающее её фигуру, дополнялось высокими сапогами на тонкой шпильке и колготками-сеточкой. Латексное боди без рукавов с молнией, которая могла говорить больше, чем слова, завершало наряд. Кожаные перчатки подчёркивали изящность её рук, а строгий макияж с яркой красной помадой придавал ей неприступность.

На просторах интернета она когда-то прочитала фразу: "Если я решу однажды прийти за твоей душой — мне будут нужны высокие каблуки, чтобы ты услышал меня и успел покаяться. Жди моих шагов." Эти слова прочно закрепились в её памяти. Каждый раз, проходя по коридорам тематического отеля, она шла так, словно её шаги должны быть услышаны — даже несмотря на идеальную звукоизоляцию. Госпожа Аделина знала, что это невозможно, но всё равно не позволяла себе идти иначе.

Войдя в отель, она уверенно направилась к номеру, который был заранее забронирован. Она остановилась у двери номера 407, позволив себе мгновение, чтобы собраться.

Толкнув дверь, она вошла. Просторный номер был оформлен в красно-чёрных тонах, свет приглушён, создавая атмосферу загадочности и соблазна. На стенах висели ударные девайсы: флогеры, как большие и тяжелые, так и маленькие для интимных мест. Рядом висели 2 кошки- причем как с узелками так и без. Большой и маленький кнут, и еще множество ударных девайсов на любой вкус. У стены был установлен массивный Андреевский крест, а рядом с кроватью стояла настоящая клетка и миски для животных. На столе, будто подготовленные для ритуала, стояли смазки, гели и ароматические масла. У потолка свисали цепи, сверкая в мягком свете самой комнаты.

Этот номер носил название "Доминация". Это был один из тематических номеров отеля "Black Cherry". Здесь всё говорило о мире, где фантазии и желания находят воплощение. Другие номера отеля тоже имели названия, которые могли бы вызвать любопытство или шок у непосвящённых: "Готика", "Допросная" и другие.

Для тех, кто никогда не сталкивался с подобным, атмосфера номера могла бы показаться пугающей, но для Госпожи Аделины это был привычный мир. Она знала, как использовать каждый элемент пространства, чтобы создать нужное настроение и эффект.

Госпожа закрыла дверь за собой, позволив себе краткий взгляд на него. Молодой мужчина, стройный, с подчёркнуто напряжённой осанкой. Его лицо было опущено, руки сложены на бёдрах. Он был одет так, как она распорядилась в сообщении: в одном лишь нижнем белье.

Одной из её любимых практик была депривация — полная или частичная, в зависимости от настроения. Сегодня она решила начать именно с неё. Госпожа Адельна любила наблюдать, как нижний следит за её подготовкой, не в силах оторвать взгляд, хотя и старательно делал вид, что это не так. Это добавляло интриги и ещё глубже погружало его в состояние подчинения. И вот она неспешно подошла к своему чёрному чемоданчику и стала доставать содержимое: шёлковую ленту, кляп, карманный нож, двойное колесо с иголочками — в медицинской практике оно применялось для диагностики, но здесь обещало удовольствие. Следующими оказались чёрные резиновые перчатки, две анальные пробки — одна с вибрацией, другая без. И, наконец, изящный флогер из тонких цепей. Последний предмет был выбран намеренно — чтобы вызвать у нижнего лёгкое беспокойство, смешанное с трепетом. Она специально передвигалась медленно, давая ему время осознать, что его ждёт. Он напрягся ещё сильнее, когда в её руках блеснули металлические цепи, словно предчувствуя их холод на своей коже. Оооо, да! Она знала, как управлять напряжением, заставляя его чувствовать каждое её движение, каждую эмоцию.

— Ты готов? — её голос прозвучал мягко, но с ноткой строгости, которая всегда действовала как команда. Его дыхание стало прерывистым, а щеки вспыхнули, выдавая борьбу между покорностью и жгучим предвкушением. Ответ утонул в едва слышном выдохе. Нижний сглотнул, чувствуя, как усиливается давление в груди. Каждое ее движение гипнотизировало: от едва слышного стука каблуков до уверенного взгляда, который одновременно пугал и притягивал.

-Да, Госпожа, — ответил он, не поднимая головы.

Она прошла мимо него, села на кресло у окна, и свет фонарей за стеклом очертил её силуэт. Госпожа Аделина была в идеальном образе: строгая, уверенная, недосягаемая.

— Посмотри на меня, — произнесла она, и он медленно поднял голову. В его глазах читалось ожидание, смесь страха и предвкушения.

— Напомни, почему ты здесь, — она чуть склонила голову, наблюдая за его реакцией.

— Я здесь, чтобы служить вам, Госпожа, — тихо произнёс он, но в его голосе чувствовалась дрожь.

Она улыбнулась уголками губ, её взгляд стал более пристальным.

— Тогда начнём. Сегодня ты будешь слушать только мой голос и делать всё, что я скажу. Ты не увидишь, что я собираюсь делать, но будешь все ощущать. Ясно?

— Да, Госпожа, — его голос стал увереннее, как будто эти слова давали ему точку опоры.

В комнате воцарилась тишина, которую нарушали только её размеренные шаги. Госпожа Аделина вступала в свою роль, а он — в свою, и этот момент разделял их на двоих, оставляя весь остальной мир за пределами номера.

Она демонстративно сняла перчатки, обнажив длинные красные ногти, которые сразу привлекли его внимание. Её движения были медленными, почти гипнотическими. Нижний не смог удержаться от предвкушающего взгляда, и его дыхание стало чаще.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Госпожа подошла ближе, её каблуки гулко звучали на полу, несмотря на мягкий ковёр. Она остановилась перед ним, наклонив голову чуть вбок, словно оценивая его реакцию. Затем её ногти начали медленно скользить по его коже — сначала легко, словно играя, затем сильнее, оставляя тонкие красные борозды.

Она намеренно провела ногтями по напряжённым соскам, и он вздрогнул, вырвав из себя рваный выдох. Она наблюдала за каждым его движением, каждым звуком, которые выдавали его внутреннее смятение и восхищение.

— Ты помнишь правило? — произнесла она, голосом, в котором сквозила нотка мягкой строгости.

— Да, Госпожа. Не кончать без вашего разрешения, — ответил он, его голос звучал чуть приглушённо, но уверенно.

Она кивнула, её губы тронула лёгкая улыбка, но взгляд оставался почти осязаемо холодным.

— Всё верно. Умница. — Голос Госпожи Аделины звучал ровно, но в нём чувствовалась непоколебимая власть. Она позволила себе задержать взгляд на нижнем, смакуя момент, когда контроль становится почти осязаемым. Каждое её движение, каждое слово словно подчиняли воздух в комнате её воле.

Аделина взяла шёлковую ленту, мягко провела ею по лицу нижнего, а затем завязала ему глаза. Её пальцы скользнули вниз, и острые ногти чуть сильнее надавили на кожу вдоль позвоночника. В ответ на это мальчик издал тихий, прерывистый вздох. Она медленно, с намерением, надела на него кожаные подножья и наручники, соединяя их карабином. Щелчок застёжки эхом отразился в его голове.

— Это чтобы не убежал, — улыбнулась Госпожа, в её голосе прозвучали насмешка и нечто более глубокое — тёмное, будоражащее.

Её рука поднялась выше, скользнув по спине, а затем крепко ухватила его за волосы. Резким движением она наклонила его голову назад, заставляя прочувствовать каждую нотку её власти. Она склонилась ближе, так, что её дыхание коснулось его кожи, и шёпотом, но с твёрдостью в голосе, спросила:

— Ты мне доверяешь?

— Да, Госпожа, — голос мальчика слегка дрожал, но не от страха, а от смеси волнения и напряжения.

— И ты всё ещё хочешь попробовать всё? — Её голос стал тише, почти интимным, но хватка на волосах усилилась, вынуждая его прогнуться ещё сильнее.

— Да, Госпожа. Я хочу быть вашими рабом, — он произнёс это хрипло, словно каждое слово давалось с трудом.

Она рассмеялась, тихо, но так, что мурашки пробежали по его спине. Затем резко отпустила его голову, и он пошатнулся, едва удержав равновесие.

— Чтож тогда пожалуй начнем. Сегодня ты мой раб и никак иначе, — её голос прозвучал громче, словно удар хлыста. — Ты отказался от стоп-слова ещё при первой встрече. У тебя был шанс вернуться к нему, но теперь... Только моё желание, моё удовольствие и, может быть, моя благосклонность имеют значение. Ты сегодня — никто. Ты моя игрушка, и я могу сломать тебя, если захочу!

Она подошла ближе, её каблуки гулко стучали по полу, создавая ритм, который отдавался в его голове. Госпожа склонилась к нему, её губы оказались в опасной близости от его уха.

— Сегодня ты будешь только чувствовать. Никакого контроля. Только мое удовольствие. Ты понял меня?

— Да, Госпожа, — голос мальчика теперь звучал не так уверенно, в нём была заметна дрожь.

Она надела резиновые перчатки, их холодный латекс легко скользнул по её пальцам. Взяв масло. Масло было с горячим эффектом, что должно было усилить любое воздействие будь-то дуновение или же удар плети. Госпожа медленно вылила его на ладонь, затем начала наносить его на тело мальчика. Масло согревало кожу, вызывая реакцию, которой она ждала: лёгкую дрожь, напряжение, судорожный вздох. Его дыхание стало более частым, как будто он пытался справиться с нарастающим волнением. Каждое её прикосновение было для него одновременно благоговейным и пугающим, словно она касалась не только тела, но и его внутреннего мира.

Она мазала спину, грудь, уделяя особое внимание соскам, животу, словно создавая новый уровень уязвимости. Его соски стали болезненно чувствительными, каждый её жест вызывал волну мурашек, разливавшихся по телу. Он чувствовал, как его сердце бьётся быстрее, будто сопротивляясь или подчиняясь одновременно. Внутри него закипали эмоции — от страха перед неизведанным до возбуждённого предвкушения.

Когда масло начало действовать, она достала флюгер из цепей. Его металлический блеск заиграл в её руках, и она вспомнила, как расширились его глаза, когда он увидел его. В этом страхе была суть игры. Он инстинктивно напрягся, будто готовился к тому, что будет дальше, но не осмелился издать ни звука. Его руки чуть дрогнули, а в голове вихрем проносились мысли: "Смогу ли я выдержать? Что она сделает?"

— На этом и сыграем, — подумала Госпожа.

Она встряхнула флогер рядом с его ухом, позволяя ему догадаться, что это. Мальчик судорожно сглотнул, его рот пересох, а напряжение в теле стало почти осязаемым. Она поняла: он узнал. Затем холодные цепи коснулись его спины, словно змеи, медленно сползая к плечам и падая на грудь. Его тело напряглось, словно протестуя, но масло предательски усиливало каждое ощущение. Он не смог сдержать тихий, рваный выдох, когда металл коснулся его горячей кожи. Эта смесь боли и наслаждения пронзила его, вызывая противоречивую смесь покорности и внутреннего волнения.

— Ты знаешь, что у меня в руках? — строго спросила она.

— Это цепи, — прошептал он, и дрожь прошла по всему телу, как волна. Его голос звучал хрипло, словно от напряжения, смешанного с предвкушением.

Внезапно цепи с глухим звоном опустились на пол рядом с ним, словно предупреждение. Холодный металл коротко зазвенел, соприкасаясь с каменной поверхностью. Он дёрнулся, его дыхание сбилось. Ошибка. Он отказался от стоп-слова. И теперь Госпожа могла идти дальше.

— Теперь поздно отступать, ты сам выбрал этот путь, — её голос был мягким, но в нём звучала непоколебимая уверенность.

Затем холодные звенья коснулись его спины, словно змеи, медленно сползая к плечам и падая на грудь. Его тело напряглось, словно протестуя, но масло предательски усиливало каждое ощущение. Он не смог сдержать тихий, рваный выдох, когда металл коснулся его горячей кожи. Смесь боли и наслаждения пронзила его, вызывая противоречивое сочетание покорности и внутреннего волнения.

Цепи были холодными, но его распалённая кожа усиливала контраст. Он старался держаться, но в глубине сознания начала расти мысль:

"Что, если я ошибся?"

Ему казалось, что каждый нерв обнажён, каждая эмоция усилена до предела. Госпожа видела это беспокойство, но только усмехнулась: игра была в самом разгаре.

Госпожа продолжала водить цепями по телу нижнего, наслаждаясь его реакцией. Холодный металл медленно скользил вниз по его спине, задерживаясь на пояснице, а затем едва заметно касался боков. Он судорожно сглотнул, его дыхание стало прерывистым, а мурашки пробежали по коже. Каждый его выдох казался ей признанием — в страхе, в покорности, в предвкушении.

— Тебе нравится, как холод проникает в тебя? — спросила она, слегка наклоняясь ближе, чтобы её голос стал осязаемым шёпотом.

— Да, Госпожа, — его голос звучал тихо, но дрожал от переполняющих эмоций. Она заметила, как его тело слегка выгнулось, словно отвечая на её прикосновения, а в напряжении его мускулов читалось едва сдерживаемое возбуждение.

Она улыбнулась, убирая цепи. На мгновение в комнате повисла тишина, словно пауза между вдохом и выдохом. Затем, без предупреждения, она взмахнула флогером из цепей и со звонким металлическим хлопком ударила рядом с его телом. Волна звука и вибрация отдались в его сознании, заставляя его замереть.

— Слова имеют значение. Если ты отказываешься от защиты, ты принимаешь всё, что я решу. — Она провела ногтем по его коже, добавляя к металлическому холоду лёгкое, едва ощутимое прикосновение тепла.

Тишина. Две секунды. Три.

Внезапно ещё один удар флогером из цепей — ближе, сильнее. Он дёрнулся, мышцы его тела напряжённо застыли, в сознании вспыхнул вопрос:

будет ли следующий? И если да, то куда он придётся?

Его дыхание стало коротким, сердце гулко билось в груди. Ошибка. Он думал, что понимает правила, но теперь понял, насколько наивным было это предположение. Госпожа не пыталась причинить ему боль — она показывала урок. Это был не хаотичный порыв, не показное шоу, а чёткий, выверенный метод контроля. В этом мире играли по строгим правилам: добровольность, разумность, безопасность.

Но если нижний сам не понимает, что можно, а что нельзя, если он не осознаёт границ и слепо доверяет лишь образу, навязанному красивыми видео — он может получить обратный эффект.

Она улыбнулась, убирая цепи. На мгновение в комнате повисла тишина, словно пауза между вдохом и выдохом.

Звук звонкой пощечины раздался по всей комнате.

-Запомни, никогда не говори "Я хочу все". У вего есть предел и он есть и у тебя, - сказала Госпожа громко и олодно.

Мальчик вздрогнул от обжигающей пощечины. Щека стала гореть, а мысли метаться. Он все еще не видел, что происходит, и страх вперемешку с возбуждением заполняли все его сознание.

Наклонившись, Госпожа отцепила его руки от ног, оставляя их свободно перед собой.

Затем, глядя на него сверху вниз произнесла:

— Встань на ноги. Медленно.

Его мышцы дрогнули, он с трудом поднялся. Его движения были скованы, но подчёркнуто осторожны, словно он боялся нарушить её ритм.

Она подошла ближе и взяла его за запястья, направляя его движения. Он пошатнулся, но она удержала его, не позволяя утратить контроль.

— Двигайся за мной, — её голос прозвучал твёрдо. Она медленно повела его к креслу, поддерживая за плечо. Его дыхание стало ещё более частым, и он напрягался с каждым шагом, ощущая, как пол под ногами кажется нестабильным. Ведь когда у вас завязаны глаза, когда адреналин бьет , заставляя сердце выпрыгивать из груди, вы не только ощущаете все острее, ваши движения становятся менее уверены, вы дезориентированы. Вы теряетесь, нет анализатора высоты и движения тела в пространстве, а прибавьте к этому, затекшие от стояния на коленях, ноги и вы вообще будете чувствовать себя как новорожденный жеребенок.

Когда они достигли кресла, она остановила его и мягко надавила на плечи, заставляя наклониться вперёд. Его руки инстинктивно опустились на подлокотники, и она направила их, чтобы он упёрся ладонями, зафиксировав своё положение.

— Стой смирно, -приказала она.. — Почувствуй устойчивость.

Он покорно застыл, его спина выгнулась, и тело подалось вперёд, демонстрируя полную готовность. Она провела пальцами по его плечам, ощущая напряжение, которое постепенно уступало место расслаблению. Затем она взяла кожаный флогер и провела им по своей ладони, давая нижнему услышать мягкий шорох кожи. Он вздрогнул, когда ощутил прикосновение ремешков к своей спине. Его тело ответило мгновенно — легкий рваный выдох сорвался с его губ, а на лице отразилась смесь облегчения и ожидания.

— Теперь я покажу тебе, что такое настоящий баланс, — сказала она, её голос звучал мягко, но властно.

С первым лёгким ударом флогера по его плечам он замер. Ощущение было неожиданным — тёплым, почти ласковым, но достаточно ощутимым и таким ярким, ведь действие масла все еще ощущалось, и это заставляло его почувствовать себя полностью в её власти. Удары были плавными, с растущей интенсивностью, но всё ещё осторожными. Госпожа меняла ритм, играя с его чувствами, заставляя его предвкушать каждый следующий шаг. Он издавал тихие, приглушённые звуки, словно не мог сдерживать эмоции. Возбуждение нарастало, наполняя его тело смесью покорности и наслаждения. И уже белье, которое все еще оставалось на нижнем, не скрывало его явное и ощутимое возбуждение, от которого уже становилось больно. Однако он помнил приказ Госпожи "не кончать без разрешения" и всеми силами пытался его выполнить.

Госпожа внимательно наблюдала за ним, отмечая каждую его реакцию. Её удовлетворение росло, как только она замечала, как он всё больше отдаётся её воле. Она позволила себе мягкую улыбку — ведь знала, что ведёт его туда, где страх растворяется в удовольствии.

— Как ощущения? — спросила она, делая паузу, чтобы дать ему перевести дыхание.

— Это… приятно, Госпожа, — наконец ответил он, его голос звучал удивлённо, будто он не ожидал, что страх сменится таким чувством.

Она приблизилась, касаясь его кожи кончиками ремешков, и с тихим удовлетворением сказала:

— Ты хороший мальчик. Ты знаешь, что я забираю всё твоё напряжение, оставляя только то, что ты заслуживаешь.

Её движения замедлились, и она отложила флогер в сторону. Сняв перчатки, Госпожа подошла к нему, её руки мягко коснулись его лица. Она остановилась на мгновение, словно раздумывая. Затем медленно потянула завязку на его глазах, и повязка мягко упала на пол. Его глаза моргнули, привыкая к свету, и он поднял взгляд, встретив её уверенный и спокойный взор. Госпожа грациозно опустилась в кресло, изящно закинув ногу на ногу. Её взгляд был спокойным, но пронизывающим, как будто она оценивает каждую деталь.

— На колени, — произнесла она мягко, но требовательно.

Нижний послушно опустился на колени перед ней. Его тело всё ещё дрожало от отголосков пережитых эмоций, но он не смел отвести взгляд от пола. Её присутствие заполняло собой всю комнату.

— Я устала. Хочу пить. Принеси стакан морса. И быстро, не заставляй меня ждать! — произнесла она, её голос был строгим, но не лишённым лукавой нотки.

Нижний было собрался встать, но её голос остановил его:

— Я не разрешала подниматься с колен. Ты передвигаешься только так. Понял?

— Слушаюсь, Госпожа, — искренне ответил он и, склонив голову, поспешил выполнить её приказ, передвигаясь на коленях. Каждый его шаг был наполнен смешанными эмоциями — он хотел угодить ей, заслужить похвалу. Принеся стакан с морсом, он остановился перед ней, ощущая, как его пальцы зудят от желания прикоснуться к её ногам.

Госпожа встретила его лёгкой полуулыбкой. Она прекрасно видела, как в нём борются почтение и желание. Она протянула ногу ближе к его лицу, чуть согнув её в лодыжке, чтобы подчеркнуть изящность.

-Сними сапоги,- последовал приказ. глаза мальчика загорелись и светились счастьем, ведь именно это приводило его в бешеный восторг. И Госпожа этого знала.

— Целуй, — скомандовала она, её голос прозвучал как мелодия, резкая и властная одновременно.

Он замер на мгновение, а затем осторожно приблизился, прикоснувшись губами к её пальцам. Каждый поцелуй был нежным, почти благоговейным, но этого оказалось недостаточно.

— Этого мало, — прошептала она с лёгким разочарованием. — Ляг на пол и открой рот.

Он подчинился, медленно ложась перед ней, его дыхание стало частым и неровным. Госпожа поставила свою ступню на его губы, её движение было плавным, но настойчивым.

— Открой шире, — добавила она, слегка надавив ступнёй. Он подчинился, позволяя ей полностью контролировать этот момент. Затем она взяла стакан морса и опрокинула его содержимое на свою ногу. Кисловатая жидкость тонкими струйками стекала вниз, и он принимал её, как драгоценный дар.

— Пей, но не проливай, — строго произнесла она, следя за тем, как он старается исполнить её приказ. Его движения были торопливыми, но аккуратными. Он жадно пил, ощущая, как его желание и покорность сливаются в одно целое.

Когда стакан опустел, она отставила его в сторону и наклонилась вперёд.

— Теперь вылижи мою ногу, от пальчиков до колена, — сказала она с тем спокойствием, которое одновременно успокаивало и заставляло трепетать.

Его язык осторожно коснулся её кожи, начав с кончиков пальцев. Он двигался медленно, словно наслаждаясь каждым мгновением. Госпожа наблюдала за ним, видя, как его возбуждение достигает пика. Он полностью погрузился в процесс, а она позволила себе мягкую улыбку.

— Ты хороший мальчик, — произнесла она, её голос был наполнен теплом и удовлетворением. — Теперь можешь попросить то, чего так сильно хочешь.

Он поднял взгляд, его голос дрожал:

— Госпожа, пожалуйста… можно мне кончить?

Она посмотрела на него с лёгкой загадкой в глазах.

— Можно, но на счёт десять. И я хочу, чтобы ты сделал это сам. Начинай.

Её голос был медленным, сдержанным, но в нём звучала абсолютная власть. Она начала считать, каждое число звучало как целая вечность.

— Один… два… три… — пальцы её ног так и остались во рту, и он не переставал их посасывать, при этом старался мастурбировать так, чтобы не кончить раньше счёта. Это было безумно сложно, потому что пульс от возбуждения уже бил по нервам. Он слышал только счёт, который вела Госпожа. Когда она произнесла «десять», он, наконец, позволил себе разрядку. Это был момент, который показался ему бесконечно долгожданным. Он покачнулся, его тело едва удерживалось от падения, но её рука мягко поддержала его.

— Ты заслужил это, — произнесла она, поглаживая его по голове. Её голос был наполнен теплотой и одобрением.

Он всё ещё пытался справиться с потоком эмоций, которые переполняли его. Его взгляд встретился с её глазами, и она заметила в нём благодарность и благоговение.

— Хороший мальчик, — повторила она. Её слова завершили сессию, оставив ощущение абсолютного контроля и доверия.

Внутри неё разлилось чувство полного удовлетворения от того, как он исполнил её желания, подчинившись каждому её слову с полной самоотдачей. Её взгляд задержался на нём: в его глазах сияли трепет и благодарность, словно он видел перед собой настоящее чудо, которому не надеялся быть свидетелем. Это ощущение завершённости и абсолютного контроля согревало её изнутри, оставляя приятное послевкусие от этой встречи.

Глава 6. "Все как всегда"

Госпожа Аделина вышла из здания, её каблуки уверенно отмеряли шаги по плотному, слегка хрустящему снегу. Небо уже поглотила ночная тьма, а свет фонарей освещал мягкие сугробы, которые лежали вдоль тротуара. Снежинки всё так же неторопливо кружились в воздухе, садясь на плечи её пальто и тут же тая. Она шла к машине с выправкой, которая была бы уместна на подиуме, — стройная, грациозная, безупречно собранная. В её движениях читалась уверенность и лёгкое удовлетворение: всё прошло идеально, всё под контролем.

Сев в автомобиль, Госпожа Аделина на миг задержалась. Закрыв дверь, она словно перешла в другое измерение. Теплый воздух внутри машины окутал её, резко контрастируя с морозной свежестью улицы. Прикрыв глаза, она вдохнула, как будто собиралась с мыслями. Затем потянулась к зеркалу, откинула его. Яркая красная помада на губах больше не казалась нужной. Она стёрла её салфеткой, оставляя только мягкий естественный оттенок. Отражение изменилось: взгляд стал мягче, теплее, губы изогнулись в лёгкой улыбке. Анна сказала негромко, почти шёпотом:

— Ну что, Анна, поехали домой. У нас ещё ужин.

Она нашла в плейлисте нужный трек, который давно стал её ритуалом после подобных вечеров.

Заиграла

"Queen of Kings" (Alessandra)

. Громкий ритм, мощные ноты заполнили пространство, поднимая её настроение до предела. Эта музыка будто подтверждала её статус: властной, уверенной, непоколебимой. Анна подхватила мотив, легко шепча слова, как мантру, в такт мелодии.

Машина неслась вперёд, а в душе кипела смесь энергии и свободы. Но чем ближе она была к дому, тем яснее становилось: эта энергия растворится, как только она пересечёт порог. Дома не было места Госпоже. Дома ждала Анна — жена и мать.

Трек закончился, и в салоне на несколько секунд наступила тишина. Этот момент был словно переход между мирами, которые она так тщательно балансировала в своей жизни.

Анна, довольная после прошедшей сессии, зашла в квартиру. Тепло и уют домашнего пространства окутало её, словно мягкий плед. Она невольно улыбнулась, чувствуя лёгкость и игривость, которые продолжали сопровождать её с самого выхода из кабинета.

В коридоре Анну встретил запах свежезаваренного чая - видимо, дети нашли способ себя развлечь. Разувшись и сняв пальто, она прошла в гостиную. Там, на диване, её сын Денис и младшая дочка София увлечённо игралі на приставке. Лёгкий спор о том, кто сейчас ведёт, сменялся заливистым смехом, когда кто-то из них терпит поражение.

Анна остановилась на мгновение, наблюдая за ними, и чувствует, как улыбка становится шире. “Они такие большие,” подумала она. Её дети — яркий контраст её другой жизни.

Из спальни доносился негромкий стук клавиш клавиатуры. Муж Анны, как обычно, сидел за компьютером, эмоционально переписываясь с кем-то. Судя по громкому вздоху, который раздался спустя минуту, разговор был напряжённым, но Анна даже не задалась вопросом, что его так беспокоит. Она уже знала: он всегда чем-то занят.

“Всё как всегда,” мелькнуло у неё в голове, когда она проходила мимо комнаты дальше.

В своей комнате она переоделась в удобный домашний костюм. Её руки машинально прошлись по мягкой ткани. Никогда не любила эти безликие, грубые и отвратительные халаты. Босые ноги приятно касаются прохладного пола. Переход от образа Госпожи к роли жены и мамы всегда был для неё своеобразным ритуалом. Сняв украшения и кожаный боди, она будто стирает с себя весь налёт той другой, загадочной и властной жизни.

Когда Анна спускается на кухню, её уже ждёт привычная рутина. Выкладывая на стол овощи для нарезки, она погружается в свои мысли. Настроение остаётся лёгким, но где-то в глубине всё равно прячется привычная усталость. Она смотрит на мелькающий за окном машинами и вдруг вспоминает о сессии. Тонкие нюансы диалога, энергия взаимодействия — всё это продолжает греть её изнутри.

— Мам, почему ты задержалась? — внезапно спрашивает ее София, выглядывая из гостиной.

— Я была на встрече, — отвечает Анна, оборачиваясь к дочке.

— У тебя была консультация или фотосессия? — София чуть приподнимает бровь, с любопытством заглядывая в глаза матери. Она не погодам была прозольвой девочкой и могда составить логическую картину из увиденного. Анна часто была на фотосессиях в разных образах и для семьи уже стало привычно видеть Анну в ярком макияже и необычных костюмах.

— Можно сказать что я совместила и консультацию и фотосессию, — с улыбкой отвечает Анна, прекрасно понимая, что София скорее всего увидела образ, в котором была Анна. Анна не любила врать, поэтому всегда максимально правдиво отвечала ровно столько, сколько было нужно для того, чтоб удовлетворить любопытство. Поэтому, вытирая руки о полотенце, с улыбкой добавила:

-Для того, чтоб человек тебе доверил свою боль, нужно, что бы он максимально тебе поверил, а для этого иногда достаточно просто переодеться в необычный образ. В этот раз нужен был образ, как на фотосессию.

В дверях кухни появился муж. Он посмотрел на Анну с лёгким облегчением.

— О, ты уже вернулась. Я беспокоился, — сказал он и подходя ближе, чтобы поцеловать её в щёку.

— Всё хорошо, — ответила Анна, поднимая на него взгляд. Она заметила тень усталости в его глазах, но оставила вопрос о его переживаниях на потом.

— Мам, а ужин скоро? — вновь раздался голос Софии из гостиной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Уже готовлю, — откликнулась Анна и невольно улыбнулась. Она была уверена, что ужин станет ещё одним их тихим семейным моментом — тем, который укрепляет её и помогает жить в этом сложном балансе ролей.

Вдруг Анна вспоминила, что на завтра у неё запланирована вторая встреча с психологом. мысли так и забегали в голове. О чём ей завтра говорить? О неуверенности? О том, как управлять своими ролями? Хаотичный поток вопросов в ее голове прерывает муж:

— Ты знаешь, у нас на работе снова проблемы, — говорит он, опускаясь на стул напротив. — Я не могу понять, как справиться с этим дурацким проектом, все сроки срываются…Да и люди, как всегда, совершают глупейшие ошибки и не желают услышать правду о принятых решениях. Я устал с ними бороться!

Анна, ничего не отвечая, посмотрела на мужа, думая, что он продолжит свой спич. Но он выжидающе молчал

— Возможно стоит попробовать реагировать немного спокойнее? Не нужно сгущать сильно краски. Агрессия вызывает только агрессию. Негатив - вызывает желание ударить побольнее.

— Если кто-то не понимает, — продолжила она, — ты можешь объяснить ситуацию другими, более простыми словами. Иногда это помогает снять напряжение. Люди не всегда видят проблему с твоей стороны. Может быть, если говорить проще, они скорее откликнутся.

Но муж, кажется, её уже не слушал. Он высказал всё, что накопилось, не обращая внимания на её советы, словно просто перелил свою тревогу в голос. Он всегда говорил, что если проговорит то, что его мучает - возможно он найдет решение или откажется от существующего. Поэтому и Анна иногда выполняла для него роль буфера. И сейчас почувствав, себя именно таким образом, она поняла, что лёгкость, которая была с ней весь вечер, улетучивается. Она внимательно выслушивает мужа, старается его поддержать, но в глубине души понимает: её мысли о завтрашнем разговоре с психологом уже уходят на второй план. Муж всегда существовал в состоянии конфликта с кем-то из своих сотрудников. И Анна порядком устала от одних и тех же разговоров о том, что его никто не понимает. Она смотрит на него и пытается сосредоточиться на его словах, но ощущение тяжести всё равно возвращается.

Анна постаралась вернуть поток мыслей на завтрашнюю встречу, закручивая локон волос на палец.

— Может, стоит рассказать о том, как я постоянно избегаю конфликтов дома? Или о том, как я чувствую себя в роли жены и мамы, когда внутри будто живёт кто-то другой? В конце концов, это моя жизнь, моя ответственность.

Чем больше Анна размышляла, тем яснее становилось: завтрашний день — это шанс разобраться в себе. Может, именно это поможет увидеть мужа не как источник стресса, а как человека, который тоже нуждается в понимании. Впервые за долгое время Анна почувствовала лёгкий прилив надежды, что завтрашняя встреча может что-то изменить. А может и нет. Все будет завтра.

Глава 7. "Я стала Госпожой"

На вторую встречу к психологу Анна шла более решительно. Она чувствовала в себе новую уверенность, будто оттачиваемая сталь, которая теперь блистала под солнечными лучами. Уже знакомый коридор встречал её лёгким эхом шагов, словно приглашая её к новой встрече. Табличка на двери кабинета выглядела почти дружелюбно и напомнила о том, что это место уже стало частью её пути к пониманию себя.

За окном день заливал город теплом, прогоняя снеговые вихри, которые некогда создавали сказочную атмосферу. Ветви деревьев, освобождённые от тяжёлых белых шапок, теперь изгибались в причудливых позах, словно готовились к весеннему пробуждению. Светлая вода собиралась у бордюров, отражая блеклое небо, а тонкие солнечные лучи пытались прорваться через серые облака. Весна среди зимы.

Настроение, не сказать, что было замечательным. Анна никогда не любила оттепель — слякоть, тусклый свет, отсутствие зимней сказки. Но принятое решения разобраться в себе сияло внутри неё, как скрытый маяк, который пусть и не виден постороннему глазу, но дарит направление и мотивацию.

Сегодня она была похожа не на стальную леди, а на утонченную аристократку, выходящую на дневной променад. Её светло-голубое пальто с воротником из пушистого белого меха переливалось мягким блеском, словно вобрало в себя остатки зимнего очарования. Белоснежные сапоги из мягкой кожи аккуратно скользили по коридору, не оставляя ни малейшего пятнышка. А рыжие волосы, свободно ниспадающие каскадом по плечам, напоминали языки пламени, погруженные в спокойную задумчивость. Всё в её облике дышало изысканностью и легкостью, отягощенной тяжестью будней.

Пальцы слегка подрагивали, когда она коснулась ручки, но это был не страх, а скорее нетерпение — желание услышать свою историю со стороны, просто выговориться.

Психолог встретила её теплым взглядом, жестом предложив сесть на мягкий стул у окна. Первые минуты прошли под тихий шёпот колонки, которая разливала спокойную, умиротворяющую музыку, а так же спокойных вопросов о том, как прошла неделя. Анна почувствовала, как напрягшиеся плечи постепенно опускаются, а дыхание становится ровнее. Её пальцы, сжимающие ручку сумки, ослабли. Непривычное чувство лёгкости медленно завладевало её мыслями.

-Давайте теперь вернемся к вашей истории. В прошлый раз вы рассказывали, о том моменте, когда начали воспринимать себя привлекательной. Это осознание изменило ваш взгляд на отношения с мужчинами? И как оно повлияло на ваши взаимоотношения с мужем?

Анна задумалась на секунду, как будто мысли перенесли её на несколько лет назад.

-Знаете, у меня никогда не было такой любви, о которой пишут и снимают фильмы. Я даже не уверенна, что она существует. Я не влюблялась без памяти. Скорее мой брак - это был... логический выбор. В то время мои отношения с родителями были... напряженными — слишком мягко сказано. Они осуждали любое мое решение, если оно не совпадало с их представлением о том, как должна жить молодая женщина. В 22 года не быть замужем — это был стыд. Мама буквально отворачивала взгляд, когда ее спрашивали : Как дела у Ани? Наверно, уже замужем?". Ей было стыдно признать, что у её дочери нет личной жизни, что я — как она считала — медлю или вовсе упускаю свой шанс.

-Мои же попытки хоть как-то наладить личную жизнь чаще всего заканчивались одним-единственным свиданием. Что-то словно ломалось после первой встречи — то ли с моей стороны, то ли со стороны мужчины. Как-то один из них признался: "Ты слишком чиста, и я не хочу пачкать тебя собой." Возможно, эти слова сказались на моём восприятии: и в дальнейшем я уже заранее знала, что больше одного свидания не будет. Поэтому, в очередной раз, когда ничего не выходило - я даже не расстраивалась, просто думала: "Что и следовало ожидать."

-Как вы себя чувствовали в такие моменты, - ка всегда аккуратно спросил психолог.

-Я чувствовала себя в ловушке: с одной стороны, почему-то все мои отношения заканчивались, едва начавшись, а с другой — неослабевающее давление родителей, уверенных, что без замужества я останусь старой девой. Это ощущение давило, как тесная клетка, из которой я не могла найти выхода. Поэтому, когда появился человек старше меня, уверенный в себе и опытный, я увидела в нём шанс сбежать из этого капкана. Мне казалось, он станет для меня надежной защитой, опорой, которую я так и не получила в родительском доме. Я верила, что он отвоюет меня у всех, разгонит этот тяжёлый туман. - Анна улыбнулась иронично, будто говорила о ком-то издалека, а не о себе.

-То есть, вы чувствовали, что ваш выбор был обусловлен не только личными чувствами, но и внешним давлением? -сказал психолог, делая пометки в своем блокноте.

-Именно. Но на деле, это были лишь мои желания и мечты.

-Анна, вы упоминали, что ваши отношения с мужем вызывают у вас сильные эмоции. Скажите, а что вы помните о начале ваших отношений?"

— В начале всегда всё кажется другим. Он был таким весёлым, добрым, понимающим. Он и сейчас такой, просто... не знаю, — Анна опустила взгляд, задержав его на своей руке, где уже давно не было обручального кольца.

Михаил заметил этот мимолётный жест и спросил:

— Вы не носите обручальное кольцо. Почему?

Анна усмехнулась, в её голосе прозвучала лёгкая ирония:

— Вам рассказать официальную версию или всё же правдивую? — она склонила голову на бок, её глаза хитро сверкнули.

— О, так их даже две? — с наигранным удивлением отозвался Михаил. — Тогда давайте обе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну, должна признать, что официальная версия отчасти правдива, — Анна на миг задумалась. — У меня небольшая аллергия. Если долго носить украшения, особенно плотно прилегающие к коже, появляется раздражение. Краснота, зуд... не критично, но неприятно.

— Понял. А теперь истинная причина? — мягко поинтересовался он.

Анна посмотрела на него внимательно, затем наклонилась чуть вперёд, её голос стал чуть тише, но твёрже: — А как много вы знаете семей, где кольца никогда не снимают, но при этом там и измены, и игра в счастливую семью?

Михаил на мгновение замолчал. В его взгляде мелькнуло нечто — может быть, размышление, может быть, воспоминание. Он провёл пальцем по краю чашки, словно обдумывая её слова, прежде чем вновь поднять на неё глаза.

Анна на секунду замерла, затем её голос стал ровным, но в нём скользнула тень решительности: — Истина в том, что я не хочу принадлежать никому. Я не хочу носить символы чьей-то собственности. Ни один мужчина не назвал меня своей, так зачем же мне пытаться принадлежать им? Я выбрала быть свободной, даже находясь в браке.

Она на мгновение замолчала, словно прислушиваясь к своим словам, затем продолжила:

— И нет, это не свободный брак. Это про внутреннее ощущение. У домашней кошки есть дом, хозяева, но она всё равно остаётся свободной. Так и я: у меня есть муж, дети, работа, ответственность — но я позволила себе быть свободной. Внутри.

-Неожиданно, - задумчиво произнес Михаил.

-Однако, что ж именно привлекло вас в вашем муже в самом начале?

-Его забота и внимание. Он умел слушать, всегда поддерживал меня, даже в мелочах. Мне казалось, что рядом с ним я могу быть собой, расслабиться.

-Это звучит как очень тёплые чувства. А что изменилось потом?, - психолог делал пометки в своем блокноте.

-Тогда казалось, что мы идеально подходим друг другу. Я даже представить не могла, что в будущем у нас возникнут какие-то проблемы. Но потом начались декреты, домашняя рутина, и я стала удобной женой. Я изо всех сил старалась быть идеальной: идеальная жена, идеальная мама, идеальная хозяйка. В какой-то момент я осознала, что за всем этим потеряла себя. Поэтому конфликты не разгорались — они переходили в тихое молчание. Он в командировках. Я с двумя детьми, ещё и сына возить на спортивные занятия в другой конец города с младшей на руках. Всё это выматывало. Усталость накапливалась, злость нарастала. Словно внутри меня жили две версии меня самой — та, которой я была раньше, и та, которая смирилась с обстоятельствами.

-А можете рассказать, как вы познакомились с ним?"

Анна задумалась на секунду и начала рассказывать:

— Я помню, это был обычный день в большом деловом центре. Там были офисы нашей компании, а также его команды. У нас не было повода общаться, разве что пересекались на общих мероприятиях или в лифте. Он всегда выглядел серьёзным и немного отстранённым, а коллеги уважали его и даже побаивались. — Анна улыбнулась, вспоминая.

— Тогда он ещё был женат, и мне никогда не приходило в голову что-то о нём думать. Он был старше, опытнее. Казался недосягаемым. О его разводе я узнала случайно: однажды в дамской комнате кто-то из девочек соседнего офиса сказал, что "наш программист переживает из-за развода". Я особо не обратила на это внимания. — Она ненадолго замолчала, будто проверяя, удобно ли ей продолжать.

— Всё изменилось в тот день, когда он предложил меня подвезти.

— Это было совсем неожиданно, — начала вспоминать Анна. — Мы сидели в машине, и он вдруг заговорил так, будто не было всех этих месяцев, когда мы едва обменивались словами. Анна вернулась в воспоминания к истокам своих отношений с мужем:

“'Как у вас дела на работе?' — спросил он. Я помню, как поначалу даже не знала, что ответить. Он был таким серьёзным начальником, но в тот момент передо мной сидел человек, который, казалось, искренне хотел поговорить.

Я почувствовала, как в ладонях легонько похолодело от волнения.

— 'Неплохо,' — сказала я, стараясь выровнять голос. — У нас как раз новый проект стартует, много работы. А у вас как?'

Он улыбнулся, но как-то устало. 'Да всё те же сроки, те же проблемы. Иногда думаю, что однажды просто уйду в отпуск и выключу все телефоны.'

Мы засмеялись. Это было странное чувство: смеяться вместе с тем, кто раньше казался почти далеким. Лёгкая дрожь пробежала по спине, как будто воздух в салоне вдруг стал теплее. Я почувствовала, как плечи расслабляются, а дыхание становится глубже. Я говорила о бытовых мелочах: как коллеги устроили сюрприз на день рождения, как сломался кофейный автомат в офисе. Он же делился историями о своих коллегах, о том, как на встрече внезапно отключился проектор, и он пытался всё объяснить жестами.

Мы шутили, смеялись, и я вдруг поняла, что этот "недосягаемый, далекий" человек — обычный, живой. Ему было комфортно со мной, а мне с ним. Я чувствовала себя свободной, как будто впервые за долгое время могла быть просто собой.”

— Именно тогда между нами началась дружба. Никто на работе этого не замечал. Мы избегали лишних разговоров, не хотели вызывать вопросов. Но постепенно эти разговоры превратились во что-то большее. И даже сейчас я помню то ощущение, когда впервые поняла, что могу быть с ним такой, какая я есть. Без притворства, без игр.

-Что же изменилось? - спросил Михаил

-Я много думала, почему наши отношения со временем стали такими формальными — просто муж, жена, дети, быт.

-Знаете, пока я делала небольшой краткий экскурс, осознала, что наделяла мужа теми качествами и ролью, которые хотела сама видеть. Мне нужен был защитник, безусловно любящий, и я старалась дать взамен то, что, как мне казалось, нужно ему — заботу, идеальную жену, идеальную мать его детей. Но, по правде говоря, мне всегда требовалось гораздо больше, чем просто защита. И отдавать я могла намного больше, но он не брал — ему было достаточно того, что у него есть. Именно это и привело меня туда, где я сейчас: вроде бы на логическом финише, но скорее на распутье.

-Анна, из того, что вы рассказали, можно сделать вывод, что ваши ожидания и представления о муже как о защитнике сформировали те рамки, в которых вы сейчас находитесь. Какой путь выхода из сложившейся ситуации вы видели тогда и сейчас?

Анна почувствовала, как тёплая волна спокойствия прошла по всему телу. Она сглотнула, как будто прогоняя сомнение, и твёрдо и гордо сказала:

-"Я стала Госпожой!"

По телу пробежала лёгкая дрожь. Она коротко взглянула на психолога, чьи глаза заметно округлились от её ответа. Он явно не ожидал этого признания. Это вызвало у Анны тёплую улыбку и, в какой-то степени, даже внутреннее спокойствие.

Психолог замешкался, пытаясь подобрать слова, но Анна прервала его мягким жестом.

— А об этом мы поговорим в следующий раз, — произнесла она с лёгкой иронией, завершая консультацию самолично.

С этими словами она уверенно направилась к двери. Когда за её спиной тихо закрылась дверь, её охватило странное, но приятное ощущение. Улыбнувшись самой себе, Анна неспешно пошла по коридору. Она остановилась у выхода из здания, вдохнула холодный воздух и закрыла глаза. Улыбка не сходила с её губ, словно это признание позволило ей снова почувствовать, что она полностью владеет ситуацией.

Глава 8. Шантаж

На обратном пути от психолога телефон Анны завибрировал, заставив её остановиться посреди тротуара. Сообщение пришло от подруги Иры и оно выглядело странно лаконичным:

«Привет! Давно не виделись. Давай встретимся сегодня вечером, мне нужно кое-что обсудить».

Анна нахмурилась, почувствовав, как внутри закралось лёгкое беспокойство. С чего бы это? Последняя их встреча оставила не самые приятные впечатления: Ира снова затеяла свои бесконечные разговоры о «красивой жизни» и пустых мечтах, от которых у Анны всегда начинало ныть голова. Неужели опять? Но подруга всегда умела ввести интригу и заставить задуматься, что на этот раз может быть что-то важное.

Вздохнув, Анна набрала: «Хорошо, встретимся в кафе у парка». Её пальцы немного задержались над клавиатурой, словно она пыталась понять, чего на самом деле хочет Ирина. Зачем снова этот разговор? И какова её настоящая цель?

Анна и Ирина познакомились в институте, где обе уже находились в совершенно разных жизненных позициях. Анна, вдохновлённая своей давней мечтой, изучала психологию с уверенностью в правильности выбора, осознавая, что это её настоящее призвание. Ирина же пришла сюда с другой целью: получить диплом, чтобы хоть как-то улучшить свой статус. Их объединяло только то, что обе были замужем, но и это выглядело по-разному. Анна, довольная стабильностью, видела в замужестве тихую гавань, которая позволяла сосредоточиться на учёбе. Ирина же воспринимала замужество как ещё одну ступень на пути к своим амбициям. Её открытость к новым возможностям, авантюризм и иногда даже откровенная смелость в высказываниях поражали Анну. В их дружбе был некий баланс: Ирина восхищалась целеустремлённостью Анны, а Анна — неподдельной жаждой жизни и лёгкостью, с которой Ирина бралась за любую идею. Их общение стало площадкой, где каждая находила что-то новое: одна училась смелости, другая — осмотрительности.

Однако со временем брак Ирины, как и все отношения до него, закончился тем, что муж устал от её постоянной потребности быть в центре внимания, нежелания уступать и компромиссов. Анна, чувствуя беспокойство за подругу, однажды задала ей вопрос:

— У тебя есть знания и мудрость. Почему бы тебе не попробовать укрепить ваш брак, а не разрушать его?

Ирина откинулась на спинку стула, её губы тронула легкая улыбка, в которой смешались ирония и усталость.

— Могу… но не хочу. Мне душно рядом с таким степенным, правильным. Жить хочется, понимаешь? Так, чтобы звезды завидовали.

Анна почувствовала, как её плечи непроизвольно напряглись. Этот ответ словно отрезал все её доводы. Слова Ирины были одновременно смелыми и грустными, в них звучал тот самый бунтарский дух, который Анна и восхищал, и озадачивал. Но что-то в этом прозвучало так категорично, что она больше не пыталась поднять подобные темы. Их разговоры снова стали поверхностными, как будто того диалога никогда и не было.

Разведённая, но не сломленная, Ирина продолжала искать ту самую "красивую жизнь". Она хотела блеска, роскоши, лёгкости — но эти мечты упорно обходили её стороной. Поэтому она завидовала Анне, но не признавалась в этом даже самой себе.

Вечером того же дня в кафе Ирина уже ждала Анну. Увидев её, она встала с места, широко улыбнулась и протянула руки:

— Ну наконец-то! Сколько лет, сколько зим!, - Анна, заметив знакомую улыбку, невольно улыбнулась в ответ.

— Привет, Ириш! Ты всё такая же яркая и шумная, — пошутила она, садясь за столик. Они обменялись тёплыми приветствиями, немного посмеялись над старыми институтскими шутками. Однако по мере того, как разговор переходил к более насущным темам, Ирина вдруг наклонилась ближе к Анне, её глаза сверкнули любопытством, смешанным с недобрым блеском и сказала:

— Я тут на днях случайно наткнулась на одну интересную фотографию, — начала она с загадочной интонацией, достав телефон и повернув экран к Анне.

Анна замерла, её взгляд слегка потемнел.

На экране мелькнула тёмная комната, приглушённый свет, а в центре — фигура в маске и строгом платье. Перед ней, опустив голову, на коленях сидел мужчина. Маска скрывала его лицо, но сам факт его позы делал снимок ещё более выразительным. Рыжие волосы и знакомый изгиб плеч женщины на фото Анна узнала мгновенно. Сердце замерло. Она четка знала когда и где было сделано это фото. А главное где это фото можно было найти. Она подавила волнение и спросила:

— И что за фотография?

Ирина медлила, словно нарочно растягивая момент.

— Ну, на снимке фигура, очень уж знакомая. Рыжие волосы, статная осанка. Только лицо скрыто маской. Вот только… я-то тебя знаю, Ань. Это была ты, верно?

На мгновение за столом повисла тяжёлая тишина. Анна, пытаясь сохранить спокойствие, подняла взгляд на подругу.

— И что с того? — спросила она ровным тоном, словно бросая вызов.

— Да что с того? — переспросила Ирина, подавшись ещё ближе. — Это потрясающе! Я всегда искала способ красиво манипулировать мужчинами. А его нашла ты! Ха-хахха ... прадокс. Ты ведь можешь управлять мужчинами, держать их в подчинении. Разве это не невероятно?Я ведь когда увидела тебя на фото даже сразу не поверила. Подумала зрение подводит. А затем так удивилась, что не могла заснуть. Я всегда думала, что ты такая правильная, такая "идеальная" - "хорошая девочка", "идеальная мать и жена" и вдруг...... Я всегда думала, что в тебе есть что-то особенное. А теперь вижу — это твоя сила. Я ведь много после этого нашла информации об этом.... БДСМ. И самое главное, что я прочитала - это "дань", которую приносят мужики. Знаешь… я тоже так хочу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Анна сжала ладони в кулаки под столом, но голос её остался спокойным:

— Это не то, о чём ты думаешь. Это не про власть и деньги, Ирина. Это про внутренний выбор, про личное состояние.

Ирина усмехнулась, но её улыбка была больше похожа на хищный оскал.

— Ну да, конечно. Ты можешь объяснять это как угодно. Но ты обязана мне помочь. Я тоже смогу. Пару советов — и я стану лучше тебя.

Анна почувствовала, как внутри закипает раздражение. Её взгляд стал цепким, словно она пыталась удержать равновесие. Но Анна знала, что сейчас главное — сохранить контроль . Ее голос стал почти осязаемо холодно, пробирая её до самых глубин:

— Слушай, Ир. Ты всегда делала только то, что считала нужным. Если тебе это действительно нужно... что ж это одна история. Но повторюсь - это внутреннее состояние. Это про ответственность, это про глубокие знания физиологии и умение слушать и услышать. Это про обмен эмоциями. И не сравнивай себя со мной. Есть твоя жизнь, а есть моя. И не смей лезть в мою жизнь!

Ирина откинулась на спинку стула, её взгляд стал спокойным, но в глазах всё ещё блестел огонь зависти.

— Конечно, Ань. Но ты знаешь, что это только начало, — сказала она с лёгкой улыбкой, но в её голосе слышалась скрытая угроза.

-Что ты имеешь в виду? - спокойно спросила Анна

-Ну давай так: если ты мне поможешь, я ничего не расскажу и не покажу твоему мужу,- холодная улыбка змеи играла на губах подруги.

-Мммм, шантаж? Однако…. - не повелась на провокацию Анна и расслабленно сделав глоток кофе, который только что принес официант

Анна внимательно смотрела на Ирину и мысли быстро генерировали разный исход угрозы Ирины. И да, муж знал, что Анна Госпожа. Этого она не боялась. Но он никогда не спрашивал, что это значит. И вот тут она понимала, что все зависит от того, как эта информация будет преподнесена. Вдруг как озарение пробежала мысль, за которую Анна сразу ухватилась и сказала все тем же холодным снисходительным голосом:

-Чтож скоро будет закрытая вечеринка, на которой будут разные локации и экшены на любой вкус. Я возьму тебя с собой. Ведь для начала ты должна будешь увидеть куда ты хочешь войти, - коварно улыбнулась Анна.

-Но у меня есть условия,-продолжала Анна, не дав Ирине опомниться и задать следующий свой вопрос, - И если ты ним не согласишься, то... это последний раз когда ты поднимаешь эту тему.

-Какое условие?- Ирине уже не терпелось, ведь она все же добилась своего

-На эту вечеринку ты идешь со мной, как моя нижняя.- расслабившись и облокотившись на спинку стула. -Раз ты, как говоришь, прочитала про этот самый БДСМ, то должна была столкнуться и с таким понятием , как нижняя, - Анна с садистким удовольствием наблюдала за быстрой сменой эмоций на лице у подруги. "Неужели согласиться" -мелькала мысль у Анны.

Ирина была в полном смятении. Её глаза метались по лицу Анны, словно она пыталась прочитать что-то скрытое. Её пальцы беспокойно теребили край салфетки, а голос, обычно громкий и уверенный, вдруг дрогнул и стал тише. Она хотела влиться в этот пока незнакомый мир, ощутить эту силу и загадочную власть. Но не так, не таким способом. И вдруг страх и раздражение смешались с лихорадочным интересом. Её дыхание участилось, щеки порозовели, а сердце забилось быстрее. Ей казалось, что от этой новой реальности, которую Анна раскрывала перед ней, невозможно было отказаться, но и принять её оказалось куда сложнее. Мысли проносились в голове, обрывки фраз, воспоминания, вопросы. Наконец, взяв себя в руки, она с усилием выдавила:

— Что это будет значить для меня?

– Это значит, что ты узнаешь, что значит быть в нижней позиции. Ты ведь всегда мечтала управлять мужчинами. Так вот, прежде чем повелевать, попробуй сначало подчиниться. Пойми, что значит – оказаться на другой стороне. А потом, возможно, ты найдёшь ответ: действительно ли тебе это нужно. Я отправлю тебе несколько материалов, которые стоит прочитать. Это не банальные статьи из интернета, это то, что помогает понять суть. Ты готова попробовать?

Было видно, что Ирина все еще не уверена, но любопытство взяло свое и она ответила :

-Да, согласна - и как будто весь воздух вышел из легких.

Анна доволена исходом бурного кофликта, достала деньги, расплатилась. И уже уходя, обернулась ,как будто забыла что-то, остановилась, на секунду задержала взгляд на Ирине и с чуть насмешливой улыбкой сказала:

— И да, мой муж ... - он знает, что я Госпожа.

С этими словами она плавно повернулась и уверенным шагом направилась к двери, оставляя позади подругу, застывшую в растерянности и смятении. Ирина не сводила глаз с её удаляющейся фигуры, и в её голове смешались десятки мыслей, эмоций и вопросов. Анна больше не оборачивалась, будто окончательно расставив все точки, а её собственные мысли уже унеслись далеко вперёд — туда, где она вновь становилась собой, несмотря на всё случившееся.

После встречи Анна, терзаемая мыслью о том, что её другая жизнь больше не остаётся в тени, медленно направилась домой. Её разум лихорадочно искал ответы: что делать дальше, как реагировать на намерения Ирины? Но на этот раз она чувствовала спокойствие. Её взгляд стал твёрдым, а шаги уверенными. Это был момент осознания, что она не обязана подстраиваться под чужие ожидания. Анна приняла решение не только не отдавать свою цельность, но и не позволять больше никому вмешиваться в её баланс. Она знала: отныне только она определяет границы своего мира и свои приоритеты.

Глава 9. Таинственная коробка

После встречи с подругой Анна ещё долго размышляла. Её мысли текли, словно река, которая никак не могла найти выход в море: правильно ли я поступила, почти открыв завесу своей второй жизни? Насколько Ира готова к тому, чтобы прийти на вечеринку в нижнем статусе? Не сломаю ли я её этим? Однако сомнения не могли удерживать её слишком долго. Мысли о том, что Ира, возможно, готова к новому опыту, пусть и не сразу, дарили Анне каплю спокойствия. Она ощущала, что сделала верный шаг, хоть и тревожный. Вздохнув глубоко, Анна отложила раздумья и сосредоточилась на новом дне: новые клиенты, новые истории, новые вызовы.

В кабинет вошли первые клиенты: молодая пара, Алена, 29 лет, и Максим, 34 года. Их гармония чувствовалась сразу: она — невысокая, почти хрупкая, с мягкой улыбкой и искренним, но немного смущённым взглядом. Многие бы назвали её очаровательной, даже трогательной. Он — высокий, статный, уверенный, с проницательными глазами, которые светились любовью и защитой, словно обволакивали её невидимым щитом. Вместе они выглядели, как две половинки единого целого, тихо поддерживающие друг друга даже без слов.

Анна пригласила их присесть и начала свой прием.

-Меня зовут Анна. Представьтесь, пожалуйста, - ровно сказала Анна

-Меня зовут Максим, а рядом со мной моя жена Алена, - уверено, по военному четко произнес Максим.

Анна мягко улыбнулась и предложила:

— Расскажите, что именно вас привело ко мне. С чего бы вам хотелось начать?

Алена, опустив взгляд, чуть неуверенно произнесла:

— У меня проблема с достижением оргазма.... вернее я хочу понять, как достичь оргазма при проникновении. Я испытываю оргазм только при внешней стимуляции, но никогда при проникновении. Раньше я думала, что это случится само собой, но... этого не происходит. Мы оба хотим разобраться, что можно сделать, чтобы улучшить наш интимный опыт.

Максим, похоже, немного нервничал, но старался быть спокойным:

— Да, я хочу, чтобы Алена чувствовала себя счастливой. Мы оба готовы попробовать что-то новое, но не знаем, с чего начать.

Анна кивнула, поддерживая их настроение:

— Это прекрасно, что вы решились поговорить об этом. Быть честными друг с другом — это уже первый шаг. Я хочу подчеркнуть, что мой кабинет — это место для комфортного обсуждения любых тем, включая самые интимные. В ходе нашей беседы я буду задавать вопросы, которые помогут нам лучше понять ваши ощущения и желания. Вы готовы к такому открытому обсуждению?

-Конечно, - ответила Алена, а Максим чуть помедлил, но тоже ответил согласием.

-В таком случае я хочу узнать как давно вы женаты?- спросила Анна.

-Уже 5 лет,- честно ответила Алена.

— За эти пять лет вопрос о том, чтобы достичь оргазма при проникновении, появлялся впервые? Или вы уже обсуждали это ранее? — Анна задала вопрос мягко, внимательно наблюдая за реакцией пары. Она знала, что слова не всегда отражают истину: люди могут не договаривать, преукрашивать, иногда даже лгать — не из злого умысла, а как естественный защитный механизм психики. Поэтому Анна всегда обращала внимание на мимику, позы, малейшие изменения в выражении лиц своих клиентов. Она смотрела на них не как на собеседников, а как на открывающуюся книгу, где каждая мелочь — новое слово, новая строка, новый смысл.

Алена слегка покраснела и ответила:

— Если честно, я иногда задумывалась об этом. Но тогда казалось, что это неважно. Вернее я думала, что это прийдет со временем. Только в последнее время я стала чувствовать, что мне чего-то не хватает.

Анна, мягко улыбнувшись:

— Вы чувствовали, что это как-то влияет на вашу близость с Максимом?

Алена, немного растерянно:

— Не совсем… Максим всегда внимательный. Я сама порой не могу понять, почему это так важно.

— Но вы ведь испытываете оргазм без проникновения, только при стимуляции клитора, правильно? — Анна задала вопрос мягко, чуть склоняя голову, словно пыталась лучше рассмотреть их реакцию. Она заметила, как Максим напрягся: его пальцы легли на колено, дыхание стало прерывистым, а взгляд метнулся к Алене, будто в ожидании ответа, который мог многое изменить. Анна ощутила, что перед ней двое людей, которые, несмотря на годы вместе, всё ещё не научились говорить о своих желаниях. Этот вопрос, как легкий порыв ветра, поднял пыль сомнений и недоговоренностей, которые они долго прятали. И теперь Максим впервые услышит то, что его тревожило: "А всё ли хорошо у Алены со мной?"

— Да, всё верно. Но знаете, я часто думаю: неужели это неправильно? Когда я слышу, как другие описывают свои ощущения, мне становится грустно. Как будто я упускаю что-то важное.

Анна немного подумала, а потом заговорила:

— То, что вы чувствуете себя иначе, чем описывают другие, это совершенно нормально. Всё дело в анатомии: строение женского тела устроено так, что клиторальная стимуляция — это наиболее естественный способ достижения оргазма. Даже при проникновении, когда происходит возбуждение, ножки клитора стимулируются через стенки влагалища. По сути, это один и тот же орган, просто воздействие на него может быть внешним или внутренним. То есть, ваш опыт абсолютно нормален и, более того, естественен.

Максим нахмурился, но не от раздражения, а от новой информации.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— То есть, то, что мы ищем — это не что-то особенное? Мы просто не знали, как это работает?

Анна кивнула:

— Именно так. А главное, помните, что любое удовольствие начинается в голове. Если вам важно научиться получать удовольствие от проникновения, это возможно. Но важно понимать: вы уже имеете тот опыт, который свойственен большинству женщин. Всё остальное — вопрос того, как вы сами хотите воспринимать себя, своё тело и свои желания.

-— Я помогу вам лучше понять ваше тело, Алена, и ваше тело, Максим. И только после того, как вы осознаете, где именно скрываются ваши оргазмы, мы сможем приступить к экспериментам с различными способами и игрушками.

Алена взглянула на Максима, её щеки окрасил лёгкий румянец, а губы тронула едва заметная улыбка. Максим в ответ тепло посмотрел на неё и осторожно сжал её руку, будто подтверждая: "Мы сделаем это вместе".

— У меня есть кое-что, что поможет вам сделать первые шаги уже сегодня в понимании друг друга, — произнесла Анна, плавно вставая из кресла. Она подошла к шкафу, из которого извлекла небольшую, изысканно оформленную бархатную коробку бордового цвета. Поставив её на стол перед парой, Анна снова присела, наблюдая за их реакцией.

— Что это? — спросил Максим, не скрывая любопытства.

— Она выглядит потрясающе, — восхищённо добавила Алена.

Анна улыбнулась и открыла перед ними таинственную коробку. Её бархатный внешний вид словно приглашал заглянуть внутрь, обещая нечто особенное. Когда крышка откинулась, изнутри выглянули пятнадцать бархатных конвертов глубокого винного оттенка, каждый с аккуратным золотым тиснением. Конверты были пронумерованы и на каждом конверте был золотой рисунок, который, если присмотреться, показывал одно из эротических взаимодействий. Рядом лежала небольшая, но изящно оформленная книжка с иллюстрациями, которые выглядели так, будто были сделаны акварелью. Чёрная атласная лента нежно сверкала, будто искала, куда бы её привязать. Игральные кубики — маленькие, с гравировкой на каждой стороне — выглядели настолько изысканно, что напоминали драгоценности.Небольшой тюбик с гелем, напоминающий батончик шоколада, собственно смазка и имела аромат шоколада. А две губные помады, одна с матовым покрытием, другая с лёгким сиянием, дополняли картину, создавая загадочный и интригующий набор. Всё это выглядело как приглашение в новый, неизведанный мир.

Алена и Максим с живым интересом рассматривали содержимое. Максим поднял взгляд на Анну, явно собираясь что-то спросить, но она предвосхитила его:

— Вы можете назвать это как угодно, но главное — это ваш ключ к новым ощущениям и более глубокому пониманию друг друга, — мягко начала Анна, наблюдая за их первыми реакциями. — Здесь вы найдёте пятнадцать уникальных идей, которые помогут разнообразить вашу близость. Это может быть неожиданно романтично или по-детски весело. Атласная повязка и губная помада — это ваши инструменты для создания интриги. А эта книжечка, — она приподняла небольшой томик с мягкой обложкой, — поможет лучше узнать, как устроено ваше тело и как оно откликается на прикосновения. Здесь нет скучной теории — только то, что по-настоящему приблизит вас друг к другу.

Она продолжала говорить, а Алена и Максим молча разглядывали содержимое коробки. Сначала в их взглядах сквозила лёгкая настороженность: пальцы Алены колебались над атласной лентой, словно она боялась дотронуться до чего-то незнакомого. Максим, нахмурив брови, повертел в руках один из кубиков, словно пытался найти скрытый смысл в его гранях. Анна наблюдала за ними с лёгкой улыбкой. Она знала, что эта настороженность — лишь первый шаг.

— А почему здесь помады? — наконец спросила Алена, её голос дрожал от неловкости. Но вместе с тем в нём звучало любопытство.

— Попробуйте открыть одну, — предложила Анна, глядя на неё ободряюще.

Алена с осторожностью сняла крышку, и в её руках помада вдруг завибрировала. Она ахнула, покраснела и посмотрела на Анну с широко раскрытыми глазами. Максим, видя это, сначала растерялся, а потом рассмеялся, но не громко, скорее от облегчения. В этом смехе уже не было настороженности, только неожиданное принятие новой стороны их отношений.

Анна не торопилась говорить. Она ждала, пока первые эмоции уложатся, пока они сами поймут, что в этих неожиданных ощущениях нет ничего пугающего.

-Это… это вибратор? — чуть слышно обратилась она к Анне. Максим тем временем держал вторую "помаду" и, случайно открыв её, обнаружил, что она действительно является настоящей губной помадой с лёгким шоколадным ароматом. Он вопросительно взглянул на Анну.

— Да, Алена, вы правы. Это маленький, но функциональный вибратор. А у вас, Максим, — гель для стимуляции, который можно использовать как вам обоим, так и по отдельности. Всё зависит от вашей фантазии. Эти вещи помогут вам открыть новые грани удовольствия, — пояснила Анна, наблюдая, как пара с любопытством продолжает изучать содержимое коробки. -Мне важно, чтобы вы чувствовали себя комфортно и были готовы экспериментировать, не торопясь.

-А кубики...? - они тоже необычные!! - воскликнул, так и не озвучив до конца свой вопрос Максим, уже рассматривая грани.

-Неуверенна, что кубики пригодятся вам прям сегодня, но в любом случае - это та игра, которую вы можете взять с собой даже на отдых. Собственно, как и помады, - улыбнулась Анна.

—Всё это — лишь небольшие шаги, чтобы начать. Ваше тело отзовётся на новые стимулы. Главное — дать себе время и позволить себе экспериментировать. Вы готовы?

Максим посмотрел на Алену, и его взгляд стал мягче. Он кивнул, сжав её руку:

— Готовы. Мы это сделаем вместе. Что нам делать дальше?

— Для начала возьмите эту коробку домой. Поэкспериментируйте с первыми конвертами и помадой. Следующую встречу назначим через неделю, чтобы вы могли рассказать о своём опыте и поделиться ощущениями, — предложила Анна. — После этого мы обсудим, как именно ваш уже новый опыт отразился на вас и ваших взаимоотношениях. И главное помните -всё это делается в вашем темпе, без спешки. Важно, чтобы вы чувствовали себя уверенно.

Пара ещё немного обсудила детали, обменялась впечатлениями, и консультация подошла к концу. Максим и Алена встали, поблагодарили Анну за её помощь и направились к выходу, чувствуя себя спокойнее и увереннее. Анна проводила их взглядом и, закрыв за ними дверь, сделала пометку в своём ежедневнике о следующем визите. Затем она немного задержалась у окна, наблюдая, как они идут по улице, обсуждая что-то между собой. На их лицах читалось удовлетворение и лёгкая надежда. Это было хорошее начало для обоих.

Глава 10. Иногда рутина затягивает

День шел своим чередом. Анна окидывая взглядом экран, машинально просматривала почту. Мысли её были заняты следующими клиентами, когда внезапно взгляд зацепился за давнее письмо - приглашение на форум 'Женщина: Искусство быть собой'".

Это было месяцев назад. Тогда она только закончила один из рабочих дней, допивая остывший кофе в офисе. Новое письмо казалось просто очередной деловой перепиской, но заголовок заставил её открыть его без промедления.

Она открыла письмо и пробежалась глазами по тексту. Организаторы приглашали её в качестве спикера, подчёркивая, что её темы глубоко резонируют с миссией форума. Не успела Анна вдуматься в предложение, как телефон завибрировал на столе. Незнакомый номер.

Она ответила.

— Анна Сергеевна? Добрый день! Это Марина Петрова, оргкомитет Женского форума. Надеюсь, я не отвлекаю? — голос женщины был энергичным, но с ноткой лёгкого напряжения, словно этот звонок был особенно важен.

— Слушаю вас.

— Вы, возможно, уже увидели наше письмо. Мы приглашаем вас в качестве спикера. Тема, которую вы поднимаете, невероятно важна. Мы будем рады видеть вас среди наших ключевых гостей. Сможем обсудить детали?

Анна задумалась. Приглашение звучало лестно, но участие в таком мероприятии требовало времени и подготовки.

— Это неожиданно, — призналась она, — но я заинтересована. Давайте обсудим детали…

И сейчас перерыв между клиентами оказался как раз кстати, чтобы сосредоточиться на деталях предстоящего выступления на форуме. Её взгляд скользнул по рабочим заметкам, списку задач и напоминаниям от организаторов форума. Мелькали новые письма: отчёты, корреспонденция с издательством и уточняющие вопросы по презентации. До форума оставалось всего месяц, и Анна внимательно просматривала свой доклад, время от времени внося правки. Основной текст уже был готов, но требовалась доработка структуры, добавление свежих исследований и финальная корректура.

Презентация пока оставалась незавершённой — не хватало нескольких ключевых слайдов, которые она планировала доработать на выходных. Пособия, которые должны были выйти к форуму, задерживались в издательстве, и Анна уже несколько раз отправляла запросы, требуя ускорить процесс.

Анна откинулась на спинку кресла. Тогда она ещё не знала, как сильно затянет её ближайшие месяцы вся подготовка, презентация, новые возможности. И главное насколько это будет интересно и захватывающе. Анна всегда любила сцену и сейчас ей хотелась сделать все идеально и так как это видит она. Теперь же, за месяц до форума, воспоминания о том, как всё началось, всплыли вновь, заставляя её задуматься, насколько она изменилась с того дня..

До Нового года оставалась всего неделя, и помимо подготовки к форуму, Анне предстояло решить множество семейных вопросов. У детей намечались утренники в школе, которые она не могла пропустить. София репетировала роль снежинки, а Денису досталась главная роль в школьном спектакле.

Анна мысленно перебирала список дел: подобрать наряды для детей, заранее забронировать места в кафе после выступлений, купить подарки. Всё это нужно было успеть, не сбиваясь с рабочего графика и подготовки к форуму.

Кроме того, стоило обсудить с семьёй планы на Новый год. Традиционно они отмечали его дома, но в этом году муж предлагал поехать за город, к родственникам. Анна не была уверена, что хочет этого, но разговор откладывать не стоило.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11. Контраст

Анна вернулась домой позже обычного. С порога её встретил тёплый аромат домашней еды, заполняющий квартиру. На кухне муж уже накрывал на стол, а дети с нетерпением ждали её появления.

— Мам, наконец-то! Мы все голодные, но папа сказал, что ждём тебя! — радостно воскликнула София, подбегая и обнимая Анну.

Муж повернулся к ней с лёгкой улыбкой:

— Ты успела переделать все дела? Я решил приготовить ужин, чтобы ты могла просто расслабиться.

Анна почувствовала усталость, но этот тёплый семейный вечер уже начал её рассеивать. Или должен был. Она улыбнулась, но внутри ощущала, как её мысли ускользают в другое русло. Всё выглядело так, как и должно быть: уютный дом, семья, забота. Но почему-то она чувствовала себя словно сторонним наблюдателем. Она поцеловала мужа в щёку и посмотрела на сервированный стол. В этот момент её телефон коротко завибрировал. Она машинально взглянула на экран. Непрочитанное сообщение. Было фото и подпись

«Ваше задание выполнено, Госпожа. Рад служить и жду вашего решения о следующей встрече»

. Её пальцы инстинктивно сжали телефон, но она быстро положила его на стол экраном вниз, будто ничего не произошло.

— Спасибо, это так приятно, — с благодарностью сказала она, снимая пальто.

Когда вся семья села за ужин, разговор плавно перешёл к предстоящему Новому году.

— Так что, едем к родственникам или остаёмся дома?

Анна задумалась, обводя взглядом родных. Этот вопрос требовал ответа, но в голове уже звучал другой голос, другая роль. Она должна быть здесь, в этом уютном доме, среди близких. Но её тело помнило другие ощущения, и часть её уже не принадлежала этому вечеру. Она провела пальцами по краю бокала, обдумывая ответ.

— Давай в этот раз встретим Новый год дома, в семейном кругу. Тем более у детей утренники, подготовка. А второго числа мы спокойно соберёмся и поедем к родственникам. Всё-таки два выходных, никто не будет спешить, да и дороги будут свободнее.

Муж кивнул, раздумывая.

— Это вариант. Главное, чтобы все остались довольны. — поинтересовался муж, наполняя бокалы компотом.

После ужина Анна, убирая со стола, задумалась. В её голове снова всплыло сообщение, оставленное нижним. Он не был таким, как предыдущий. Тот был новичком, робким, жадно впитывающим каждое её слово, боящимся ошибиться. Этот же был другим. Искушённым, смелым, ярким. Он не просто подчинялся, он наслаждался ролью, разыгрывая её с изысканной грацией. Он был тем, кого называют "сиси" – мужчиной, который находит удовольствие в том, чтобы быть в образе женщины, подчёркивая свою податливость и грацию.

Эта мысль пробежала по её телу тёплой волной. Контраст между этим вечером, семьёй и тем, что ждало её в другой жизни, был почти опьяняющим. Ей предстояло сделать выбор. И она уже знала, каким он будет.

Она взяла телефон, коротко набрав ответ:

«Через три дня. 18:00. Студия 'In Night'. Зал 'Комната Грез'. Но встречаемся 16:30 в ресторане

"Oblivion". Правила ты помнишь»

Отправив сообщение, она положила телефон экраном вниз и выдохнула. Почти сразу экран снова засветился, короткая вибрация заставила её на секунду задержать взгляд.

«Слушаюсь, Госпожа.»

Простые слова, но в них было всё — готовность, подчинение, ожидание. Её губы слегка тронула тень улыбки. Он знал своё место. А она знала, что скоро займет своё. Этот же вечер принадлежал семье, но её разум уже готовился к другому миру, в который она войдёт совсем скоро. И она уже знала, какой будет эта сессия со столь неординарным нижним.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12. "Попробуй роль Госпожи"

Темно-изумрудный костюм чётко очерчивал фигуру, подчёркивая женственность, но не теряя строгости. Узкая юбка до середины колена сдерживала шаг, вынуждая двигаться с той грацией, что присуща только уверенным в себе женщинам. Чёрные полуперчатки мягко облегали пальцы, а на плечах тяжёлым шоколадным шёлком лежала норковая шуба.

Анна вошла в кабинет уверенно, не торопясь, но без излишнего пафоса. Закрыв за собой дверь, сняла шубу, аккуратно повесила её на спинку стула и, опустившись в кресло, сцепила пальцы в замок, взглянув на психолога.

После традиционного приветствия и как всегда легких вопросов о том, как прошла неделя, Михаил сказал:

-В последнюю нашу с вами встречу, вы меня заинтриговали. Вы сказали, что являетесь Госпожой. Что это для вас??

Психолог чуть наклонил голову, позволяя Анне собраться с мыслями и начать говорить.

Анна усмехнулась, позволяя себе секундное молчание. Она медленно подняла руку и начала неспешно стягивать перчатку, словно играя с паузой, собираясь с мыслями. Движения были плавными, завораживающими — она всегда так делала на сессиях, умело приковывая внимание даже мелкими жестами. Психолог, сложив руки, молчал, наблюдая, как её пальцы плавно скользят по запястью, будто растягивая момент, наслаждаясь им. Как говориться "взяла паузу - держи ее до конца".

— Интересный вопрос, — протянула она, отложив перчатку на колени. Её голос был мягким, насыщенным, с лёгкой тенью размышлений.

— Я думаю тут нужно начать с самого начала — с любви, — Анна искренне улыбнулась, но в глазах промелькнула тень воспоминаний. Психолог молчал, наблюдая. Она чуть подалась вперёд, её пальцы машинально скользнули по открытому запястью, будто проверяя тепло после снятой перчатки.Она растягивала момент, смакуя его.

— Сегодня вы выглядите иначе. Расслабленнее. Что-то случилось?

Анна улыбнулась, неторопливо закидывая ногу на ногу.

— Можно сказать и так. Я получила то, что хотела.

— Это звучит интересно. Поделитесь?

-Думаю сегодня это останется тайной, - лукаво ответила Анна

-Что ж тогда пожалуй начнем?- спросил Михаил

Она легко кивнула, сцепляя пальцы в замок.

— Давайте начнём. но сначала я бы хотела вам задать вопрос, ели вы не против?, - неожиданно начала Анна.

-Я хочу сначала спросить у вас - что для вас есть любовь?

Психолог откинулся на спинку кресла, задумчиво постукивая карандашом по краю блокнота. Он ненадолго замолчал, будто подбирая слова.

— Любовь — это сложный и многогранный феномен. Для кого-то это привязанность, для кого-то — страсть. Для меня... — он сделал короткую паузу, глядя на Анну, — любовь — это принятие, в котором есть не только эмоции, но и осознанный выбор. Это умение видеть человека таким, какой он есть, и оставаться рядом не потому, что нужно, а потому, что хочешь.

Анна вскинула брови, уголки её губ дрогнули, а затем она легко рассмеялась, чуть запрокинув голову назад. Смех был лёгким, не насмешливым, но явно указывающим на её отношение к услышанному.

— Какое академическое определение, Михаил, — протянула она, качая головой, словно смакуя его слова. — Вы всегда так говорите о чувствах? Спокойно, размеренно, будто это очередная философская концепция? — Она слегка повела плечами, откидываясь в кресле, её глаза сверкнули с интересом., слегка откинувшись в кресле.

Глаза её слегка сузились, выражая не только размышления, но и вспышку эмоций.

— Для меня любовь — это не просто осознанный выбор. Это электричество во всём теле. Это когда ты не можешь надышаться человеком, когда каждая встреча приносит волнение, а каждое прикосновение — мурашки по коже. Это нечто большее, чем просто принятие. Это когда тебе не нужно слов, потому что один взгляд говорит за тебя. Это чувство, от которого ты живёшь. — Её голос дрогнул едва заметно, но в глазах вспыхнуло что-то настоящее, глубоко личное, - её голос звучал мягче, словно отдаваясь эхом собственных размышлений.

— И как же эти чувства привели вас к Госпоже? — скептично спросил психолог, чуть склонив голову, изучая её реакцию.

— Вы помните, при нашей первой встрече я рассказывала вам о девочке, которая с упоением ждала любви? Она мечтала о ней, жаждала, верила, что, когда любовь придёт, мир засияет новыми красками, солнце станет теплее, а дыхание — легче. Она искала знаки, вчитывалась в каждую улыбку, в каждый взгляд, думая, что вот оно — вот сейчас.

-Но оказалось, что любовь не ждала её… — голос Анны стал мягче, но в нём звучала легкая горечь, а на губах появилась едва уловимая усмешка. Её пальцы медленно скользнули по запястью, словно она на мгновение снова почувствовала ту пустоту, то щемящее ожидание, что не оправдалось. Её взгляд затуманился, но только на миг — она тут же вернула себе контроль, глубоко вдохнув и выпрямившись в кресле.

— И вот первое разочарование той девочки — любовь. А второе... — она сделала паузу, её взгляд потемнел, став отстранённым, словно она снова оказалась там, в тех мыслях. — Секс. — Анна опустила глаза, легко провела кончиком ногтя по краю юбки, будто собираясь с духом.

— Секс? — удивлённо переспросил психолог, подняв бровь, словно не ожидая такого поворота.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Секс. Он родимый, — с лёгкой, почти ленивой усмешкой ответила Анна, но в её глазах вспыхнула тень сомнения. — Когда я поняла, что искать эмоции в любви — пустая трата времени, я решила, что, возможно, всё решает секс. Ведь не может же быть так, что всё, о чём я слышала, читала, на что так надеялась — было ложью?

Она чуть прикусила губу, будто вспоминая. Медленно провела ладонью по запястью, словно разгоняя остатки тех несбывшихся ожиданий.

— Я вышла замуж, уверенная, что наконец получу всё: дрожь, мурашки, разряды тока, и, конечно, свой сногсшибательный оргазм... — её голос стал тише, наполненный задумчивостью, а затем она усмехнулась, но без веселья. — И... ничего.

-Что значит “ничего”? - поинтересовался психолог.

— Я никогда не получала от мужа явного одобрения или признания своей сексуальности. Или точнее моих действий и реакций. Он был молчалив, порой казался отстранённым, но я знала — он любит меня. По-своему. По-мужски. Просто не умеет об этом говорить.

— В процессе — тишина, но не холодная, а наполненная чем-то, что я не сразу понимала. После — его руки на моих плечах, лёгкий поцелуй в висок, но ни одного комментария. Это было как игра в одну сторону. Он был чутким, заботливым, но слишком закрытым, слишком сдержанным. И тогда я начала задумываться: а всё ли со мной в порядке? Может, я что-то делаю не так?.

Она опустила взгляд, губы едва заметно дрогнули, но почти сразу на лице появилось привычное самообладание.

— А потом однажды он бросил фразу... — её голос стал тише, почти шёпотом. — "Если ты не получила оргазм, это твоя вина".

-Сейчас я понимаю, что в этом не было грубости или упрёка, скорее растерянность, попытка найти объяснение. Он и сам не знал, как говорить об этом, как разобраться, как помочь. Ему проще было сказать так, чем углубляться в суть. Но в тот момент я услышала только обвинение.... — её голос стал тише, почти шёпотом. — "Если ты не получила оргазм, это твоя вина".

Она замерла, словно переваривая сказанное, словно переживая ту секунду заново. Пальцы непроизвольно сжались на подлокотнике кресла.

-Можете описать, что именно вы тогда почувствовали?, -успокаивающе спросил Михаил

— Я помню, как внутри всё сжалось. Как я мысленно начала анализировать, что со мной не так. Она слегка усмехнулась, но в этой усмешке не было злости, только понимание.

— И в тот момент я решила искать ответы сама. Я мысленно начала анализировать, что со мной не так. Я пыталась понять, чего мне не хватает, — она чуть качнула головой, выпрямляя спину. Её пальцы неосознанно заскользили по подлокотнику кресла, будто нащупывая невидимую грань между иллюзией и реальностью.

Анна замолчала, позволив этой тишине повиснуть между ними. Её взгляд блуждал где-то в прошлом, пальцы машинально сомкнулись на подлокотнике кресла.

— Вы не получали оргазм? — осторожно спросил психолог, склонив голову и внимательно наблюдая за её реакцией.

— О, нет. С оргазмом я знакома с 15 лет. - с легкой , почти детской озорной улыбкой сказала Анна. - Я изучала своё тело, пробовала, искала, и быстро поняла, что грудь — это приятно, но клитор — это волшебство. Вот только, ждала, что с мужчиной эмоции будут ярче, глубже и главное я ждала оргазма от проникновения. Я ждала , что меня научат - как больше получить удовольствие и самое главное как доставить удовольствие мужчине. Я хотела, чтоб мой мужчина меня развратил и научил наслаждаться сексом, страстью, эмоциями. О, как же я этого хотела. Мне даже казалось что от предвкушения я получала больше удовольствия чем от самого секса, - рассмеялась Анна.

-Но главное... я не получила того, чего ждала. - Голос её стал тише, почти шёпот. Её взгляд замер на краю стола, а пальцы едва заметно сжались в кулак, как будто этот момент всё ещё жил в ней..

Анна замолчала, её взгляд на мгновение остекленел, словно она действительно вернулась в тот момент. Губы чуть приоткрылись, словно она собиралась сказать что-то ещё, но вместо этого лишь глубоко вдохнула. В её глазах мелькнули две эмоции — ожидание и разочарование, накладываясь друг на друга, словно несовместимые ноты.

— Знаете, что я делала? — с легкой усмешкой, чуть прищурившись, произнесла Анна, её голос звучал с оттенком вызова и скрытой горечи. — О, я посещала курсы: по оральному мастерству, по искусству обольщения, по техникам соблазнения... Всё, что должно было превратить меня в совершенную любовницу, жрицу наслаждения.

Она усмехнулась, но в её смехе было больше иронии, чем веселья.

— А вот что я получила в ответ, как вы думаете? - ей не нужен был ответ психолога, она задала вопрос больше для себя.

Она выдохнула, будто до этого момента сдерживала дыхание, и медленно перевела взгляд на психолога. В её глазах не было ни вызова, ни обиды — только осознание, которого не хватало раньше.

-Но в ответ получила, лишь "для меня и так все было хорошо". - вздохнув, как будто до этого не дышала, Анна взглянула на психолога прямо с почему-то не вызовом.

— Я пока не совсем понимаю... как это привело вас к Госпоже? — мягко спросил психолог, чуть склонив голову, словно изучая её, давая пространство для ответа. Анна сама была психологом и знала это ход. Психолог никогда не дает оценку, он подсвечивает и дает возможность клиенту самому ответить на вопросы, тем самым самому увидеть и проблему и решение. И Анна это видела сейчас вопросах Михаила. Вот только себя она уже триста раз препарировала и с уверенностью может дать оценку своим прошлым действиям. И тут она для того, что произнести все это в слух.

— Всё очень просто. Что делает человек, который отчаянно чего-то хочет? — Анна сделала секундную паузу, позволяя вопросу зависнуть в воздухе. Её голос стал тише, но в нём звучала уверенность. — Он ищет. Он ищет способы получить желаемое. Вы согласны со мной?, - её голос звучал мягко, но в глубине интонации чувствовалась уверенность, не допускающая возражений.

Она взглянула на психолога испытующе, будто проверяя его реакцию, но в то же время не оставляя ему пространства для мгновенного ответа. В её тоне звучала лёгкая загадочность, а в глазах — тень вызова.

Психолог лишь кивнув, предлагая продолжить.

— Вот и я искала. Искала путь к эмоциям, которые мне обещали книги, фильмы, истории других. Искала способ почувствовать себя живой.

В её глазах вспыхнуло что-то далёкое, почти забытое.

— Первый интерес к БДСМ возник, когда мне было 17. Тогда прочитав статью в нашумевшем "Спид-Инфо", я тут же решила попробовать, что такое прищепки на сосках. Это было неожиданно, не больно, а со временем даже приятно. Затем были еще менее значимые эксперименты. Поэтому, когда я не получила тех эмоций в классике, я принялась воспроизводить все что знала о Тема и искать все больше новой информации. Благо, что в современности интернет позволяет раскинуть сеть поиска информации. И в этот момент появился ОН.

Она сделала театральную паузу, словно позволяя весу этого момента заполнить пространство..

— И кто же он? — Михаил слегка улыбнулся, но в глазах его читалось неподдельное любопытство. — Я так полагаю, это ваш первый опыт в БДСМ? - уточнил Михаил

— Нет. Он был моим наставником. — В голосе Анны появилась особая мягкость, словно она вспоминала кого-то дорогого, тёплого.

—У нас никогда не было физического взаимодействия. У нас было общение. Он много рассказывал, объяснял, учил через действия или указания. Он прекрасно описывал, все что хотел видеть и это было превосходно. Иногда давал задания и я с радостью их выполнял. Я изучала себя, слушала себя. Училась чувствовать и пыталась понять, а в правильном ли направлении я иду? И нужно ли мне все это? И когда он долго не выходил на связь - я скучала, ждала, проверяла сообщения. Мне кажется, если бы мы встретились в реальной жизни -я возможно впервые влюбилась бы, - мягкая улыбка коснулась уголков губ Анны. -И как же прекрасно, что встреча все же не произошла.

- От него я получала все те эмоции, которые я ждала. Только и они были не реальными. Ведь физической встречи не было.

Голос её стал тише, словно воспоминания были слишком личными, чтобы произносить их вслух. Она улыбнулась — тепло, но с оттенком грусти, её взгляд снова стал рассеянным, как будто она ненадолго вернулась в прошлое.

-Вы сказали: "Он давал задания", но если я правильно понимаю природу БДСМ отношений - он позиционировал себя как Доминант. Тогда вы....?

-Да, все верно, - открыто улыбалась Анна, наслаждаясь явно произведенным шоком.

- в Тему я входила, как саба, - она выжидательно посмотрела на психолога, намереваясь считать его эмоции по поводу сказанного. - И затем первые реальные встречи тоже были в нижней позиции. И предвосхищая ваш вопрос, отвечу: нет я не изменяла мужу, физической близости ни с кем не было. Тема не всегда только про секс - это взаимодействие и обмен эмоциями. Вот их я и получала.

Она сделала небольшую паузу, позволив словам повиснуть в воздухе. Затем, скользнув взглядом по Михаилу, добавила:

— Впервые я попробовала порку на одной из Тематических вечеринок. Тогда я ещё не до конца понимала, чего хочу. Это был своего рода эксперимент — довериться, почувствовать власть другого человека на себе, ощутить, что значит подчинение. Я исследовала границы, проверяла, каково это — следовать чьим-то приказам. Затем пошли задания. Они были разными. Например, выйти на улицу без нижнего белья и в подтверждение прислать фото. Мне нравилось испытывать лёгкое возбуждение от запретного, адреналин от выполнения приказа, но вскоре я поняла, что не нахожу в этом полного удовлетворения.

- А потом случилось то, чего я никак не ожидала.

— В тебе есть вызов, и для сабы ты слишком своенравна,— сказал мой Верх. -Знаешь я давно хочу попробовать себя в нижней позиции, чтоб понять какие чувство это вызывает. И сказать об этом могу только тебе и довериться тоже могу только тебе. Попробуй роль Госпожи.

-Эти слова тогда застряли во мне. Ведь он доверился мне – значит, увидел во мне не только сабмиссивность, но и нечто большее. Тогда я ещё не знала, кем я стану, но тот момент перевернул всё.

-Я осознала, что мне мало той роли, в которой я была. Я хотела видеть эмоции во взгляде, ощущать на себе предвкушение, страх, обожание, благодарность. Я хотела слышать дрожь в голосе, чувствовать, как с каждой секундой крепнет доверие. Мне было важно не просто выполнять приказы – мне нужно было их отдавать.

-И, наконец, я поняла, что могу получить всё это. Госпожа стала для меня тем образом, в котором я обрела и свободу, и контроль, и настоящую, искреннюю связь с партнёром. И я хотела получить все это не изменяя мужу.

— Но если сейчас вам дать выбор – вы бы выбрали роль сабы для себя? — очень мягко спросил психолог, чуть склонив голову, словно изучая её, давая пространство для размышления.

Анна улыбнулась, но в её улыбке было что-то двусмысленное. Она медленно скользнула пальцами по подлокотнику кресла, словно играя с текстурой ткани, словно ещё раз проигрывая в голове всё, что уже было сказано.

— Знаете, чем отличаются роли Верха и низа? Это вопрос доверия и ответственности… — её голос стал чуть тише, наполнился особой глубиной.

Анна сделала паузу, позволяя моменту зависнуть в воздухе. Затем подняла взгляд и чуть наклонилась вперёд, словно собираясь сказать что-то важное, но передумала. Вместо этого она выпрямилась, вновь сцепив пальцы в замок.

— Но давайте продолжим в следующий раз

Анна бросила беглый взгляд на часы и с лёгкой улыбкой склонила голову набок.

— Наше время уже подошло к концу, Михаил, — негромко напомнила она, чуть качнув запястьем, где не было часов, но жест выглядел естественным.

Психолог слегка улыбнулся, складывая блокнот.

— Вы знаете, Анна, с вами всегда так… Ваша история словно книга, каждая встреча — новая глава, и каждая глава оставляет толику загадочности и таинственности. Это редкое умение.

Анна чуть прищурилась, усмехнувшись.

— Разве я могу разрушить этот ореол таинственности? — протянула она, поднимаясь с кресла с той грацией, которая была ей присуща.

Она легко накинула шубу на плечи, не спеша застёгивать, позволяя меху мягко ложиться по силуэту. Психолог лишь наблюдал, когда её каблуки тихо отстукивали по полу. Анна остановилась у двери, слегка повернув голову.

— До встречи, Михаил. — её тон был мягким, но в глазах мелькнула искорка — загадочная, тёплая, почти дразнящая

— До встречи, Анна, — с лёгким кивком ответил он, провожая её взглядом..

Глава 13. "Вопросы могут подождать"

Анна уверенно вела машину по вечернему городу. Ее ждал необычный вечер с необычным мужчиной. Они встречаются в ресторане

"Oblivion".

А дальше сессия должна плавно перейти в студию. Улицы были освещены мягким светом фонарей, отражающимся в лобовом стекле. В салоне звучала музыка — плавная, глубокая, задающая нужный ритм её настроению. Она уже переключилась. Уже стала той, кем должна быть сегодня - Госпожой. Властной, собранной, несгибаемой.

Сегодня она работала только полдня , ведь ей нужно было собраться на встречу. Муж наблюдал за её сборами, но не спросил, зачем и куда она уходит. Единственное, что он уточнил — когда она вернётся. Анна ответила уклончиво, зная, что он не станет настаивать. Этот диалог давно стал формальностью, и она не чувствовала необходимости что-то объяснять.

Сейчас на пути к ресторану она мысленно проигрывала сценарий предстоящего вечера. Анна всегда заранее выстраивала примерный сценарий, который хотела реализовать. Она знала, что не всё пойдёт по плану, но наличие структуры позволяло ей не скатиться в хаотичную импровизацию. Она любила держать контроль. Она уже знала, как развернётся этот вечер.

Телефон завибрировал на приборной панели, имя на экране сразу привлекло внимание. Ирина. Конечно.

Анна коротко вздохнула. Она знала, что подруга рано или поздно выйдет на связь. Она отправила ей текст, зная, что реакция последует немедленно. И вот теперь, едва дождавшись момента, Ирина требует внимания.

— Говори, — сухо произнесла Анна, принимая вызов по громкой связи, не отрывая глаз от дороги.

— Аня! Ты это серьёзно? — в голосе Ирины был всплеск эмоций. — Ты правда считаешь, что так можно?! Я прочитала. Честно, у меня… — она оборвалась, словно подбирая слова. — У меня столько вопросов! и столько же возмущений!

— Вопросы могут подождать. Систематизируй их, чтобы наш разговор был конструктивным, а не эмоциональным словесным взрывом.

— Но Ань, я не могу просто… — Ирина звучала, как всегда, капризно, требовательно. Привычка брать всё здесь и сейчас, не терпеть ожидания.

Анна чуть сильнее сжала руль. Нет. Она больше не позволит управлять собой. Тогда, в кафе, между ней и Ириной произошло нечто необратимое. Старая связь, основанная на прежних ролях, была разорвана. Они больше не подруги в привычном смысле, их отношения перестали существовать в прежнем виде.

Но что-то новое встало на место разрушенного. Теперь между ними не дружба, а иная, более сложная связь. Ирина выбрала свою роль. Она согласилась войти в этот мир как нижняя, подчинённая Анны. И это меняло всё.

— Завтра. 12:00. Кафе у парка. У меня будет час,— Голос звучал жёстко, коротко, словно приказ.

— Что?.. Ты сейчас серьёзно?! — в голосе Ирины слышалось непонимание. Она явно ожидала, что Анна подстроится, откликнется, как раньше.

— Не заставляй меня повторять.

В трубке повисло молчание. Секунда, другая. Потом короткий, почти возмущённый выдох.

— Ладно. Но ты мне всё объяснишь!

— Ты изменилась… С тобой теперь невозможно говорить, ты стала какой-то холодной! — вспыхнула Ирина, словно надеясь вытянуть из Анны хоть тень прежней реакции.

Анна слегка усмехнулась, но это было скорее тенью эмоции, чем настоящей улыбкой. Её больше не задевали подобные упрёки.

Анна не ответила. Просто сбросила вызов. Глаза её оставались прикованы к дороге. Она знала: Ирина явится. Потому что привыкла получать то, что хочет. Но в этот раз всё будет иначе.

Музыка продолжила звучать в салоне. Городские огни мелькали в окнах. И Анна ехала дальше, твёрдо удерживая руль. Владея ситуацией. Владея собой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14. Смятение, стыд, восторг

Публичность — это искусство. Капля крема на губах. Маска на лице. Сегодня он впервые почувствует, как исчезает человек… и появляется кукла.

Ресторан

"Oblivion"

, название которого буквально переводилось как «Забвение» - место, где стираются границы между реальным и желаемым, где можно утонуть в ощущениях, забыв о прошлом и будущем. Он был словно отдельный мир, отрезанный от суеты внешнего города. Полумрак, мягкий свет свечей, глубокие оттенки винного и чёрного в интерьере создавали атмосферу уюта и лёгкого упоения. Здесь не было громких разговоров — лишь приглушенный ритм джаза, тонкий аромат благородных вин и тихий шёпот официантов. Это было место, где можно было забыться, раствориться в ощущениях, позволить себе чуть больше, чем обычно.

Госпожа Аделина сидела за столиком в ресторане, не проявляя ни малейшего волнения. Её пальцы лениво касались ножки бокала, а губы дрогнули в лёгкой полуулыбке. Она выглядела безупречно – образ богатой наездницы, излучающий силу и аристократическую грацию. Белая блуза с объёмными рукавами, широкий черный кожаный пояс, подчёркивающий тонкую талию, обтягивающие чёрные штаны, которые идеально садились по фигуре. Высокие сапоги на каблуке изящно подчёркивали длинные ноги, а на руках – ажурные перчатки без пальчиков, открывающие ухоженные ногти с контрастным маникюром: чёрная основа с алыми кончиками. На шее облегающее колье из чёрного мориона, сверкающее при каждом движении. Волосы собраны в строгий низкий хвост, подчёркивая изящность скул, а губы украшала глубокая красная помада, оставляя лёгкий след на бокале. Она смотрела в окно, разглядывая людей. С минуты на минуту появится сегодняшний её мальчик – напряжённый, взволнованный, но полный надежды.

— "Мальчик", — не удержалась от улыбки Госпожа. "Мальчику было 33 года. Он был достаточно успешным в своей сфере.

— Возможно, сегодня он даже угадает, — подумала Аделина, переведя взгляд на бокал в руках. Эта игра длилась уже давно. Раз за разом он приносил цветы, полагаясь на свою интуицию, но всякий раз ошибался. Он говорил, что старается, но ей временами казалось, что он делает это специально, намеренно оставляя за собой право на очередное наказание. Игра в угадайку стала их ритуалом — его осознанной или бессознательной провокацией, её тонким удовольствием от момента разоблачения. Были и банальные розы, и гортензии, и ирисы. Но все не то.

"Интересно, будет ли сегодня иначе?" — усмехнулась она, обводя пальцем край бокала."

Входная дверь мягко скрипнула, и он появился. В руках — букет, аккуратно завернутый в крафтовую бумагу. Он выбрал их с осторожностью, с надеждой, что сегодня цветы окажутся правильными. Внутренний трепет, предвкушение и лёгкий страх – все это смешалось в его глазах, когда он увидел Госпожу.

Она подняла взгляд, долго смотрела на него, прежде чем протянуть руку к букету. Один бутон оказался в её изящных пальцах. Она поднесла его к лицу, вдохнула аромат. Сегодня это были фрезии. В тишине ресторана это казалось торжественным ритуалом.

— Восхитительный букет… — её голос был мягок, но в нём скользнула тень насмешки. — Но вынуждена сказать опять мимо?

Он опустил глаза. Ещё раз. Очередная ошибка.

Госпожа не торопилась произносить приговор. Она покрутила цветок между пальцев, затем так же неспешно положила его обратно в букет. Взгляд её был полон невидимой власти, той, что давала ощущение абсолютного контроля.

— Ну что ж… Ты искренне пытаешься,— лёгкая улыбка тронула её губы. — Но ошибки надо исправлять, не так ли?

Его дыхание сбилось. Он кивнул, но слова застряли в горле. Она потянулась к маленькой коробочке, лежавшей на столе, и плавно пододвинула её к нему.

— Открой

Внутри – розовый ошейник с милым бантиком и анальная пробка с вибратором, и маска. Все аккуратно уложенно в атласную ткань. Он застыл, не в силах отвести взгляд. Щёки вспыхнули алым. Горло пересохло. Госпожа наслаждалась этим моментом – он был переполнен смятением, и она знала, что именно сейчас его сердце бьётся так, как никогда раньше.

— Ты ведь хотел этого, не так ли? — её голос был шелковым, тянущимся, с нотками вызова. — Ну что ж… Давай сыграем.

Он глотнул воздух, опуская ресницы, пытаясь скрыть разрыв эмоций внутри себя. Но уже поздно. Госпожа видела его насквозь.

— Нужно привести тебя в надлежащий вид, — Она подняла бокал и коснулась краешком губ.

— Следуй за мной.

Он медленно встал, сжимая коробочку в руках, словно это было нечто драгоценное и опасное одновременно. Шаги отдавались эхом в его голове, каждое движение казалось слишком явным, слишком громким.

Госпожа кивнула в сторону туалета, поднимаясь из-за стола.

Он послушно двинулся за ней, ощущая, как колени слегка дрожат. Они вошли в небольшую комнату с зеркалами, и дверь за ними плавно закрылась. Госпожа встала позади него, позволяя взглянуть на своё отражение. Он видел себя – строгий костюм, дорогие часы, отполированные туфли. В этом зеркале отражался тот, кем он привык быть — успешным мужчиной, контролирующим свою жизнь.

— Открой её, — приказала она.

Дрожащими пальцами он расстегнул крышку. Черная маска, выполненная из тонкой кожи, и подчеркивающая линию скул, должна была скрыть верхнюю часть лица, но оставляла видимыми его глаза — наполненные эмоциями: смятением, стыдом, восторгом. Под маской – анальная пробка с вибратором. Он застыл, почувствовав, как всё внутри переворачивается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Надень её. И посмотри на себя. Я хочу, чтоб ты видел как из мужчины ты становишься моей маленькой шлюшкой, - Госпожа провела рукой по щеке нижнего, как будто стерая его настоящего.

-А со всем остальным … ты знаешь, что делать, - почти промурлыкала ласково сказала Госпожа.

Он медленно поднял маску, прикладывая её к лицу. В зеркале уже не было того уверенного мужчины — там стояла её девочка- шлюшка, как сказала Госпожа, послушная, готовая к своему испытанию.

Сглотнув, он взял второй предмет из коробочки. Он поднял пробку, осознавая, что без дополнительной подготовки он не сможет её вставить.

-Сначала вставь ее в рот и смочи хорошо, -приказала Аделина.

-Слушаюсь, Госпожа, - с придыханием сказал нижний.

Госпожа молча наблюдала, как он понял ее приказ. Его руки дрожали, когда он медленно поднёс пробку к губам, разомкнул их и глубоко взял её в рот, собирая слюну. Язык скользнул по прохладной поверхности, обволакивая её влагой, готовя к тому, что предстояло. Его дыхание сбилось, щеки вспыхнули алым, но он не останавливался, прекрасно зная, что именно от него ждут.

Госпожа слегка склонила голову набок, её губы изогнулись в ленивой улыбке.

— Вот так, моя хорошая девочка, — прошептала она, наслаждаясь зрелищем. — Мне нравится, когда ты трахаешь свой рот этим плагом..

Весь мир сжался до крохотной комнаты, отражения в зеркале и её пристального взгляда. Он снял штаны и приспустил трусы и медленно вставил пробку, которая была совсем не маленького размера. И наконец, сделал вдох. Как оказалось все это время он старался не дышать. Он сделал то, что должен был сделать.

— Хорошая девочка, — её голос был мягким, но не оставлял места для возражений. Госпожа приблизилась, коснулась пальцами его шеи, и неожиданно чуть усилила хватку. Затем одела розовый ошейник. — Теперь ты выглядишь куда лучше, - одобрительно сказала Аделина.

Она провела кончиками ногтей по его спине и, развернув его к себе, показала пульт управления, который лежал в ее руке.

— Теперь мы возвращаемся за стол, а ты… ты будешь чувствовать каждое моё желание.

Он сглотнул, зная, что обратно пути нет. Он принадлежал ей. Его взгляд был затуманен — он не знал, что больше властвует над ним сейчас: стыд, страх или сладкое волнение. Внутри него – ощущение, от которого хотелось и замереть, и раствориться в этих новых гранях своего подчинения.

Госпожа удовлетворенно улыбнулась.

И в этот момент лёгкая вибрация прошлась по его телу, заставляя его пошатнуться. Он не выдал себя, но Госпожа видела – он сжался, попытался подавить реакцию.

Она лишь улыбнулась, словно ничего не происходило. Они вернулись за стол. Он следовал за ней, в то время как она царственно прошла за стол.

Госпожа выбрала стол в таком месте , что б была возможность видеть все что происходит в зале, но практически никто не видел, что происходит за ее столом. Она прекрасно понимала, что игру которую она задумала не должны видеть люди, но об этом интересном факте не должен знать нижний. Это позволит ему полностью ощутить публичность, о которой он так давно и с таким восторгом рассказывал Госпоже.

В её глазах блеснуло лукавство.

— Ты выглядишь такой милой, когда дрожишь.

Она усилила вибрацию, наблюдая, как он борется с собой, как пытается сохранить самообладание. Его пальцы судорожно сжались на коленях, но взгляд оставался опущенным, словно он изо всех сил старался не показать, что внутри него творится буря.

— Спокойнее, девочка, — её голос был почти ласковым, но в нём сквозила насмешка. — Ты ведь не хочешь привлечь ненужное внимание?

Им принесли очень легкий салат и воздушный десерт. Госпожа очень любила чизкейк, но сегодня ее выбор пал на кремовое безобразие. и все для того чтоб ее игрушка как можно больше испачкалась.

Госпожа медленно стянула с рук ажурные перчатки, не спеша, наслаждаясь процессом, позволяя нижнему осознать, что сейчас последует нечто особенное. Одна за другой, перчатки мягко легли рядом с тарелкой.

— На колени, — голос был тихим, но наполненным непререкаемой властью.

Он медленно соскользнул со стула, опускаясь на колени рядом с ней, и всё внутри него перевернулось. В этом положении он чувствовал себя ещё более уязвимым, более принадлежащим ей. Люди вокруг продолжали свои разговоры, официанты несли блюда, но он ощущал, что весь мир сжался до пространства под её столом.

Госпожа взяла кусочек десерта пальцами, пропитывая их мягким кремом, и медленно подвела к его губам. Он открыл рот, готовый принять угощение, но в этот момент вибрация резко усилилась, и его тело дёрнулось, едва не выдав себя. Крем коснулся уголка его губ, оставляя сладкий след.

— Ах, какая неаккуратная девочка… — Госпожа усмехнулась и провела пальцем по его губам, убирая крем, прежде чем сама коснулась им своих алых губ. — Придётся научиться есть правильно.

Госпожа улыбнулась, наслаждаясь своей игрой. Она взяла ещё один кусочек десерта, снова щедро обмазав пальцы кремом, и поднесла их к его губам.

— Слизывай, — тихий, но твёрдый приказ.

Он повиновался, мягко касаясь её пальцев губами, скользя языком по коже, смакуя десерт и прикосновение одновременно. Госпожа неторопливо двигала рукой, контролируя темп, наблюдая, как он старается не испачкаться, но при этом полностью отдаётся процессу.

Когда она сочла, что достаточно насладилась его покорностью, она наклонилась ближе, позволяя своим губам почти коснуться его уха.

— Довольно. Сядь обратно. Руки на стол, ладонями вниз.

Он медленно поднялся, снова усаживаясь на стул, его дыхание было прерывистым, а губы всё ещё хранили сладость крема и её власти. Он положил руки на стол, как было приказано, и замер в ожидании.

Госпожа, не спеша, подняла чашку капучино, сделала небольшой глоток, прежде чем свободной рукой активировать пульт. Вибрация резко усилилась, пронизывая его тело волной электрического напряжения. Он вздрогнул, но не смел двинуться.

— Спокойно, девочка, — сказала она, не глядя на него, делая новый глоток кофе. — Ты ведь помнишь главное правило?

Он крепко сжал губы, борясь с собой, и прошептал:

— Да, Госпожа… Без Вашего разрешения… не кончать…

Люди вокруг продолжали свои разговоры, официанты разносили блюда, кто-то смеялся за соседним столиком. Для всех он был просто ещё одним гостем ресторана. Только она знала правду. Только она видела, как он разрывается между стыдом, наслаждением и абсолютным подчинением.

— Ты выглядишь такой милой, когда дрожишь, — с улыбкой сказала Госпожа, легко касаясь пальцами его щеки.

Он сглотнул, глухо дыша, едва не задыхаясь от переполняющих эмоций.

— Ты же хочешь заслужить прощение за неправильные цветы? Или оставить это наказание на потом? — Она облизнула губы, не сводя с него взгляда.

Он едва слышно вздохнул, понимая, что выхода у него нет. Он принадлежал ей. Без остатка.

Госпожа сделала последний глоток капучино, лениво проведя языком по краю чашки, словно пробуя остатки сладкой пены. Затем с изящной неторопливостью взяла салфетку, промокнула губы и отложила её в сторону. Её движения были расслабленными, абсолютно уверенными, как у женщины, которая полностью контролирует ситуацию.

Она посмотрела на нижнего, задержав взгляд на его лице. Губы, влажные от крема, дыхание сбивчивое, взгляд потемневший от эмоций — страх, предвкушение, полная зависимость. В этом моменте он был идеален.

Госпожа наклонилась к нему, её голос прозвучал мягко, но с той самой опасной интонацией, от которой у него внутри всё сжималось:

— Нам пора.

Его глаза метнулись к её лицу, но он ничего не сказал. Только кивнул, принимая её слова как окончательный приговор. Госпожа грациозно поднялась, неспешно поправила перчатки и бросила на него короткий, проницательный взгляд.

— Заплати за ужин. Это благодарность за то, что тебя кормили с рук.

Он не посмел возразить. Пока он, дрожащими пальцами, доставал карту, Госпожа плавно двинулась к выходу, уверенная, что он послушно последует за ней. Она не оборачивалась, не сомневалась — он уже был полностью её. И этот вечер ещё только начинался.

Когда они сели в её машину, Госпожа бросила на него взгляд в зеркале заднего вида, едва заметно усмехнувшись.

— В ресторане было мило, — её голос был спокоен, но в нём сквозило обещание. — Ммммм, но толи еще будет, - загадочно улыбнулась Госпожа.

Он сглотнул, сердце гулко стучало в груди. Да, он знал. И от этого знания волна волнения накрыла его с новой силой.

Они поехали в студию, которая уже была готова принять их.

Глава 15. Стать куклой

Он ещё не знал, кем станет. Но она уже решила — куклой. Мужчина исчезает. Остаётся кукла — без права голоса, без права быть собой.

Они переступили порог

Комнаты Грёз

. Нижний ощутил, как в груди дрогнуло знакомое волнение – тонкий электрический разряд, пробежавший по телу. В ресторане он испытывал бурю эмоций – возбуждение, стыд, восторг – но пока они ехали в студию под приглушённую музыку, он успокоился, привёл себя в равновесие. Теперь же, стоило дверям открыться, как это равновесие снова дало трещину. В этот момент реальность словно растворилась, уступая место миру фантазий и безоговорочной власти Госпожи.

Мягкое приглушённое освещение окутывало пространство таинственным свечением. Свет не падал прямо – он струился по стенам, отражался в полу, словно оживая в полутонах. Подсветка потолка и пола создавали ощущение невесомости, будто границы комнаты исчезали, оставляя только их двоих в этом мире.

Глубокие оттенки бордового и тёмного золота подчёркивали изысканность интерьера, а по стенам будто пробегали молнии застывшего света – прожилки чистого золота, словно следы древней силы, впаянные в эту комнату. И мягкие ткани – бархат, шёлк, кожа – добавляли осязаемого уюта, скрывая в себе более суровую суть этой комнаты. Вдоль одной из стен находился массивный трон, словно оставленный для той, кто правит здесь безраздельно. По другую сторону – высокое зеркало, в котором отражалась вся сцена, усиливая эффект неизбежности происходящего.

В центре зала – платформа для ритуалов, окружённая тонкими цепями, свисающими с потолка. На столике у стены аккуратно разложены инструменты – свечи разных цветов, тонкие кожаные ремни, маски, аксессуары, которые она выберет тогда, когда сочтёт нужным.

Дверь за их спинами закрылась с едва слышным щелчком. Он знал, что выхода назад нет, но и не хотел его искать. Волнение накатывало с новой силой, превращаясь в предвкушение. Госпожа была красивой женщиной, приковывающей к себе внимание – её присутствие заполняло пространство, завораживало, подавляло, подчиняло. В этот момент он ощущал себя не просто нижним, а мужчиной, замирающим перед её величием. Детский восторг смешивался с трепетным ожиданием, потому что каждое её движение, каждое слово – это был шаг к неизбежному, к тому, ради чего он здесь.

Госпожа не спешила. Она знала, что её присутствие заполняет пространство, что каждое движение имеет вес. Сегодняшний ритуал только начинался…

Госпожа остановилась возле трона, оставив нижнего стоять у двери. Она посмотрела на него с лёгкой тенью улыбки, в которой читалось обещание.

— Сегодня я приготовила для тебя нечто неожиданное и очень волнующее, — её голос прозвучал как разряд молнии - неожиданно и резко.

Она медленно поставила свой неизменный чемоданчик на стол, расстегнула замки, открывая внутреннее содержимое. Развернувшись к нижнему спиной, Госпожа позволила ему лишь наблюдать за силуэтом, отражающимся в зеркале. Без спешки, она расстегнула пуговицы, освобождая ткань и белая блуза соскользнула с её плеч, оставляя на коже лишь лёгкий след прохлады. Теперь перед нижним была не просто женщина, а абсолютная власть, облачённая в строгий корсет. Она позволила себе мгновение неподвижности, давая ему осознать этот момент – не для того, чтобы он смотрел, а для того, чтобы прочувствовал перемену.

Она отложила блузу, затем, с той же плавностью, подняла крышку чемодана. Её движения были спокойными, отточенными – она знала, что делает, знала, какой эффект это производит. Из глубины чемодана появилось первое, что она решила использовать этой ночью – гладкие, чёрные резиновые перчатки.

Госпожа не спеша подняла руки, продевая пальцы в перчатки, один за другим. Натягивая их, она приглаживала поверхность, позволяла материалу сесть плотно по коже. В тишине комнаты было слышно лишь глухое щелканье натягивающейся резины.

Она перевела взгляд на нижнего, её голос звучал спокойно, но в нём читалась несокрушимая уверенность:

— Сегодня ты не человек. Ты – кукла. Куклы не двигаются, не чувствуют, не говорят без разрешения. У них нет воли. Есть только моя.

Он затаил дыхание, осознавая смысл сказанного. Волнение, которое бурлило в груди, переросло в полное осознание его роли. Это был не просто вечер, не просто игра – это было его настоящее место, его предназначение.

— Я готов служить вам, Госпожа, — тихо произнёс он, голос слегка дрогнул, но не от страха, а от благоговейного трепета.

Он опустил голову вниз, выражая безоговорочную покорность. Его тело замерло, подчиняясь новой реальности, где он – всего лишь безвольная игрушка в её руках.

Госпожа подошла к нему и рукой подняла его голову, крепко держа за подбородок:

— Кажется, в тебе чего-то не хватает… — задумчиво протянула Госпожа, её губы изогнулись в едва заметной улыбке.

Она наклонилась ближе, провела ладонью по его щеке, неспешно поправила ошейник, словно что-то выравнивая, приводя в идеальный порядок.

— Игрушки должны быть чистыми, — её голос прозвучал мягко, но с оттенком неизбежности.

Она отстранилась на мгновение, словно любуясь своим произведением, затем склонила голову и тихо добавила:

— Я всегда любила играть в куклы… раздевать, мыть, наряжать… — её слова звучали не просто как констатация, а как обещание, предвкушение того, что должно было случиться дальше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она сделала паузу, её взгляд скользнул вниз, туда, где скрывался напоминание о недавнем вечере – вибропробка, всё ещё находящаяся внутри нижнего. Госпожа улыбнулась уголком губ и, не торопясь, достала из кармана пульт. Одно нажатие – и в теле нижнего прокатилась первая волна, заставляя его вздрогнуть и едва слышно вдохнуть. Она повторила движение пальцем, чуть увеличивая интенсивность, наблюдая, как его дыхание участилось, а плечи невольно напряглись. Третье нажатие – и он сжался, коротко застонал, теряя нить реальности, которую так старательно удерживал до этого момента.

— Ах да… — мягко, почти насмешливо произнесла Госпожа. — Я ведь забыла, что моя игрушка уже есть в моей игрушке.

Она небрежным жестом развернула его, как если бы осматривала куклу, проверяя, в каком она состоянии. Без лишних слов начала раздевать его, расстёгивая и стягивая одежду так, будто это была просто ненужная упаковка, не проявляя ни малейшего интереса к процессу. Он больше не был мужчиной, больше не был человеком – лишь предметом, который нужно подготовить.

Когда он остался полностью обнажённым, Госпожа молча направила его в сторону ванной комнаты. В её движениях не было ни капли нежности или заботы – только холодная методичность. Вода уже ждала, наполненная до нужного уровня, пар лёгкой дымкой стелился над поверхностью.

— Вперёд, — коротко бросила она, указывая на ванну. Когда он послушно встал на колени перед ней, Госпожа одной рукой легко надавила на его спину, наклоняя вперёд. Он подчинился без сопротивления, чувствуя, как прохладный воздух касается обнажённой кожи.

Госпожа медленно протянула руку к вибропробке, не торопясь, наслаждаясь его напряжением. Она провела пальцами по основанию, чуть сжала, а затем с холодной размеренностью начала извлекать её. Движение было мучительно медленным, каждая секунда растягивалась, как струна. Когда пробка наконец покинула его тело, в воздухе прозвучал короткий, облегчённый выдох.

Резкий хлопок. Влажная от воды ладонь Госпожи оставила горячий след на его щеке. Он не успел даже осознать, как оказался развернутым лицом к ней и что ее рука крепко держит его за волосы.

— Куклы не издают звуков без разрешения, — ледяным голосом напомнила она, наблюдая, как он, прикусив губу, подавил рвущиеся эмоции.

Она медленно убрала руку, оставляя его в этом моменте, в осознании своей ошибки. Теперь он точно знал – у куклы нет права на голос.

Госпожа не стала медлить. Взяв в руки мягкую губку, она начала неспешно омывать его тело, её движения были методичными, но в них не было ни капли заботы или ласки – лишь необходимость довести процесс до конца. Вода стекала по его коже, растворяя следы предыдущих переживаний, а руки Госпожи скользили по телу, целенаправленно задерживаясь там, где он был особенно чувствителен.

Когда её пальцы коснулись сосков, она не просто провела по ним, а немного надавила, прокрутила, словно проверяя реакцию. Затем её рука уверенно скользнула ниже, вдоль спины, к складке между ягодиц, не забыв зацепить всё ещё пульсирующую после вибратора дырочку. Она не смотрела на него – просто делала своё дело, даже не замечая дрожи, пробежавшей по его телу.

Закончив, Госпожа взяла пушистое полотенце, уверенными движениями промокнула капли воды, затем без лишних слов развернулась и вышла из ванной.

— Одевайся, — бросила она, не оборачиваясь. – Чулки, стринги, туфли, юбку, лиф. И, конечно, парик и помада. Всё розовое. У тебя есть две минуты.

Госпожа вышла из ванной, не глядя на него, и направилась к трону. Сев в него, она закинула ногу на ногу и, взглянув на часы, отмерила две минуты.

В комнате воцарилась напряжённая тишина, нарушаемая лишь приглушёнными звуками его торопливых движений. Время шло неумолимо. Когда до конца оставалось десять секунд, Госпожа вдруг громко и размеренно начала отсчитывать вслух:

— Десять... девять... восемь…

Его руки задрожали, дыхание сбилось, он понял, что не успевает. Паника охватила тело, но секунды продолжали капать, как песок в часах, не давая шанса на пощаду.

— Три... два... один.

Тишина. Он замер, едва переводя дыхание. Госпожа не спешила вставать, позволяя напряжению сжаться вокруг него кольцом. Затем она чуть наклонила голову, изучая его взглядом.

— Пятнадцать секунд опоздания, — тихо, но твёрдо произнесла она, её голос прозвучал как окончательный приговор.

Он знал, что наказание неизбежно. И почему-то именно в этот момент его тело покрылось мурашками — как будто всё происходящее стало более настоящим, чем сама реальность.

Госпожа сделала шаг вперёд, и тень от её фигуры легла на его лицо.

Он задержал дыхание.

Глава 16. Сладкая покорность

Наказание может быть искусством. Украшение — знаком власти. Он пройдёт путь от боли к экстазу, чтобы наконец стать тем, кем всегда мечтал быть — её игрушкой

Госпожа не спеша поднялась с трона и направилась к нему. Её шаги звучали тихо, но уверенно, словно удары метронома, отмеряющего его судьбу. Она приблизилась, взяла в руки поводок, пристёгнутый к ошейнику, и без единого слова потянула вниз.

Рывок. Он не успел осознать, как оказался на коленях.

Поводок натянулся резко, вырывая остатки равновесия. Госпожа не оглянулась — просто пошла вперёд. Он знал: она ведёт его к расплате. Он споткнулся, но ей было всё равно – она даже не замедлила шаг. Её цель была очевидна.

БДСМ-козёл, массивный, обтянутый чёрной кожей, ждал своего предназначения. Госпожа остановилась перед ним, затем резко дёрнула поводок вверх, заставляя нижнего посмотреть на нее. Он почти упал, едва удержавшись на руках, а она, наконец, произнесла:

— Куклы должны учиться послушанию. Пятнадцать секунд опоздания… значит, тринадцать ударов.

— Ложись вдоль, прижмись к поверхности, руки на подставку, — голос Госпожи прозвучал твёрдо, без намёка на сомнение.

Она не торопилась, уверенным шагом направившись к стене, где висели разнообразные ударные девайсы. Однако её выбор был предопределён. Она протянула руку и взяла ротанговую трость. Её поверхность была гладкой, но плотной – она не обвивала тело, а оставляла чёткие, контролируемые следы. Госпожа провела пальцами по её поверхности, ощущая её вес, затем обернулась.

Нижний уже занял позицию, лёжа вдоль козла, его тело расслаблено, но готово принять наказание. Его ягодицы были слегка приподняты, но не напряжены, чтобы избежать риска травм. Юбка едва прикрывала его, делая ситуацию ещё более унизительной.

Госпожа улыбнулась уголком губ, неторопливо сжав трость в ладони. Теперь урок послушания начинался.

— Считай, — приказала Госпожа.

Она провела рукой по его округлым ягодицам, чувствуя, как кожа слегка напряглась в ожидании. Затем первый удар лёг на его задницу с характерным свистом. Не слишком сильный, но отчётливый. Госпожа выдержала долгую паузу, наблюдая, как тонкая полоса розовеет, жар проникает вглубь тканей.

— Один, — выдохнул он, чувствуя, как тепло от удара разливается по телу.

Второй удар лёг чуть выше, оставляя ещё одну горячую линию.

— Два…

Она не торопилась. Между ударами проходило несколько секунд – ровно столько, чтобы он успел прочувствовать боль, пропустить её через себя. Ему нужно было осознать наказание, принять его.

Третий удар.

Четвёртый.

Кожа нижнего уже начала наливаться, розовея под её рукой, реагируя на каждый новый удар. Госпожа наблюдала за этим процессом с холодной, отстранённой внимательностью. Он дёргался, его дыхание сбивалось, но он продолжал считать.

— Ты не просто кукла. — Удар. — Ты девочка. — Удар. — Моя шлюшка. — Ещё один удар, чуть сильнее. — Моя сучка. — Последний, жгучий.

Его голос дрожал на последних словах. Кожа его ягодиц теперь была насыщенно-розовой, тёплой на ощупь. Он дрожал, но не осмелился изменить позу. Его голос срывался на последние числа, но он считал, потому что такова была воля Госпожи. Боль жгла, пробегала по коже раскалёнными вспышками, растекаясь огненной волной. Где-то внутри него всё ещё теплел остаток гордости, мужского начала, но каждый удар выжигал его всё сильнее, ломая, стирая до основания. Он старался удержать ровный тон, но с восьмого удара голос дрогнул, а с десятого – глаза заволокло влагой. Он закусил губу, стараясь удержаться, но на двенадцатом ударе боль прорвалась наружу, а вместе с ней – слёзы.

Горячие капли скользнули по щекам, осознавая неизбежность момента. Он не мог их остановить – и Госпожа видела это.

Она медленно провела холодной ладонью по его пылающим, расцветшим багрянцем ягодицам, словно оценивая проделанную работу. Контраст температур заставил нижнего вздрогнуть, но он не осмелился пошевелиться. Её прикосновение было неспешным, изучающим, почти ласковым. Её пальцы легко скользнули по коже, задерживаясь на самых чувствительных местах, впитывая жар, оставленный розгами.

Госпожа наблюдала, как под её ладонью проступают следы наказания – ровные, чёткие, идеальные. Вид этого зрелища вызвал на её губах тень довольной улыбки. Она не говорила ничего, не требовала, не комментировала – просто наслаждалась моментом. Её кукла теперь была полностью оформлена.

Госпожа медленно провела рукой по его голове, пропуская пальцы через волосы, касаясь кожи лёгким жестом, в котором читалось прощение.

— Хорошая девочка, — мягко произнесла она. — Ты выдержала. Умница.

Она скользнула ладонью по его спине, позволяя теплу своей руки успокаивать, возвращать его в реальность. Её голос стал мягче, теплее, и этот момент контраста между болью и нежностью был самым сильным из всех.

— Ты не просто кукла, — её голос был ровным, спокойным, но в нём сквозила стальная нить контроля. — Ты девочка. Шлюшка. Сучка. Но всё же кукла. Игрушка, созданная для удовольствия, для украшения, для служения.

Она сделала паузу, позволяя словам проникнуть глубже, запечатлеться в его сознании. Он не мог не услышать их, не мог не принять.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Куклы не принимают решений, но они могут выполнять команды. Куклы всегда улыбаются. Куклы всегда красивы. Куклы не бывают сгорбленными.

Он знал, что ответ не требовался, но его губы дрогнули в немой попытке произнести единственно возможное: "Да, Госпожа". Но тут же отрезвила мысль “Я кукла. Я не имею права голоса” - и просто склонил голову.

Теперь он не просто безвольный предмет. Теперь он был образом, формой, воплощённой её волей. И сопротивляться этому не было смысла.

Госпожа сделала шаг назад, оценивая результат. Затем, не спеша, взяла нижнего за подбородок и мягко, но уверенно подняла его лицо, заставляя посмотреть на неё.

Она не сводила с него внимательного взгляда, будто изучая каждую линию, каждый оттенок эмоций, отражённых в глазах. Затем, сохраняя размеренность движений, потянула его вперёд, заставляя подняться.

Медленно, без лишних слов, она подвела его к трону. На полу, напротив её места, уже лежала подушка, словно заранее подготовленная для этого момента. Госпожа одним плавным движением потянула за поводок, вынуждая его опуститься на колени. Её кукла должна занять своё место у её ног.

Госпожа не торопилась. Она подняла руку и, медленно проведя пальцами по его мокрому от слёз лицу, с лёгким нажимом стерла влажные дорожки. Затем она достала из складки корсета безупречно белый платок и аккуратно коснулась им его щёк, впитывая остатки влаги.

— Девочки должны быть красивыми, — произнесла она, вытирая последние следы слабости, словно это была лишь незначительная помарка, которую она терпеть не могла в своих игрушках.

Её прикосновение было холодным, методичным, словно она действительно очищала куклу, подготавливая её к следующему этапу.

Он послушно опустился глаза, распрямил спину. Госпожа наблюдала за его движениями, затем протянула руку и указала вниз.

— Вытяни руки перед собой.

Он повиновался. Через мгновение на его ладонях оказался небольшой поднос, на котором стояли свеча и металлический штамп для печатей. Нижний задержал дыхание. Он не знал, что ждёт его дальше, но интуитивно понимал – это будет ещё одним шагом к его полной трансформации.

Госпожа провела пальцами по ободку свечи, затем лениво скользнула взглядом по штампу для печатей.

— Девочка должна быть украшена, — её голос звучал мягко, обманчиво нежно. — И нет ничего прекраснее, чем изящное колье на её тонкой шейке. Как у меня.

Она наклонилась вперёд, позволив ему увидеть, как свет скользнул по камням её украшения.

— Но твоя красота будет создана иначе, — продолжила она, слегка проведя ногтем по воску. — Горячая, податливая, принимающая нужную форму. И перед этим…

Она перевела взгляд на поднос, где рядом со свечой лежала ещё одна деталь — зажимы для сосков, украшенные мерцающими кристаллами. Госпожа медленно взяла один из них, крутя в пальцах, изучая игру света в огранке.

— Для начала мы украсим твою грудь. Девочки должны сиять, не так ли?

Она взяла один из зажимов, чуть разжала его пальцами, проверяя упругость механизма, и затем подняла взгляд на свою куклу.

Госпожа медленно, почти лениво, зажала его сосок между пальцами, разминая его кончиками, пока он не стал чувствительным и твёрдым. Затем, не давая ему возможности подготовиться, закрепила первый зажим. Тонкий металлический механизм сомкнулся на плоти, и в первый момент он ощутил лишь лёгкое давление… а затем резкую волну жгучей, пульсирующей боли.

Он втянул воздух, но промолчал. Госпожа наблюдала за его реакцией, выжидая, как долго он сможет сохранять контроль. Она чуть повернула кристалл, чтобы усилить ощущение, затем взяла второй зажим и повторила то же самое с другим соском.

Его дыхание стало чуть прерывистым, тело отозвалось дрожью, но он оставался неподвижным. Госпожа удовлетворённо склонила голову, глядя, как яркие кристаллы теперь украшали его грудь, подчёркивая её уязвимость.

— Так гораздо лучше, — спокойно отметила она, приглаживая ткань корсета на своей груди. — Теперь ты действительно начинаешь походить на настоящую игрушку.

Госпожа взяла свечу, поднесла её ближе, позволив пламени чуть колыхнуться от движения воздуха. В её руках воск был не просто материалом – он становился инструментом её власти, её искусства.

— Куклы должны быть украшены. И я хочу сама создать узор специально для тебя, потому что моя вещь должна быть лучшей — её голос звучал спокойно, почти задумчиво.

Нижний сглотнул, ощущая, как внутри поднимается тонкая волна страха. Он знал, что воск горячий, что он обожжёт, но не причинит сильной боли… Однако ожидание само по себе превращалось в пытку.

Госпожа, заметив его напряжение, улыбнулась уголком губ и перевела взгляд на его грудь, уже украшенную сверкающими кристаллами зажимов. Медленно наклонив свечу, она позволила первой капле упасть на его кожу.

Его тело дёрнулось в инстинктивном порыве уйти от жгучего прикосновения, но ремни держали его крепко. Он стиснул зубы, его грудь вздыбилась на резком вдохе, а пальцы судорожно сжались в кулаки. Боль вспыхнула мгновенно, резкая, обжигающая, пронзившая нервы огненной вспышкой. А затем… исчезла, оставив после себя странное покалывающее тепло, которое разлилось по телу волной. Он чувствовал, как кожа в этом месте остаётся натянутой, пульсирующей, будто запомнившей этот ожог.

Он вздрогнул, инстинктивно задержав дыхание. Обжигающее прикосновение воска вызвало вспышку жара, и сердце его забилось быстрее. Но боль не была нестерпимой. Почти сразу за первым жгучим уколом пришло странное тепло, которое разлилось по телу волной сладкого покорного ощущения.

— Вот так… — шепнула Госпожа, следя за его реакцией. Она наклонила свечу снова, позволяя ещё нескольким каплям сформировать узор на его груди. Он напрягся, но уже не пытался сбежать. Теперь он знал, что будет, но ожидание не делало процесс легче. Каждая новая капля заставляла его тело вздрагивать, мышцы сжимались в инстинктивной реакции на боль, но в этой боли было что-то запретное, неуловимо будоражащее. Его дыхание сбилось, короткие судорожные вздохи смешались со звуком капающего воска.

Каждое новое прикосновение воска вызывало судорожное сжатие мышц, но постепенно страх уступал место чему-то иному. Госпожа рисовала узор методично, словно художник, покрывая его кожу символами власти. Его разум разрывался между желанием прекратить это и желанием, чтобы она продолжала. Он чувствовал себя полностью в её руках, зависимым от каждого её движения. Его глаза дрожали под полуопущенными веками, губы приоткрылись в немом вздохе. Боль плавно перетекала в нечто новое, сладостное, граничащее с наслаждением. Нижний чувствовал, как огонь подчиняется её руке, превращая боль в удовольствие.

— Красиво… — наконец произнесла она, оглядывая своё творение. — Теперь у тебя есть своё колье. Ты — украшение, созданное моими руками.

Госпожа провела пальцами по застывающему воску, наслаждаясь гладкостью и теплом своего произведения. Её взгляд переместился на лежащий на подносе металлический штамп, тонко выгравированный её монограммой.

— Но любое произведение искусства требует подписи мастера, не так ли? — она взяла штамп в руку, слегка прокрутила его в пальцах, позволяя свету отразиться на металлической поверхности. — Ты — моё творение, моя собственность. И я ставлю на тебя свою печать.

Она поднесла штамп ближе к свече, позволяя металлу нагреться. Затем, будто передумывая, она потянулась за другой свечой – тёмно-алого цвета, оттенка спелой вишни. Медленно наклонив её, Госпожа позволила густым каплям воска упасть на его плечо, создавая плотную, горячую основу. Нижний задержал дыхание, не в силах оторвать взгляда от её рук. Первое прикосновение воска было резким, горячим – он вздрогнул, но не проронил ни звука. Затем тепло начало смягчаться, превращаясь в терпкое, тягучее ощущение, которое он уже начинал узнавать и принимать. Он не знал, чего ожидать — боли, жара или чего-то большего… Но знал, что это станет последним штрихом, финальным актом её власти. Но каждое действие Госпожи наполняло его смесью страха и предвкушения. Когда она уверенным движением опустила штамп в ещё податливый горячий воск, он почувствовал, как символ её власти отпечатывается прямо на его коже. В этот момент он знал – теперь он принадлежал ей не только в мыслях, но и в знаке, запечатлённом на его теле.

Госпожа удовлетворённо оглядела своё творение, пальцами слегка коснулась восковой печати, проверяя, как она застыла на коже. Затем, не говоря ни слова, она провела кончиком ногтя по его подбородку, заставляя поднять взгляд.

— А теперь, — её голос стал мягким, почти ласковым, но в этой ласке читалось обещание, — пришло время сделать из куклы то, чем она всегда должна была быть.

Она потянула его за поводок, заставляя подняться, а затем неторопливо направила к кровати. Белоснежные простыни контрастировали с тёмным интерьером комнаты, создавая иллюзию невинности в месте, где от неё не осталось и следа. Она указала на центр ложа.

— Ложись. Спиной вниз.

Он повиновался, ощущая, как мягкая ткань касается его разгорячённого тела. Госпожа действовала уверенно – она приподняла его ноги, аккуратно заведя их дальше головы, создавая нужный изгиб. Под поясницу легла высокая подушка, обеспечивая правильное положение.

Кожаные ремни уже ждали своего часа. Холодные застёжки сомкнулись на его щиколотках, надёжно фиксируя ноги к спинке кровати. Поза была смиренной, открытой, но при этом удобной – каждая деталь была продумана. Это не было принуждением – это было погружением в его новую суть.

Госпожа скользнула взглядом по его обнажённому телу, задерживаясь на украшенной воском груди, на следах от зажимов, на печати, запечатлённой на плече.

— Теперь ты не просто кукла, — тихо произнесла она, её голос стал почти мурлыкающим, предвкушающим. — Ты шлюшка. Моя шлюшка.

Она потянулась к столу, где среди других инструментов покоилась чёрная коробка. Расстегнув её, она извлекла оттуда страпон – гладкий, внушительный, созданный специально для таких, как он.

— А теперь посмотрим, насколько хороша моя шлюшка… не разочарует ли она свою Госпожу? — её голос был ровным, но в нём звучала едва уловимая игра, обещание грядущего наслаждения.

Госпожа провела рукой по его телу, пальцы лениво скользнули вниз, затем резко потянули за зажимы, заставляя его резко вдохнуть, сдерживая стон. Она не остановилась – продолжила, легко касаясь, изучая его напряжённое тело, пока не добралась до его бедер.

Смазка густо покрывала резиновый член, и блестела при слабом освещении, Госпожа медленно провела по нему ладонью, распределяя жидкость, чувствуя, как её перчатки становятся скользкими. Она не спешила. Она знала, что ему нужно время, чтобы осознать, что вот-вот произойдёт.

Да, его тело уже было подготовлено вибропробкой, но ей хотелось, чтобы он прочувствовал этот момент до конца. Медленно, почти лениво, она ввела один палец, затем, не давая ему привыкнуть, добавила второй, растягивая его плотно сжимающиеся анус. Он дернулся, но не посмел пошевелиться. Третий палец вошёл глубже, уверенно, раскрывая его шире уже совсем не девственную дырочку. Она задержалась, оценивая его реакцию, наслаждаясь каждым дрожащим вдохом.

И вдруг – пустота. Госпожа убрала пальцы, позволяя ему прочувствовать, насколько он теперь раскрыт, насколько беззащитен. И только тогда он ощутил, как в него входит твёрдый, гладкий резиновый член.

Сначала медленно, мягко, но неизбежно углубляясь. Его тело напряглось, привыкало к новому ощущению, а Госпожа внимательно наблюдала за каждым движением его лица, каждым судорожным вздохом. Затем её темп изменился. Движения стали увереннее, быстрее, её рука скользнула вниз, обхватывая его стоящий член. Теперь она управляла не только его телом, но и его наслаждением.

Волна жара прокатилась по его позвоночнику, дыхание стало рваным. Смешанные эмоции — страх, стыд, возбуждение — сливались в одно целое, создавая внутри него нечто необъяснимое. Он чувствовал, как его тело поддаётся, как границы между болью и наслаждением стираются, оставляя только полную покорность.

Его разум сопротивлялся, пытался зацепиться за остатки контроля, но тело уже предало его. Он ощущал, как напряжённые мышцы поддаются ритмичным движениям, как внутри растёт новый, доселе неизведанный жар. С каждым толчком он всё глубже проваливался в пучину ощущений, теряя себя в вихре эмоций.

Госпожа наблюдала за ним, её взгляд был полон власти и удовлетворения. Она не просто брала его — она формировала его, ломая старое, создавая новое. Её движения были точны, отточены, как у художника, наносящего последние штрихи на шедевр.

— Чувствуешь? — её голос прозвучал мягко, но в нём сквозила сталь. — Как ты становишься тем, кем должен быть? Моей шлюшкой. Моей игрушкой.

Он застонал, не в силах сдержать эмоции. В этом звуке было всё — стыд, наслаждение, осознание неизбежного. Он больше не сопротивлялся, не пытался анализировать. Он просто подчинялся. И это подчинение было его освобождением.

Госпожа не сбавляла темпа, чувствуя, как его тело полностью отдаётся ей, как дыхание становится всё более прерывистым, как дрожь пробегает по напряжённым мышцам. Он был на грани, она это знала, ощущала каждой клеткой своего тела. И в этот самый момент она замедлилась, почти полностью выходя из него, задерживая наслаждение, не позволяя ему достигнуть разрядки.

— Напомни мне… — её голос был мягким, но в нём звучала насмешка. — Ты помнишь главное правило?

Его губы дрогнули, дыхание сбилось, и он, с трудом заставляя себя говорить, прошептал:

— Н-не… не кончать, Госпожа…

— Верно, — она улыбнулась, удовлетворённо наблюдая за его борьбой, за тем, как напряжение ещё больше сжало его тело, оставив его зависшим в мучительном предвкушении.

Она наклонилась ближе, её горячее дыхание коснулось его уха, и тихим, обволакивающим голосом она произнесла:

— Но сегодня… я разрешаю.

Он вздрогнул, сердце пропустило удар, но прежде чем волна облегчения могла охватить его полностью, она добавила:

— С одним условием. Ты кончишь… в свой рот.

Он замер, осознавая её слова, но отказа не могло быть. Это было её желание. А её желания — закон.

-Открой рот, - приказала Госпожа

Она усилила темп, её движения стали более резкими, доводя его до пика с безжалостной точностью. Он не мог сдерживаться, не мог контролировать себя, тело подчинялось ей без остатка.

-Кончай, - как выстрел очередной приказ.

Последние толчки — и он захлёбывался стоном, повинуясь её приказу, принимая свою окончательную роль.

Госпожа откинулась назад, наблюдая за этим зрелищем, за тем, как он выполняет её команду, как дрожит, исполняя её волю. Как его сперма стикает по подборотку, остается на его щеках и остается на ожерелье. Она знала — этот момент он запомнит навсегда.

Она медленно вышла из него, давая ему возможность прийти в себя. Он оставался лежать, всё ещё оглушённый пережитым, дыхание сбивчивое, а мышцы дрожали от напряжения. Госпожа тем временем не спеша убрала страпон, вытерла руки салфетками и, взяв влажное полотенце, приблизилась к кровати.

Один за другим она расстегнула крепления на его щиколотках, освобождая ноги, и аккуратно протёрла его лицо и тело, смывая следы их взаимодействия. Когда её пальцы коснулись зажимов на сосках, нижний дёрнулся, но не посмел издать ни звука. Госпожа удовлетворённо наблюдала за его реакцией, а затем неспешно сняла зажимы, освобождая его чувствительную кожу.

Он всё ещё пребывал в полубессознательном состоянии, растянутый между истощением и эйфорией. Госпожа не торопилась. Она взяла специальную лопатку для снятия воска, присела рядом и, холодной поверхностью инструмента, медленно стала очищать его кожу. Её движения были размеренными, методичными, словно последний штрих мастера, завершающего своё произведение.

Тишина комнаты подчёркивала каждый шорох, каждое дыхание, каждый едва слышный выдох нижнего. Уже после того, как остатки воска были сняты, Госпожа потянулась за мазью, снимающей покраснения и успокаивающей кожу. Тёплыми пальцами она мягко втирала средство в его тело, заставляя его окончательно расслабиться.

— Ты очень хороша, Кукла, Девочка, — ласково проговорила она, её голос стал мягким, почти убаюкивающим. — Я очень довольна тобой, моя хорошая.

От её нежного тона он словно очнулся. Его взгляд, полный эмоций — преданности, счастья, тихой эйфории — встретился с её глазами. В уголках его губ промелькнула слабая, почти детская улыбка.

— Рад служить, Госпожа, — тихо, но уверенно произнёс он.

Она улыбнулась, нежно проведя пальцами по его щеке, фиксируя этот момент, оставляя его в памяти как завершение их ритуала.

Позже, когда эйфория чуть улеглась, а тела были снова облачены в привычные одежды, они сидели за чашкой ароматного чая. В комнате царило умиротворение. Они беседовали неспешно, без спешки, без обязательств, наслаждаясь последними минутами волшебства, которое они создали вместе.

Глава 17. "Слушаюсь, Госпожа"

Анна вошла в кафе раньше назначенного времени. Она выбрала столик в углу, откуда могла незаметно наблюдать за входной дверью. Для неё это был не просто способ скоротать время – ей было важно увидеть Ирину до того, как та заметит её. Ей нравилось изучать людей, их эмоции, несоответствия между словами и жестами. Ирина была наглядным примером человека, который не до конца понимает, чего хочет.

Через несколько минут дверь кафе открылась, и вошла Ирина. Её взгляд метался по залу, на лице мелькали тревога и нетерпение. Она сразу направилась к столику у окна, села, постукивая ногтем по керамической чашке. Анна наблюдала за ней ещё несколько секунд, отмечая, как та нервно кусает губу и осматривает зал, не замечая её присутствия. Затем она спокойно достала телефон и набрала номер.

Ирина вздрогнула, услышав звонок, и торопливо достала телефон. Глаза её расширились, когда она увидела имя Анны на экране.

— Обернись, — коротко сказала Анна, наблюдая за ней с лёгкой улыбкой.

Ирина подняла голову, огляделась и только тогда заметила её. Лёгкое смущение мелькнуло на её лице, но она быстро взяла себя в руки. Анна жестом указала ей на свой столик. Только после этого Ирина подошла и осторожно села напротив.

— Привет, — спокойно сказала Анна, отпивая воду из высокого стакана. — Ты так настойчиво добивалась этой встречи. Я слушаю тебя.

Анна слегка склонила голову, вспоминая их недавний разговор по телефону. Это было, когда она ехала на сессию, и Ирина тогда звучала взволнованно, почти требовательно. "Анна, мне очень нужно поговорить! У меня куча вопросов! Пожалуйста, я не могу больше ждать!" — её голос дрожал от эмоций, но Анна тогда спокойно предложила: "Структурируй вопросы, Ирина. Мне не нужен поток эмоций, а конкретика." А теперь, когда она наконец получила эту встречу, её решительность куда-то улетучилась.

Ирина сделала вид, что не заметила её сухого тона. Она нервно забарабанила пальцами по столу, шумно выдохнула и подалась вперёд, словно пытаясь взять ситуацию под контроль. Её голос звучал резко и немного сбивчиво:

— Слушай, я не понимаю, почему сразу вот так? Я хотела просто посмотреть, разобраться! Почему мне нельзя просто прийти и посмотреть со стороны? Это что, какая-то секта? — она быстро замолчала, заметив холодный взгляд Анны.

— Ты предложила мне пойти с тобой на вечеринку, но не просто как зрительнице, а в роли твоей нижней. И я... не совсем понимаю, почему так? Почему нельзя просто посмотреть, понаблюдать? Почему сразу в роли?

Анна откинулась на спинку стула, внимательно изучая Ирину.

— При нашей последней встрече ты так сильно добивалась возможности попасть в закрытый круг, что даже пошла на шантаж, — напомнила Анна, наблюдая за реакцией. У Ирины, как будто весь воздух вышел из лёгких, когда она вспомнила, как пыталась манипулировать Анной, используя её мужа. Она покраснела, опустила голову и нервно сделала глоток воды из своего стакана.

— Так вот, в Теме за подобное поведение следует наказание. И можно сказать, это твоё наказание, — продолжила Анна, выдерживая паузу, чтобы её слова проникли в сознание Ирины. — Ты уже начала учиться правилам. Тема — это пространство, в которое входят с уважением и осознанием своей роли. Любая сила требует контроля, а контроль начинается с понимания границ.

Ирина снова нервно дёрнула край своей юбки, её ногти сжались в кулак. Она открыла рот, собираясь возразить, но затем осеклась. В глазах мелькнуло возмущение, но за ним проскользнула тень сомнения. Её привычная дерзость медленно испарялась, оставляя после себя непонимание и страх. Было видно, что она пытается подавить привычную реакцию — протест, поиск лазеек, сопротивление. Она понимала, что перед ней не просто подруга, а человек, знающий, о чём говорит.

— А теперь, — голос Анны стал мягче, но по-прежнему оставался твёрдым, — расскажи мне, что именно для себя вынесла из той информации, что я тебе переслала. Мы разберёмся с твоими вопросами, но без истерик, без лишних эмоций. Ты хотела узнать, ты добилась этого. Теперь будь готова слушать.

Ирина выпрямилась, словно собираясь с духом.

— Я хочу попробовать, — сказала она, голос её прозвучал тише, но увереннее. — Я хочу понимать, что это не игра. Но мне нужно знать, что я должна делать. Я много прочитала и у меня каша в голове, - с отчаянием сказала Ирина.

Анна удовлетворённо кивнула, и лёгкая улыбка промелькнула на её лице.

— Прежде чем ты сделаешь этот шаг, тебе нужно понять три главных принципа БДСМ. Это не просто слова, это основа, на которой строится вся Тема. БДР — безопасность, добровольность, разумность. Любое взаимодействие должно быть безопасным для всех участников, происходить добровольно и с полным осознанием границ.

Ирина кивнула, но Анна продолжила:

— Второе. Вне зависимости от роли каждый человек сам выбирает, с кем взаимодействовать. Это касается и Верхних, и нижних. Нет такого, что кто-то обязан подчиняться каждому встречному или доминировать без разбору. И уж тем более ни один Верх не имеет право повелевать над чужим нижним без разрешения. Уважение и осознание границ обязательны с обеих сторон.

Ирина скрестила руки, вслушиваясь в каждое слово. Анна продолжала:

— И третье, что важно понять тебе как человеку, который хочет войти в Тему. Правила поведения в паре определяет Верхний. Да, есть основные нормы для нижних, но каждая пара взаимодействует по-своему. Нижний выполняет волю Верха для его удобства и удовольствия. Она не представляет себя без его разрешения, она носит то, что выбрал Верх, она придерживается тех рамок, которые он устанавливает. И это не обсуждается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ирина замялась, и Анна видела, как в ней борются эмоции. Она могла бы уйти сейчас, могла бы сказать "это не для меня" и избежать неизвестности. Анна позволила ей этот момент. Она слегка приподняла бровь:

— Ты можешь развернуться и уйти прямо сейчас. Но..., -с некоторой паузой продолжила Анна,- если решишься, назад дороги не будет.

Ирина сглотнула, её голос слегка дрогнул:

— Я… остаюсь.

Анна наклонилась ближе, её голос стал мягким, но при этом проникновенным:

— Хорошая девочка. Теперь ты будешь играть по моим правилам.

Анна сделала небольшую паузу, затем продолжила:

— Теперь о вечеринке. Ты идёшь туда как моя нижняя, и от тебя я жду дисциплины и послушания. Это не место для игр в femme fatale*, не выставка и не развлечение. Ты не будешь делать ничего без моего разрешения. Ни говорить, ни подходить к людям, ни представляться. В Теме нижняя не выходит за рамки воли своего Верха.

Ирина прикусила губу, но ничего не сказала.

— Я отвечаю за тебя. Ты должна будешь слушать и следовать указаниям. Никаких капризов, никакой самодеятельности. Если я сказала стоять — значит, стоять. Если сказала следовать за мной — значит, следовать. Там будет много Верхних, и твоя реакция на них тоже важна. Никто не сможет тебя тронуть без моего разрешения, но если ты будешь вести себя несерьёзно — ты выставишь нас обеих в дурном свете, а этого уже я не потерплю.

Анна выдержала паузу, позволяя Ирине переварить сказанное, а затем добавила:

— Ты будешь одета в китайском стиле. Я выберу для тебя наряд, который подчеркнёт твою роль. Это будет элегантно, но с намёком на подчинённость. Да, ты будешь без белья. Я хочу, чтобы ты почувствовала разницу между просто нарядом и одеждой, подчёркивающей твой статус.

Ирина сжала руки на коленях, но промолчала. Её дыхание стало чуть чаще.

— Последний момент. Ты всегда можешь сказать стоп-слово, если это окажется для тебя слишком. Но я не потерплю легкомыслия. Поэтому если ты решилась на этот шаг, ты должна будешь играть по правилам. Если сорвёшься, это будет твой первый и последний шанс. Ты меня поняла?

Ирина сделала глубокий вдох, её плечи напряглись, словно она сражалась сама с собой. Она сглотнула, её дыхание участилось, но в глазах мелькнуло что-то новое — смесь тревоги и предвкушения.

— Да… Я поняла.

Анна внимательно посмотрела на неё, затем с лёгким удовлетворением улыбнулась и уточнила:

-"Слушаюсь, Госпожа", так ты должна отвечать. Привыкай.

Ирина вздрогнула, её дыхание стало чаще. А Анна, выжидающее посмотрела на подругу, которая когда-то считала ее домашней и уютной, а теперь с сжав кулаки и пытаясь контролировать свое дыхание почти подчинилась ей.

-Слушаюсь, Госпожа. Я поняла, - на выдохе произнесла Ирина, при этом щеки стали красными, а глаза большими, как если б она произнесла заклинание.

-Умница, - Анна довольная результатом, откинулась назад и сделала уже почти остывшего кофе.

Покидая кафе, Анна чувствовала, как усталость накатывает на неё, словно волна. Разговор отнял у неё больше сил, чем она ожидала. Ирина была головной болью. По сути, теперь она взяла на себя ответственность за неё, а это означало не только её сопровождение, но и необходимость контролировать, наставлять и, что самое сложное, – удерживать в рамках. Анна никогда не видела в этом удовольствия, особенно когда человек, вроде Ирины, думал, что сможет всё «перепрыгнуть» и сразу оказаться там, где ему хочется.

Но несмотря на всю эту головную боль, в этой встрече было и нечто позитивное. Теперь у неё был конкретный план. Она знала, что делать дальше и как двигаться в отношении Ирины. И да, Ирина пойдёт с ней на вечеринку. Она увидит всё изнутри. Закулисье Темы, её ритуалы, порядок, негласные правила, динамику ролей. Ирина получит именно то, чего так добивалась.

Но, конечно, Анна не собиралась водить её за руку вечно. Её задача – показать, дать почувствовать атмосферу, но не тащить её в Тему насильно. Если Ирине действительно понравится быть внизу, если её реакция на эти первые шаги будет достаточно искренней, Анна знала, к кому можно её направить. В сообществе всегда есть те, кто умеет грамотно вводить новичков, показывая им путь так, чтобы это не стало просто мимолётным любопытством.

А пока Анна позволила себе короткий выдох, возвращая чашку на столик. У неё появилось ощущение контроля над ситуацией. И, пожалуй, даже лёгкого удовлетворения. "Анна задумчиво провела пальцем по ободку чашки. Всё это отнимало у неё силы, но, по крайней мере, теперь перед ней был ясный план. Пусть эта ситуация добавила хлопот, но она принесла и удовлетворение. Ирина сделала шаг в нужном направлении — осознанный, пусть и с долей страха. Это не месть, не попытка поставить её на место, а возможность показать реальность Темы без масок и иллюзий. А дальше — выбор останется за ней.", – подумала она, ощущая лёгкую улыбку, играющую на губах.

femme fatale* (фр) - "роковая женщина"

Глава 18. Новогодняя суета

Как вы думаете с чего начинается любой Новый Год? Конечно же с предновогодней суеты. Анна закрыла телефон, оставив без ответа последнее сообщение. Сейчас она не Госпожа и не сексолог – сейчас она мать и жена, и впереди её ждут хлопоты. Приятные, яркие, шумные, но все же утомительные хлопоты. Она провела рукой по волосам, оглядывая комнату. В доме царил привычный предновогодний хаос: открытые коробки с гирляндами, неубранная бумага от упаковки подарков, детские игрушки, разбросанные тут и там. Она вздохнула и принялась наводить порядок.

София бегала по дому с мишурой в руках, обвязывая всё подряд: стулья, дверные ручки, даже хвост кота. При этом восклицая:

-Если в доме не волшебно красиво - значит и новогоднего чуда не будет!

Денис копался в коробке с ёлочными игрушками, явно ища что-то особенное.

— Мам, а мы сегодня будем печь печенье? – спросила София, заглядывая ей в глаза.

Анна на секунду задумалась. У неё была целая гора дел: ужин, уборка, подготовка подарков. Но дети ждали праздника, им нужна была эта магия.

— Конечно, будем, — улыбнулась она. – Но только если ты уберёшь все обмотанные тобой стулья. Сидеть на волшебных стульях рановато, ты так не считаешь? – ответила, улыбаясь, Анна.

София скорчила недовольную гримаску, но взялась за дело.

В это время в кухню вошёл муж, бросил взгляд на стол, заваленный подарками и упаковочной бумагой.

— Опять всё на тебе, да? — пробормотал он.

Анна пожала плечами, не поднимая глаз. В этом и заключалась их привычная динамика: он был рядом, но всегда как будто немного в стороне. Не мешал, но и не помогал.

— Я справлюсь, — ответила она спокойно.

Муж кивнул и вышел, но выходя все же добавил:

-Я сегодня освобожусь раньше. Давай поедем за покупками?

-Конечно, - ответила спокойно Анна. Она замерла на мгновение, глядя в окно. Снег мягко ложился на деревья, придавая миру ощущение покоя. Внешне всё выглядело так же, как и в прошлые годы – гирлянды, запах корицы, детский смех. Но внутри неё что-то изменилось. Она больше не могла игнорировать свои желания, не могла продолжать жить, ставя себя на последнее место. Этот год был не просто очередной вехой, а моментом истины. Ей предстояло решить, сможет ли она быть собой не только в скрытой части своей жизни, но и в этом доме, среди этих людей, которые называют её женой и мамой. Смогут ли они принять её настоящую? Или этот снег скроет под собой все её сомнения? Но внутри неё этого покоя не было.

Муж кивнул и вышел, но спустя пару минут вернулся с двумя чашками чая. Он поставил одну перед Анной и присел рядом.

— Ты всегда так носишься в это время года, — заметил он, наблюдая за тем, как она машинально поправляет ленточки на подарках.

Анна слегка улыбнулась, взяв чашку. Муж, словно в задумчивости, провёл пальцами по её запястью, тёплым, едва ощутимым жестом. Затем, чуть наклонившись, легко поцеловал её в щёку. Это было так просто, но в то же время настолько давно забыто, что Анна на мгновение замерла, ловя ощущение ускользающего тепла. Чай был горячим, с запахом корицы и меда — её любимый.

— Кто-то же должен поддерживать веру в волшебство и создавать это самое волшебство, — мягко ответила она.

Он чуть склонил голову набок, глядя на неё. В его глазах не было ни упрёка, ни раздражения, скорее тихое понимание.

— Ты всё делаешь так, чтобы всем было хорошо. Не забывай оставить что-то для себя, — негромко сказал он.

Анна на мгновение задержала взгляд на муже, словно раздумывая над его словами, а затем кивнула.

— Постараюсь, — ответила она.

— Папа, а ты знаешь, у нас в школе были новогодние праздники! — воскликнула София, подбегая к столу.

— Да? И как прошло? — с интересом спросил он.

— Мамочка пришла на мой праздник и смотрела, как я была снежинкой! Я кружилась так красиво! Мам, покажи папе фото, — София радостно подпрыгнула.

— И мне помогала готовиться, — добавил Денис. — У нас была театральная сценка, мама даже текст со мной репетировала.

Муж взглянул на Анну, слегка виновато улыбаясь:

— Прости, я не смог выбраться…

— Всё хорошо, — ответила она. — Главное, что у детей был праздник.

Он кивнул, а дети снова углубились в свои хлопоты, обсуждая, какие подарки они загадали Деду Морозу.

Она делала всё правильно. Создавала уют, заботилась о детях, поддерживала семейные традиции. Но что-то в ней больше не могло вернуться в ту прежнюю Анну, для которой это было смыслом жизни. Теперь это была лишь часть её, но не вся она. Раньше она бы выложилась полностью, устроив праздник для всех детей в округе, и даже отстранённость мужа не была бы помехой. Главное, что мешает. И от этого она бы сама получала искреннее удовольствие. А сейчас ей хочется не только дарить, но и получать. Она хочет волшебства для себя.

— Мам, смотри, какой красивый шарик! – позвал её Денис, показывая старую игрушку, которую они вешали на ёлку каждый год.

Анна улыбнулась, наклонилась к нему, провела рукой по его волосам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, очень красивый. Твой любимый - улыбалась Анна

Когда пришло время наряжать ёлку, София с сияющими глазами протянула отцу ангела, ожидая, когда он поднимет её, как и каждый год. Это была их семейная традиция – папа поднимает Софию, а она ставит ангела на самую верхушку.

— Готова, принцесса? — с улыбкой спросил он, поднимая её на руки.

— Да! — радостно воскликнула девочка, аккуратно ставя фигурку на макушку ёлки.

Дети смеялись, София пыталась разукрасить тесто для печенья, испачкав всё вокруг. Анна смотрела на них и чувствовала лёгкую грусть вперемешку с теплом. В такие моменты семья казалась ей цельной, настоящей. Анна смеялась вместе с ними, впитывая этот момент. Здесь и сейчас всё было спокойно, но впереди её ждали перемены. Она знала это. И пусть Новый год был для всех началом чего-то нового, для неё он означал куда больше – начало её новой жизни, в которой больше не будет масок.

Она вытерла руки о полотенце, бросила взгляд на телефон. Сообщение горело на экране. Вздохнув, она развернулась и вернулась к детям – сейчас только это было важно. Все остальное потом.

Глава 19. "Значит я смогу?"

Пока в доме царит запах корицы и звучит детский смех, кто-то впервые осмеливается произнести то, что долго молчало внутри. О страхе близости. О теле, которое предаёт. И о шансе довериться — впервые не кому-то, а себе.

Анна спокойно смотрела на девушку, сидящую перед ней. Ольга, именно так представилась девушка, нервно теребила край своего свитера, опустив глаза. Это была первая консультация после праздников, и Анна знала, что многим пациентам сейчас сложнее говорить о личном, особенно после семейных встреч и напоминаний о традициях. В кабинете висела тишина, нарушаемая лишь приглушенным звуком улицы за окном.

— Давайте начнём с простого, — мягко, но уверенно сказала Анна. — Ольга, расскажите, что вас беспокоит.

Ольга шумно выдохнула, плечи её слегка ссутулились, а губы сжались в тонкую линию, словно она пыталась сдержать эмоции. В груди что-то сжалось, и ей показалось, что воздух стал плотнее, труднее проходя в лёгкие. Но взгляд всё ещё не поднимала. Светлые волосы были собраны в небрежный хвост, а тонкие пальцы нервно теребили подол скромного светлого свитера. Она выглядела хрупкой, словно готовой спрятаться от любого вопроса, но в её глазах прятался страх вперемешку с надеждой.

— Мы с мужем женаты уже год, — начала она. — Но у нас… у нас так и не было нормального секса. Я… я просто не могу. Каждый раз, когда он пытается… моё тело… оно как будто само закрывается, я чувствую сильную боль. Такое ощущение, что там просто стена.

Она быстро глянула на Анну, будто ожидая осуждения. Но его не последовало. Лишь спокойное, внимательное выражение лица.

— Вы были у гинеколога? — уточнила Анна.

— Да. И не раз. Анализы в норме, воспалений нет, ничего серьёзного. Врач поставил диагноз "первичный вагинизм" и объяснил, что это психологическая проблема, связанная с непроизвольным спазмом мышц тазового дна. Вот смотрите... у меня все с собой... все заключения и анализы.

Последнее она произнесла с заметным напряжением, словно сама мысль о диагнозе пугала её. Она протянула Анне достаточно увесистую папку с результатами обследования. Анна просмотрела все, что предоставила ей девушка.

— Вам объяснили, что это такое "первичный вагинизм"? — мягко спросила Анна.

— Ну, да… Врач сказал, что это психологическое. Что я просто боюсь и поэтому мышцы сжимаются. Но… я не понимаю, почему? Я ведь люблю мужа. Я хочу близости…

Анна кивнула, делая несколько пометок.

— Страх не всегда осознаётся, — пояснила она. — Иногда он уходит глубоко в подсознание, но тело всё равно реагирует. Давайте попробуем разобраться. Вы говорите, что хотите близости с мужем. А какие чувства у вас вызывает само слово "близость"? Что вы вкладываете в это понятие?

Ольга напряглась, задумчиво нахмурив брови, её пальцы судорожно сжались, словно она пыталась ухватиться за что-то невидимое, цепляясь за собственные мысли. Её пальцы снова начали теребить край свитера. Через несколько секунд молчания она осторожно заговорила:

— Близость… — Ольга запнулась, её дыхание стало неровным, а руки дрожали. Она сжала пальцы в кулак, словно пытаясь удержаться за что-то реальное, а потом осторожно продолжила, голос слегка дрожал. — Для меня это что-то очень личное. Это когда я могу быть рядом с человеком, когда я ему доверяю… но… но при этом мне страшно. — Она резко выдохнула, сжала плечи, словно от холода. — Мне хочется чувствовать тепло, заботу, но я не знаю, как правильно это проявлять. В нашей семье об этом не говорили. Никогда. — Её пальцы продолжали мять край свитера, ногти нервно зацепили ткань, пока она смотрела в одну точку перед собой, избегая взгляда Анны.

-Я росла в очень религиозной среде. У нас даже слово "секс" было чем-то постыдным. Но я понимала, что он существует — девочки в институте рассказывали, обсуждали, смеялись, но мне было страшно даже слушать. Я не могла понять, почему у меня такие сильные эмоции по этому поводу. — Ольга нервно облизнула пересохшие губы, пальцы продолжали теребить свитер, её голос стал тише, почти неуверенным шёпотом.

— Но я ведь не глупая… — Она резко подняла взгляд на Анну, словно боясь показаться невежественной. — Я знаю, что это нормально, знаю, как происходит зачатие, знаю, что это часть жизни. Просто… у меня это всегда ассоциировалось с чем-то неправильным, больше с обязательством. — Она сжала пальцы, ногти впились в ладони. — Мама всегда говорила: "Секс — это грязно. Это только для деторождения. Настоящая женщина терпит, потому что так надо." А ещё: "Первый раз — это всегда больно, но потом привыкнешь." — Ольга судорожно выдохнула, её грудь мелко вздымалась, словно она только что пробежала марафон. Ладони вспотели, и она незаметно провела ими по коленям, будто стараясь стереть напряжение. Это было похоже на признание в чём-то запретном, и она явно ждала реакции Анны.

Анна с пониманием кивнула. Встала принесла стакан воды и поставила перед девушкой. Ольга пила жадно, как-будто пошла через пустыню и оказалась в кабинете Анны.

— Когда в вашей жизни появился мужчина, что именно вы почувствовали? -спросила Анна

-Я влюбилась, - улыбнувшись ответила Ольга. И краска залила ее щеки. Она как-будто стеснялась своих чувств.- Он очень нежный и чуткий. Он красиво ухаживал. И мне так хотелось всего с ним. Но даже тогда возникал какой-то укол неправильности.

-Где вы познакомились с мужем?- тепло спросила Анна, стараясь не нарушить теплый и очень открытый момент беседы

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Мы встретились, когда я уже устроились на работу. Я художник и работаю в студии детского рисунка. А он привел свою племянницу на пробный урок. - девушка так тепло рассказывала о встречи с мужем, что Анна невольно залюбовалась ее открытостью и легкостью.

-Мы встречались 2 года до свадьбы. А после....-слова повисли в воздухе.

— Я ведь знала, что это нормально! У всех получается, почему же у меня нет? Я даже пробовала… пыталась себя убедить, что всё хорошо… но как только дело доходило до близости, тело предает меня. Я не могу расслабиться. Я чувствую стыд, страх, а потом боль. И чем больше попыток, тем хуже становится.

Голос её дрожал. Анна подождала, пока эмоции немного улягутся.

— Это абсолютно естественная реакция. Ваш мозг усвоил установку: "секс — это больно, грязно и неприятно". Эти мысли, даже если вы их не осознаёте, активизируют защитный механизм тела.

Анна внимательно посмотрела на девушку и увидела в глазах той и страх и непонимание и обреченность.

-Давайте, я все же расскажу, что именно вызывает спазм. Вагинизм — это не просто "страх". Это рефлекторный механизм, который включается автоматически, без вашего сознательного контроля. Ваш мозг воспринимает секс как потенциальную угрозу, и в ответ активируется защитный рефлекс – мышцы тазового дна резко сжимаются, предотвращая любое проникновение.

-Это реакция, похожая на моргание, когда в глаз попадает пыль, или на резкое отдёргивание руки от горячего предмета. Организм пытается защитить вас от предполагаемой опасности, даже если реальной угрозы нет.

-Причины могут быть разными: детские установки, травматичный первый опыт, страх боли или стыда, высокий уровень тревожности. Со временем этот защитный рефлекс закрепляется, превращаясь в автоматическую реакцию тела. Чем больше попыток, тем сильнее напряжение, потому что мозг "запоминает" неудачи и предвосхищает их.

Анна внимательно наблюдала за девушкой, давая ей время осознать услышанное. Видя, как её напряжённые плечи немного расслабляются, она мягко продолжила

-Но хорошая новость в том, что этот рефлекс можно переобучить. Важно постепенно изменить ваше восприятие интимности, научиться расслаблять мышцы и сформировать новые, безопасные ассоциации с близостью.

Девушка молча смотрела на неё, явно переваривая услышанное. В её глазах промелькнуло что-то похожее на растерянность.

— Значит, это не я… не моя вина… — пробормотала она, сжимая пальцы так, что костяшки побелели. В груди зашевелилось странное чувство — смесь облегчения и ужаса. — Но что, если я всё равно не смогу? Что, если… — Она запнулась, голос дрогнул, и она быстро провела ладонями по коленям, словно пытаясь избавиться от липкого страха.

Анна продолжила, сохраняя мягкость тона:

— Мы будем двигаться постепенно. Ваша задача — не "сделать всё как надо", а научиться

доверять своему телу

и

изменить его реакцию

. Для начала мы разберёмся с вашими установками, страхами, а потом перейдём к работе с телом. Мы будем действовать маленькими шагами, и вы увидите, что можете сами контролировать этот процесс.

— А мой муж? — с надеждой спросила она. — Он переживает, говорит, что готов подождать… но я же вижу, как сильно его это беспокоит.

— Хороший вопрос, — улыбнулась Анна. — В работе с подобной проблемой важно не только ваше состояние, но и взаимодействие в паре. Мы поговорим о том, как ему помочь вам. Главное, чтобы он вас не подталкивал и не давил. Я расскажу вам, как можно перестроить ваш контакт, чтобы он приносил радость, а не страх.

В глазах девушки мелькнуло что-то похожее на облегчение.

— Значит… я смогу?..- не веря тому, что все можно исправить почти шепотом спросила Ольга.

— Да, — твёрдои с теплотой ответила Анна. — Это требует времени и терпения. И если вы готовы работать над собой, то у вас всё получится.

Анна сделала небольшую паузу, затем добавила:

— Хотели бы вы, чтобы на одной из следующих встреч присутствовал ваш муж?

Девушка задумалась, слегка прикусив губу. Потом покачала головой.

— Я не знаю… Наверное, пока не хочу. Мне даже самой страшно об этом говорить…

Анна кивнула с понимающей улыбкой.

— Это абсолютно нормально. Мы начнём с работы над вашими ощущениями. А если в какой-то момент вы почувствуете, что готовы подключить мужа, мы обсудим, как это лучше сделать. Самое главное — ваш комфорт и спокойствие.

— Давайте я объясню, как мы будем работать, — продолжила Анна, слегка подаваясь вперёд. — Первым этапом будет ваша терапия. Мы детально разберём установки, которые сформировали ваш страх. Важно осознать, какие мысли запускают эту реакцию, и заменить их на новые, более здоровые.

— Второй этап — это работа с вашим телом. Мы будем использовать дыхательные техники, упражнения на расслабление мышц тазового дна, изучение тела и его реакций, методику постепенного привыкания. Всё будет происходить постепенно, в комфортном для вас темпе.

— И, наконец, третий этап — работа с вашей парой. Когда вы будете готовы, мы обсудим, как вовлечь вашего мужа в процесс, чтобы он мог поддерживать вас и помогать без давления.

— Это долгий процесс? — спросила Ольга, немного прищурившись, словно боясь услышать слишком большой срок.

— Всё индивидуально, — ответила Анна. — Но я обещаю: если вы будете следовать рекомендациям и работать над собой, результат будет. Главное — двигаться шаг за шагом и не торопить себя.

Ольга глубоко вдохнула, сначала робко, потом чуть смелее, словно пробовала на вкус новую для себя мысль. Её плечи, которые всё это время были напряжённо сжаты, чуть расслабились, а пальцы наконец-то разжали ткань свитера. Впервые за весь разговор она посмотрела на Анну не с тревогой, а с проблеском надежды. На её лице появилось что-то новое — лёгкая искорка надежды, оттенённая настороженным ожиданием. Она подняла глаза на Анну, и в этом взгляде было что-то большее — желание поверить в себя. Она осторожно кивнула, словно впервые позволила себе поверить в возможность изменений.

— Значит, я смогу… — уже не спрашивала, а тихо повторила она, словно давая себе опору поверить собственным словам. И на этот раз в её голосе уже не было прежнего отчаяния — только робкая, но живая надежда.

Анна улыбнулась, но внутри ощущала лёгкую тяжесть. Вагинизм — не просто проблема отдельной женщины, это целый пласт социальных и культурных установок, который годами формируется в семьях, особенно там, где тема секса остаётся табуированной.

— Поверьте, Ольга, вы научитесь любить своё тело, а оно в благодарность подарит вам и уверенность, и со временем удовольствие.

После того как девушка ушла, Анна ещё несколько минут сидела за столом, глядя на закрытую за девушкой дверь и перебирая в голове их разговор. Сколько женщин сталкиваются с таким же страхом? Сколько из них годами молчат, считая себя 'неправильными'? Она вспомнила свой предстоящий форум и твёрдо решила — эта тема должна быть включена в ее доклад. Она поднимет тему влияния родительских установок на сексуальную жизнь женщин, и о том, как стыд, привитый с детства, может разрушать близость. Но главное Анна даст возможность узнать о том, как это можно исправить.

— Что ж, год начался с непростых, но интересных задач, — тихо произнесла Анна, откидываясь на спинку кресла.

За окном заиграла знакомая мелодия, и будто в ответ на её слова в воздухе прозвучали строки: "Толи ещё будет, ой-ой-ой…". Анна усмехнулась, легко покачав головой. Какая-то ирония судьбы.

Раздался стук в дверь. Она ещё раз перевела взгляд на документы, собрала мысли и, выпрямившись, твёрдо произнесла:

— Войдите.

Глава 20 "Черный конверт с золотой печатью"

Был вечер, когда Анна вышла из здания. День был долгим, насыщенным консультациями, и сейчас, глубоко вдохнув прохладный воздух, она мечтала просто сесть в машину, включить музыку и хоть на мгновение провалиться в её звуки, спрятаться от чужой боли и собственных мыслей. Открывая дверцу, её взгляд упал на чёрный конверт с золотой печатью триксель, лежащий на переднем сиденье. Она вспомнила, как получила его и оставила тут - в машине. Замерев на секунду, Анна осторожно взяла конверт в руки. Пальцами легко скользнула по гладкой восковой печати, словно ощупывая границы другой стороны своей жизни.

Открыв приглашение, она скользнула взглядом по золотым строчкам, напечатанным на чёрной бумаге. Витиеватые буквы манили за собой, обещая нечто большее, чем просто встречу. Они словно приоткрывали завесу, за которой скрывалось что-то таинственное и манящее.

"Госпожа Аделина, Вы приглашены на закрытую вечернюю церемонию в честь Китайского Нового года в клубе Nocturne.

Дата: 20 января. Время: 19:00.

Дресс-код: китайский стиль, total black или фетишный наряд. Ваша роль определяет Ваш облик. Это приглашение действительно для Вас и одного избранного спутника.

Мир теней ждёт Вашего появления… Свита не может сиять без своей Госпожи…"

Анна перечитала текст ещё раз, осознавая, что совершенно выпустила из головы этот вечер. Возможно, она бы и не пошла, но действия Ирины предопределили её решение, и теперь отступать было бы странно.

Она аккуратно сложила приглашение и положила обратно в конверт, затем завела машину. Теперь в её планах значился ещё один пункт — найти наряд. Она уже знала, что ищет: что-то элегантное, но с долей вызова, подчеркивающее её статус и соответствующий тематике вечера. В памяти всплыл один бутик, где она недавно видела просто великолепные вещи. Если поторопиться, можно успеть туда перед закрытием. Анна уже представляла, каким будет её образ: чёрное облегающее платье, подчеркивающее изгибы её тела, в сочетании с красным длинным кимоно, расшитым белыми цветами. Высокий воротник, акцент на плечи, длинные рукава с плавными линиями – всё в этом наряде соединяло в себе власть, женственность и тайну. Этот образ идеально сочетался с её ролью – утончённая Госпожа, у которой есть вкус и харизма, женщина, перед которой склоняются.

Включив двигатель, Анна тронулась с места, ощущая лёгкое волнение. Она всегда тщательно продумывала образы, соответствующие её роли. Но сейчас перед ней стояла дилемма — что выбрать? Фетиш? Чистую элегантность? Или добавить немного экзотики, следуя заданной теме?

-Чтож незапланированный шопинг всегда улучшает настроение, - сама себе сказала Анна и улыбнулась.

Погрузившись в мысли, она вела машину по вечерним улицам, прислушиваясь к негромкой мелодии, льющейся из динамиков.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 21 Вечер для двоих

Иногда, чтобы понять, насколько важен человек рядом, нужно просто остановиться.

Один вечер. Один взгляд. Одно касание — и мир снова становится целым.

Анна вернувшись домой, осторожно поставив сумки с покупками у входа. Дети остались у бабушки с дедушкой, а значит, этот вечер принадлежал только двоим: мужу и ей. Она сняла пальто, чувствуя, как тепло домашней обстановки расслабляет её напряжённое тело. Муж встретил её взглядом, в котором читалась усталость, но и что-то ещё – мягкость, привычная привязанность.

— Ты долго, — заметил он, подходя ближе. — Устала?

Анна кивнула, но в её губах уже проскользнула лёгкая улыбка. Он протянул руку, убрал прядь волос с её лица. Этот жест был до боли знакомым – таким простым и таким важным одновременно.

— А ты? — спросила она в ответ, заглядывая в его глаза.

Он пожал плечами, но вместо ответа притянул её ближе, крепко обняв. В его руках было столько тепла – не страсть, не жажда, а именно та нежность, что связывает людей, прошедших через годы, через трудности, но не утративших чего-то важного.

Анна закрыла глаза, позволяя себе раствориться в этом моменте. Её жизнь была сложной, её миры – такими разными, но здесь, в этих объятиях, она всё ещё была собой.

— Пойдём, — наконец произнесла она. — Я купила вкусняшки. Будем ужинать и пить чай.

Он кивнул, не спеша отпуская её, и они вместе направились на кухню, наслаждаясь этим тихим, редким моментом уединения.

Анна поставила чайник на плиту, затем прислонилась к столешнице, наблюдая за мужем. Он сел на стул, устало потёр лицо руками.

— Ты куда-то собираешься? — вдруг спросил он, кивая в сторону сумок с покупками. — Что-то интересное купила?

Анна усмехнулась, скользнула взглядом по пакетам и кивнула.

— Платье. И пару мелочей.

— Ага, значит, снова твои изысканные наряды? — он улыбнулся, потягиваясь. — Это на какой-то особый случай?

Анна накрывала на стол, обернувшись к нему, ответила:

— Да, — Анна провела рукой по волосам, собираясь с мыслями. — В конце января я иду на вечеринку.

— Вечеринку? — в его голосе мелькнуло лёгкое удивление. —это в тоем "клубе по интересам" ?

Именно так он называл ее интерес тематическими взаимодействиями -"клуб по интересам". Будто стеснялся прямо сказать БДСМ или Тема.

Она кивнула, следя за его реакцией.

— И ты пойдёшь не одна? — он внимательно посмотрел на неё.

— Почему ты так решил? — удивилась Анна, наклоняя голову в сторону.

Муж пожал плечами, глядя на неё с лёгкой усмешкой.

— Ты обычно так тщательно продумываешь свои выходы, что если бы шла одна, уже несколько дней обсуждала бы, что надеть, и ломала бы голову над деталями. А тут — спокойствие. Значит, ты не одна.

Анна удивилась внимательности мужа. Обычно отстраненный и несколько равнодушный - он все же следит за ее жизнью, пусть и из далека, как просмотр фильма.

Она чуть улыбнулась, предвкушая его реакцию.

— Да, со мной будет.... Ира.

На мгновение наступила тишина. Он приподнял брови, явно обдумывая услышанное.

— Ира? – переспросил он, медленно переводя взгляд на неё. — Это... неожиданно.

Анна не удержалась от лёгкого смешка.

— Я тоже так думала, но она захотела пойти. Для неё это новый опыт.

Он кивнул, всё ещё переваривая новость, но затем усмехнулся.

— Ну, это точно что-то новое. И в каком статусе она туда идет? Ты вроде говорила, что без роли туда не пустят. Ты берёшь её под своё крыло?

Анна посмотрела на него с лукавой улыбкой.

— Можно и так сказать. Скажем так - она отбывает свое наказание,- улыбнулась загадочно Анна. - Я покажу ей этот мир, но решать, оставаться в нём или нет, будет только она.

Позже, сидя в полумраке гостиной, они лениво смотрели фильм, не особо следя за сюжетом. Анна тихо вздохнула, наслаждаясь редким моментом тишины. Муж заметил это и слегка улыбнулся. Анна устроилась рядом, её голова покоилась на его плече, а его пальцы неторопливо скользили по её руке. Тепло его ладони успокаивало, наполняло ощущением защищённости.

— Я скучал по таким вечерам, — негромко признался он, легко касаясь губами её виска. — Нам так редко удаётся просто быть вместе, без суеты.

— Мне тоже этого не хватает, — тихо ответила Анна, накрывая его руку своей.

— Ты всегда куда-то торопишься, а сейчас просто рядом.- зарылся носом в ее густые волосы, произнес муж.

— Я здесь, — тихо ответила Анна, накрывая его руку своей. — Ты же знаешь.

Он кивнул, его пальцы скользнули вверх по её предплечью, ласково поглаживая кожу.

— В последнее время ты часто в раздумьях, — пробормотал он, заглядывая ей в глаза. — Что-то тревожит?

Анна не ответила, просто прижалась ближе, ощущая, как его дыхание скользит по её коже. Он провёл рукой по её шее, замирая на несколько секунд, словно изучая её реакцию. В этом прикосновении было что-то большее, чем привычное тепло – что-то, что говорило без слов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Анна медленно подняла голову, чуть улыбнулась и легонько коснулась его щеки пальцами.

— Ты слишком внимательно меня читаешь, — прошептала она.

— Просто иногда мне кажется, что ты несёшь в себе что-то, чем не хочешь делиться, — ответил он с тёплой усмешкой.

Анна слегка улыбнулась, не отводя взгляда. Его пальцы продолжали медленно скользить по её руке, затем по ключице, вызывая лёгкую дрожь. Её дыхание стало глубже, а пальцы сами собой скользнули по его запястью, чуть сжимая.

— Может, мне просто нравится, когда ты пытаешься меня разгадать? — тихо прошептала она, наклоняя голову чуть ближе.

Он усмехнулся, его губы на мгновение замерли у её виска, тёплое дыхание коснулось кожи, заставляя её задержать дыхание. Затем он провёл ладонью по её спине, замирая у основания шеи, словно ожидая её реакции. Лёгкая дрожь пробежала по телу Анны, её сердце сбилось с привычного ритма. Она не отстранилась — наоборот, медленно провела кончиками пальцев по его груди, ощущая тепло ткани и силу под ней. Чуть прижалась ближе, её губы почти коснулись его шеи, и она позволила себе раствориться в этом моменте.

— Значит, я на правильном пути? — его голос был низким, чуть хрипловатым.

— Возможно, — она улыбнулась, их губы встретились в неторопливом, глубоком поцелуе. Он был мягким, но наполненным тихой жаждой, будто за этим моментом скрывалось больше, чем они готовы признать. Его пальцы чуть сильнее сжали её талию, подчиняя движение к себе, в ответ её ладони скользнули по его плечам, ощущая знакомую теплоту тела под тканью.

Он медленно углубил поцелуй, его губы касались её неспешно, изучающе, будто пытаясь прочесть её эмоции через это прикосновение. Анна на мгновение замерла, наслаждаясь этим редким ощущением близости, прежде чем позволила себе ответить так же глубоко, чуть прижимаясь ближе. Она чувствовала, как его дыхание становится тяжелее, как его ладонь скользит по изгибу её спины, оставляя после себя огненный след.

Время словно замедлилось. Они растворялись друг в друге, в тепле прикосновений, в ритме дыхания, в электризующем напряжении между ними. Эта ночь принадлежала только им.

Глава 22. "Выбрать себя"

Иногда не нужно выбирать сторону. Нужно выбрать себя.

День стоял ясный, слепяще солнечный, но час от часу небо затягивали тучи, будто напоминая, что одна и та же реальность может выглядеть по-разному в зависимости от угла зрения. Анна шагнула вперед, направляясь к приехавшему такси.

Машина плавно двинулась по заснеженным улицам, и, прислонившись к холодному стеклу, Анна наблюдала, как солнечный свет играет на снежных кристаллах. В голове крутились мысли, которые не давали покоя.

Совсем недавно они с мужем провели удивительно тёплый и уютный вечер. Дети были у бабушки, а они остались наедине – без суеты, без повседневных забот. Разговоры перетекали плавно, словно мягкая музыка, а потом… Близость. Тонкая, чувственная, лишённая поспешности. В эти моменты она чувствовала себя любимой, нужной. Казалось, что всё в порядке, что между ними ещё теплится искра. Но стоило утру наступить, как магия исчезла. Осталось лишь послевкусие.

Когда всё изменилось? Когда её отношения с мужем стали привычкой, а не страстью? Казалось, что она никогда не осознавала точного момента, когда исчезли вспышки желания, когда их разговоры стали формальными, когда между ними встал невидимый барьер. И почему её двойная жизнь – та, что она вела как Госпожа, – вызывала у него лишь снисходительное спокойствие?

Он не запрещал, не возражал, не устраивал скандалов. Он знал. Просто называл это «её увлечением» и жил дальше, как будто это не имело никакого значения. Но разве увлечение – это то, что делает её живой? Разве можно назвать «увлечением» ту сторону её самой, которая наполняла её энергией, страстью, ощущением себя?

Что изменилось бы, если бы он принял её полностью? Если бы увидел в ней не только жену и мать его детей, но и женщину, которой принадлежит власть, которой хочется играть и управлять, которая жаждет отдачи? Перестал бы он смотреть на неё с оттенком снисходительной иронии? Или же, наоборот, это разрушило бы ту хрупкую стабильность, которую они всё ещё удерживали?

Анна закрыла глаза, ощущая тепло солнечного луча, пробивающегося сквозь стекло. Всё её существо протестовало против того, чтобы делать выбор. Почему она должна была выбирать? Разве невозможно быть и той, и другой?

Её жизнь – это не два противоположных пути, а единое целое. И пусть одна её часть холодна, как мороз за окном, а другая – согревает, как солнечный свет, обе они существуют одновременно. Она больше не хочет разрываться, пытаясь подстроиться под чужие ожидания. Она хочет просто быть.

Такси остановилось у здания. Анна глубоко вдохнула и открыла дверь, ощущая, как мороз обжигает кожу. Она подняла голову – солнце снова вышло из-за туч, освещая её путь к кабинету психолога.

Она вошла внутрь, сбросила пальто и направилась в привычный кабинет. Психолог поднял взгляд и с лёгкой улыбкой кивнул:

– Добрый день, Анна, с прошедшими праздниками. Как встретили Новый год?-

Она улыбнулась в ответ, ощущая лёгкое тепло от его внимания.

– Спасибо, и вас тоже с праздниками. Новый год прошёл спокойно… тепло, в кругу семьи.- улыбнулась Анна

Она опустилась в кресло и задумалась, стоит ли озвучить те мысли, что терзали её по дороге сюда.

Психолог внимательно посмотрел на неё, заметив её задумчивость.

– Вы сегодня молчаливы, Анна. Что-то беспокоит вас? Хотите поговорить об этом?

Она встретилась с ним взглядом, колеблясь лишь мгновение, и решила не уходить в молчание.

– По дороге сюда я думала… Знаете, мне всегда казалось, что я должна сделать выбор. Между тем, что делает меня сильной, и тем, что делает меня нужной. Но чем дальше я размышляю, тем больше понимаю, что не хочу выбирать.

Она посмотрела на него, и в его взгляде читался интерес. Её слова, казалось, зацепили что-то важное.

– Тогда давайте разберёмся, что именно вас тревожит в этом…

Анна провела кончиком пальца по подлокотнику кресла, словно собираясь с мыслями.

– Вы знаете, я долго пыталась определить, где моё настоящее место. Ощущение, будто я живу в двух мирах одновременно. Один – тот, где я жена, мать, психолог, человек, который поддерживает, заботится, помогает разбираться. Второй – тот, где я Госпожа. Где мне подчиняются, где я диктую правила и контролирую процесс. Темная и Светлая сторона меня. - с иронией улыбнулась Анна

Она посмотрела на Михаила, ожидая реакции, но тот молчал, давая ей пространство для продолжения.

– Одна часть даёт мне силу, другая – смысл. Я не хочу выбирать, потому что без одной из них я не чувствую себя цельной.

Психолог слегка кивнул:

– Значит, вопрос не в выборе, а в принятии обеих частей?

Анна глубоко вдохнула, будто осознавая что-то новое.

– Да. Именно - ответила Анна , гладя сквозь Михаила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 23 "Добровольная власть"

Они слышат слово "боль" — и сразу представляют насилие. Услышат "подчинение" — и в их голове рождаются образы бесправного рабства, унижения, где ломают волю и тело.

Михаил выдержал паузу и затем задал следующий вопрос:

– На прошлой встрече вы обещали рассказать, что значит для вас быть Госпожой. И затронули вопрос доверия и ответственности, Вы готовы поговорить об этом, Анна? И возможно вы дадите себе ответ на интересующий вас вопрос , - улыбнувшись спросил психолог.

Анна открыто улыбнулась, словно ожидала этот вопрос. И задала вопрос в ответ:

-А что именно вы знаете о понятии Госпожа? - лукаво спросила Анна, слегка наклонив голову, позволяя голосу стать чуть ниже, насыщеннее.

- Многие представляют её как стервозную женщину, обиженную на мужчин, которая только и делает, что унижает мужчин, наказывает, порет, стропонит и подвергает их другим извращениям. - Анна усмехнулась. - Но правда ли это? Или же это очередной миф, рождённый страхами и незнанием?

– О, так вот значит я какая?, – с той же улыбкой, но с лёгким вызовом спросила Анна, всё ещё уклоняясь от прямого ответа на вопрос психолога. Она привыкла к подобным стереотипам. Привыкла разбирать их на части, объяснять, развеивать мифы. Но в этот раз что-то внутри неё ёкнуло. Она вдруг поймала себя на том, что говорит привычные вещи, но не чувствует их так, как раньше.

-Когда я только столкнулась с понятием Госпожи, я тоже считала, что эта женщина обязательно должна быть стервозной, вести себя с вызовом, противопоставляя себя мужчинам, она должна уметь материться и быть достаточно бесцеремонной. И эта роль была мне чужда, если не сказать - отвратительна.

Анна передернула плечами, как будто скидывая с себя этот, навязаный порноинтустрией, незамысловатый образ.

– Госпожа для меня – это не про власть в привычном понимании. Это не титул. Это состояние. Момент, когда ты видишь в глазах другого своё отражение. Когда его дыхание подстраивается под твоё, когда каждое движение становится частью единого ритма. В её взгляде – власть, но не над телом, а над восприятием. Она ведёт, и в этом её суть.

Она замолчала, стараясь подобрать слова, но вместо этого вспоминала. Вспоминала, как смотрела в глаза нижнего, как он замирал в ожидании. Как не было страха, а было только принятие и ..... доверие.

И чуть помедлив Анна продолжила:

– Это доверие. Чистое, безоговорочное. Я знаю, что могу сделать всё… и именно в этом суть. Не в том, чтобы взять - а в том, чтобы знать, что мне это разрешено.

Михаил слегка склонил голову набок, заинтересованно наблюдая за ней.

– Разрешено?, - с удивление спросил психолог.

Анна кивнула, её пальцы перестали двигаться по подлокотнику – она больше не искала слова.

– Да. Разрешено. Это не про контроль над телом. Это про то, что он доверяет мне настолько, что я становлюсь его миром, - улыбнулась Анна

Она произнесла это медленно, будто пробуя смысл этих слов на вкус.

– Люди думают, что БДСМ – это про власть. На самом деле, это про баланс. Только в абсолютном доверии можно ощутить настоящую силу.

– Но сила и доверие – разве это не противоположности? - с удивление спросил Михаил

Анна посмотрела серьезно на психолога и задала вопрос:

– Вот это и есть ошибка. Думаете, когда нижний стоит передо мной на коленях, он слаб? Вы считает подчинение слабостью?

– Разве нет? - без колебаний ответил Михаил

Анна наклонилась вперёд, её голос стал бархатным, но твердым:

– Он даёт мне власть. Добровольно. Осознанно. Разве можно назвать слабым того, кто способен на такую степень доверия? Человек добровольно отдаёт мне контроль, зная, что я его не предам, не причиню настоящего вреда. Это ведь парадоксально, не так ли? - сделал паузу Анна. - Верх– это не только тот, кто управляет, но и тот, кто несёт ответственность.

И добавила жестче, и абсолютно уверенно:

– Я беру эту власть. Но не потому, что могу. А потому, что знаю, что с ней делать.

– Значит, Госпожа – это не про контроль?

Анна ответила так как умела только, играя голосом, медленно, почти завораживающе:

– В данном случае контроль - это про ответственность. Ощущать чужие границы так же остро, как свои. Видеть в глазах другого себя.

– То есть, вас больше привлекает не сама власть, а факт, что вам позволяют её взять?_ удивленно спросил психолог, пребывая в замешательстве от сказанного Анной. Он до сих пор видел в БДСМ лишь жестокую власть одного над другим.

– Да. Потому что власть без согласия – это насилие. А власть, которая даруется добровольно… это нечто иное. Это как послевкусие после бокала хорошего вина с богатым букетом.

-Позвольте тогда спросить - Михаил немного подался вперёд: – Почему же многие тогда воспринимают БДСМ как что-то опасное или нездоровое?

Анна усмехнулась, покачав головой:

– Потому что люди видят только внешний фасад. Они слышат слово "боль" — и сразу представляют насилие. Услышат "подчинение" — и в их голове рождаются образы бесправного рабства, унижения, где ломают волю и тело. Они не видят другого — выбора, глубины, и свободы в этом доверии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-А ведь всё это держится на одном – согласии. Всё, что происходит в этих отношениях, основано на обоюдном желании и чётких границах. В реальности это куда безопаснее, чем, скажем, отношения, где один партнёр просто манипулирует другим, выдавая это за любовь.

Психолог задумчиво постучал ручкой по блокноту.

– Получается, БДСМ – это не про жестокость, а про честность и структуру?

Анна кивнула.

– Поэтому и Госпожа для меня – это предельная собранность, внутренняя уверенность и осознание своей силы. Это не просто роль или игра, как многие думают. Это часть меня. В обычной жизни я поддерживаю, помогаю, направляю, но там… там я беру. Я задаю правила, чувствую контроль, вижу, как другой человек отдаётся этому процессу… Это про грацию, внутреннюю силу и умение управлять не через крик или унижение, а через уверенность и контроль. И утрата доверия возможна лишь в том случае, если я нарушу все возможные границы своего нижнего. А это против всех моих принципов.

Тут психолог заметил, как в Анне появилось едва уловимое изменение – её осанка стала ровнее, голос стал твёрже, а во взгляде засветилась уверенность. Это не было резким перевоплощением, скорее, естественным проявлением той стороны, о которой она говорила. Михаил понял, что сейчас перед ним не просто Анна, а женщина, осознающая свою власть и силу.

-Хотите я открою вам еще одну тайну?– хитро поинтересовалась Анна.

Михаил кивнул подобрался, как-будто ему действительно сейчас будут отрывать секретные знания.

-В БДСМ всё честно. Там мне не нужно прятать себя. Там все без масок.- сказала Анна и подмигнула Михаилу.

Он задумчиво посмотрел на неё, явно ожидая продолжения.

Анна провела пальцем по подлокотнику кресла, словно рисуя невидимые линии.

– Именно это делает меня свободной. Там я не боюсь быть собой. Я не думаю, как меня воспримут. Не выбираю слова, не подстраиваюсь, не сдерживаю свои желания. Я просто живу. И вот это ощущение… – она на секунду замолчала, подбирая точное слово, – чистоты. Оно пьянящее. В обычной жизни слишком много фильтров, слишком много ожиданий. Но там – я просто есть.

Михаил слегка кивнул, наблюдая за её выражением лица.

– И теперь вы хотите эту свободу не только в Тематическом мире?

Анна наклонилась вперёд, её голос стал мягким, но насыщенным:

– Теперь я хочу, чтобы моя свобода была не только внутри меня, но и вокруг меня. В жизни, в отношениях, в каждом выборе, который я делаю.

Она сделала короткую паузу, словно прислушиваясь к своим мыслям.

– А насколько для вас важно, чтобы ваш муж принял обе ваши стороны? Какое значение это имеет для вас в ваших отношениях?

– Мне не нужно, чтобы он входил в Тему. Эти эмоции я получаю в другом месте. Но мне важно, чтобы он не стеснялся этой моей стороны, не отмахивался от неё, а мог свободно обсуждать со мной то, что меня волнует. Без фраз "а я должен это слушать?" или "мне это неинтересно". Я не хочу разрываться между двумя ролями, я хочу, чтобы в своей семье могла быть собой.

Анна замолчала на мгновение, словно прислушиваясь к своим мыслям. Её голос стал мягче, но в нём звучала уверенность:

– Всё честно. В этом мире ты можешь говорить о своих желаниях, не боясь быть осуждённым. Можно обсуждать границы, можно быть собой. В этом, наверное, и есть суть – не в доминировании или подчинении, а в открытости и принятии.

Она провела ладонью по подлокотнику кресла и глубоко вдохнула.

– И я тоже хочу этого. Полного принятия. Без необходимости скрывать часть себя или бояться, что меня не поймут. Без ощущения, что я должна выбирать между двумя мирами. Я не хочу отказываться от какой-то части себя. Я хочу быть цельной.

Анна подняла глаза на Михаила, и в них читалось нечто новое – не просто рассуждение, а осознание. Она не искала компромисс. Она нашла ответ.

Михаил, уловив это, кивнул, словно подтверждая её мысль.

– Похоже, сегодня вы действительно нашли важный для себя ответ, – тихо произнёс он.

– Да, вы правы. Я осознала, чего хочу на самом деле. Теперь посмотрим, что я с этим сделаю, – сказала Анна, поднимаясь с дивана.

Михаил слегка улыбнулся:

– Надеюсь, на следующей встрече вы расскажете, какие шаги предприняли? Мне кажется, этот путь только начинается.

Анна кивнула, но ничего не ответила. Она уже знала – никаких компромиссов с собой больше не будет.

Она накинула пальто, но не стала застёгивать его. В кабинете было душно – от тяжести мыслей, от напряжения осознания, от всего, что вскрылось за этот час. Ей нужно было скорее выйти наружу.

Как только дверь за ней закрылась, её окутал холод. Морозный воздух резко обжёг кожу, но это было приятно – словно встряска, словно знак, что всё действительно изменилось. Она сделала глубокий вдох, позволяя свежему воздуху наполнить лёгкие.

Больше не прятаться. Больше не разрываться. Теперь она знала, что её сила – в целостности.

Глава 24 "Нормальный" - тот, кто молчит?"

Выбор всегда страшит. Особенно когда от него больше нельзя отвернуться

Раннее субботнее утро встретило Анну яркими солнечными лучами, озаряя морозное утро чистым светом. Она пришла в клинику на полчаса раньше, как обычно. В голове ещё крутились мысли о вчерашней встрече с психологом, оставившей странное, но тёплое послевкусие. Она любила это время – возможность спокойно выпить кофе, навести порядок в мыслях перед приёмом клиентов. В воздухе витал запах свежей уборки, коридоры были пусты, и лишь слабый шум вентиляции нарушал тишину.

Но у её кабинета уже кто-то ждал.

Девушка. Молодая, стройная, но с напряжёнными, словно вырезанными ножом чертами лица. Она резко вскочила с кресла, словно пружина, и шагнула вперёд, перехватывая дорогу.

— Так вот вы какая! — голос её дрожал от злости, но в нём было больше нервозности, чем силы.

Анна остановилась. Окинула её взглядом. Не отстранилась, не обошла – только ровный взгляд, холодный, внимательный.

— Если есть желание продолжить разговор, заходите. Или предпочитаете обсуждать ваши личные проблемы на всеобщем обозрении?- сказала Анна, отперла дверь кабинета и, не глядя на девушку, вошла внутрь.

Девушка колебалась мгновение, затем, сжав кулаки, шагнула следом и с силой захлопнула дверь.

-А теперь представьтесь. С кем имею честь разговаривать?- не давая опомниться девушке, спросила Анна

-Лариса. Я девушка Артема. Помните такого? - ядовито спросила девушка.

Анна скрестила руки на груди, облокотившись на край стола. Конечно, она помнила Артема - молодого человек, который так страстно хочет смены ролей в интиме. И вот его девушка перед ней.

-Итак, Лариса, девушка Артема, что привело вас в такую рань, в субботу, в мой кабинет?

Этот вопрос тут же сорвал тормоза и Лариса стала выплескивать весь свой негатив

— Довольны собой? Решили, что имеете право лезть в чужие отношения?!

Но Анна только подняла брови и осталась стоять опираясь на свой стол. Она знала, что пока пар не выйдет, толку в диалоге нет. Она позволила Ларисе говорить, наблюдая, как та теряет контроль.

— Артём рассказал, что "вы ему помогаете". Теперь он решил, что я должна перед ним бегать! — с издёвкой бросила она.

Анна сделала медленный, почти ленивый шаг вперёд, не отводя взгляда.

— Ошибка. Он не хочет, чтобы вы бегали. Он хочет, чтобы вы перестали стоять на месте.

Лицо Ларисы побагровело.

— Да с чего вообще я должна меняться?! Я не обязана! Он знал, какая я! Вы просто хотите, чтобы я себя переделала!

Анна посмотрела ей прямо в глаза. Спокойно. Тяжело.

— Вы вообще никому ничего не должны, - пауза, дающая возможность девушки осознать сказанное. - Вы не обязаны, - еще пауза. -Но тогда будьте честны – вы боитесь потерять его, однако не хотите ничего менять в ваших взаимоотношениях. Ведь так? - вызов слышался в каждой фразе Анны.

Она слегка склонила голову набок, внимательно рассматривая девушку стоящую перед ней, будто оценивая. Лариса отвела взгляд. Анна продолжала:

— С моей точки зрения, Артём испытывает усталость от статичных и однообразных отношений, в которых он не чувствует эмоционального или личностного взаимодействия. Другими словами он устал быть мебелью.

-До вас…. до вас всё было нормально! Он был мужчиной, а теперь ведёт себя как… как…! Вы ему мозги запудрили! Он никогда не жаловался, а теперь ему, видите ли, нужно, чтобы я «проявляла инициативу»! Я должна его развлекать?! А мне это зачем?!

Она сделала ещё шаг вперёд, голос её звучал вызывающе. Анна продолжая спокойно смотреть прямо и спокойно отвечая, как бы резюмируя все то, что было сказано Ларисой:

— Да, до меня он молчал. Теперь он говорит. И вам это не нравится?

Девушка вздрогнула от слов, но тут же вспыхнула:

— Вы его испортили! Он был нормальным мужчиной!!! - почти прокричала Лариса

Анна склонила голову набок и медленно и чётко произнесла::

— То есть «нормальный» – это тот, кто делает, как удобно вам? — "Нормальный" тот, кто молчит, когда ему плохо? Кому приходится проглатывать свои желания ради вашего комфорта?

Девушка удивленно поднимает глаза Анну:

— Да при чём тут это?!

Все так же холодным тоном Анна продолжила говорить:

— При том, что раньше он молчал, а теперь говорит. Раньше он делал, как вам удобно, а теперь хочет чего-то для себя. Это пугает, не правда ли?

Девушка прикусывает губу, потом выплёвывает:

— Я не хочу быть такой, как он хочет!Я не собираюсь его развлекать!

— Отлично. Тогда признайтесь – вы не подходите друг другу.

Лариса замерла. Это не то, что она ожидала услышать. Девушка моргнула. Это её сбило с толку. Она явно ожидала, что Анна будет убеждать, уговаривать, но этого не произошло.

— То есть вы считаете, что я плохая девушка, да? Что я "неподходящая"?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Анна пожимает плечами, абсолютно спокойно отвечает на вопрос:

-Это не вопрос "плохо" или "хорошо". Вопрос — в честности. Вы не готовы меняться. Он — не готов больше молчать. Если вы не хотите решать эту дилемму вместе с ним, это ваш выбор. Но требовать, чтобы он остался таким, как вам удобно – это не отношения, а угнетение.

— Он знал, какая я! Почему теперь я должна...

Анна жёстко перебивает:

— Не должны. Просто примите: он тоже больше не хочет статичности, а хочет большего и для себя тоже.

В кабинете повисло тяжелое молчание. Девушка дышала тяжело, но ответить было нечем. Она сжимала и разжимала кулаки. Ее напряжение выдавала венка, пульсирующая на висках.

— Сука…, - единственное, что выдавила Лариса.

Анна усмехнулась – спокойно, почти лениво. Её голос был холодным и чётким:

— Что ж, вы можете называть меня, как пожелаете. Но позвольте я все же скажу. Вы привыкли к тому, что Артем вас добивается, а теперь вам страшно, что он больше не захочет этого делать. Вы хотите вернуть старую схему, потому что не умеете играть по-новому Но факт остаётся фактом: вы живёте в сценарии, где он всегда должен был хотеть вас больше, чем вы его. Вас это устраивало, пока он молчал. А теперь он заговорил – и вам боязно.

Тон Анны был холодным, чётким, не дающим уклониться. Девушка резко отвернулась, будто её ударили словами. Она сделала пару шагов, стиснула зубы.

-Вы вообще знаете, что такое отношения? Или только разрушать их умеете?- больше от отчаяния спросила девушка и опустилась на диван.

Анна с лёгкой улыбкой произнесла:

— Отношения – это когда слышат друг друга. Вы пришли, но слышать не хотите, - сказала Анна и поставила перед девушкой на стол стакан воды.

— Чего вы добиваетесь, а? Чтобы я стала шлюхой и прыгала перед ним, как на панели?! - делая глоток ,а затем еще один.

Анна усмехнулась, но в её взгляде не было веселья – только холодное понимание.

— Ошибка. Ему не нужна шлюха. Он не хочет, чтобы вы бегали или прыгал. Он хочет, чтобы вы не стояли на месте. Вы, конечно, можете не делать ничего. Оставаться такой, как есть. Но даже река меняется - а вы нет.

В образовавшейся тишине было слышно, как сдавленно дышала Лариса. Ее губы дрогнули, словно она пыталась сказать что-то ещё, но не находила слов. В глазах всё ещё была ярость, но теперь уже перемешанная с растерянностью и первой тенью сомнения.

Анна спокойно, без нажима добавила:

— Если когда-нибудь захотите взглянуть на ситуацию под другим углом, я всегда готова вас выслушать. Или вас обоих. Дверь моего кабинета открыта для диалога, а не для войны.

Лариса поднялась с дивана, она явно борясь с внутренними эмоциями. Вздохнула, словно хотела уйти молча, но всё же обернулась. Глаза её метались, голос был тише, чем раньше, но в нём слышалась уязвимость:— Я боюсь… Я не знаю, как это делать. Я не умению

-Я помогу, - ответила Анна.

Лариса не глядя на Анну кивнула и вышла из кабинета.

"Вот так начало дня" -подумала Анна и посмотрела на часы. Прием должен был начаться с минуты на минуту.

Глава 25. "Попробовать я готова"

В обед позвонила Ира. И договорились встретиться сегодня через 1 час. Анна с радостью откликнулась на предложение Иры, потому что собиралась отдать ей костюм для вечеринки и еще раз проговорить моменты интересующие как Ирину, так и Анну.

Для встречи выбрали тихое кафе – место, где не было суеты и можно было спокойно поговорить. В этот раз Ира пришла вовремя, и, увидев Анну, без колебаний подошла к столику.

— Привет, — сказала Ирина, усаживаясь напротив. В её голосе не было ни вызова, ни напряжения. Скорее лёгкое волнение и азарт, смешанные с любопытством.

Анна кивнула, мягко улыбнувшись.

-Что-то будешь заказывать?, - спросила Анна

-Да, конечно. Тут говорят вкусные десерты, поэтому легкий десерт и чашечку латте я с удовольствие закажу, - улыбнулась Ира.

Анна пододвинула к Ирине коробку.

— Здесь твой наряд, — спокойно сказала она. — Вечеринка уже на следующей неделе, так что у тебя есть время привыкнуть к мысли, что ты там будешь. — Всё подобрано так, чтобы ты чувствовала себя комфортно и выглядела достойно.

Ирина провела рукой по упаковке, но не спешила её открывать. — Мы поедем вместе? — уточнила она, подняв взгляд.

Анна кивнула. — Да, я заеду за тобой на такси, чтобы мы прибыли вместе. Ты будешь рядом со мной всё время, и если что-то покажется тебе не комфортным, я помогу.

— Знаешь, — задумчиво начала она, — мне сейчас даже не столько наряд интересен, сколько… ты. Я вижу, как ты держишься, как ты говоришь. Ты не просто играешь эту роль, для тебя это больше, чем просто стиль жизни, да?

Анна посмотрела на неё с лёгким удивлением. Вопрос был не банальным.

— Да, — спокойно ответила она, откинувшись на спинку стула. — Это часть меня. Не маска, не образ, не временное увлечение. Я приняла это в себе и перестала сомневаться.

Ирина чуть склонила голову набок, внимательно всматриваясь в Анну.

— А что ты чувствуешь, когда находишься в этой роли? Что тебе даёт это состояние?

Анна чуть улыбнулась, её пальцы неосознанно скользнули по краю стакана с водой.

— Спокойствие, — сказала она после короткой паузы. — Осознание контроля. Уверенность в том, что я могу направлять, что я создаю динамику, в которой обе стороны получают то, что им нужно. Это не про власть, как многие думают. Это про баланс.

Ирина тихо выдохнула, явно обдумывая услышанное.

— А тебе не кажется, что это может… тяготить? Всегда быть сильной?

Анна взглянула на неё спокойно, без тени сомнения в глазах.

— Нет. Потому что это не просто «сильная роль». Это я. Я не надеваю это на себя, я в этом живу.

Ирина задумчиво кивнула и, наконец, осторожно открыла коробку. Она провела пальцами по ткани, её взгляд смягчился.

— Знаешь, я думала, что буду бояться, но сейчас… мне просто интересно, — призналась она, поднимая на Анну взгляд. — Не знаю, приму ли я это в себе, но попробовать я готова.

Анна удовлетворённо кивнула

— И ещё одно важное правило по наряду, — добавила она, встретившись с Ириной взглядом. — Никакого нижнего белья. Это не обсуждается.

— Это и есть твой первый шаг. Ты уже не сопротивляешься — ты изучаешь. И это правильный путь.

Ирина усмехнулась, аккуратно закрывая коробку.

— Значит, до встречи, - слегка задумчиво сказала Ирина.

Анна чуть улыбнулась.

— Конечно, — мягко ответила Анна. — Но помни: если в какой-то момент тебе покажется, что это не твоё — ты всегда можешь остановиться. Это все для удовольствия, а не для дискомфорта и мучений. Ты сама вправе решать, чего ты хочешь. В этом нет принуждения, нет боли ради боли. Это исследование, игра, удовольствие. Ты сама решаешь, как далеко хочешь зайти. В какой бы роли ты не была - твое слова и желание остаются за тобой— твои границы остаются за тобой.

Она чуть склонила голову набок, внимательно наблюдая за Ириной.

— Контроль и власть - это не забрать, не отнять право. Контроль и власть - значит получить это право от нижнего, которое нижний сам вручает Верху. Настоящая сила не в том, чтобы заставить, а в том, чтобы взять то, что отдают добровольно. Сила Верхнего — вести, но сила нижнего — решиться следовать. Эта вечеринка поможет тебе разобраться в себе. А я буду рядом.

Ирина молчала, словно пропуская эти слова через себя. Затем коротко кивнула, едва заметно улыбнулась и, не говоря больше ни слова, поднялась, бережно прижимая к груди коробку.

Анна проводила её взглядом, а затем на несколько мгновений задержала дыхание. Больше всего она боялась сломать.Она не была уверена, что ведёт Ирину туда, где та действительно хочет оказаться. Что если это чуждо ей? Что если она просто затянула её в пучину самокопания, а выхода из него без потерь не будет? Да, Ира всегда была бойкой, сильной, иногда даже перегибающей палку — взять хотя бы её шантаж. Но при этом она оставалась яркой, шумной, живой. А если это изменит её? Если разрушит?

Анна чуть прикусила губу, вспоминая слова своего профессора в университете: "Первое правило хорошего специалиста — наблюдать".

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вот и я буду наблюдать, — тихо сказала она себе. — Если что-то пойдёт не так — я вмешаюсь.

Приняв окончательное решение, она спокойно заплатила за кофе и вышла из кафе, позволяя прохладному воздуху окончательно развеять её сомнения.

Глава 26. Приглашение на выставку

Вечер. Почти ночь. Анна всегда любила это время суток — когда дом уже погружён в тишину, дети спят, а она может позволить себе неспешный ритуал: горячий чай с ломтиком лимона, мягкий свет настольной лампы и редкие огни фонарей за окном. Город в этот час преображался, становился загадочным, наполненным полутенями и недосказанностью, словно подталкивая её к размышлениям и фантазиям. В такие моменты она могла свободно мечтать, прокручивать в голове сюжеты своей игры, анализировать прошедшие события и предвкушать будущие.

Этот вечер не стал исключением. Анна сидела за кухонным столом, не торопясь пролистывала новости и записи клиентов в телефоне, погружаясь в привычный ритм. Но внезапно её взгляд зацепился за новое уведомление — приглашение на выставку.

— А вот это уже интересно, — произнесла вслух Анна, не отрывая взгляда от экрана телефона.

— Что именно? — поинтересовался муж, входя на кухню. Он явно не собирался вмешиваться в её мысли, но невольно стал свидетелем её размышлений.

— Олег пригласил меня на открытие своей выставки, — спокойно ответила она.

— Олег? — он нахмурился, явно не сразу вспомнив, о ком идёт речь.

— Олег, фотограф, с которым мы часто работали. Помнишь фотосессию в потоке водопада? Или ту, где я на байке в центре города? — она подняла на него взгляд, наблюдая, как его лицо слегка прояснилось.

— А, да, теперь вспомнил. Он устраивает выставку?

— Да, и пригласил меня на открытие, как одну из своих моделей. Среди экспонатов будут и мои фотографии.

Она задумчиво постучала ногтем по экрану, раздумывая, стоит ли звать мужа. В глубине души она знала ответ заранее, но всё же решила попытаться.

– Любимый, – она подняла глаза на мужчину, который как раз листал документы за ноутбуком, сидя уже напротив нее. -Хочешь пойти со мной? Мы давно с тобой никуда не выходили, давай вдвоем сходи на выставку. Отвезем детей родителям. Это прекрасная возможность просто приятно провести время только вдвоем.

Муж на мгновение отвлёкся, поднял на неё взгляд, но почти сразу же снова опустил его в экран.

– Когда?

– В субботу вечером.

Муж, немного растерянно, но без особого сожаления, вдруг сказал:

-Ой, Ань, я совсем забыл сказать – в эти выходные приезжает Слава с ребятами. Мы давно договаривались встретиться. Я не могу отменить

-Понимаю, - спокойно, но легким холодком ответила Анна.

-Ну ты же знаешь, как редко они бывают в городе… Может, ты возьмёшь кого-то с собой? Или мы можем сходить в воскресенье?

Анна кивнула. На мгновение внутри мелькнуло знакомое ощущение — лёгкое, почти призрачное разочарование. Не из-за самого отказа, а из-за его предсказуемости.

Она не стала спорить. Просто отложила телефон, сделала глоток чая, позволяя горячей жидкости растечься по телу, смывая ненужные эмоции. Разочарование сменилось ясностью.

Если он не идёт — это открывает пространство для другого.

Мысль оформилась моментально, словно давно поджидала удобного случая. Она медленно провела языком по губам, чувствуя, как в груди поднимается предвкушение. Выставка — идеальный фон. Лёгкая публичность, игра в молчаливые взгляды, тонкая нить контроля, натянутая между ней и тем, кто подчинится без слов. Она уже знала, кто составит ей компанию в этот вечер.

Анна потянулась за телефоном и открыла чат.

«

В субботу в 17:00. Галерея “Белый зал”. Вход в чёрном костюме, без галстука. Верхняя пуговица рубашки расстегнута. Туфли идеально начищены. Волосы уложены. Клетка для члена и анальная пробка - главные твои атрибуты на вечер. Фотоподтверждение – за час до выхода. Ты знаешь, что значит это приглашение.

P.S: Ты не имеешь право голоса на этот вечер. На этот вечер ты лишь тень рядом со мной.

»

Она отправила сообщение и отложила телефон, прекрасно зная, что ответ не заставит себя ждать. И не ошиблась. Ответ пришел почти сразу же: "Слушаюсь, Госпожа".

Теперь нужно продумать всё до мельчайших деталей. Ею будущий спутник— сложный, многослойный, сопротивляющийся даже самому себе. Сессия с ним — это не просто доминирование, а терапия, тонкая работа с его страхами и внутренними барьерами. Здесь недостаточно физического воздействия — нужно вести его разум, осторожно, шаг за шагом, до полного осознания и капитуляции. Ошибки недопустимы. Всё должно быть выверено, продумано, рассчитано. Каждое слово, каждый жест, каждая пауза — всё должно работать на процесс. Ведь в эту ночь она будет не просто Госпожой, а проводником к его истинной сущности. Уже в эту субботу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 27. "Здравствуйте, мне нужна ваша помощь"

Анна подъехала к выставочному комплексу, заглушила двигатель и посмотрела на своё отражение в боковом зеркале. Лёгкая улыбка скользнула по её губам. В этом вечере было что-то особенное. Она не спешила выходить из машины, наслаждаясь моментом предвкушения.

Белое кожаное платье подчёркивало её фигуру, идеально сидя на каждом изгибе. Белые сапоги подчёркивали грацию походки, а длинное белое пальто развевалось с каждым шагом, создавая иллюзию лёгкости и недосягаемости. И лишь ярко-красное колье с крупными камнями на шее и такой же браслет, обхватывающий запястье и соединённый с кольцом на пальце, привносили в образ дерзкий акцент. Они, как алые всполохи на белоснежном фоне, символизировали страсть, скрытую под ледяной безупречностью.

Она уверенно направилась к указанному в приглашении павильону, а её мысли невольно вернулись к первой встрече с Данилом.

Тот день казался совершенно обыденным: кафе, разговор с коллегой, обсуждение сложного случая. Но именно в этих мелочах скрывалось нечто особенное. Анна отчётливо помнила, как он сидел за соседним столиком, погружённый в свои бумаги, водя карандашом по полям документов. Весь его вид – собранный, напряжённый – напоминал оголённый нерв: стоит лишь коснуться, и последует мгновенная реакция.

Она помнила тот миг, когда его взгляд замер на ней. В ту секунду он ещё не знал, кто она. Не осознавал, что случайно подслушанный диалог оставит в его сознании след. Но её слова заставили его дрогнуть. Она уловила это тонкое изменение в его лице, в движении пальцев, на секунду застывших над страницей. Когда Анна и её коллега прощались, он подошёл – сдержанно, аккуратно – и попросил визитку. Она удивилась, но протянула карточку.

Прошло две недели, прежде чем он решился позвонить. Ещё несколько дней – прежде чем переступить порог её кабинета. "Здравствуйте, мне нужна ваша помощь" - сказал он четко и практически безэмоционально.

Анна знала – он уже в павильоне. Разумеется, пунктуален, как всегда. Но сегодня его привычный порядок вещей не сработает. Сегодня её игра станет публичной, её сценарий – испытанием. Он не получит ни слова, ни взгляда, ни намёка на то, что сделал всё верно. Будет ли он теряться в догадках? Несомненно. Будет ли искать глазами её одобрение? Безусловно.

Он привык к структуре, к чётким алгоритмам, но сейчас всё идёт не так. Что он сделал неправильно? Почему не следует привычная реакция? Почему его игнорируют, когда он выполнил всё по её условиям? Это напряжение – не пытка, это постепенное разрушение его самоуверенности, капля за каплей стирающее его контроль. И только тогда, когда он окажется на грани – она позволит ему почувствовать облегчение.

Ещё в первую с ним встречу он сказал, что его зацепило и почему он подошёл к ней в кафе.

"Ваша фраза была как выстрел. Я долго не мог успокоиться. Она застряла у меня в голове."

"Какая фраза?" – спросила тогда Анна.

"Те, кто всю жизнь контролируют, в глубине души больше всего боятся потерять этот контроль. Самые опасные желания – это те, которые мы боимся даже признать. Люди, которые подавляют свои желания, в итоге становятся их рабами", – глядя прямо в глаза, сказал Данил. "Вы говорили со своей коллегой, а мне казалось, что вы говорите это мне – как будто точно знали, что это моя боль."

О, да – "Боль". Он был безупречен во всём. Классический деловой стиль, дорогие костюмы, идеально выглаженные рубашки. Аккуратная стрижка, лёгкая щетина – но всегда ухожен. Всё в нём говорило о самоконтроле – даже его осанка, жёсткие, отточенные движения. Его эмоции – подавленные и скрытые. Ему сложно проявлять чувства, даже в отношениях с девушкой он не раскрывается полностью. Научился улыбаться в нужных местах, делать комплименты, поддерживать разговор – но это всегда механика, а не искренний отклик. Если он злится – он не кричит, не показывает агрессию, он просто становится холоднее и жёстче. Его жизнь – продуманная и структурированная, но бывает, что он просыпается ночью и долго смотрит в потолок, не понимая, почему ему тревожно. Контроль стал его защитой и его слабостью – чем больше он контролирует, тем сильнее его тянет передать этот контроль.

И вот уже три месяца этот бескомпромиссный, твёрдый и жёсткий человек – её нижний. Да, он всё ещё борется с этим чувством, и мысли о подчинении вызывают у него злость на самого себя – он боится признаться даже себе, что этого хочет. Он ищет ответы в логике, но логика не помогает, потому что это не рациональная потребность, а эмоциональная.

Анна знала, как проникнуть сквозь тщательно возведённые стены его самоконтроля. Забрать у него власть, не насильно, а тонко, постепенно, заставляя самого осознать необходимость этого шага. Именно поэтому сегодня она опаздывала. Это было не просто ожидание — это была настройка ритма, разлад в его идеально выстроенной системе. Первый сбой. Первая трещина. Ему предстоит мучительное ожидание, томление в неопределённости, поиск причин, а затем – неизбежная капитуляция перед её волей. Это не просто игра, это процесс, в котором его контроль будет медленно таять, пока он сам не осмелится шагнуть в бездну подчинения.

Её каблуки ритмично отбивали ровный, уверенный ритм по плитке, отдаваясь лёгкой вибрацией в теле. В прохладном вечернем воздухе витало предчувствие — насыщенное, тягучее, пропитанное ожиданием. Каждое движение, каждый шаг наполнял её смесью возбуждения и абсолютного спокойствия. Она ощущала эту власть кончиками пальцев, чувствовала, как напряжение, невидимыми нитями опутывающее его, становилось всё ощутимее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она знала, что он ждёт. Внутренне собранный, но уже подточенный тревожным ожиданием. Возможно, стоит перед её фотографией, изучая каждую деталь, вглядываясь в изображённый силуэт, словно пытаясь найти в нём ответы, которых так боится.

Её дыхание оставалось ровным, взгляд – холодным, но в глубине души игра уже началась. Ещё мгновение, и он тоже это поймет.

Но увидит ли он её взгляд? Или снова останется незамеченным?

Порог выставочного павильона переступила уже не Анна. В павильон вошла Госпожа Аделина.

Игра началась.

Глава 28. "Без права голоса"

«Ты будешь стоять. Смотреть. Чувствовать. Но говорить — только когда я разрешу. Без права голоса. Без права быть вне моей воли.»

Один взгляд. Один аромат. Один приказ. И он снова принадлежит ей — целиком.

Госпожа переступила порог павильона, и её взгляд тут же нашёл его. Данил стоял неподалёку, напряжённый, собранный, и заметно нервничал. Его руки были скрещены за спиной, но пальцы слегка подрагивали. Он то и дело бросал взгляды на часы, оглядывался по сторонам, словно искал что-то… или кого-то. Госпожа знала, что сейчас у него есть три секрета, срытых для окружающих, но явных для нее. Он как прилежный мальчик одел клетку для своего члена - железную, жесткую и лишающию его возможности спокойно быть на этой выставке. Выставка молодого и талантливого фотографа, который восхищается красотой женского тела в своих работах. Любое его фото - это интимность, эротизм, красота и открытость женского тела. И Госпожа была уверена, что эти работы не смогут оставить равнодушным Данила. И клетка для члена - это ее контроль над его удовольствием. Однако чтоб усилить свою власть над его телом ее приказом было также ношение анальной пробки. Но не простой, а с утяжелением, чтоб каждый раз, при даже легком возбуждение, он помнил - кому принадлежить контроль над его телом, его сознанием и его желанием. А третий секрет был скрыт на шее, не позволяющего себе чувствовать, саба. И Госпоже еще предстояло оценить этот маленький секрет.

И вот, наконец, их взгляды пересеклись. Его лицо расслабилось, губы дрогнули в едва заметной улыбке облегчения. Он был уверен, что сейчас она подойдёт, что его ожидание окончено. Но Госпожа прошла мимо, не задержавшись ни на секунду. С лёгкой улыбкой на губах, полной непринужденности, она направилась к фотографу.

Она смеялась, общалась, излучала лёгкость, а он… Он наблюдал. Искал её взгляд. С каждой секундой его напряжение росло. Анна видела это.

Она видела, как он нервно облизывал губы, словно пересохшее горло отказывалось повиноваться. Как пальцы непроизвольно дёрнулись, будто хотели поправить галстук… которого сегодня не было. Как сжались кулаки, выдавая скрытое раздражение и растущее напряжение. Каждое движение отзывалось давлением внутри. Незаметное для окружающих, но невыносимо ощутимое для него.

Она дала ему всё, чего он так хотел: возможность подчиниться, возможность выполнить её приказ. Он сделал всё, что было велено. Но сейчас, когда он ждал её одобрения, ждал малейшего намёка на признание его усилий, она сделала единственное, чего он не мог предугадать – проигнорировала его.

Время текло мучительно медленно. Он чувствовал, как пояс верности сдавливает возбужденную плоть, не давая ни шанса на облегчение. С момента её появления – её холодного игнорирования, её лёгкой, свободной улыбки, её невидимого контроля над каждым его движением - он хотел получить одобрение, хотя бы намёк на одобрение своей покорности, но вместо этого получал только отстранённую безмятежность.

А затем был запах. Лёгкий, едва уловимый, но пронизывающий до костей – аромат её духов, окутывающий воздух вокруг. Он ловил его с каждым вдохом, и это сводило с ума. Она была рядом все это время. Она то отдалялась, чтоб он искал ее взглядом, то находилась совсем радом и- только протяни руку. Однако при этом она была недосягаема. Запах заставлял тело вспоминать тепло её прикосновений, голоса вокруг смешивались в невнятный фон, а сознание зацикливалось только на ней.

Он следил за её движением – как она поправляла браслет, как кончиками пальцев коснулась ключа у себя на шее. Его ключа. Это был последний удар. Тело отреагировало быстрее, чем разум – пояс верности болезненно напомнил о себе, и волна возбуждения сменилась раскалённой, давящей болью. Он знал, что это часть её игры. Он знал, что она чувствует его состояние, даже не глядя в его сторону. При её приближении он напрягся сильнее – не от её взгляда или голоса, а от глухого напоминания внутри. Как только его мышцы сокращались, давление становилось ощутимее, доводя до грани терпения. Да, плаг внутри не давал возможности даже на секунду расслабиться.

Госпожа с Олегом, тем самым фотографом, чья выставка превратилась в её поле игры, неспешно подошла к фотографии, возле которой замер Данил. На снимке была она — запечатлённая под потоками дождя, в тонкой, насквозь промокшей белой рубашке, прилипшей к телу, подчёркивая изгибы. Образ был завораживающим, притягательным, наполненным откровенной, но утончённой чувственностью.

Олег, слегка склонив голову, улыбнулся, проводя пальцем по краю рамы.

— Эту работу уже не раз пытались у меня купить, — заметил он с ноткой гордости в голосе. — Но мне нравится, когда мои лучшие работы остаются при мне.

-Мне приятно слышать, что наша совместная работа одна из лучших,- улыбаясь сказала Госпожа. И продолжая изучать изображение, медленно, с ленивой уверенностью, скользнула пальцами по цепочке с ключом.

— И я с тобой согласна: всегда приятно, когда важные вещи находятся под контролем, — её голос прозвучал лениво, но в нём сквозила игра.

Она мимолётно взглянула на Данила, поймав его затуманенный взгляд, а затем, словно ничего не произошло, грациозно двинулась дальше. Аромат её духов остался в воздухе, словно ещё одно напоминание о её власти, обволакивающее его, подчиняющее, не оставляя ни единого шанса забыть, кому он принадлежит.

Данил остался на месте. Его грудь вздымалась чуть тяжелее. Он уже не просто наблюдал. Он ощущал. Ощущал её присутствие каждой клеткой своего тела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он с трудом сдерживался, чтобы не сделать шаг вперёд, не нарушить дистанцию, но тело предательски выдавало его состояние. Пальцы снова дёрнулись, спина напряглась, подбородок на миг дрогнул, когда она провела языком по губам, смеясь чему-то в разговоре.

И тогда появилась она – высокая, уверенная в себе девушка, с лёгкостью пересекающая пространство между ними. Её взгляд говорил о том, что она привыкла получать желаемое. Она шагнула ближе, её бокал играл в свете ламп, когда она наклонилась, чтобы заговорить:

— Вы здесь один? – её голос был мягким, вкрадчивым, с тёплым оттенком интриги.

Данил не мог ответить. Моментально вспомнились последние слова в сообщении : “Ты не имеешь право голоса на этот вечер”.

— Такой мужчина, и без компании? Невероятно, – её пальцы скользнули по его запястью, легко, почти невесомо. Она играла. А он не мог позволить себе даже улыбнуться.

— Может, это судьба? – её губы дрогнули в улыбке, когда она шагнула ближе.

Он не мог ответить.

Она явно расценивала его молчание как игру, как кокетство. Она наклонилась ближе, её дыхание коснулось его кожи. Он чувствовал сладкий сильно яркий аромат ее духов, ощущал тепло её тела. Её пальцы чуть сильнее сжали его руку, а затем… резкое движение – и холодное вино выплеснулось на его запястье, стекая по пальцам.

— О, Боже! Я такая неуклюжая, – её смех был лёгким, лукавым. — Пойдёмте, я помогу вам очистить это.

Он рефлекторно дёрнулся, но тут же пожалел об этом – любое движение отзывалось новым всплеском дискомфорта. Казалось, что даже само его дыхание подчёркивает его беспомощность. Данил остался стоять. Он не мог уйти и привести себя в порядок. Он не имел на это права. Он помнил приказ Госпожи : " Без разрешения ты не можешь уйти. Ты должен быть на виду у всех. И главное - на виду у меня". Напряжение нарастало, растерянность, желание уйти, страх, что все это представление заметит Госпожа - все это слилось в один большой узел беспомощности, который так ненавидел Данил, но именно сейчас он мог контролировать ничего.

Телефон в кармане завибрировал. Он вытащил его, взгляд упал на экран.

«Иди в туалет».

Тонкая пелена напряжения слегка дрогнула. Это был приказ. Это было разрешение. Он практически сбросил девушку, зацепившуюся в его руку и развернулся к выходу. И тут столкнулся взглядом с ней. Госпожа стояла и смотрела на него в упор, без единого движения, без единого намёка на эмоции. Только холодное спокойствие. Когда он двинулся в ее направлении, она развернулась и пошла не оглядываясь на него.

В помещение она вошла первой. Он последовал за ней.

Было тихо. Лишь слегка доносилась легкая музыка из общего зала. Госпожа не говорила ни слова. Она достала из кармана платок, смочила его в воде и медленно, методично стерла капли вина с его запястья. Только с кожи. Затем её пальцы скользнули ниже, легко, почти лениво, пока не коснулись клетки, что сжимала его возбужденную плоть. Госпожа не смотрела на него, её взгляд оставался холодным, бесстрастным, словно она просто проверяла исправность механизма. Её пальцы надавили чуть сильнее – не для удовольствия, а чтобы напомнить ему, насколько он беспомощен.

— Ты уже знаешь, как сладко страдать? — тихо, но отчетливо прозвучало в тишине. Её голос был бархатистым, но в нём сквозило не обещание, а власть.

-Ммммм…, да, Госпожа, - ответил охрипшим, сдавленным голосом , но так же тихо Данил.

Затем плавно её рука скользнула вверх, коснувшись ключа на её шее. Едва уловимое движение, но Данил всё понял. В её руках – его тело, его желания, его слабость. Он стиснул зубы, но даже это не могло скрыть лёгкой дрожи, пробежавшей по телу. Контраст её горячих пальцев с его холодным телом был резким, почти болезненным. Но не только от разницы температур – вся эта сцена, весь вечер, вся её игра создавали в нём напряжение, от которого хотелось сжаться, замереть, исчезнуть. Рубашка осталась испачканной.

Она задержалась на мгновение, прищурившись, затем наклонилась чуть ближе и, не торопясь, взглянула на его шею. Надпись "Собственность Госпожи Аделины" проступала под светом ламп, и её губы дрогнули в лёгкой улыбке – едва заметной, но такой, от которой внутри у него всё сжалось ещё сильнее. Она провела пальцем по надписи на шеи, а затем так же резко сдавила горло. Достаточно сильно, чтоб почувствовать ее силу на своей шеи, но не достаточно, чтоб ощутить нехватку воздуха.

-Хороший мальчик, - лишь сказала она, глядя прямо в глаза Данила

Только после этого она достала из сумочки тонкий кожаный ремешок и так же молча застегнула его на его шее, закрепляя ещё один символ своей власти.

Госпожа развернулась и вышла, не оборачиваясь, зная, что он последует. Данил глубоко вдохнул, ощущая, как напряжение этого вечера сжимает его изнутри. Ошейник на его шее ощущался одновременно тяжёлым и легким – знаком контроля, напоминанием о её власти.

Каждый шаг отзывался пульсирующей болью внизу живота, сдавливающим ощущением пробки внутри. Он чувствовал тяжесть собственного дыхания, пока шёл за ней, ведомый не только приказом, но и непреодолимым желанием быть рядом, почувствовать ещё больше этой безжалостной власти над собой.

Госпожа двигалась уверенно, её походка лёгкая, изящная, словно всё это – лишь изысканная игра, чей сценарий был написан только ей. Но внутри, в самой глубине, она чувствовала нечто большее. Волна удовлетворения от идеального исполнения своего замысла прокатилась по её телу. Она знала, что сегодня он переступил ещё одну грань, что теперь он глубже в её власти, чем когда-либо.

Стеклянные двери выставочного комплекса открылись перед ними. Впереди ждала ночь, студия, сессия, где его послушание должно было стать безоговорочным. А пока он мог только чувствовать аромат её духов и слышать звук её шагов, зная, что вскоре ему предстоит испытать то, что он ещё никогда не испытывал.

Глава. 29 "Между вдохом и страхом"

Каждый платок — как шаг в бездну. Она не просто забрала у него контроль. Она показала, как сладко его потерять.

Анна вела машину спокойно, даже расслабленно, но в её голове не прекращался водоворот мыслей. Она внимательно наблюдала за Данилом, его отражением в стекле – он сидел прямо, сдержанно, будто убеждая себя, что всё это под контролем. Забавно. Он всё ещё не понимал, что контроль уже давно ускользнул из его рук.

Он мазохист. Она это знала. Он – нет. Вернее он не хотел принимать это в себе.

Данил привык к боли, но только к той, что подчинялась его воле. Жёсткие тренировки, спаринги на гране, строгий распорядок, жизнь по чёткому графику – всё это давало ему иллюзию, что он хозяин своей судьбы. Но тело не обманешь. Она видела его реакцию, читала по движениям, по тому, как он напрягался, но не отстранялся. Он боялся боли? Нет. Он боялся признаться, что она приносит ему удовольствие.

Анна едва заметно улыбнулась. Сегодня ему придётся встретиться с очередным своим страхом. Вот уже три месяца она постепенно сталкивает его с собственными страхам и умело играет на них. А он.... он учится доверять, учится отдавать контроль, учится принимать себя. "Да, вот такая терапия получается через боль, которая приносит удовлетворение и эйфорию", - подумала Анна, паркуя машину возле студии, в которой их уже ждала комната "Инквизиция". И в студию уже входила Госпожа.

Когда они вошли в студию, Госпожа заперла дверь и прошла вглубь комнаты, направляясь к столику, на который плавно опустила белоснежный саквояж – такой же чистый и безупречный, как она сама.

"Инквизиция" – так называлась эта комната. Она одновременно пугала и завораживала. Готические элементы, тёмные оттенки, направленная подсветка над каждым атрибутом пыток – место было ожившим страхом и безумием для того, кто не был готов принять его правила. На стенах – фрески с изображением людей, и создавалось ощущение, будто всё, что здесь происходит, – представление для тысячной толпы, что собралась на площади. А сама комната – помост, где вершится чья-то судьба.

Здесь были цепи для подвесов, клетка, колодки, позорный столб. Целая стена, увешана разнообразными девайсами – от невинных до тех, что вызывали трепет и благоговейный ужас. Фиксаторы и цепи свисали рядом с большой кроватью, застеленной гладкой чёрной латексной простынёй. Но самым значимым объектом комнаты было огромное зеркало в пол. Оно было расположено так, что с любой точки пространства можно было видеть своё отражение – и не иметь шанса отвести взгляд.

Госпожа наблюдала за Данилом. Его глаза скользили по деталям, и она отметила: любопытство и легкую растерянность, но не панику. Он осматривал комнату, оценивая, вбирая в себя её суть, но в конце концов его взгляд неизбежно вернулся к ней. Яркий контраст – белоснежное платье, идеально сидящее на её теле, выделял её среди всей этой пугающей мрачности. Она могла показаться ангелом, сошедшим с небес, но лишь до тех пор, пока не заглянешь в её глаза — холодные, наполненные предвкушением.

Данил все еще был растерян, но что-то внутри него всё ещё цеплялось за иллюзию контроля. Поэтому он решил действовать. Он начал расстёгивать рубашку.

Резкая, звонкая пощёчина разорвала воздух.

Его голова дёрнулась в сторону, а на щеке мгновенно вспыхнуло красное пятно. Он застыл, шокированный. Госпожа взяла его за подбородок, вынуждая посмотреть ей в глаза.

– Что ты себе позволяешь? – её голос был холодным, как лезвие ножа.

Он сглотнул, но не ответил.

– Решил, что сам можешь управлять этим процессом? – она наклонилась ближе, произнося слова почти шёпотом, но от этого они звучали ещё более властно. – Ты не имеешь права даже на своё собственное тело без моего разрешения. Почему же ты решил, что имеешь право принимать решения, что тебе делать?

Данил не двигался. Он понял. Осознание пришло с запозданием, как удар волны после шторма. Контроль принадлежал ей.

Аделна медленно расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки, затем ещё одну. Тишина в комнате становилась всё гуще, а напряжение между ними – всё ощутимее. Он едва слышно выдохнул, но не посмел двинуться.

Она почти сорвала рубашку с его тела, её пальцы холодно скользнули по коже, заставляя его невольно вздрогнуть. Он напрягся, мышцы перекатились под её пальцами, будто тело само пыталось подготовиться к следующему шагу. Госпожа провела ногтями по его спине, затем вниз по груди, оставляя красные борозды. Он шумно вдохнул, его грудная клетка поднялась, но он не позволил себе ни звука.

Когда он остался полностью обнажённым, его дыхание участилось, но он всё ещё держался. Его взгляд метнулся в сторону, туда, где отражение в зеркале беспощадно показывало всю степень его уязвимости: обнажённое тело, клетка на члене, пробка распирает зад, положение беспомощного ожидания перед женщиной, что властвовала над ним.

Госпожа молчала. Она просто смотрела, выжидающе, не делая ни единого движения. Данил почувствовал, как внутри поднимается знакомое чувство – стыд. Оно жгло изнутри, заставляло кожу гореть, а руки хотелось сжать в кулаки. Всё в нём сопротивлялось тому, что происходило. Но было и другое чувство – более тёмное, запретное, то, что он не мог отрицать. Возбуждение.

Это его бесило. Злило до ярости. И именно это удерживало его на месте.

Госпожа видела борьбу в его глазах. И ей не нужно было говорить ни слова – она знала, кто победит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– На четвереньки! Ползи ко мне!, – наконец раздался её голос.

Он опустился на колени. И пополз. Лицо жгло от стыла и возбуждения.

– Лицом от меня. Прогнись., - приказала Госпожа

Он послушно развернулся и подался вперёд, выгибая спину, обнажая себя перед ней в полной уязвимости. Она медленно провела пальцами по его пояснице, затем так же оставляя красные борозды от ногтей на его заднице, коснулась пробки. Он вздрогнул – она отметила это про себя. Хорошо. Он уже начинал принимать свою роль. Звук удара голой рукой по заду раздался по всей комнате. А Данил почувствовал вибрацию плага от удара и застонал, группируясь для следующего удара. Но его не последовало. А незнание и тишина давили еще больше. Он не видел, как Госпожа одевает белоснежные резиновые перчатки, он не видел с какой улыбкой она смотрит на собранного в комок нижнего. Он ждал и это еще больше заставляло его терять тот ничтожно малый контроль, который у него еще был.

Аделина подошла к Данилу и нарочно медленно вытянула пробку, не торопясь, заставляя его прочувствовать каждый миг. Немного поиграв ею, добавляя еще большей уязвимости его положению. Он стиснул зубы, но не проронил ни звука.

– Теперь ты готов, - удовлетворенно заметила Госпожа..

– Я наблюдала за тобой весь вечер и видела, что ты не прикоснулся к напиткам. Уверена, ты хочешь пить. Я помогу тебе, – голос Госпожи был ласковым, почти сочувственным, но Данил знал – это всего лишь иллюзия.

Он мог видеть, что она делает через зеркало в комнате. Он слышал как журчит вода. Ожидание тянулось мучительно долго, заставляя его невольно напрячься. Затем шаги – мягкие, уверенные. Он видел, как Госпожа приблизилась, и он ощутил её присутствие всем телом.

Когда она остановилась перед ним, в её руках оказалась миска для животных, наполненная водой. Он сжал зубы, понимая, что именно его ждёт. Она поставила миску рядом с ним и, не говоря ни слова, медленно опустила его голову своей ногой к миске.

-Пей, - очередной приказ, которого невозможно ослушаться. Данил пил, пил жадно, но из-за неудобного положения больше проливал.

Госпожа присела рядом, подняла его подбородок и повернул в разные стороны. Вода стекала по лицу и капала на пол.

-Мда, вижу так дела не будет. Видишь, даже тут ты не может контролировать свое тело, - усмехнулась она. - Ляг на спину!

Данил мокрый от воды тут же выполнил приказ.

Вода была прохладной, но не ледяной. Госпожа опустила ногу в миску.Чулок мгновенно впитал влагу. Она приподняла ногу, и капли скатились вниз, падая на его обнажённое, разгорячённое тело. Данил невольно вздрогнул, его мышцы рефлекторно напряглись. Он чувствовал, как у него горят щёки, но не осмеливался двигаться.

Она поднесла мокрую ступню к его губам, её голос прозвучал твердо, в нём не было ни капли сочувствия:

– Пей.

Он застыл. Каждая клетка его тела кричала, требуя сопротивления, но он знал – это бессмысленно. Госпожа не повторяла приказов.

Горячее дыхание срывалось с его губ, когда он медленно подался вперёд и коснулся её чулка. Вкус воды смешивался с солоноватым привкусом ткани, вызывая в нём новую волну смятения. Он чувствовал, как её взгляд прожигает его сверху вниз, наблюдая за каждым его движением.

Он знал, что в этот момент становится ещё более уязвимым. И не мог остановиться.

Как только она решила, что этого достаточно, её ступня опустилась на его лицо. Давление было несильным, но достаточно твёрдым, чтобы он почувствовал власть.

– Хороший мальчик, – сказала она, чуть надавливая носком на его кожу. – Но тебе нужно больше.

Она не спешила, позволяя моменту затянуться, создавая тягучее напряжение. Затем её ступня, всё ещё влажная, скользнула по его груди, оставляя холодные следы воды на разгорячённой коже. Он вздрогнул, но продолжал покорно лежать.

Анна смотрела на него сверху вниз, с лёгкой усмешкой, затем без предупреждения перенесла весь свой вес на его тело, став обеими ногами на его грудь. Воздух мгновенно вырвался из его лёгких.

– Ты чувствуешь это? – её голос был ленивым, растягивающим слоги. –Ты ничто. Ты лишь коврик, о который я вытираю свои ноги. Слышишь меня? - спросила Госпожа, ставя ногу на лицо Данила. -Кто ты?

-Я лишь коврик под Вашими ногами, Госпожа, - сдавлено и выходе ответил Данил

Она шагнула, переместив ногу ему на лицо, растягивая момент, пока его дыхание стало ещё более прерывистым. Вода с её чулка капала ему на губы, оставляя солоноватый вкус на его языке. Она спустилась на пол и прошлась ногой до члена и слегка надавила. Данил застонал, ведь уже и без того напряженный член болел. Госпожа, отследив реакцию, улыбнулась.

– Открой рот, – её голос звучал как шелест шёлка, мягкий, но непреклонный.

Он подчинился, а она, скользнув носком по его губам, позволила каплям воды проникнуть внутрь. Она лила воду на ногу и она потоком текла в рот Данилу. Он пил, как приученная зверушка, а внутри него всё кипело – стыд, подчинение, страх и безудержное возбуждение.

Анна позволила моменту задержаться, затем убрала ногу, склонилась над ним и, скользнув пальцами по его щеке, прошептала:

– Но этого недостаточно. Мы только начинаем. Знаешь, я не люблю оставаться в мокрых чулках. Вставай и сними их с меня, – наигранно капризно произнесла Госпожа.

Данил медленно поднялся на колени. Его тело всё ещё ощущало давление её ног, а сердце стучало глухо и сбивчиво. Ему казалось, что он чувствует каждую каплю воды, стекающую с её чулок на кожу. Его пальцы дрогнули, когда он потянулся к её ногам, но он знал – любое замешательство будет замечено.

Он аккуратно обхватил верх чулка, ощущая влажную, тонкую ткань под пальцами, и медленно начал стягивать его вниз. Чулок сползал по её ноге, а он чувствовал, как кожа под ним обнажается, тёплая и гладкая. Его дыхание участилось, но он продолжал, не осмеливаясь задерживать движение.

Когда первый чулок оказался в его руках, он осторожно отложил его и повторил движение со вторым. Госпожа наблюдала за ним, её губы тронула лёгкая ухмылка.

Как только чулки были сняты, что-то мягкое и лёгкое полетело в него. Он едва успел среагировать – это было маленькое полотенце.

– Вытри их, – её голос был полон ленивой, тягучей строгости.

Данил поймал полотенце и опустился ещё ниже. Его руки, чуть подрагивая, мягко коснулись её стоп. Он промокнул влажную кожу, тщательно вытирая каждую каплю, чувствуя, как тепло её тела передаётся его пальцам. Он двигался аккуратно, почти с благоговением, словно каждая секунда этого действия была проверкой его покорности.

Аделина наклонила голову, наблюдая за ним, наслаждаясь зрелищем. Власть, безоговорочная, тотальная, была в её руках. И Данил знал это.

-Поднимись на колени и подойди ко мне, - сказала Госпожа. Она взяла в руки ключ от клетки, в которой его член уже томился долгое время.

-Клетка больше не нужна. – Голос Госпожи был холодным и отстранённым, словно она говорила не о нём, а о простом предмете.

Она сняла её, двигаясь медленно, намеренно растягивая момент. Данил вздрогнул от прикосновения к коже, которая долгое время оставалась заключённой в металлических прутьях. Он сделал резкий выдох, почти облегчённый, но это ощущение длилось лишь мгновение.

Её пальцы сомкнулись на его напряжённом, пульсирующем члене, и он тут же напрягся, волна жара прошла по всему телу. Не от удовольствия – от осознания, что он снова полностью под её контролем. Стыд вспыхнул внутри, смешиваясь с необъяснимой благодарностью. Госпожа почувствовала эту борьбу, эту вспышку эмоций, и лишь усмехнулась.

– Ты ведь ждал этого, не так ли? – Её пальцы слегка сжались, заставляя его судорожно вдохнуть. – Признайся себе.

-Да, Госпожа, - вымучено признался Данил.

Госпожа встала и подошла к своему саквояжу. Открыла его и стала доставать шелковые платки. Данил наблюдал с любопытством ребенка, пытаясь понять какую игру затеяла Госпожа.

Тем временем на столе оказалось не меньше 10 платков. Госпожа повернулась и держа один из платков в руках, подошла к данилу и сказала:

-Ты всегда борешься, Данил. Всегда держишь себя в руках. Почему? Чего ты боишься больше всего? Что заставляет тебя держать себя в руках? Когда ты в последний раз позволял себе просто… быть? Что не дает тебе расслабиться и просто насладиться и принять себя?, - она говорила и вела платком по его телу, при этом фиксируя его руки кожаными наручниками с цепями прибитыми к полу.

-Я не знаю, Госпожа, - слишком быстро ответил Данил

Госпожа проводит платком по его губам и останавливается , закрывая губы.

- Чувствуешь, как воздух проходит? Вдох - выдох.

-Ты всегда рассчитываешь только на себя. Но сейчас.... ты зависишь от меня. Ты не можешь контролировать даже собственное дыхание, - сказала театрально нежно Госпожа и при этом первый платок опустился на голову и она его завязала на затылке. Дышать стало заметно труднее. Но не это факт привел Данила в замешательство, а то что он действительно не может контролировать вокруг происходящее и даже дыхание.

-Ты говоришь, что не знаешь, чего боишься? , - пауза. -Это не правда. А за ложь я наказываю.

И второй платок был завязан на вокруг головы, закрывая лицо и главное нос и рот. Дышать становилось труднее.

- Ты просто не желаешь признаться в том что - большой твой страх - это потеря доверия! Доверие - вот твой страх, Данил, - и с этими словами третий платок также был завязан на голове.

-Ты доверял себе всегда. Но сейчас твоя жизнь в моих руках. Каково это – понимать, что ты больше не контролируешь даже свой следующий вздох? – её голос был мягким, почти ласковым, но с отчётливым оттенком власти.

Четвертый платок опустился на его голову. Данил чувствовал, как воздух становится редким. он дернулся, но руки были зафиксированыкак. Его тело начинает предательски реагировать – не страхом, а чем-то, что он не мог объяснить. Он ожидал паники, ожидал протеста, но вместо этого внутри разливалось странное чувство –

волнение, предвкушение, и… возбуждение.

Пятый платок.

"Я должен бояться." – эта мысль билась в голове, но тело не подчинялось.

Всегда, когда он терял контроль, было одно и то же – паника, резкое желание вернуть себе власть, взять ситуацию в свои руки. Но сейчас было иначе. Его сердце билось быстро, но не от страха – от чего-то другого.

Шестой платок. Он должен ненавидеть этот момент. Должен бороться. Должен доказывать, что он не такой. Что он не сдастся. Но вместо этого он замер в ожидании.

Почему это приятно?

– его собственная мысль ошарашила его.

Ему всегда казалось, что потеря контроля вызовет ужас, что он будет бороться, вырываться, ненавидеть себя за подчинение. Но вместо этого он ощущал, как тело принимает эту реальность быстрее, чем разум. Грудь вздымалась в поверхностных вдохах, мышцы были напряжены, но не от страха – от предвкушения.

Седьмой платок. Госпожа наклонилась ближе, её дыхание коснулось его кожи.

– Я вижу, что ты чувствуешь. И знаешь что? Ты не можешь это скрыть, – её пальцы легко прошлись по его шее, словно отмечая, как быстро бьётся пульс. Восьмой платок.

Дыхание рывками, прерывисто. Данил стиснул зубы. Он все еще не мог признаться в этом. Но это ему уже нравилось. нравилась потеря контроля, нравилось ощущение беспомощности, нравилось то тепло, которое сейчас разливается во всем теле.

Но главное он вдруг осознал: он ей доверяет. Это было пугающе, ошеломляюще и... правильно. Госпожа не сломает его, не оставит в одиночестве.

Девятый платок. Она ведёт его, погружая в неизведанное, но не бросит. И он чувствовал это всем своим существом.

– Я здесь, Данил. – Голос Госпожи звучал ровно и уверенно. – Я не оставлю тебя. Твой страх – это лишь тень, а я рядом. Ты не один.

Её пальцы пробежались по его лицу, скользнули по натянутым узлам платков, но не развязали их. Она просто дала ему почувствовать своё присутствие, её тепло, её силу. Он не мог видеть её, но он знал – она здесь, и он может доверять.

Десятый платок. Один за другим, платки намотались на его голову, ограничивая поток воздуха. Он дышал поверхностно, жадно, но не сопротивлялся. Это было красиво – видеть, как он поддаётся.

Теперь он полностью зависел от неё.

Она поднесла лёд к его груди и медленно провела вниз. Он вздрогнул, кожа мгновенно покрылась мурашками. Затем её горячая ладонь легла точно на это место, создавая резкий контраст. Он снова вздрогнул, но сильнее.

– Ммм, я смотрю тебе это нравится, – с удовлетворением заметила Госпожа.

Он не ответил, но она и не ждала ответа. Холодные кубики льда проводились по его коже, оставляя после себя след из мурашек и холодной кожи. А затем тут же по его телу скользнуло что-то горячее.

Он вздрогнул, не ожидая контраста. Госпожа сжала в пальцах металлическую ложку, которую заранее разогрела в тёплой воде. Металл скользил по его груди, ключицам, спускаясь ниже, обжигая кожу своим теплом после ледяных прикосновений.

– Чувствуешь разницу? – в голосе Госпожи скользнула улыбка. – Ты не знаешь, что будет дальше – обжигающий металл или ледяной укус. Ты не можешь предсказать, не можешь подготовиться. Твой разум хочет бежать, но тело принимает всё.

В этот момент что-то в нём сломалось. Или, наоборот, встало на своё место.

Он больше не боролся, не пытался предугадать следующее движение Госпожи. Он просто позволил. Позволил себе чувствовать, принимать, подчиняться. Тело расслабилось, отдалось её воле без остатка, и он впервые осознал, что не просто терпит происходящее, а хочет его. Ждёт следующего касания, следующего испытания.

Он доверился ей – не только своим телом, но и удовольствием, которое больше не скрывал.

Госпожа наблюдала за ним, и внутри разливалось удовлетворение. Он был красив в этом моменте – покорный, раскованный, полностью отдавшийся её воле. Она видела, как напряжение уходит, как дыхание становится рваным, но уже не от страха, а от принятия. Даже то, как он тяжело дышал сквозь платки, делало его ещё более притягательным.

Она получила именно то, чего хотела – доверие, полное и безоговорочное. И этот момент принадлежал только ей.

Госпожа опустила руки Данила и мягко сняла все платки с его головы, сняла наручники. Глаза Данила привыкали в свету. Госпожа тем временем развернула его в сторону зеркала и сказала, глядя на него в зеркало:

-Ты можешь строить образ сколько угодно. Но здесь, сейчас, ты – настоящий. Ты уже не сопротивляешься. Посмотри на себя. Прими себя. Ты мой нижний, который любит боль.

Данил смотрел на своё отражение, и впервые не испытывал ни стыда, ни страха. Он видел не того, кем себя всегда считал – сильного, контролирующего, непреклонного. Перед ним был человек, который доверился, который принял себя, который позволил. Он чувствовал дрожь в ногах, сердце бешено колотилось в груди, но в этом не было паники. Только странное, непривычное ощущение… свободы.

Он вдохнул глубже, позволяя этим эмоциям наполнить его. И в этот момент он понял: всё, что происходило, всё, чего он так боялся – было неизбежным. Он уже не мог отрицать правду, не мог прятаться за привычной маской. Он действительно принадлежал ей. И теперь он это знал.

Госпожа удовлетворенно кивнула, глядя на отражение Данила. А затем отдала приказ:

-На коленях ползи к стулу и сядь на край. Не облокачивайся. Твоя спина должна быть ровной.

Данил выполнил приказ с точностью. Он сидел на краешке стула, балансируя, пытаясь удержать равновесие. Колени болели от долгого стояния, руки тряслись от пережитого напряжение и легкой асфиксии. Госпожа зафиксировала его в этом положении, лишая даже возможности облегчить дискомфорт. Его тело дрожало от перенапряжения, мышцы ныли, но сильнее всего было желание – терпкое, мучительное, на грани отчаяния. Весь вечер возбуждение накатывало волнами, растягивая напряжение до предела, и теперь, когда Госпожа окончательно зафиксировала его, накрыло с новой, невыносимой силой. Смазка капала с кончика члена, выдавая его состояние.

Аделина заметила это и улыбнулась. Её пальцы медленно скользнули по его телу, ласково, почти нежно, прежде чем остановиться на сосках. Она одела зажимы с грузиками и теперь люое прикосновение с грузикам или к самим зажимам причиняли ему боль, но та неотделимо смешивалась с удовольствием. Его тело выгибалось, дрожало в попытке справиться с этой пыткой наслаждения. И когда её рука легла на его член, проведя по всей длине, Данил задрожал, и с его губ сорвался глухой стон.

Госпожа улыбнулась, предвкушая следующие шаги. Одной рукой она закрыла отверстие на головке, другой начала двигать ладонью, безжалостно приближая его к разрядке. Он извивался, его затёкшее тело протестовало против неудобной позы, но отступать было некуда. Оргазм подступал к самой грани, но каждый раз, когда он был близок к освобождению, Госпожа не позволяла ему пересечь эту черту.

А затем, когда он уже почти выл от безысходности, она убрала вторую руку. Это был взрыв – мощный, сотрясающий его до глубины. Такой долгожданный, такой острый, что почти болезненный. Однако это не было освобождением. Это был момент капитуляции. Он не просто кончил – он сдался ей полностью.

Госпожа не остановилась. Она продолжила – жёстко, без пощады дрочить ему дальше, доводя до состояния, когда наслаждение превращается в пытку. Головка члена была, как оголенный нерв и любое прикосновение к ней сейчас вызывало неприятие и даже боль. Он стонал, извивался, пытался увернуться, но был полностью под её контролем.

Когда она наконец остановилась, он был опустошён. Разбит. Но в его глазах не было ненависти. Только понимание. И благодарность. А застывшие слезы на щеках.

Она наклонилась ближе, её пальцы мягко коснулись его лица, задержались, изучая каждую линию, каждый нервный тик, пробегающий по его чертам. В этот момент она ощущала полное удовлетворение – видеть его таким, полностью раскрывшимся перед ней, было редким, почти сакральным моментом. Госпожа развязала его и помогла просто сесть на пол.

– Ты хорошо справился, – её голос звучал удовлетворённо, в нём была уверенность женщины, которая получила желаемое. – Ты прекрасен, когда отпускаешь контроль. Ты красив, когда позволяешь себе чувствовать и быть.

Она провела пальцами по его волосам, ощущая, как он расслабляется под её прикосновением. В этот момент он принадлежал ей целиком – и она наслаждалась этим осознанием. Даже его тяжёлое дыхание, прерывистое, зависимое, делало его ещё более притягательным.

Он закрыл глаза, вдыхая её запах, ощущая тепло её тела рядом. Она не бросила его в этот момент – он знал, что этого не будет. Госпожа заботится о своём сабе.

Когда он снова открыл глаза, она уже смотрела на него, выжидая.

– Ты знаешь, кому принадлежишь? – спросила она..

Он кивнул, а затем, собравшись с мыслями, едва слышно добавил:

–Вам, Госпожа! Спасибо!

Госпожа улыбнулась, её взгляд смягчился. Она поднялась, взяла плед, который лежал на кресле и накинула его на Данила. Ему нужно было чувство защищенности и своих границ. Именно в этот момент - плед был его защитой. Затем неспешно подошла к столику и налила в две чашки горячего сладкого чая. Запах свежезаваренного напитка заполнил комнату, принося с собой ощущение уюта и завершённости.

Она протянула ему чашку, и он принял её, его пальцы всё ещё дрожали от пережитого. Сделав первый глоток, он почувствовал, как тепло разливается внутри, унося с собой остатки напряжения.

– Как ты себя чувствуешь? – её голос был ровным, уверенным, но без привычной жесткости.

Данил сделал ещё один глоток, прежде чем ответить:

– Спокойно. – Он задумался. – Как будто… легче.

Госпожа чуть кивнула, ожидая продолжения. Он опустил взгляд в чашку, словно разглядывая что-то невидимое в глубине жидкости.

– Это… странно, – наконец выдавил он. – Я всегда думал, что если потеряю контроль, то… разрушусь. Но сейчас…, - он поднял глаза на неё, и в них мелькнула честность, которой не было раньше. – Это не так.

Госпожа улыбнулась, её пальцы чуть коснулись его подбородка, вынуждая удерживать этот зрительный контакт.

– Ты не разрушился, Данил. Ты наконец разрешил себе быть собой.

Он глубоко вдохнул, словно проверяя себя, а затем медленно кивнул.

– Да… – его голос был тихим, но уверенным. – Думаю, я действительно могу Вам доверять.

Она провела пальцами по его волосам, довольная этим ответом.

– Ты справился. И я горжусь тобой.

Он вновь посмотрел на неё, теперь уже с осознанием. Они оба знали – он вернётся. Он не сможет иначе.

Глава 30. Вечеринка (начало)

Первый шаг в закрытый мир. Пока — только взгляды, сцены и лёгкая дрожь внутри. Но это начало пути, с которого не свернуть. Её первый вызов. Атмосфера, прикосновения чужих взглядов и собственный отклик, который сложно игнорировать.

Тяжёлые, тягучие аккорды блюза заполняли зал, словно дым от виски и сигар. Музыка обволакивала, заставляя сердца гостей биться чуть медленнее, а мысли — углубляться в предвкушение. Это был классический барный блюз с лёгким налётом хриплого голоса саксофона, Whiskey Blues идеально вписывался в атмосферу закрытого клуба.

Вечер был посвящён Китайскому Новому году. Элементы восточного стиля ненавязчиво подчеркивали атмосферу клуба, а мягкий свет подвесных светильников над столами рассыпал тёплые отблески на лица гостей.

Диваны располагались полукругом, обрамляя небольшую сцену, подсвеченную теплыми прожекторами. За спинами гостей, чуть выше, возвышалась стильная барная стойка с аккуратно расставленными бутылками, подсвеченными изнутри янтарным светом.

Анна шла впереди — статная, уверенная, строгая. Чёрное - красное платье обтягивало её фигуру, белоснежные рукава и атласные перчатки завершали образ Госпожи. Даже спицы в причёске смотрелись как оружие. Ирина шла позади — словно её отражение в тени. Её платье отдавало дань тем же цветам — глубокий чёрный с красными акцентами, но фасон был более дерзким: два высоких разреза открывали бедра при каждом шаге. На ней не было белья, что только усиливало внутреннее напряжение. Ошейник с дракончиком слегка холодил кожу на шее Ирины. Именно эта маленькая деталь давала понять, что перед ними не Госпожа, но саба — пусть без поводка, но уже с ошейником. Её взгляд метался. На диванах сидели пары — кто-то беседовал, кто-то держал сабов у ног. Один Дом провёл пальцами по шее своего саба, и тот вздрогнул, не сдержав лёгкой улыбки.

"Так вот как это выглядит", — мелькнула мысль.

Атмосфера была насыщенной. Здесь не было пошлости — каждое движение было частью ритуала, продуманного и изысканного. Это было место, где власть и подчинение становились искусством.

Анна спокойно оглядывала зал, приветствуя знакомых лёгким кивком. Ирина же впервые чувствовала, что этот мир куда сложнее, чем она себе представляла.

За одним из столов она увидела мужчину, который сидел в окружении двух "кошечек". Он гладил их за ушками, а они ластились, как настоящие кошечки, и при этом помурлыкивали. Возле каждой стояла мисочка с молоком, и одна наклонилась к мисочке и осторожно зачерпнула молоко языком. Девушки были с ушками и хвостами, без белья — только кожа и шерстяные полоски.

Ирина застыла

— Они без белья, — шепнула Анна с лёгкой улыбкой. — И да, хвосты там, где ты думаешь. Это анальные пробки с имитацией хвоста ,— улыбнулась Госпожа, и они пошли дальше к своему столу.

Они сели за свой стол — Госпожа на мягкий диван, а Ира на коленях возле. Она всё ещё осматривалась. Её внимание привлекла пара: Госпожа в элегантном чёрном кимоно с вышивкой феникса и саб в строгом костюме — вернее, из костюма на нём были брюки и галстук-бабочка с поводком, конец которого держала в руках его Госпожа. Он же склонился к её ногам, целуя кончики её пальцев.

Анна всё это время внимательно наблюдала за Ириной — отмечая, что та с интересом смотрит на динамику Госпожи с сабом, с любопытством и лёгким напряжением следит за группой свободных сабов, но невольно морщит лоб при виде саба, служащего живым столом.

На сцене в это время яркая Госпожа связывала молодого парня — его тело постепенно погружалось в искусно выстроенную сеть верёвок в стиле шибари. Каждое движение Госпожи было выверено и точечно направлено на подчёркивание его уязвимости и красоты. Парня медленно подвешивали, пока вокруг сцены вспыхивали огненные факелы, наполняя зал отблесками живого огня. Атмосфера становилась почти ритуальной — казалось, каждый зритель становится участником этого действа.

Ирина залипла на происходящем, не в силах оторвать взгляд. Когда Госпожа подняла свечу и начала лить горячий воск на грудь подвешенного саба, Ирина вздрогнула, словно тепло капель падало прямо на её кожу. В животе зародился тёплый, пугающий отклик, и она невольно сжала пальцы на коленях. Анна скользнула взглядом по лицу Ирины и отметила про себя с легкой ухмылкой: "Возможно, я не ошиблась, приведя её сюда."

Ирина продолжала наблюлать. Ее взгляд на секунду оторвался от сцены и вдруг рядом, у соседнего столика, она увидела как Хозяин медленно кормил свою сабу с руки. Но дело было не в еде. Нижняя смотрела на него снизу вверх, её взгляд был пронзительным, цепким. Перед тем как взять кусочек с ладони, она с демонстративной неторопливостью облизнула губы, удерживая с ним зрительный контакт. Это не выглядело как игра на публику — между ними витала настоящая химия.

Ирина вдруг почувствовала, как у неё пересохло во рту. Она даже незаметно склонила голову вбок, будто интуитивно повторяя движение сабы. Мысль о том, чтобы быть в этой позиции, вспыхнула внутри неё ещё сильнее.

Она была сбита с толку этим внутренним откликом.

Именно в этот момент к их столику подошёл мужчина в классическом тёмном костюме. Его лёгкая улыбка и уверенный стальной взгляд не оставляли сомнений — он Хозяин.

— Добрый вечер, Госпожа Аделина. Позволите к вам присоединиться? — Он склонил голову в знак уважения.

— О, Лекс, конечно, присаживайся, — тепло и с улыбкой ответила Анна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лекс неспешно опустился на край дивана.

— Сегодня ты без своей сабы, Лекс? — с лёгкой полуулыбкой спросила Анна.

— Нет, мы расстались. Иногда такое случается, когда ожидания начинают расходиться, — ответил он ровно.

Ирина сидела в полной тишине, словно стала невидимой. С каждой секундой внутри всё сильнее росло неприятное ощущение, что её просто не замечают. Ей было странно и непривычно: всегда привыкшая быть в центре внимания, сейчас она ощущала себя частью антуража.

Перед ней был привлекательный, властный мужчина, который приковывал её внимание одним только взглядом. Да вот только она не была центром внимания.

Лекс неторопливо продолжал беседу с Анной, обсуждая кого-то из знакомых в зале. Ирина же чувствовала, как её внутреннее напряжение растёт — смесь досады и растерянности, словно кто-то поставил её в угол.

Лишь спустя несколько долгих минут Лекс наконец скользнул по ней взглядом и добавил:

— Кстати... я удивлён. Госпоже Аделине не свойственно быть с девушками. Эксперимент?

— Иногда такое случается, — отзеркалила она его фразу.

— И всё же, не представишь мне свою сабу, свой эксперимент?

— Ирина, — мягко, но властно произнесла Госпожа. — Сегодня она моя.

Ирина едва удержалась от того, чтобы не прикусить губу. Но хуже всего было то, что Лекс словно видел её насквозь. Он изучал её взглядом, но не так, как обычно делают мужчины на светских раутах — его взгляд был внимательным, почти хирургическим, будто он читал её внутреннее состояние.

— Рад знакомству, Ирина, — спокойно произнёс он. — Ты не привыкла к такой позиции, верно?- наклонился и почти шепотом произнес Лекс

Ирина судорожно сглотнула и не нашла в себе сил что-то ответить. Её гордость стучала в грудь, требуя выйти наружу, но собственная реакция на всё увиденное сегодня — на пары, сцены, на саму Анну — давила гораздо сильнее.

Анна молча наблюдала за ней.

— Это неплохо, — мягко добавил Лекс. — Быть на коленях не всегда про слабость. Иногда это про выбор.

Эти слова будто пробили дыру в броне Ирины. Она вскинула удивленный взгляд на Лекса и хотела спросить “Что это значит?”, но так и не решилась на вопрос.

Лекс отставил бокал и посмотрел на Анну.

— Аделина, у меня есть предложение. Что если мы покажем Ирине то, что обычно скрыто от глаз новичков?

Анна чуть приподняла бровь.

— Ты про "Безмолвное Обещание"?

Лекс кивнул.

— Да. Думаю, для твоей сабы это будет... познавательно. Оно многое прояснит.

Анна и Ирина автоматически перевели взгляд на сцену. На сцене все еще в бликах языков пламени находились двое: Госпожа и ее саб,но который уже находился в состоянии транса. Это было одновременно завораживающе и красиво.

— Вот за что я люблю этот клуб, — с усмешкой добавил Лекс. — Здесь даже сцена может стать откровением.

В этот момент у противоположной стены раздался шум. Анна первой перевела взгляд. Госпожа в вызывающем мини-платье и высоких ботфортах стояла перед молодым официантом в чёрной униформе с серебряным ошейником. Вся её поза и тон голоса были демонстративно агрессивными.

— На колени, — холодно потребовала она.

Официант остался стоять.

— Я сказала, на колени! — её голос стал громче, привлекая внимание гостей.

После короткой паузы парень подчинился — медленно опустился на колени и опустил голову в знак формального подчинения, но его тело оставалось напряжённым, словно он всё ещё держал внутреннюю границу.

-Ты слишком долго обслуживал мой столик, — произнесла она достаточно громко. — Видимо, забыл, кому здесь нужно служить в первую очередь.

— Вылижи мои ботинки и докажи, что осознаешь свою оплошность, — её голос был холоден и требователен. — Или ты считаешь себя выше этих правил?

Официант не сдвинулся с места, он знал правила клуба и соблюдал их — колени касались пола, голова была опущена. Лишь крепко сжатые руки выдавали весь спектр эмоций, бурлящих внутри него.

Шепот пронёсся по залу. Даже те, кто только что любовался сценой, повернулись к конфликту.

Ирина почувствовала, как напряжение в груди сдавило ребра. Это был не тот ритуал власти и покорности, который она только что наблюдала. Это выглядело как публичная попытка сломать.

Госпожа резко вскинула руку, и звонкая пощёчина раздалась на весь зал, словно хлёсткий удар кнута. Официант остался в прежней позе, не отреагировав, но щека его тут же вспыхнула алым пятном. Его руки сжались ещё крепче, выдавая напряжение, которое он больше не мог полностью скрыть.

Из глубины зала появился администратор — высокий мужчина в строгом костюме с серебряной булавкой на лацкане. Он спокойно подошёл к Госпоже и официанту, наклонился к ней и тихо что-то сказал. Госпожа раздражённо прикусила губу и, бросив последний взгляд на официанта, развернулась и ушла.

Администратор коротко кивнул официанту, и тот медленно поднялся с колен, вновь обретя контроль над собой.

Внимание гостей постепенно вернулось к сцене, где продолжалось сакральное шоу с шибари и огнём.

Лекс слегка склонился к Анне и прошептал:

— Сейчас самое время. Пойдёмте?

Анна кивнула и посмотрела на Ирину.

— Вставай. Мы идём в "Безмолвное Обещание".

Ирина послушно поднялась с колен. Они втроём двинулись через зал, мимо диванов и гостей, скрываясь за одной из тяжёлых драпировок. Коридор привёл их к массивной двери с простым, но изысканным гравированным знаком.

За дверью царила мягкая полутьма, а вдоль стен аккуратно висели и лежали различные девайсы — от классических флоггеров и паддлов до утончённых инструментов с серебряными деталями. Здесь всё словно дышало приглушённой властью и чувственностью.

Дорогие читатели, хочу поблагодарить вас. Спасибо, что вы со мной. Иногда, когда пишешь, очень хочется знать: кто-то дошёл до этой точки. Кто-то почувствовал, прожил вместе с героями.

Каждая звёздочка, каждое добавление в библиотеку — это не просто цифры. Это знак того, что история нашла отклик. И ваше присутствие — даёт силы идти дальше.

Глава 31. Вечеринка ("Безмолвное обещание")

Первое "да, Хозяин". Первый стыд. Первая дрожь. И начало пути, назад с которого не хочется свернуть. Безмолвное Обещание — здесь не кричат. Здесь слушают дыхание, ловят взгляд и дрожат всем телом.

Анна прикрыла за собой тяжёлую дверь, и тишина комнаты "Безмолвного Обещания" мягко окутала троих. Полумрак, запах кожи и дерева, приглушённый свет, играющий на стенах с развешанными девайсами.

Анна остановилась рядом с Ириной, слегка коснувшись её плеча.

— Посмотри на меня, — её голос был ровным, но с ноткой властности.

Ирина медленно подняла взгляд.

— Что бы ни происходило здесь — ты всегда можешь сказать «стоп». Это твоё право. Я рядом, и ты в безопасности, — Анна чуть мягче улыбнулась. — Но я хочу, чтобы ты не убегала от того, что можешь почувствуешь. Быть может ты откроешь новые грани своего удовольствия, - интригующее заметила Анна.

Ирина кивнула, чувствуя, как внутри неё всё перемешивается — страх, волнение и предвкушение. Анна продолжала держать контакт глазами, будто проверяя её готовность. Тихо добавила:

— Если согласна, опусти взгляд и останься здесь. Если хочешь уйти — я открою дверь.

Ирина знала, что ещё может уйти. Просто шаг назад — и всё закончится. Её никто не остановит. Но… она не хотела уходить. Не сейчас. Она замерла на пару секунд, а затем, опустив глаза, кивнула снова.

— Хорошо, — Анна провела пальцами по её щеке, а затем повернулась к Лексу и уверенно произнесла: — С этого момента она под твоим руководством.

Лекс медленно подошёл и взяв Иру за руку, вывел ее в центр комнату - прям на против зеркала.

— Уверен, ты знаешь правила. На колени, — тихо сказал он.

Ирина опустилась на пол. Её сердце билось чаще, в горле пересохло. Она чувствовала, как колени впиваются в мягкое покрытие пола, и вдруг заметила, что дрожь пробегает по её плечам.

Лекс взял со стола бондажный скотч и показал его ей.

— Знаешь что это?

-Нет, - ответила Ира.

Лекс подошёл к Ирине, взял её за подбородок, поднял голову и, глядя в глаза, сказал:

— Запомни, когда ты с Домом — ты не просто отвечаешь. Ты говоришь с Хозяином. Ты отдаёшь слова так же, как и тело. Поэтому твой ответ должен звучать "Да, Хозяин" или "Нет, Хозяин"

-И так я повторяю вопрос: Ты знаешь, что это?, - глядя на Ирину Лекс ждал правильного ответа

-Н..нет, Х..хозяин, — чуть запинаясь ответила Ирина.

И в тот же миг, как слово сорвалось с её губ, её тело будто ослабло. Горячая волна вспыхнула в груди и животе, пробежав по коже. Щёки залились румянцем, а дыхание стало сбивчивым.

«Боже, я это сказала...» — мелькнуло в голове.

-Умница., -с легкой улыбкой ответил Лекс. -Первый раз всегда сложно, - и погладил ее по голове, как гладят питомца.

Это ощущение — назвать его Хозяином — будто ставило всё на свои места, как пазл, который вдруг сложился в целую картину, а похвала сдавила грудь будто тёплой ладонью изнутри.

-Так вот - это скотч. Это безопасно и не оставляет следов. Готова?

Ирина кивнула, затаив дыхание, но в глубине души на миг вспыхнуло сомнение: «А могу ли я доверять ему... им обоим?» Она почувствовала, как внутри всё стянулось, будто её тело само удерживает себя от полного доверия.

Когда Лекс зафиксировал её руки за спиной, холод скотча усилил ощущение беспомощности. Поза подчёркивала её уязвимость, и Ирина поймала себя на мысли, что с каждой секундой ей сложнее оставаться спокойной. Она чувствовала, как влажность кожи под платьем будто приковывает её к пространству комнаты.

— Теперь высунь язык,- очередной приказ от Лекса, который уже открывал бутылку с минеральной водой.

Она подчинилась, и капли воды, стекающие по её губам и шее, словно врезались в кожу.

«Это правда я?» — мелькнула мысль, пока она ловила воду, чувствуя, как всё тело становится горячим и напряжённым. Внутри будто вспыхнул огонь, и каждая секунда в этом положении разжигала его сильнее. Она ощущала жар, нарастающий где-то глубоко внизу живота — и от этого сама себе казалась беззащитной, почти чужой. Ей казалось, что краснеть уже некуда, но ошиблась.

Лекс внимательно следил за ней, заметив, как меняется её дыхание и как её тело выдаёт каждую эмоцию. Он уловил тонкую грань между её смущением и зарождающимся желанием. Лёгкая тень улыбки мелькнула в его глазах — не от удовлетворения, а от признания важного момента.

«Да, она настоящая сабочка...» — подумал он.

Но вместе с тем Лекс оставался собранным. Он чётко знал — это не сессия. Это лишь тонкий пролог, намёк, трейлер к тому, что может быть в другой раз.

Когда Лекс надавил на её затылок, опуская вниз, Ирина ощутила резкий выброс адреналина. Поза, в которой она оказалась, казалась ей невыносимо открытой.

Голова — у пола, попка задрана, колени чуть разъехались. Она чувствовала влажность между ног и тихий стыд от того, что в этом положении её тело становилось ещё более отзывчивым.

— Посмотри в зеркало, — сказал Лекс.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она повернула голову и увидела себя — скованную, открыто распластанную и Лекса позади. Её дыхание сбилось.

Первый хлопок ладони по коже был как вспышка.

Ирина вздрогнула, грудь больно натянулась от резкого вдоха. Второй удар пробежал мурашками по всей спине, и жар усилился.

В ней одновременно боролись смущение и необъяснимое желание раствориться в этой уязвимости.

«Я же не могу... или могу? Блин , но почему это возбуждает?» — стучало в голове.

В зеркале она видела, как её глаза становятся темнее, а лицо — более раскрасневшимся.

Каждый хлопок Лекса будто стирал барьеры, заставляя её тело выдавать предательские реакции — соски напряглись, живот свело сладким спазмом, а между ног стало совсем влажно.

Она зажмурилась, но Лекс тихо сказал:

— Открой глаза. Смотри на нас, на себя, на свою Госпожу

Ирина подчинилась. Её взгляд скользнул чуть в сторону — на Анну. Она сидела в кресле, расслабленно скрестив ноги и с лёгкой полуулыбкой наблюдала за ней. Спокойствие и уверенность Анны лишь усиливали в Ирине смущение.

«Она смотрит… и не вмешивается…» — сердце застучало сильнее. Стыд накрыл её новой волной — в зеркале она видела себя в самой откровенной позе под взглядом не только Лекса, но и Анны, ее Госпожи.

И от этого стыда почему-то становилось ещё теплее внутри.

И вот уже не только в теле, но и в мыслях, в груди — всё кричало о том, что она начинает терять контроль над собой.

Лекс мягко взял её за локоть и медленно поднял с пола. Он встал рядом и развернул Ирину лицом к зеркалу, чтобы она могла рассмотреть своё отражение.

— Смотри, — его голос был мягким, но уверенным.

Ирина увидела себя: растрёпанную, раскрасневшуюся, с дрожащими коленями и влажными глазами. Она едва дышала и не узнавала себя — в этом отражении была не просто она, а нечто большее, что только что раскрылось перед ней.

Лекс медленно разорвал скотч на её запястьях и помог освободить руки. Затем он аккуратно провёл пальцами по её лицу, убирая капли воды и следы влаги.

— Ты хорошо справилась. Ты умница,— спокойно и с улыбкой сказал он, глядя на неё в зеркало.

Ирина не знала, что сказать. Она молчала. Её трясло — от шока, от смущения… и от того странного тепла внутри, которое было невозможно отрицать

«Это была не я… Это не могла быть я …..но это было… мое?» — металось в её голове.

Она чувствовала лёгкую неуверенность в ногах, но и странное тепло внутри, которое не хотело угасать.

Анна с кресла по-прежнему смотрела на неё с той же тёплой полуулыбкой — и именно этот взгляд дал Ирине понять: она не одна в этом открытии.

-Спасибо, Хозяин, — сказала Ира, Глядя на Лекса в зеркало.

Когда она вышла из комнаты, ноги слегка подкашивались, а в голове всё ещё звучал голос Лекса. Мир за дверью остался прежним, но внутри неё что-то изменилось.

Ирина была всё ещё растеряна, смущена, но больше не боролась со своими желаниями. Она вышла оттуда уже другим человеком — не сломленной, а впервые принявшей свою тень и любопытство к ней. Клуб за порогом казался ей уже не тем местом: воздух стал плотнее, люди — ярче, а каждый звук — более глубоким. Она будто начала видеть в этом пространстве детали и смыслы, которые раньше ускользали.

Глава 32. Вечеринка. Окончание (Цена доверия)

Доверие. Вера. Дань.

Вечер, который должен был подарить впечатления, неожиданно стал ареной: для слов, для взглядов, для выбора.

Анна, Лекс и Ирина вернулись к своему столику. Атмосфера клуба уже казалась Ирине другой — словно воздух стал плотнее, а звуки глубже. На сцене тем временем разворачивалось новое шоу: пара демонстрировала искусную порку двумя флогерами, неоновый свет и всполохи кожаных хвостов мелькали в такт музыке. Поистине волшебное действо.

Ирина села рядом с Анной, всё ещё слегка ошарашенная, в то время как Лекс занял место напротив. Он наблюдал за Ириной.

К их столику подошёл официант — тот самый саб, которого они уже видели перед посещением комнаты "Безмолвного Обещания”. Его движения были чёткими, но Ирина сразу заметила, как он украдкой бросает взгляд на Анну и прислушивается к беседе.

Лекс наклонился чуть ближе к столу, его голос стал мягче, почти интимным.

— Видите его? — он слегка кивнул в сторону официанта, делая вид, что указывает на заказ. — Он не такой, как все. Здесь о нём все говорят — он выбирает свою Госпожу сам. Потому и ценный.

Ирина удивлённо взглянула на официанта, а тот, словно почувствовав внимание, чуть склонил голову.

— Говорят, ты строптивый саб? — тихо, но с теплом спросил Лекс.

Официант поднял взгляд и с ответил:

— Я лишь хочу знать, что могу довериться Госпоже, Господин.

Лекс, довольный ответом, кивнул Анне. -— Вот почему некоторые так рвутся заполучить его, — добавил Лекс, заметив, как растерялась Ирина. — Сильные всегда чувствуют сильных - это азарт.

После чего Лекс чуть усмехнулся и посмотрел на Анну.

Анна остановила взгляд на официанте на мгновение. А затем склонилась к Ирине и тихо сказала:

— Помни, на коленях всегда оказываются по собственному выбору. Это всегда выбор. Но когда выбор сделан - саб всегда знает, кому он принадлежит. Без этого смысла нет.

Ирина кивнула, чувствуя, как в груди отзывается что-то тёплое и новое. А официант, ловя эти слова, задержался у стола чуть дольше, чем нужно.

— О, выбор, — раздалось чуть в стороне. Голос был холодным, ровным, но с оттенком иронии.— И доверие, наверное, тоже?

Анна подняла глаза. К их столику неторопливо подошла женщина — высокая, ухоженная, с идеальной осанкой. На ней было простое, но дорогое чёрное платье и тонкий кожаный корсет, подчеркивающий жёсткость силуэта.

— Доброго вечера, Виктория, — сказал Лекс спокойно, отсалютовав котейлем.

— Госпожа Виктория, — уточнила та, улыбнувшись вежливо Лексу, почти приятно. И вернула взгляд Анне.

— Простите, я не хотела подслушивать, но фразы про «доверие» в контексте БДСМ всегда звучат особенно наивно.

Ирина чуть вздрогнула — в голосе Виктории не было агрессии, но в каждом слове чувствовалась отточенная сталь.

— Удивительно, как часто Верхи начинают говорить о доверии именно тогда, когда сабы уже обожглись, — продолжила Виктория, и глядя на Ирину продолжила, как если б говорила лично ей — Доверие — это не естественная часть Темы. Это риск. И чаще всего — роскошь, которую себе может позволить только тот, кто готов к последствиям.

Ирина почувствовала, как закипает внутри — казалось, что ударили не только по Анне, но и по ней самой. Лекс наблюдал молча, не вмешиваясь.

— Роскошь? Ты так думаешь? , - не без иронии спросила Анна. - Без доверия нет смысла. Ни в Теме, ни вне её. Всё остальное — просто отыгранный сценарий, — спокойно продолжила Анна.

— Ха-ха-ха! О,нет, — отрезала Виктория. — Без доверия нет иллюзий. А иллюзии — это то, что губит большинство нижних. Они хотят верить, что Госпожа "почувствует", "поймёт", "не сделает больно". А потом, когда всё рушится — обвиняют в этом всех, кроме себя.

—— Контроль без доверия — это тюрьма,— спокойно произнесла Анна. -Мне не нужно, чтобы саб боялся ошибиться. Мне нужно, чтобы он знал — его уязвимость в безопасности

— Это инфантильность, Аделина.- Виктория усмехнулась. — Слишком много чувств. Чувства убивают точность. А точность — это безопасность. Саб не приходит, чтобы его чувствовали. Он приходит, чтобы быть удержанным. Он приходит, чтоб закрыть свою потребность, свою боль. И где же тут про доверие?

Лекс, молчавший всё это время, переводил взгляд с одной на другую. Его занимала это беседа, но вмешиваться в нее он не хотел. Он любил наблюдать за людьми и их взаимодействием.

— Сколько бы техник ты ни знала, если ты мертва внутри — саб подчинится, но не откроется. А без отклика нет связи. — А разве можно удержать без отклика? — Анна чуть наклонила голову. -И, знаешь, Виктория, ты говоришь не о доверии, а о вере - безусловной и слепой. А я говорю о доверии — как об осознанном, взрослом выборе. Там, где его нет - есть только контроль. А мне этого мало.

Тишина. Виктория взглянула на Анну сдержанно, почти холодно. Саб, стоящий у стола, сжал поднос сильнее. Его взгляд метался между двумя женщинами, и в глазах мелькнуло напряжённое осознание — он слышал каждое слово.

— Ты слишком много хочешь. А я предпочитаю делать. Я не играю в тонкие связи — я выстраиваю структуру. Чётко, безопасно, безэмоционально. Мои сабы знают, на что идут. Они не ждут тепла — они получают форму, ритм и результат. И этого им достаточно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ирина, наблюдавшая за спором, чувствовала, как между двумя женщинами натянулась тонкая, но острая нить — не ярость, не вражда, а что-то более глубокое. Противостояние взглядов, в которых каждая была уверена в своей правде.

Анна мягко посмотрела на саба, затем снова перевела взгляд на Викторию. Её голос остался спокойным, но приобрёл стальной оттенок.

— Форма — это не связь, — спокойно сказала Анна. — Ритм можно задать и хлыстом. И это сделает сессию настоящей. И саб может выполнить всё идеально — однако всё равно уйти пустым. А я не про пустоту. Я про глубину.

Виктория не ответила сразу. В её глазах мелькнуло что-то похожее на раздражение, но оно тут же растворилось в самоконтроле.

— Мне не нужно, чтобы они верили в меня, — сказала она. — Мне достаточно, чтобы они подчинялись.

— А мне нужно, чтобы они дышали рядом.

Эти слова прозвучали не громко — но вызвали странный отклик у официанта, который так и остался свидетелем диалога двух Дам. Он замер, не сводя глаз с Анны.

Виктория перехватила этот взгляд.

— Интересно. — Виктория чуть приподняла подбородок, задержав на Нике холодный взгляд. — Голод умеет прятаться за откликом. Особенно когда очень хочется назвать желаемое — выбором. Но не всё, что отдают, стоит принимать за доверие. Иногда это просто дань. А дань не приближает — она удерживает на коленях.

-— Ты права, Виктория. Голод — не выбор. Но иногда именно он приводит туда, где впервые возникает доверие. Настоящее — не выданное за услугу, не купленное за страх. А живое. Его не дают всем — и не все его берут. Но если оно случается, я не стану отталкивать его только потому, что кто-то рядом путает доверие с данью.

Виктория уже открыла рот, чтобы парировать, но в зале что-то изменилось. Все взгляды обратились к официанту, который вдруг бесшумно опустил поднос на ближайший столик. Его движения были медленными, словно он сам не до конца верил в происходящее.

Он встал перед Анной, не отводя от неё взгляда, и с внутренней решимостью достал из внутреннего кармана аккуратно свернутый кожаный ошейник. Мгновение — и он уже стоял на коленях, держа его в протянутых ладонях перед ней.

Тишина в зале стала оглушающей.

— Ошейник… — кто-то прошептал.

Анна лишь секунду помедлила, затем взяла ошейник из рук нижнего, поднялась и надела его на шею официанта.

-Как тебя зовут?

— Ник, Госпожа, — с лёгкой хрипотцой произнёс он, опустив взгляд.

— Что ж, Ник, теперь ты сам сделал свой выбор, — мягко, но уверенно сказала Анна, глядя на него сверху вниз. — И с этого момента ты принадлежишь мне.

Она слегка коснулась пальцами его подбородка, заставляя поднять взгляд.

— Уверена, клуб не станет возражать, если ты останешься при мне сегодня, — её губ коснулась лёгкая, почти хищная улыбка.

— Да, Госпожа, — сдержанно и с уважением произнёс Ник, склонив голову ещё ниже.

Ирина сидела молча, наблюдая за происходящим. Её сердце стучало быстрее, чем обычно, а в голове звучал только один вопрос: «Как я сюда попала?» Но одновременно с этим она чувствовала и другое — странное принятие.

Все эти разговоры о власти, выборе и границах стали ей ближе. Она вдруг поняла, что за этот вечер мир Темы открылся перед ней не как жесткая игра, а как пространство, где важно доверие и право голоса.

Ирина скользнула взглядом по Анне, по Лексу и затем — по стоящему на коленях Нику.

«Может, и я найду своё место», — подумала она и впервые позволила себе чуть улыбнуться.

Зал постепенно начал возвращаться к привычному шуму, и напряжение рассеялось, словно ничего не случилось.

Виктория же наблюдала за все происходящим, её губы сжались в тонкую линию, а в глазах плескалась холодное негодование. Она медленно обвела зал взглядом, задержавшись на Анне, и, не сказав ни слова, встала, развернулась и ушла вглубь клуба.

Лекс молчал, но когда Виктория скрылась в толпе, он коротко переглянулся с Анной. В его взгляде читалось без слов: "Ты понимаешь, что бросила вызов".

Анна это знала. Внутри неё было холодное спокойствие, но где-то глубоко отозвался инстинкт. Она понимала, что этот спор ещё обязательно даст о себе знать в будущем.

Остаток вечера прошёл в более лёгкой и непринужденной атмосфере. Гости вновь увлеклись сценами на подиуме, за столиками зазвучали спокойные разговоры и лёгкий смех. Ирина чувствовала, как вместе с этим напряжение постепенно покидало её тело.

Сидя рядом с Анной, она позволила себе расслабиться, наблюдая, как Лекс что-то негромко рассказывает Госпоже, а Ник, опустив взгляд, тихо стоит рядом, уже не как официант, а как принадлежащий.

Всё стало чуть спокойнее — но внутри Ирины продолжал тлеть огонёк перемен. Она изменилась.

Глава 33. После вечеринки

Вечеринка осталась позади, но её след — как редкое вино: острое, дерзкое, и только потом — мягкое, сладковатое, с ноткой боли и откровения. Послевкусие всё ещё пульсирует в груди.

Анна ехала в тишине. Машина плыла по улицам города, пока мысли витали далеко от маршрута. Всё начиналось, как лёгкий эксперимент. Просто дать Ире возможность заглянуть в Тему изнутри. Прикоснуться, почувствовать атмосферу, увидеть — и, возможно, отпустить и даже забыть

Но во врем вечеринки она увидела нечто другое. В смятении, в колебаниях, в упрямстве Ирины сквозило нечто хрупкое, как свет в витражах — отражение удовольствия. Мимолетное, неосознанное, но настоящее. Оно было в её взгляде, в жестах, в том, как замолкали слова.

Анна не сомневалась — Ира сейчас на распутье. И если её оставить одну, она сама себя загонит. Потому и не позвонила. Просто поехала.

Анна нажала на звонок, но ответа не было. Она постучала достаточно громко. Она знала — Ира дома. Это ощущалось в воздухе. После таких вечеров не хочется выходить. Не хочется смотреть в зеркало. Хочется остаться наедине с тем, что прорвалось наружу. Анна помнила себя после первой сессии - поэтому знала, что именно сейчас происходит с Ирой.

Дверь открылась резко. Ирина стояла босиком, в мягком халате, с чашкой в руках. Без макияжа, с распущенными, спутанными волосами. Глаза — покрасневшие, лицо усталое. Она посмотрела на Анну и едва заметно усмехнулась:

— Ты знала, что я не позвоню, да?

Анна не ответила. Она просто шагнула ближе, коснулась её плеча — мягко, не требовательно. И это стало спусковым рычагом. Больше Ирина не была сильной и не сдерживала ни себя ни рвущиеся эмоции. Она не удержалась — села прямо на пол, не отпуская чашку.

— Я… я не понимаю, что со мной, — выдохнула она. — У меня в голове каша. Всё смешалось. Стыдно. Приятно. Невозможно. Страшно. Возбуждающе. И я не знаю, что с этим делать…

Анна сняла пальто и медленно опустилась рядом, и села напротив, на уровне взгляда.

— Не нужно сейчас понимать, — мягко сказала она. — Сейчас важно просто позволить себе быть. Без объяснений.

Ира молчала. Только её пальцы судорожно сжимали чашку, будто она была единственным якорем.

— Мне всегда казалось, что я сильная, — сказала она чуть позже. — Я не та, кто подчиняется. Я же яркая, сексуальная, свободная. Мне нужно, чтобы мной восхищались. Чтобы я вела…, чтобы мне поклонялись.

Она запнулась. Анна молчала.

— А на вечере, когда он сказал мне «встать на колени», "высунь язык", когда опустил мою голову на пол - я… я даже не думала. Я просто делала. И внутри как будто… что-то сорвалось. Что-то старое, что я всё время держала в себе, вздохнуло. И мне было не страшно. Мне было… по-настоящему.

Слёзы лились по щекам Иры. Не истерика. Нет. Не показательная драма. А тихие, настоящие, очищающие слезы. Анна позволила им быть. Она просто была рядом. Без спешки, без «успокойся». Она давала тихое спокойствие и принятие.

— Мне страшно, — прошептала Ирина, поднимая глаза, наполненные слезами, на Анну — Потому.... потому что мне это понравилось. И потому что я хочу ещё. А если это неправильно? - захлебываясь спрашивала она. Если я просто… сломалась?

Анна взяла её за руку, крепко и тепло.

— Это не сломалась, — произнесла она спокойно. — Ты не потеряла себя. Ты просто нашла ту часть, которую боялась открыть. Ты открыла еще одну свою грань. Ты все та же яркая и неугомонная, шумная и любящая жизнь Ира. Поверь, тобой все так же восхищаются мужчины, просто круг твоих желаний стал больше.

Ирина опустила глаза.

— Я не знаю, как теперь с этим жить. Я ведь не такая…

— А какая ты? — мягко перебила Анна. — Правильная? Удобная? Без желаний? Кто такая Ирина Викторовна Ветрова?

Пауза. Ира растерянно смотрела на Анну, как будто пыталась правильно ответить на вопрос экзаменационного билета. Анна продолжила после небольшой паузы:

— Ты не обязана ничего с этим делать. Но ты имеешь на это право.И только ты можешь дать себе разрешение чувствовать. И быть разной.

Тишина между ними больше не давила. Она становилась пространством. Свободным, настоящим.

Ирина чуть всхлипнула, но на губах появилась слабая, уставшая улыбка.

— А если я захочу ещё раз… быть там? В этом?

Анна кивнула, улыбнувшись в ответ:

— Тогда я буду рядом. И помогу тебе пройти туда — уже осознанно.

В этот момент что-то в Ирине опустилось. Улеглось. И стало частью её.

Она больше не спорила с собой. И не пыталась вернуть «старую себя». Она просто разрешила себе — быть.

Девушки, уже сидя в гостиной и наслаждаясь уже горячим чаем, разговаривали обо всем и, конечно, не оставили без внимания и вечеринку. Ирина уже с неприкрытым наслаждением делилась тем, что ее больше всего поразила в клубе: и шоу, и другие пары, Она рассказала, что с удовольствием наблюдала за парой, где Хозяин кормил с рук свою сабочку. И тут Ира замолчала, посмотрела на Анну и тихо проговорила:

— Ты знаешь, меня поразил даже не все это. А вы - ты и Виктория. Ваш спор. Ваши взгляды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она сделала глоток из чашки, стараясь говорить ровно:

— Я всегда считала тебя мягкой. Тонкой, умной, но… не властной. А в тот момент я увидела в тебе что-то, чего не замечала раньше. Спокойную силу. Не громкую, не театральную. Виктория давила. Ты лишь спокойно расставила приоритеты, указав, что именно важно для тебя. И в этом было что-то… по-настоящему сильное.

Анна чуть улыбнулась, ничего не говоря. Ирина продолжила:

— И ещё… этот мужчина. Он же отдал тебе свой ошейник. Просто молча. Это было не шоу. Это было… как обет. И ты не приказывала. Ты просто была. Я не знала, что можно быть настолько властной — не прибегая к власти.

Анна чуть пожала плечами: — Виктория - та, кого называют ПроДоминой. И да в ее сессиях всегда отточенное мастерство - четкое, запланированное. Она знает и умеет очень многое. Но именно это и есть ее ахиллесова пята - отсутствие веры в людей и их желания. Такая себе профдеформация. Ей действительно важен контроль и покорность. Я ж ищу всегда большего. И это наверно моя профдеформация, - сказала Анна улыбнувшись.

Ирина усмехнулась, опустив глаза в чашку.

Анна сделала паузу, а потом сказала чуть мягче:

— Ира, если ты не против… могу дать твои контакты Лексу. Он уже спрашивал о тебе. И, честно говоря, мне кажется — он почувствовал в тебе то, что начала чувствовать и ты сама.

Ирина покраснела. Уголки её губ дрогнули, словно в ней боролись смущение и лёгкое внутреннее ликование.

— Он… спрашивал?

Анна кивнула с лёгкой, понимающей улыбкой. Она поставила чашку на стол и чуть подалась вперёд:

— Я не буду торопить события. Но если ты всё-таки решишь пойти дальше… первая сессия — это не про шоу. Это про слушание себя. Про исследование. Про доверие.

Ирина кивнула, всматриваясь в Анну:

— А это… больно?

— Иногда. Но только если ты сама выберешь этот путь. Сессии бывают разными. Есть с эстетикой, с прикосновениями, с ритуалами. А есть просто… с ощущением контроля, которое освобождает. Всё зависит от того, насколько ты готова. Настоящий Верхний никогда не сделает ничего, что ты не разрешишь. Он будет чувствовать границы — и помогать их исследовать, расширять, а не ломать.

Ирина чуть улыбнулась, уже тише:

— А он… Лекс… какой он?

Анна улыбнулась в ответ:

— Он воспитывает под себя. Но делает это с тонкостью. В нём нет жёсткости ради жёсткости. Он не забирает. Он наполняет.

-Так что? Мне дать ему твой контакт?

Ира еще немного колебалась, но улыбка уже блуждала на ее лице:

— Тогда… да. Я не против, - тихо ответила Ирина.

Они посидели ещё немного, делясь простыми историями — уже без тяжести в голосе. Анна ушла. А Ира смотрела в окно и думала: "Кто бы мог подумать, что один вечер способен так встряхнуть всё, во что ты верила…".

Тут на телефон пришло сообщение: "Добрый вечер, Ирина. Это Лекс. Хотел бы пригласить вас на встречу — без спешки, просто познакомиться и немного поговорить. Если вы не против, я мог бы заехать за вами завтра в 19:00."

Ирина посмотрела на огни вечернего города. На людей, которые куда-то спешили. На молодую пару, которая страстно целовались. Улыбнулась. Её пальцы чуть дрожали, когда она печатала ответ: «Да, буду рада. Вот адрес".

И от этого шага в неизвестность ей стало легко, тепло и так волнительно.

-Все только начинается - произнесла она вслух.

Глава 34. Тишина между словами.

На кухне пахло запечённым перцем и базиликом. Анна стояла у плиты, помешивая соус, и ловила себя на странном ощущении спокойствия. София рисовала за столом, старательно не вылезая за контуры. Денис сидел с наушниками, что-то активно обсуждая в голосовом чате. Обычный вечер. Всё — как всегда. И именно в этом

«как всегда»

чувствовалось нечто, чему Анна пока не могла найти названия. Как будто над гладью воды уже гуляет ветер.

Муж вошёл тихо. Поставил рюкзак у стены, прошёл к раковине и стал мыть руки.

— Привет, — сказала она, не оборачиваясь. — Как день?

— Нормально. Встречи, разговоры... У меня есть новость. Слушай...

Он вытер руки о полотенце и замер. Молчание было коротким, но весомым.

— Похоже, меня скоро отправят в командировку. Пока не точно, но ориентировочно через пару недель. Почти на месяц.

Анна перестала мешать соус и обернулась к нему. В её взгляде не было ни удивления, ни раздражения — скорее, внимание.

— Куда?

— В Будапешт. Переговоры с венграми. Все хотят переговоров только вживую. Пока только обсуждают, но, похоже, придётся лететь.

Она кивнула. Ложка осталась в руке, но движения стали медленнее.

— О, Будапешт. Там ты еще не был, — спокойно и с улыбкой сказала она.

Он улыбнулся в ответ, будто облегчённо.

— Да, я постараюсь ещё узнать точные даты, чтобы всё спланировать.

Анна снова повернулась к плите. Кухня наполнилась звуками варящегося соуса, скрежетом карандаша по бумаге, глухим басом в наушниках сына. И тишиной, которая на этот раз не была напряжённой. Просто — пауза.

— Я пойду, переоденусь, — сказал он и вышел.

Анна осталась у плиты. Смотрела, как пузырится соус. В голове было спокойно. После разговора с Ириной словно замкнулся один круг — та, кажется, наконец нашла своё место, и теперь Анна могла полностью сосредоточиться на предстоящем форуме, на словах, которые ей ещё только предстояло сказать вслух.

...

За ужином всё было по-домашнему уютно. София рассказывала о том, как на продлёнке они с Настей построили «самый настоящий замок из лего, с башнями!». Денис, неохотно сняв наушники, поделился новостью о контрольной по физике и что «Паша вообще ничего не понял, а я хотя бы формулу написал». Муж внимательно слушал, иногда улыбался, комментировал.

—В эти выходные у меня форум. Помните я говорила, что принимаю участие, как один из спикеров, — сказала Анна, когда дети немного притихли, занятые едой.

— Я так долго к нему готовилась. А сейчас нервничаю, поделилась своими переживаниями Анна.

Муж поднял взгляд от тарелки:

— Это серьёзно. Но я уверен, у тебя отличный доклад. Иначе не бывает, - улыбаясь поддержал муж

— Не переживай, — мягко сказал он. — Ты умеешь говорить так, что слушают.

Анна на мгновение задержала на нём взгляд. Впервые за долгое время это «верю в тебя» прозвучало по-настоящему. Без напряжения. Просто поддержка.

— Спасибо, — тихо ответила она и подала салат.

Обычный вечер. Но с тёплой искрой в самом центре стола. Возможно, это и есть баланс и гармония, к которой стремятся многие, но не все имеют.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 35. Форум

«Я не хочу войны полов. Я хочу, чтобы мы научились слышать.

И чтобы никто больше не молчал в постели из страха быть отвергнутым».

Черная Toyota, плавно остановился у входа в старинное здание университета. Снег хрустел под колесами, а январский мороз рисовал узоры на стеклах. Субботнее утро окутало улицу холодным воздухом и лёгкой снежной дымкой.

Анна вышла из машины, грациозно ступая на плитку. Красное платье-футляр подчёркивало её идеальный силуэт, а чёрные туфли на высоких каблуках отдавались ритмичным эхом по замерзшему двору. Кремовое пальто свободно лежало на её руке, подчёркивая уверенность и невозмутимость. Она вдохнула морозный воздух, который обжигал лёгкие, и направилась к массивным дверям университета.

Её встретил молодой ассистент, спеша ей навстречу с едва заметным волнением в глазах.

— Анна Сергеевна, добрый вечер! Всё готово, мы вас ждали, — его голос был полон уважения и лёгкой дрожи. Анна слегка улыбнулась и остановилась перед ним на секунду.

— Доброе утро. Я хочу, чтобы перед моим выходом прозвучала определённая композиция, — она протянула телефон, показывая название трека: "Not afraid anymore" (Halsey). — Она должна задать нужный тон.

Ассистент, кивнув, поспешил заверить: — Конечно.

Она уверенно поднялась по ступеням. Гул её каблуков эхом разносился по коридорам. Красное платье привлекало взгляды, словно бросая вызов холодной строгости интерьеров университета. Её образ говорил сам за себя: сильная, уверенная женщина, готовая вдохновить и повести за собой.

За кулисами она задержалась у зеркала. Отражение в нём смотрело на неё спокойно и сосредоточенно. Она поправила золотые серьги и сделала глубокий вдох. Через полчаса всё должно начаться. И Анна уже ощущала эти эмоции: волнение, дрожь, страх и уверенность — от всего этого она получит удовольствие.

Музыка начала звучать за стеной, наполняя пространство драматичной элегантностью. "Not afraid anymore" захватывала внимание, её ритм буквально затягивал, создавая атмосферу силы и притяжения.

Как только заиграли первые ноты, на сцену вышли четыре женщины разного возраста, одетые в элегантные чёрные платья, подчёркивающие их индивидуальность. Их движения были плавными, грациозными, но в то же время чувственными и уверенными. Танец начинался медленно, как будто каждая из них раскрывалась перед зрителями, впуская их в свою историю. Они двигались на высоких каблуках, что делало их движения ещё более соблазнительными, подчёркивая грацию и уверенность в каждом шаге. Постепенно движения становились более выразительными, наполненными страстью, но без вульгарности — это было искусство, олицетворяет женскую силу, красоту и сексуальность.

В кульминационный момент танца свет в зале немного приглушается, а затем, под последний аккорд, девушки синхронно развернулись в сторону бокового выхода сцены, словно открывая путь Анне.

Имя Анны прозвучало из динамиков. Она выпрямилась, провела рукой по гладкой ткани платья и сделала первый шаг. Когда она появилась на сцене, зал замер.

На секунду зал будто задержал дыхание.

Анна вышла на сцену — уверенная, но спокойная. Не актриса, не докладчик. Женщина, у которой есть история. И которую она готова рассказать. Анна дала возможность музыке затихнуть и заговорила:

— Когда я впервые задумалась о своей сексуальности — мне было страшно. Не потому, что я не знала, чего хочу. А потому, что мне казалось: это не для меня. Не вовремя. Неуместно. Нельзя. Этот страх — и он тихий. Он не кричит. Он не ломает снаружи, он разрушает внутри. Он говорит: «не чувствуй», «не желай», «не задавай вопросы». Но однажды внутри меня родился встречный вопрос: А почему нельзя?

-Именно за этим я здесь.

Анна посмотрела в зал. Там было много глаз — женщин и даже мужчин, молодых и не очень, тех, кто пришёл за ответом. Или хотя бы за намёком на него.

— Добрый день. Я рада видеть вас здесь. И рада, что именно с вами мы сегодня пройдём этот путь: от неуверенности — к принятию, от стыда — к пониманию, от «я не знаю» — к «я чувствую».

Её взгляд скользнул по аудитории, останавливаясь на каждом лице. Голос прозвучал чётко, но мягко обволакивающе:

— Сексуальность — это больше, чем просто понятие. Это энергия, это сила, это способ выражения себя. Сегодня мы поговорим о том, как раскрыть свою природу, понять свои желания и найти гармонию в отношениях. И начнём с самого важного — с познания себя.

На сцене Анна выглядела почти как Госпожа — её осанка была безупречна, взгляд твёрдый, голос завораживал своей глубиной. Она не просто говорила — она владела вниманием зала. Каждый жест, каждое слово подчёркивали её уверенность и профессионализм.

— Женская сексуальность — это нечто большее, чем просто акт. Это связь с собой, с собственным телом, с желаниями, — начала она, её голос звучал мягко, но властно. — Мы привыкли бояться слов «оргазм» или «эрогенная зона», но ведь именно знание даёт нам свободу. Мы не можем управлять тем, чего не понимаем.

Анна сделала небольшую паузу, позволяя словам прозвучать глубже, затем продолжила:

— Джером Сэлинджер однажды написал: «Тело женщины — скрипка, и надо быть прекрасным музыкантом, чтобы заставить его звучать». Если мы умеем играть и нажимать на нужные кнопки, то женщину можно ввергнуть в такой экстаз, что на несколько секунд весь мир перестанет для неё существовать. Но если подойти к делу неправильно, в результате можно вызвать боль, разочарование или тупое безразличие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вы можете не поднимать руку. Но просто спросите себя: знаю ли я своё тело? Умею ли я говорить о своих желаниях? Позволяю ли я себе чувствовать?

— Эти вопросы — не для ответа здесь, а для честности с собой. Потому что сексуальность начинается не с тела. Она начинается с права быть живой.

Из зала поднялась рука.

Мужчина чуть за тридцать, с ясным, цепким взглядом и спокойной уверенностью. Он не улыбался, но и не выглядел агрессивно. Это был вопрос не от глупости — от позиции.

— Анна, вы говорите о телесности, о праве женщины быть живой. Но давайте честно: годами нам внушали, что «норма» — это оргазм от проникновения. Что если женщина не чувствует удовольствия от классического секса — значит, с ней что-то не так. Многие мужчины продолжают в это верить. Да собственно и женщины — тоже. Вы действительно считаете, что это — миф? Что с женщиной всё в порядке, даже если она не откликается «как надо»?

Анна чуть склонила голову, её пальцы легко скользнули по микрофону. Голос прозвучал ровно:

— Я считаю, что ложь — это заставлять женщину сомневаться в себе из-за того, что её тело чувствует иначе, чем кто-то придумал в медицинском трактате 1950 года, - ответила Анна в вызовом

— Вас не смущает, что миллионы женщин годами притворялись? Что они стонали не от удовольствия, а от страха быть отвергнутыми? Что они молчали, потому что иначе услышат:

«Ты фригидна»

?

Она обвела зал взглядом.

— Я слышала это на приёмах. Не раз. Не десять.

«Мне тридцать семь. И я не уверена, что вообще когда-либо испытывала оргазм. Со мной что-то не так?»

— Нет. Не с ней.

Она перевела взгляд обратно на мужчину.

— Это не физиология. Это страх. И знаете, как его называли?

«Ты не такая. Ты не хочешь. Ты испорчена.»

Она сделала шаг ближе к краю сцены.

— А я называю это по-другому.

Насилие.

Он чуть приподнял бровь. Не дерзко — внимательно.

— Но разве маятник не качнулся слишком далеко? — произнёс мужчина ровно. — Получается, теперь всё в руках мужчины? Если она не испытала оргазм — виноват партнёр?

Анна усмехнулась — быстро, холодно.

— А разве не вы только что сказали, что если она не чувствует — «с ней что-то не так»?

— Я озвучил распространённое мнение,- не смутившись парировал мужчина.

— А я — его последствия,- так же спокойно ответила Аннна

Зал замолчал. Ни одного вздоха. Только её голос, ставший вдруг тише — но от этого только резче.

— Женская сексуальность не обязана быть удобной. Не обязана быть линейной. И уж точно — не обязана соответствовать чужим ожиданиям.

— Она может быть нежной. А может быть грубой. Может быть клиторальной, вагинальной, комбинированной. Может не быть вовсе — если женщина боится заговорить. И в этом случае — виноват не партнёр. Виноват страх. Молчание. Стыд.

Она сделала паузу. Долгую. И добавила:

— Женщина не сломана. Она просто слишком долго жила в мире, где её не слышали.

Из другого конца зала поднялась ещё одна рука.

Мужчина постарше, в очках, с нотками раздражённого скепсиса в голосе, не дожидаясь разрешения, резко бросил:

— Послушайте, ну вы слишком обобщаете. С чего вы взяли, что мужчины ничего не делают? Мы тоже стараемся, тоже читаем. Просто многим женщинам никогда ничего не нравится. Им всё не так!

Анна повернулась к нему, её взгляд обострился:

— Правда? Тогда скажите: сколько мужчин вы знаете, которые искренне интересовались женским циклом? Которые знают, что в одни дни женщине важно просто прикосновение, в другие — страсть, а иногда — тишина и шоколад?

— Женщины из кожи вон лезут, чтобы быть желанными. Проходят курсы, учатся, как сделать «королевский минет», как быть гибкой, нежной, ненавязчивой, как слушать, как вдохновлять. Чтобы он не просто пришёл — а остался. Чтобы ему было не просто хорошо, а умопомрачительно.

Она приблизилась к краю сцены, её голос стал жёстче:

— А сколько мужчин проходят курсы «как доставить удовольствие женщине»? Не как «продержаться дольше», не как «быть крутым в постели», а как слышать, как спрашивать, как быть партнёром, а не пользователем тела?

Она позволила этим словам разойтись эхом по залу.

— Я видела много женщин, которые ломают себя, чтобы соответствовать. А мужчины? Они часто даже не считают нужным поинтересоваться, что ей вообще нужно. Женщины учат себя, чтобы быть лучше. Мужчины — чтобы быть нужными. Это разное.

Анна взглянула в зал. В глазах многих женщин блестели слёзы. У кого-то — от боли. У кого-то — от узнавания.

— Это не война полов. И я не говорю, что мужчины — виноваты. Я говорю, что

и они, и мы

слишком долго были участниками системы, в которой не принято спрашивать, не принято признаваться, не принято чувствовать. Женщина молчит — потому что боится, что её не поймут. А мужчина — потому что боится, что не справится. Это не вина. Это наша общая беда. И наша общая возможность — начать по-другому. Поэтому сегодня мы и будем учится жить, а не соответствовать. И если когда-нибудь появится этот самый баланс— начнётся он не с техник, а с вопроса: «Ты действительно хочешь этого? Или ты просто боишься, что он уйдёт?»

В зале повисла тишина. И вдруг — женский голос с первого ряда, негромкий, но наполненный силой:

— Спасибо.

И аплодисменты, сначала неуверенные, потом крепнущие, накрыли зал волной.

Это была не просто реакция — это было освобождение.

Анна кивнула. На её лице появилась лёгкая, едва заметная улыбка.

Она дождалась, пока аплодисменты стихнут, и заговорила уже спокойнее — как будто обращаясь не только к залу, но и к каждой женщине в нём лично:

— Секс — это не игра одного партнёра. Это взаимодействие, влияние друг на друга, умение слушать, чувствовать и реагировать. Это как диалог без слов, где каждый из нас не только говорит, но и слушает.

Она сделала паузу, её взгляд смягчился, но голос остался твёрдым:

— Но знаете, что может нарушить гармонию? Замалчивание. Молчание в постели — это самое разрушительное, что может быть. Нужно говорить. О желаниях, о фантазиях, о боли и о наслаждении. Потому что именно через этот разговор рождается не просто близость — рождается симфония. Где ты — первая скрипка.

Анна охватила взглядом зал.

Женщины смотрели на неё с восхищением. Мужчины — с уважением.

— И только тогда, когда женщина умеет быть этой первой скрипкой для самой себя — она может звучать в настоящей гармонии с другим.

Она чуть улыбнулась, взглянув в сторону мужчины, с которого всё началось:

— А хороший музыкант, конечно, всегда сумеет поддержать и создать гармонию. Даже если кто-то сбился с ритма.

Мужчина не стал продолжать спор, но что-то для себя записал в блокноте. В зале раздались одобрительные аплодисменты женщин. Анна скользнула взглядом по аудитории, заметив, как несколько женщин обменялись понимающими улыбками. Её слова достигли своей цели — не только вызвали ответную реакцию, но и заставили задуматься.

Дальше выступление шло по плану, но словно в отдалённом отголоске. Анна рассказывала, меняла слайды, плавно переходила от одной темы к другой. Её голос звучал твёрдо, почти механически, но в глубине души что-то сдвинулось. Этот мужчина, его почти неуловимая улыбка, его взгляд — сосредоточенный, острый, как лезвие ножа. Она почувствовала себя словно под микроскопом.

Пару раз она ловила на себе его пристальные глаза, которые будто бы выискивали что-то большее, чем просто слова. Они словно пытались проникнуть за фасад её уверенности, за ту маску профессионализма, которую она держала безупречно. Лёгкая тревога, как тень, пробежала по её сознанию. Почему он так смотрел? Этот взгляд был не просто интересом слушателя, он был слишком личным, слишком глубоким.

Анна сделала вдох, едва заметный для аудитории, и усилием воли вернула себе контроль. Она вновь взглянула на зал, перевела внимание на улыбающихся женщин, поймала их поддержку. Её профессиональная маска не дрогнула ни на миг, но в душе начала закрадываться неопределённость. Кто он? И чего он добивается этим взглядом?"

Глава 36. В тени

Анна стояла у края сцены, держа в руках бокал с водой, который ей тут же протянула одна из организаторов. Она сделала небольшой глоток, но жидкость показалась слишком холодной — или это внутри неё ещё не отпустила дрожь.

Всё прошло. Зал стих. Люди вставали, кто-то аплодировал, кто-то подходил ближе, чтобы поблагодарить. Но внутри Анны царила странная тишина, похожая на пустоту после шторма. Она не была выжата, нет. Скорее — собрана в суть.

— Простите... — голос сбоку заставил её обернуться.

Он стоял чуть поодаль, не подходя слишком близко. Мужчина в тёмно-синем пиджаке и с блокнотом в руках. Глаза внимательные. Без насмешки. Без позы. Просто смотрели прямо.

Анна сразу его узнала. Тот самый из зала. С его первым вопросом, с провокацией, с цепким взглядом, от которого ей приходилось удерживать равновесие весь остаток выступления.

Он чуть улыбнулся:

— Я был на вашей лекции. Речь была... мощной. — Он сделал паузу. — Вы не могли бы уделить мне немного времени для интервью? Меня зовут Дмитрий, - протягивая руку сказал мужчина.

Анна подняла бровь, её губы тронула лёгкая полуулыбка:

— Надеюсь, интервью будет не таким провокационным, как ваш вопрос в зале? - в тон ему ответила Анна, пожимая руку.

Он усмехнулся, чуть заметно:

— По крайней мере, не скучным.

— Вы же журналист, — Анна сделала шаг навстречу, удерживая иронию в голосе, — вам простительно желание поймать момент.

— Приму к сведению, — кивнул он. — Но, признаться, я заинтересован всерьёз. Материал выйдет в специальной рубрике журнала. Я бы не хотел писать статью только со сцены. Мне важно услышать вас вне роли спикера.

Она на секунду задумалась, потом чуть наклонила голову:

— Ладно. Только давайте без записей на диктофон за спиной. Прозрачность — наше всё, не так ли?

— Абсолютно, — он легко рассмеялся. — Назначим день?

— Напишите мне, — повторила она, но уже мягче. — Я подумаю над временем.

— Тогда до связи, Анна.

Он развернулся и ушёл, оставив после себя ощущение не завершённого вопроса. Уже почти растворившись в толпе, он обернулся и с лёгкой усмешкой бросил:

— Кстати... платье в китайском стиле вам идёт. А перчатки... даже больше, чем сцена.

Он не стал ждать ответа и скрылся за дверью.

Анна застыла. В следующую секунду в груди всё сжалось, будто кто-то дотронулся до самой сути. Он знал. Не догадывался — знал.

И это интервью... будет совсем не таким простым. Анна проводила его взглядом. Теперь она точно знала — он был не только на форуме. Он видел её и раньше. На вечеринке в клубе. В тени.

-Очень интересно, - задумчиво сказала Анна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 37. "Ящик Пандоры"

Рабочий день подходил к концу, когда телефон Анны завибрировал. На экране — Лекс. Она на секунду задумалась, но всё же ответила.

— Привет, Лекс. Ты редко звонишь. Ты по делу?

— Привет, Аделина, — голос был ровным, но внутри него пряталась лёгкая настороженность. — Я тут нашел интересную информацию. Более чем уверен, что ты должна с ней ознакомиться.

-О, ты заинтриговал, - настороженно ответила Анна. -Я слушаю.

-Ты должна знать, кто тебе предложил ошейник на вечеринке, - голос его был напряжен. -Он не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Он... он другой.

-Другой? Что ты имеешь в виду?, - спросила Анна.

— Я отправлю письмо. Прочти. Если возьмёшь его — берёшь всё. Без остатка. Он сам себе боль и сам себе палач. Сброшу на почту всю информацию. Помни - он сам выбрал тебя. Без посредников. Сам оставил тебе ошейник.

Звонок прервался. Через минуту в почте появилось новое письмо. Без вступлений. Только досье.

Анна читала молча. Сухие строки. Даты. Факты. Но между ними пряталась тень и .... боль. Чем больше она читала, тем все сложнее представала перед ней картина.

"Ник. 35 лет. Мастерская по индивидуальной обработке кожи. Не женат. В Теме более шести лет. Несколько сессий у известных Домин, но всегда уходил. Один раз разорвал контракт досрочно — "отсутствие реакции". Потерял жену. Несчастный случай. До сих пор носит кожаный аксессуар, сделанный из её пояса."

Она дочитала до конца. Лицо оставалось спокойным, но в глубине что-то сдвинулось. Анна задумалась. Он менял Хозяев одну за другой, не задерживаясь, не привязываясь — будто проверял, сможет ли кто-то дотянуться до него. Но зачем он выбрал именно её? Что он ищет — боль, адреналин, очищение? Она не знала, что именно найдёт в нём, но уже чувствовала — он не пришёл за простой сессией. Он пришёл за последней попыткой. В Тему люди приходили по разным причинам: кто за сменой роли, кто за удовольствие, кто за адреналином, кто за эмоциями своих партнеров - но все они приходили за откликом. А он? Что он делает в Теме?

Она еще раз перечитала небольшое досье. И тут ее лицо озарила догадка. Она поняла, что должна сделать. И поняла, что к этой сессии готовится она будет намного серьезней, потому что Ник пришел к ней за жизнью.

Анна взяла телефон и написала сообщение Нику:

"Ник, в четвер (послезавтра) 19:00. Студия 'In Night'. Комната "Утроба". Приходи в одежде, которую не жалко. Сменный комплект обязателен.

На ресепшене передашь конверт с табу — с пометкой 'Госпоже Аделине'.

Я очень не люблю, когда опаздывают."

Она отправила сообщение и выдохнула, как - будто до этого не дышала.

-Это будет интересно, - тихо сказала Анна, но при этом лицо все еще оставалось напряженным. А про себя подумала "Это будет сложно".

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 38. Нож и кожа

Он хотел выжить.

Она — чтобы он захотел жить.

Эта сессия не о боли.

Эта сессия — о возвращении дыхания.

Сквозь крик.

Сквозь сталь.

Сквозь тьму.

Студия In Night. Комната «Утроба» не была пугающей, но с порога захватывала внутренний импульс чем-то древним, почти священным.

Грубые каменные стены, словно высеченные вручную, покрывали тени, от которых веяло глубиной и молчаливой силой. Плотные шкуры свисали с потолка, формируя ощущение защищённого пространства — не дикого, а основательного.

Пол был устлан тёплой кожей — потёртой, с заломами и следами времени, как будто здесь ходили не один раз. Запах кожи и лёгкого дыма вплетался в воздух, создавая атмосферу не сессии — ритуала.

Это место не пугало. Оно трепетно встречало того, кто осмеливался войти. Здесь не ломали. Здесь собирали заново. Комната не кричала. Она шептала. И в этом шепоте чувствовалось больше силы, чем в крике.

Музыка звучала фоном — не громко, но пульсация басов проходила по телу, вызывая необъяснимое напряжение.

Госпожи Аделина шла по коридору студии и немного нервничала - ведь сейчас перед ней будет не просто новый для нее нижний, а еще и глубоко травмированный человек. Для сегодняшней сессии она выбрала шоколадные цвета: не строгие черные, но теплые шоколадные. Без лишнего декора. Только кожа. Штаны и топ. Всё было выдержано в строгом военном стиле. Лишь изящные чёрные полуперчатки придавали образу некой легкости. Волосы собраны в высокий хвост делали образ завершенным.

Еще на ресепшене она взяла конверт с табу и с облегчением для себя заметила, что просчитала его табу верно и все что она приготовила будет исключительно в рамках его границ.

Госпожа вошла в комнату. Ник уже ждал. Он был в центре комнаты и осматривался. Он явно был сбит с толку. На нем были легкая футболка и спортивные штаны. Когда она зашла, он посмотрел прямо: его взгляд — серо-зелёный, холодный, как утренний туман. Он не опускал его, но и не бросал вызов. Просто смотрел. Как человек, который уже всё пережил. А затем опустился на колени, как всегда делал перед другими Доминами. Молча. Спокойно. Слишком спокойно.

И тогда она поняла: он никогда не сдавался. Он всегда создавал лишь иллюзию покорности. Но в отличие от других, Госпожа знала, что нужно сделать, чтоб вернуть жизнь в это пока еще живое тело. Сегодня она должна не сломать - а оживить.

Сессия только началась.

Аделина опустилась в массивное кожаное кресло, расположенное немного сбоку, но с отличным обзором на всё пространство комнаты. Она молчала, наблюдая за ним. Её голос прозвучал спокойно, почти лениво:

— Помнишь, что я сказала тебе на вечеринке?

Ник поднял глаза, и после короткой паузы, ответил:

— Да, Госпожа. "Теперь ты сам сделал свой выбор. И с этого момента ты принадлежишь мне."

Аделина кивнула. Она встала, подошла к столу и взяла кожаную ленту. Вернулась к нему и с твёрдой уверенностью в голосе произнесла:

— Руки вперёд. Ладони вместе.

Он повиновался. Когда Аделина завязывала кожаную ленту на его запястьях, она заметила тонкий белёсый след — старый, почти стертый, но всё ещё различимый. Шрам. Там, где когда-то что-то внутри него сломалось настолько, что он решил уйти. Но не ушёл. Пальцы Аделины на мгновение замерли, когда она провела кожей по его запястью. Это напоминание о том, что боль когда-то была сильнее желания жить. Она быстро обвила его запястья, выверяя узел так, чтобы кольцо оказалось точно между кистей.

— За это кольцо ты и будешь привязан. Ты ведь этого хотел, правда?

Он не ответил сразу. Только коротко кивнул, не поднимая взгляда.

Ник был готов ко всему: к порке, к пыткам члена, к анальным играм, к воску и электро. Это всё у него уже было — не раз и не два. Он не ждал нового. Не ждал, что кто-то сможет удивить. Он пришёл выстоять. Пережить.

Но сейчас что-то было иначе. Он чувствовал это кожей, до дрожи в животе. Госпожа не торопилась. Не вызывала страх — но вызывала трепет. Она явно действовала не как другие.

Он оглянулся — и только сейчас по-настоящему почувствовал, где находится. Шершавая каменная кладка, будто пульсирующая собственной тишиной. Запах кожи — не нового изделия, а старой, потёртой, как будто из его собственной мастерской.

Её силуэт в полутьме, её уверенность — всё говорило о ловушке. Но не физической. Он чувствовал, что его сжимает не кожа, а... внутренняя слабость. И это пугало сильнее всего.

Он поднял глаза на неё. И впервые за долгое время в его взгляде не было вызова. Лишь лёгкое, почти незаметное замешательство.

Через минуту Ник уже стоял, зафиксированный: руки подняты вверх, ноги зафиксирован металлическими фиксаторами к полу, тело натянуто. Но лицо всё ещё оставалось беспристрастным.

Аделина прошлась перед ним, как хищница, изучающая добычу, затем остановилась и, не поднимая голоса, сказала:

— Удивительно, Ник. Все эти годы, столько сессий, множество Домин ... и ты всё ещё пуст. Ты мастерски изображаешь подчинение. Это достойно восхищение, - она даже похлопала в ладоши, говоря это. -Но внутри — тишина. Даже не страх. Просто пустота.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Скажи чего именно ты хотел от всех тех Домин, которых ты выбирал? Чего ждал от себя?

Задавая вопросы Аделина демонстративно раскрывала свой чемоданчик и аккуратно выкладывала ножи. Они были разных размеров, но большая часть для атмосферности и лишь один для основного блюда.

Ник молчал несколько секунд, наблюдая за ее действия, словно взвешивая, стоит ли говорить. Его голос был хриплым, почти сдержанным:

-Я хотел служить, Госпожа, - ответил он сдержанно и правильно.

Аделина чуть улыбнулась, но в её взгляде не было насмешки — только понимание.

— Ты хотел служить, Ник? - Госпожа наконец развернулась к Нику и выбрала нож.

-Ответ правильный, но не честный.,- при этом она провела тупой стороной ножа по щеке.

-Нееет, - она вела ножом по руке и тут он услышал звук рвущейся ткани.

-Ты хотел, чтобы кто-то смог утихомирить твою боль. Чтобы чьи-то руки, чья-то власть, чья-то тишина была сильнее, чем твой внутренний шум. Но ни одна Госпожа не стала для тебя прибежищем. Они просто играли по правилам. А ты не про правила. Ты — про выживание после разрушения.

С каждым ее словом Госпожа отрезала кусок ткани. Кожа под лезвием была светлая, покрытая тонким рельефом мускулов — не как у бодибилдера, а как у мужчины, который привык работать руками. Шрамы на запястьях, следы ожогов, следы жизни. И даже сейчас он всё равно казался собранным, как сталь под кожей. Она не видела страха в глазах. Там все еще было безразличие и наигранная покорность.

— Скажи... ты когда-нибудь плакал после её смерти? Или сразу стал обрабатывать кожу, чтобы не слышать собственное сердце?

Тело Никак дрогнуло. Впервые с момента начала сессии Госпожа увидела эмоцию. Настоящую. Пусть и мимолетную.

Ник сжал челюсть, но промолчал. Теперь он понял: озеро, небольшой грот - это было место где он запретил себе чувствовать, место где он умер. Вот что напоминала эта комната. Вот она ловушка. Его собственная ловушка. Сердце забилось сильнее.

В её руке нож больше не был оружием — он стал продолжением её воли. Лезвие скользнуло по коже живота, оголённой после порванной ткани. Тупая сторона — холодная, как дыхание смерти, — провела линию до груди, оставляя за собой дрожь.

— Ты не мёртвый, Ник, — прошептала Госпожа, поднимая лезвие выше, к ключице, не торопясь, позволяя каждой точке тела почувствовать.

Она остановилась у основания шеи — не чтобы поранить, а чтобы пробиться сквозь броню.

— Ты не хочешь чувствовать, Ник, -продолжая отрезать куски ткани обнажая его тело, говорила Госпожа Аделина. Но главное для нее было обнажить его боль. И она продолжала.

— Где ты, Ник?

— Или ты всё ещё рядом с той, что умерла? Там, на дне, когда она перестала дышать?

Дыхание Никак стало отрывистым. Он закрыл глаза, пытаясь вернуть контроль над эмоциями. Аделина видела он возвращается к тому моменту, туда на озеро, в тот грот. Треск ткани и холод от ножа позволяли ему быть тут и сейчас, но сознание почти проволилось в прошлое. Аделина держала его рядом своим голосом. Боль отразилась на лице Никак. Он начал было вырываться , но прикосновение кожаной перчатки к его шее успокоило его, а сдавливание заставило открыть глаза. В них было все: боль, злость, страх, отчаяние, вина.

-Меня не было рядом.... Я не успел.... Я должен был, но не успел...., - Ник говорил это себе не Госпоже, глядя скольз Госпожу.

— Ты боишься, что если впустишь хоть одну эмоцию — разрушишь всё, что осталось. - это был не вопрос, а утверждение. И Ник впервые просто посмотрел на Аделину.. Он как будто видел ее впервые.

-Но, Ник... всё уже разрушено, - все еще не выспуская его шею из своей руки, говорила Госпожа. - Ты разрушен. Ты пуст и холоден.- футболка давно уже лежала на полу кусками оборванной ткани и сейчас Госпожа начала тоже самое проделывала со штанами. Она играла холодным металлом по телу, которое только сейчас начало реагировать на ее прикосновение.

Она подошла вплотную и шепнула ему в самое ухо:

— Я не хочу сломать тебя. Я хочу, чтобы ты закричал. Не от физической боли. А чтобы выдохнуть всё, что тебя гложет и сделал наконец настоящий вдох, чтоб жить. Иначе ты останешься пустым навсегда.

И она сняла перчатку , чтоб острыми ногтями провести по груди надавливая на то место, где находится сердце. Она это делал достаточно сильно, что б физической болью заставить боль душевную выйти и показаться.

Ник молчал и держал всё в себе. Он был как партизан на допросе. Аделина наблюдала за ним, чувствуя, как он балансирует на грани. Её голос стал ледяным:

— А может, тебе нравится быть мёртвым? Прятаться за покорностью, за безразличием... Потому что тогда не нужно отвечать. Не нужно чувствовать. Не нужно жить. Не нужно отпускать.

И в этот момент, не отводя взгляда от его глаз, она провела лезвием ножа по внутренней стороне его бедра — осторожно, почти нежно, оставив едва заметную, но ощутимую царапину. Кровь выступила бисером, а кожа вспыхнула огнём.

— Почувствуй. Здесь и сейчас. Не прячься. Не лги.

Её голос был спокойным, но в нём звучала железная воля. Этот порез не был орудием боли — он был ключом. Символом. И вызовом.

Ник резко вдохнул, словно обжёгся изнутри. Его тело дёрнулось, но он не мог вырваться — и, возможно, не хотел. Он пытался сдержаться, но голос вырвался сам, хриплый, надломленный:

— Хватит..., хватит - уже почти кричал Ник.

Он закрыл глаза, но слёзы уже блестели на ресницах.

— Я не хочу помнить... Я не хочу видеть её лицо в каждом сне... Я не хочу чувствовать — потому что тогда я снова теряю ее.

Он задыхался, дыхание сбилось, руки напряглись в кожаных ремнях. Всё, что он так долго запирал, вышло наружу — не криком, а шепотом, полной агонии:

— Но ты права... Я пуст! Я мёртв! Я выжил, но не живу, - почти прорычал Ник, уже не контролируя себя и не соблюдая протокола, называя Госпожу на “ты”.

-Отпусти! - приказала Госпожа.- Отпусти боль! Отпусти ее! Кричи!!!!

И только потом, будто прорвало плотину, он закричал — громко, как кричит раненный зверь: отчаянно и безнадежно, выпуская вместе с воздухом боль, которую он носил в себе всё это время.

Госпожа опустила его на пол и освободила руки. Ник все еще оставался на коленях. Его крик уже был тише. Но она знала, что это должно выйти полностью, поэтому она наблюдала. Когда Ник стал затихать. Госпожа подошла и сняла с него ошейник.

-Это был твой символ её смерти. Он тебе больше не нужен, если ты хочешь жить в полную силу. Ты можешь оставить его себе, а можешь оставить его вместе с ней.

Аделина положила ошейник ему на руки и он тут же сжал его, не поднимая головы. Госпожа подала ему стакан с водой. Он поднял глаза не понимая, что происходит. А затем выпил стакан залпом, как путник, который долго идет по пустыне.

Аделина медленно отошла, открыла свой кейс и достала свой собственный ошейник — тёмный, с глубоким матовым блеском, с небольшим гравированным кольцом спереди. Без слов она встала перед ним и протянула его на раскрытых ладонях.

— Тогда на вечеринке, я говорила про выбор. И я даю тебе его снова: ты можешь сделать выбор. Только теперь по-настоящему, - на раскрытой ладони лежал ошейник.

-Возьми этот ошейник не как просьбу, а как приказ — если ты готов принадлежать. Если ты готов довериться. Если ты хочешь жить.

-Я не прошу. Я предлагаю путь. А выбор — всегда остаётся за тобой.

-Если ты не готов к новому выбору - тогда мы просто попрощаемся. У тебя всегда есть выбор. Помни это.

Ник смотрел на него долго. Руки дрожали, грудь всё ещё сотрясалась от недавнего крика. Он чувствовал, как внутри поднимается что-то тёплое — не страх, не сомнение, а странное облегчение, будто наконец можно отпустить то, что он держал слишком долго.

Он медленно протянул руку — и взял ошейник.

Это был не просто жест. Это был шаг. Его первый настоящий выбор не из боли, не из привычки. А из желания жить. Не прятаться. Не выживать. А быть. Она перевернула все. Заставила чувствовать. Она видела его настоящего. Никто- не видел, а она видела. И он хотел, чтоб она научила его заново ощущать. Он поднял на неё глаза — и впервые не было ни маски, ни напряжения. Только открытость.

Он медленно опустил голову. Это был не жест покорности, а жест признания. Осознанного. Спокойного. Как если бы он сказал: "я готов".

Аделина подошла ближе. Одним точным движением обвила ошейник вокруг его шеи, защёлкнула замок и провела пальцем по кольцу.

— Вот теперь ты мой, — сказала она тихо. Но в этих словах не было угрозы или власти. Только твердость, тепло и нечто, что можно было принять за заботу.

И в этот момент Аделина впервые за всю сессию позволила себе улыбнуться — не как Госпожа, а как Женщина, которая почувствовала: всё, что она сделала, было не просто игрой в роли, а настоящим прикосновением к чьей-то душе.

Она медленно подошла к комоду у стены, достала из деревянного ящика аптечку и мягкий тёплый плед. Освободила Ника от оков. Обработала ранку на бедре Ника — нежно, почти по-матерински, не произнеся ни слова.

Затем, вернувшись к креслу, налила в чашку тёмный сладкий чай с корицей и имбирём. Передала чашку Нику и опустилась рядом на пол. Он пил молча, глядя в пол. Дыхание выравнивалось. В комнате повисло то самое тепло, которого обоим так не хватало.

Ник медленно поднял глаза, и в них было спокойствие. Впервые — без боли.

Аделина обернула его пледом и, не вставая, просто сказала:

— Ты справился. Теперь ты будешь дышать.

Она посмотрела на него мягко, почти по-домашнему.

В ней самой что-то дрогнуло — не жалость, не гордость, а глубокое внутреннее спокойствие. Это было признание: она смогла. Она провела его сквозь тьму. И, возможно, именно в этот момент она сама почувствовала себя по-настоящему живой.

...

Ник сидел в полумраке, чувствуя, как горячий чай согревает не только тело, но и то, что он давно считал мёртвым. Внутри не было эйфории, не было катарсиса. Было тишина. Но уже не пустая, а живая. Дышащая. Теплая.

Он не знал, что будет дальше. Он не строил планов. Но впервые за последние годы он чувствовал себя... не один.

Всё внутри отзывалось одним простым словом:

— Спасибо.

Глава 39. Интервью

"

Вы так и не спросили... умеет ли Госпожа узнавать своих, даже без ошейника и плетки, и даже если они играют за обе команды"

Анна зашла в уютное кафе в центре города. Интервью было назначено заранее — после форума, где её неожиданно зацепил своим вопросом журналист. Сегодня он выглядел куда спокойнее и дружелюбнее.

Он уже ждал её за столиком у окна, с чашкой кофе и тем самым блокнотом, который она заметила в его руках на форуме.

— Здравствуйте, Анна. Рад, что нашли время, — он улыбнулся мягко, без прежней иронии.

— Здравствуйте, — Анна ответила сдержанно, но тепло. — Ваша просьба заинтриговала.

— После форума мне показалось, что интервью — это хороший повод узнать вас чуть глубже. Не как профессионала со сцены, а как женщину, — сказал он, чуть опустив глаза к блокноту.

Он включил диктофон и заговорил с лёгкой улыбкой:

— Как вам сегодняшний город после форума? Есть ощущение, что снова вернулись в ритм?

Анна усмехнулась.

— Сегодня город кажется спокойнее. Или это я стала спокойнее.

— На сцене вы были уверенной. Знали, что кто-то вроде меня обязательно попробует задать острые вопросы?

— Я к этому готова всегда, — мягко парировала Анна.

— Но сегодня я хочу без острых углов, — он улыбнулся. — Начнём с простого: что вас вдохновляет в вашей профессии?

Анна ненадолго задумалась.

— Возможность помогать другим женщинам становиться собой. Раскрывать свою силу, сексуальность, грани. Это делает и меня сильнее. Но должна заметить, что мужчины в равной степени является моими клиентами. И поверьте, их вопросы не менее острые и требующие особого внимания.

— И что в этом процессе вас лично удивляет?

— Мы все больше похожи, чем нам кажется. Все женщины боятся быть слишком... или недостаточно. Мужчины чаще же бояться не дотянуть.

Он кивнул с интересом.

— Это напоминает то, что вы говорили на форуме о «первой скрипке». Но ведь не все умеют сразу стать этой самой первой скрипкой. Что делать тем, кто боится взять эту роль?

Анна улыбнулась.

— Я верю, что каждая девушек может быть дирижёром своей жизни — и иногда достаточно начать с одной единственной ноты. "Дорогу осилит идущий" - так по-моему говорят?, - ответила Анна и с улыбкой.

Журналист чуть понизил голос:

— Знаете, мне интересно узнать о другой стороне Анны, - вкрадчиво, с хитринкой в глазах спросил Дмитрий.

-О другой стороне?, - улыбнувшись спросила Анна. Она знала, что журналист обязательно затронет тему второй жизни Анны и ждала этого.

-Я знаю, что для многих вы Госпожа Аделина. Как вам удается совмещать эти роли? где вы Госпожа, а где Анна? И Госпожа — одна из ваших граней?

Анна засмеялась легко и немного иронично ответила:

-Это сразу три вопроса, - все еще улыбалась Анна. -На какой же мне отвечать?

Дмитрий улыбнулся, осознав что забросал Анну вопросами и с жадностью ждет ответы.

-Пожалуй я перефразирую. Что значит для вас "быть Госпожой"? Для многих это звучит как нечто монолитное. Но какая она — Анна -Госпожа?

Анна улыбнулась.

— Знаете, я никогда не считала, что человек — это что-то статичное. Мы, как пазлы. Складываем себя по кусочкам, по опыту, по людям, которые встречаются нам на пути. Мы растём, меняемся.

И с каждой новой гранью — становимся ярче.

— То есть Госпожа — это часть этих пазлов?, - уточнил Дмитрий

— Да, — спокойно ответила Анна. — Это один из кусочков меня. Как женщина, как мать, как психолог. Я разрешила себе быть разной — значит, разрешила себе быть собой.— И это не о власти. Это о способности взять на себя ответственность за свою гармонию. Я не играю роль. Я впускаю в себя разные состояния.

-Госпожа — это не роль. Это то, что я несу в себе всегда. Даже когда снимаю каблуки и заплетаю волосы в небрежный хвост...

-Как вы пришли к этой роли?, - спросил Димитрий

— Я не сразу стала Госпожой, — усмехнулась Анна. — Просто в какой-то момент поняла: либо я управляю процессом, либо процесс управляет мной. А уж кто я после этого — догадайтесь сами.

Дмитрий прищурился, на мгновение сделав паузу.

— А не боитесь, что иногда окружающие хотят видеть в вас не Госпожу, а ту самую Анну без стержня и контроля? И что тогда — вы позволяете себе быть слабой или всё же остаетесь на троне?

Анна на мгновение задержала взгляд на букете, который принес Дмитрий, и отпив глоток почти остывшего капучино, посмотрела на мужчину и ответила:

-Сейчас меня многие проДомины захейтят, но я верю, что любая девушка может стать Госпожой. И данном случае я говорю не о практиках или о БДСМ в целом. Нет. Я говорю о своем осознании и ощущении себя в целом. Нам же нравятся женщины, которые заходя в комнату, приковывают к себе внимание и останавливают взгляды. Мы смотрим на нее с придыханием. Она Госпожа, потому что знает свои желания и не закрывает их на замок, Она Госпожа , потому что знает свою значимость и ценность. В ней нет суеты и паники, а лишь собранность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Анна перевела взгляд на улицу и продолжила:

-Она может позволить себе быть слабой и искать поддержку. Ей не нужно безрассудное поклонение - ей нужно уважение и принятие.

-Это вы говорите обобщающе. О многих девушках. Но что для вас Эта роль? Как вы нашли баланс меж двух миров?

— Баланс — это когда ты позволяешь себе быть гибкой. Я Госпожа там, где это даёт опору — себе и другим. Но я никогда не отказываю себе в праве быть просто Анной. Иногда я управляю пространством, а иногда могу позволить другому вести меня, если доверяю. Это не борьба двух миров, а их танец.

Дмитрий кивнул, а потом с лёгким прищуром добавил:

— Я знаю вы замужем. Ваш муж... он видит в вас ту самую Госпожу, которую мы сейчас обсуждаем? Или предпочитает считать, что она остаётся где-то за пределами дома и семьи?

-Я очень надеюсь, что он увидеть наше интервью и его пазл относительно меня сложится в единую картину, - как-то с горечью ответила Анна.

— А вы не думали, что иногда сильные женщины пугают близких... особенно, если рядом привыкли к той самой «удобной» версии? Вы когда-нибудь чувствовали, что ваш стержень — это не только сила, но и одиночество? — не отпускал тему Дмитрий.

Анна опустила взгляд, позволив себе на мгновение быть настоящей.

— Конечно чувствовала, — голос её был тише, но в нём не было ни капли сомнения. — Иногда сильной женщине тоже бывает одиноко. Но я не разучусь быть собой ради чьего-то комфорта. Я научилась держать этот баланс — быть гибкой, но не ломаться.

-Так значит : Госпожа - это одиночество?, - провокационно спросил Дмитрий.

Анна подняла взгляд на Дмитрия. Взгляд был уверенным и твердым. Она улыбнулась и ответила:

-Нет. Вы ошибаетесь, — её голос стал мягче, но взгляд остался острым. — Госпожа — это не про одиночество. Это про выбор: остаться собой даже тогда, когда легче было бы раствориться в чужих ожиданиях. Это про свободу: быть разной и знать, что в каждой своей грани ты - настоящая.

-Я задам прямой вопрос... Госпожа — это ведь не только внутренняя сила и баланс. Это ещё и про БДСМ, про тонкие границы и те самые ритуалы власти и доверия. Вы готовы рассказать, как это переплетается с вашей жизнью? - хитро прищурился Дмитрий, ожидая ответа Анны

-Ха-ха-ха, - искренне засмеялась Анна. -Я ожидала от вас этот вопрос, - все еще улыбалась Анна

-БДСМ для меня — это место, где Госпожа расправляет крылья, где наступает её время. Взаимодействия, практики, ритуалы — всё это делает мою жизнь наполненной, интересной и, главное, яркой.

-Если все это сидит вот тут у вас, -Анна положила руку на сердце Дмитрия,-то вы уже там и без всего этого антуража ваша жизнь пресная. Вы не согласны со мной, Дмитрий? , - иронично ответила Анна, помня, что он тоже был на вечеринке, а значит он такой же тематик, как и она

-Вы абсолютно правы, — улыбнулся журналист. — Когда Тема часть вас — вы всё равно к этому придете, просто, возможно, другим путём.

Анна чуть кивнула и с лёгкой теплотой сказала:

— Спасибо за этот разговор. Иногда важно услышать правильные вопросы, чтобы напомнить себе, кто ты.

Дмитрий выключил диктофон и мягко улыбнулся:

— А иногда важно встретить того, кто может на них так красиво ответить.

Она почувствовала на себе его взгляд — не оценивающий, не романтичный, а уважительный и... чуть задумчивый. Будто он только сейчас начал складывать свой собственный пазл о ней

Они обменялись взглядами, в которых не осталось ничего лишнего — уважение и теплое понимание.

Анна поднялась из-за стола, накинула пальто и, уже направляясь к выходу, обернулась через плечо:

— Вы так и не спросили... умеет ли Госпожа узнавать своих, даже без ошейника и плетки, даже если они играют за обе команды.

И с лёгкой полуулыбкой ушла, оставив Дмитрия с лёгким восхищением и теплом в глазах, наблюдать за её уходом.

*************************

История Анны подходит к логическому завершению. Но мне было бы интересно узнать ваше мнение относительно финала. Как считаете - каким образом может завершиться эта истоия? Это не экшен с плохими и хорошими героями, это не любовная история, где Happy End в свадьбе. Что же тут может стать завершершающей точкой?

Глава 40. Статья "Госпожа без маски"

Со дня интервью прошла неделя. Анна все это время думала, какая это будет статья и как сильно она может повлиять на нее. У нее рождались сомнения от "а правильно ли я все сделала" до "блин, я перегнула". Затем снова наступало спокойствие "мне это было нужно". Но тревога так или иначе стали спутниками на протяжении всей этой недели. Статья должна выйти со дня на день.

Телефон на столе завибрировал. Анна автоматически потянулась к нему. На экране высветилось имя Ирины.

— Аня! Привет! Ты уже видела? — в голосе Ирины звучало искреннее восхищение.

-Что именно? Не торопись, скажи толком, - тревога снова подняла голову.

— Аня, ну ты даешь. Как что? Статья с твоим интервью,- восторженно сообщила Ира.-Ты просто огонь! Я горжусь тобой! Это безумно смело

Анна улыбнулась, почувствовав, как внутри становится теплее, но беспокойство не отпускало.

— Спасибо, Ир... Я даже немного волнуюсь.

— Не вздумай! Статья шикарная. Я тебе сейчас ссылку кину, сама посмотри.

Разговор закончился на лёгкой волне смеха. Через минуту пришло сообщение со ссылкой.

Анна открыла его и задержала дыхание.

«Госпожа без маски»

Совсем недавно я побывал на форуме. Даже само название форума "Женщина: искусство быть собой", говорило о том, что он не будет банальным медицинским форумом, но будет рассчитан для девушек, женщин - которые хотят быть тут и сейчас не откладывая свою жизнь на потом. Именно там на сцене передо мной и сотнями женщин в зале появилась Анна Сергеевна. Сексолог, секс-коуч Анна говорила о сексуальности не как о пикантной теме, а как о праве. О праве чувствовать, хотеть, и не стыдиться себя. Она держала зал, как дирижер держит оркестр, — точно, уверенно, без излишней жёсткости, но с такой внутренней силой, которую невозможно не заметить.

"Ложь — это заставлять женщину сомневаться в себе из-за того, что её тело чувствует иначе, чем кто-то придумал в медицинском трактате"

"Женская сексуальность не обязана быть удобной. Не обязана быть линейной. И уж точно — не обязана соответствовать чужим ожиданиям"

" Молчание в постели — это самое разрушительное, что может быть. Нужно говорить. О желаниях, о фантазиях, о боли и о наслаждении. Потому что именно через этот разговор рождается не просто близость — рождается симфония."

Вот лишь немногое из того, что говорила Анна со сцены.

Но настоящая неожиданность ждала за пределами сцены — в том, кем Анна оказалась вне зала. Сексолог, психолог - это лишь часть ее личности. Она жена, мама двоих детей. И .......— Госпожа. Не маска, не персонаж, не аватар, за которым прячутся желания. А цельная женщина, для которой власть — это не кнут и не приказ. Это уважение к себе. И свобода быть разной.

Я впервые увидел её на сцене. Красное платье, прямой взгляд и голос, который не требовал внимания — он его притягивал. Но не только это поразило. Она защищала право женщин на то, чтобы быть собой — не удобной, не отфильтрованной, не стыдливой. Она разрушала мифы, что оргазм — обязанность, что молчание в постели — норма, что сексуальность — привилегия юности. Её слова были как вызов — не обществу, а самой женщине, которая давно забыла, как звучит её голос. Это звучало слишком по-настоящему, чтобы остаться просто заметкой в блокноте.

Потом была встреча. Уже без сцены и без музыки. В кафе, где она пила капучино и позволила себе быть чуть мягче, чем на форуме — но ни на секунду не стала слабее. Невольно возникает вопрос: как уживаются в одном человеке такие противоречивые образы?

"Я не играю в Госпожу. Это не маска. Это одна из граней меня. Как женщина, как мать, как профессионал", — говорила она, глядя прямо.

Она призналась, что роль Госпожи даёт ей опору. Но также позволяет быть гибкой — доверять, следовать, позволять себе слабость, если рядом тот, кто не разрушит.

"Женская сила — это не про то, чтобы всех победить. Это про то, чтобы не предать себя, даже если от тебя ждут покорности. Или наоборот — идеального господства"

Анна не отрицала, что тема БДСМ — часть её жизни. Но не как игра, не как способ самоутвердиться. А как особая форма общения, где важны тонкость, границы, ритуал, энергия.

"Там, где начинается Тема, Госпожа расправляет крылья. Но если эта энергия живёт только там — значит, вы просто играете в антураж. А если она у вас внутри — она будет во всём: в том, как вы входите в комнату, как держите взгляд, как отвечаете на вызов"

Анна — не та, кто будет ломать двери. Она — та, кто войдёт, если их приоткроют. Как в том самом кафе, где, сняв пальто, она спокойно села напротив и первым делом заметила, что здесь подают капучино не так, как она любит — и всё же сделала глоток. Улыбнулась. Ответила. Но ни на секунду не стала менее собой. Даже в мягкости — в ней оставалась структура.

Кажется, именно здесь проявляется суть многих современных споров о ролях: внутренний страх перед собственной правдой. Анна на своем примере показала - что такой баланс - это не миф. Он реален. Главное разрешить себе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

После себя она оставляет не скандал, а тишину — ту, в которой долго будешь згадувати кожне її слово.

Возможно, именно поэтому она и запоминается. Не потому что шокирует. А потому что не прячется. Потому что умеет быть разной. И не извиняется за это.

И, кажется, это та сила, которая вдохновляет.

Кто-то увидит в этом вызов. Кто-то — признание. А кто-то, возможно, впервые заметит, что рядом с ним была женщина, которая давно перестала просить разрешения быть собой.

Дмитрий Л., специально для журнала «Интимные Грани»

Глава 41. "Что ж, это свершилось"

Он считал это игрой.

Она — частью себя.

Интервью разрушило иллюзии.

И открыло всё, в чем они боялись признаться

Прочитав материал до конца, Анна отложила телефон и обхватила чашку с кофе ладонями. В кабинете было тихо. Сквозь открытое окно в помещение проникал лёгкий ветерок, колыша тонкие белые жалюзи.

"Что ж, это свершилось" - подумала Анна, но наряду с чувством легкости и свободы было еще чувство неподдельной беззащитности. Она всегда знала, что такая двойная жизнь - это ее замок безопасности, и вот только сейчас пришло понимание, что возможно это песочный замок.

До следующего клиента оставался почти час. Анна позволила себе редкую роскошь — просто посидеть в тишине, отпивая кофе маленькими глотками. Лёгкая улыбка играла на её губах. Впервые за долгое время она ощущала внутреннюю свободу. Анна вздохнула и сделала глоток кофе. Было непривычно спокойно. Но эта тишина длилась недолго...

Когда дверь кабинета вдруг резко распахнулась, чашка в её руках едва не выскользнула.

На пороге стоял он.

Муж.

Лицо бледное, губы сжаты в тонкую линию. В его глазах — не обычное отстранение, не холодная вежливость, к которой Анна привыкла. Там бушевала настоящая злость.

— Зачем ты это сделала? Ты вообще понимаешь, что ты натворила?! — голос ударил в тишину кабинета, словно хлёсткая плеть.

Анна медленно поставила чашку на стол, но осталась сидеть на месте. Шок и оцепенение - вот чувства, которые она сейчас испытывала.

— Ты что, думала, что этого никто не увидит?! Что всё останется между вами, "посвящёнными"?! — Он шагнул ближе. — Твое интервью - это твой каприз, ради которого ты выставила нас на посмешище! Себя, меня, детей!

Анна наконец взяла себя в руки. Первый ступор прошел. Она встала из-за стола. Посмотрела на мужа и задала вопрос:

-Что именно тебя разозлило? Мое желание быть открытой или твое желание ничего не замечать? — Я говорила в статье о праве быть собой!, — твёрдо ответила Анна.

— Быть собой?! Это называется быть собой!?— он коротко усмехнулся. — Быть Госпожой? Про это теперь будут шептаться за спиной у наших детей! Ты вообще думала, когда соглашалась на это интервью?! - он почти кричал

Анна смотрела на него спокойно, хотя внутри всё дрожало.

— Не поверишь, но я очень долго думала. Очень долго! Это не сию минутное желание. Это мое право на свои желания, увлечения.

На несколько секунд воцарилась тишина. Лишь звуки улицы были слышны в кабинете.

— Ты эгоистка, Анна. И всегда ею была. Ты всегда думала только о себе, — его голос звучал глухо, без интонаций. Глаза метали молнии. Анне даже в какой-то момент показалось, что он способен ее ударить

— Ха-ха. Я эгоистка? Да я устала быть "хорошей". Мне порядком надоели ярлыки, которые на мне висят. Я учу других быть счастливыми, а сама.... Что я знаю о счастье? Я знаю как быть мамой, как быть женой, как быть психологом и наставницей- но что значит жить в этой схеме? Где в этом "Я"? Пусть я буду эгоисткой, потому что мне впервые не плевать на себя!!!! — ответила она, ощущая, как выпрямляется спина.

-Теперь я знаю, что значит быть целой. Я не чья-то половинка. Я не приложение к тебе, к детям. Я просто Анна и все эти роли мои, и Госпожа такая же неотъемлемая часть меня, как и другие роли!!!!

Затем чуть спокойней продолжила:

-Скажи, ты действительно не видел, того что происходит? Ты был так абсолютно спокоен, когда я уходила на сессии, на встречи. Ты не обращал внимание на то что на мне одето и зачем. Чего ты этим добивался? Почему тебя в тот момент все это не волновало, а сейчас вдруг сорвало? - спросила Анна с вызовом и горящими глазами.

-Я не хотел, чтобы тебя видели вот так. Ты должна была быть моей, а не их. Я считал, что это была игра и я разрешал тебе играть. Если б я только знал, что ты увязла во все этом....Я думал, что даю тебе всё, а оказалось, ты всегда жила отдельно!

-То чтоб ты сделал?!!- перебила его Анна

-Я бы запретил тебе вот это все!!!- с криком ответил муж

-Ха-ха-ха. Отлично, - Анна похлопала в ладоши. - Ты не думал просто поговорить и спросить напрямую о том, что ты думаешь по этому поводу? Я ведь много раз пыталась с тобой поговорить. И натыкалась на выстраенную стену. И знаешь что? Я впервые за последние 6 лет вижу твои настоящие эмоции. Статья стоила того, чтоб увидеть и услышать все, что ты думаешь и чувствуешь по этому поводу, - обессиленно сказала Анна.

-Ты правда думала, что я смогу это вынести? Скажи, честно, я вообще тебе был нужен?- спросил устало муж

-Пойми, это часть меня. Не маска, не игра - а часть. Ты ее не закроешь и не запретишь. И мне очень хочется, чтоб ты принял и эту часть меня наравне с другими, - уже тихо сказала Анна и с надеждой посмотрела на мужа

Он отвёл взгляд, сжал челюсть.

— У меня ночью самолёт. Я собираю вещи.

Развернулся и вышел, не обернувшись.

Анна долго стояла посреди кабинета, слушая, как стихает эхо его шагов. Она сжимала кулаки до боли, когда ногти впились в кожу. Это давало ей ощущение реальности. Иначе она просто сходила с ума от сюреализма произошедшего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вечером в доме царила звенящая тишина. Чемодан уже стоял у двери. Детей не было. Анна попросила родителей сегодня забрать детей к себе. И это было хорошо. Она хотела еще раз поговорить с мужем. Достучаться. Убедить. Так она думала, пока не увидела чемоданы при входе.

Он же взглянул на нее и сказал:

-Это слишком для меня. Мне нужно время, чтоб разобраться в себе и в том, что происходит. Ты права - я не хотел видеть очевидных вещей. Я жил в иллюзии и сейчас мне нужно понять реальность, и возможно, научитс] в ней жить.

Он отвёл взгляд, плечи чуть опустились. Взял чемодан, прошёл мимо неё, даже не взглянув в глаза. Дверь хлопнула.

Анна села на пол, прижавшись спиной к стене. Слёзы потекли по щекам. Тихие, горячие. Она обхватила себя руками, как будто пыталась удержать то, что внутри рвалось наружу. А затем ее накрыла истерика. Звук хлопнувшей двери сорвал заслонку и она впервые за долгое время позволила себе отпустить эмоции. И это был поток, который сносил все на своем пути. Лишь когда слезы закончились наступило полное опустошение.

Анна встала с пола и прошла на кухню. Она достала бутылку грузинского сухого красного вина. Налила в бокал, сделала глоток. Спазм горла как всегда отозвался на сухое вино. И она тут же выплюнула все в раковину.

-Ну, вот и напиться не получается, — Анна всмотрелась в струйку вина, стекающую в раковину, и вдруг улыбнулась. Пьяной ей не стать. И эта нелепость почему-то показалась ей ужасно забавной. Смех прорвался неожиданно — живой, освобождающий, почти детский. И все что не вышло со слезами сейчас выходило со смехом.

Уже чуть позже сидя на диване, держа в руках чай с мятой и лимоном, Анна прокручивала события сегодняшнего дня. Когда она соглашалась на интервью, она знала, что будет буря. Но не ожидала, что она снесет все на своем пути. Реакция мужа оказалась значительно сильнее. Что ж не только он ошибся в ней, но и она не до конца знала его. И эта ситуация показала обоих без масок и обнажила ожидания друг друга. Но теперь они могут найти компромисс и построить настоящие отношения, а не идеальные и искусственные. В душе что-то тихо щёлкнуло. Будто она позволила себе стать настоящей, без страха.

-Что бы он ни решил — это будет его выбор. И я приму его. А свой я уже сделала, - в слух произнесла Анна.

*********************************

Наша Анна всегда стремилась к гармонии. Но в каждой гармонии — борьба противоположностей.

Хочу узать ваше мнение. Чью позицию вы понимаете больше?

Мужа, который молчал и закрывал глаза — надеясь, что буря обойдёт их стороной?

Или Анну, которая больше не могла молчать и выбрала свободу, даже ценой боли?

Поделитесь своими мыслями — я читаю каждый отклик.

И, конечно, мне всегда очень приятно видеть ваши ⭐ и добавления книги в библиотеку. Это поддерживает и вдохновляет двигаться дальше. Спасибо, что вы со мной.

Глава 42. Тишина

Она слушала тишину, как человек, впервые услышавший себя. Ведь иногда тишина говорит громче любых признаний.

Статья вышла, и первые дни казались тревожными. Те, кто случайно наткнулся на неё или знал Анну лично, удивлялись, перешёптывались. Но в целом жизнь вокруг осталась прежней. Большинство людей были заняты собой и своими заботами. По факту окружающими глубоко плевать на тебя, их интересуют только они сами.

Были и курьёзные моменты. На очередной приём пришёл Артур, один из её давних клиентов. Он, расплывшись в улыбке, воскликнул: — Так вы и правда Госпожа. Я не ошибся!

Анна только улыбнулась в ответ. Внутри уже не было ни стыда, ни страха. Только лёгкое принятие себя.

После форума Анну вновь пригласили провести лекцию в Центре помощи женщинам. Раньше бы она отказалась, сославшись на занятость. Теперь согласилась спокойно. Без колебаний.

Иногда вечерами наступала тишина, которая давила. Муж не писал. Он переписывался с детьми, спрашивал, как у них дела, но Анне — ни слова. Она ощущала эту пустоту, как холодное дыхание в спину. Но училась жить с этим.

В один из вечеров к ней заглянула Ирина. Она, как всегда, появилась внезапно — с бутылкой вина и коробкой пирожных.

— Ну всё, теперь ты официальная знаменитость, — усмехнулась она, забрасывая сумку на стул. — Теперь у нас в городе есть своя знаменитая Госпожа.

Анна рассмеялась, поставила чайник.

— Только в очень узких кругах.

Ирина сделала серьёзное лицо:

— Ну... в этих кругах тебя точно будут помнить.

Они удобно устроились на диване, Анна наливала чай, когда Ирина вдруг спросила, хитро прищурилась:

— Ну что, как там наш великий поборник семейных ценностей? Всё ещё в бегах?

Анна вздохнула:

— Пишет детям. Мне — тишина.

Ирина фыркнула:

— Классика жанра. Обиделся и спрятался. Мальчики так делают. Мужчины — разговаривают.

Анна улыбнулась, но без радости.

— Не всё так просто. Для него это... удар.

— А для тебя что, цветочный дождь? — не унималась Ирина. — Ты не меньше рисковала. Только в отличие от него, ты не сбежала в закат. И не стала затворницей.

Анна уткнулась в чашку, пряча дрожащую улыбку.

— Мне тяжело, Ир. Иногда так хочется просто свернуться калачиком и забыть обо всём.

Ирина посмотрела на неё мягче, протянула руку, сжала её пальцы:

— Так свернись. Поплачь. Но потом — встань. И пройдись по этому городу так, чтобы все знали: ты не сломалась. И что если кто-то ушёл — это его потеря, а не твоя.

— Знаешь, что самое странное? Мне больно... но я не хочу бежать за ним, - тихо сказала Анна. — Я просто хочу быть собой. Даже если ему это не нужно.

Ирина кивнула, обняла её за плечи.

— Это и есть сила, Ань. Не сдавайся.

— А если он одумается? — слабо улыбнулась Анна.

— Тогда посмотрим, заслужил ли он тебя новой, - с улыбкой и вызовом сказала Ирина

Анна посмотрела на неё сквозь слёзы и тоже улыбнулась.

— Ты когда-нибудь бываешь тихой?

Ирина усмехнулась:

— Только когда сплю. — И, чуть тише, добавила: — Запомни, Ань: кто тебя не принимает целиком — того не стоит делить на части.

Они сидели молча. Каждая думала о своем.

— Кстати, — вдруг вспомнила Ирина, — Лекс передавал тебе привет. Говорит, Виктория тоже читала статью. Сказала: "Сомнительная слава редко приносит чистую победу."- передразнивая голос Виктории, сказала Ирина.

— Ну ты поняла. Зависть — самый дешёвый способ почувствовать себя выше.

-Ир, ну ты себя слышишь? Какая зависть у Виктории? Она профи. И мало на что обращает внимание, - с сомнением ответила Анна

-Да-да, конечно, - как бы между прочим ответила Ирина. -Только у всех на глазах официант тебе отдал ошейник - не ей, - подняв одну бровь глянула на Анну Ирина.

Обе разразились легким смехом, который стирал все напряжение от непростого разговора.

Когда Ирина ушла, в квартире снова воцарилась тишина. Дети уже спали, и Анна, выключив свет, подошла к окну. Она всегда так делала, когда ей одиноко. Свет в окнах чужих домов убирал чувство одиночества, создавая вокруг неё кокон тепла — будто все рядом, и она не одна. Анна вдруг почувствовала: впервые за долгое время тишина не давит. Она даёт дышать.

Почти прошел месяц. А значит, скоро он вернётся. И тогда станет ясно, какое место в его жизни осталось для неё... если осталось. И еще запланирована встреча с психологом.

Анна улыбнулась. Она давно у него не была. Возможно он тоже читал статью. Она невольно вспомнила, как впервые переступила порог его кабинета, мечтая найти себя. И теперь понимала: она собрала все кусочки пазла.

"Это будет последняя встреча" - решила для себя Анна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 43. "Улыбка Госпожи"

Анна сидела в знакомом кресле кабинета, за большим окном рассыпалась ранняя весна. В парке напротив деревья ещё стояли голые, но воздух уже был другим — свежим, живым.

На ней было лёгкое платье цвета молодой зелени, с разлетающейся юбкой до щиколоток. Рыжие волосы свободно спадали на плечи, обрамляя лицо. Лёгкий макияж подчёркивал яркость зелёных глаз. Она выглядела мягко, но в этой мягкости теперь была сила — спокойная, целостная.

Михаил, войдя в кабинет, на секунду замер, невольно улыбнулся.

— Вы сегодня другая, — сказал он. — Похоже, весна вам к лицу.

Анна ответила лёгкой улыбкой, и только мельком провела ладонью по краю платья.

Михаил присел напротив, коротко кивнул.

— Я читал ваше интервью. — Он сделал паузу, всматриваясь в неё чуть внимательнее. — Признаться, был удивлён. Я знал, что вы приняли свою вторую сторону. Но не думал, что вы захотите выйти из тени.

Анна медленно выдохнула, словно сбрасывая невидимое напряжение.

— Когда я впервые пришла к вам, — Анна подняла на него взгляд, — я хотела найти баланс и гармонию. Я пыталась понять, какая из двух моих жизней настоящая, какая правильная.

Она чуть улыбнулась.

— Теперь я знаю: у зеркала две стороны. И обе — части одного целого.

Михаил молча кивнул, приглашая её продолжать.

-Вы нашли баланс? - заинтересовано спросил Михаил

-Баланс? Возможно. Однако стоит сказать, что баланс — это когда различные по своей природе стороны приходят к гармонии. Но я поняла, что у меня нет конфликтующих сторон. Есть только я — целая. Так что баланс для меня — это не примирение противоположностей, а обретение собственной целостности.

-Мне кажется, вы лукавите, — с лёгким сомнением сказал Михаил. — Ведь, если вспомнить, ещё на первых наших встречах вы говорили о внутреннем конфликте между вашим миром и тем, как вас воспринимал муж. Теперь, когда ваша вторая сторона открыта для всех, именно в этих отношениях могла скрываться главная точка напряжения. — Он сделал паузу. — Как вы сами это чувствуете?

— Муж... — Анна чуть запнулась. — Он не принял этого. Ни слова. Ни звонка. Он уехал в командировку сразу после скандала и всё это время молчал. Только детям писал.

Она слегка улыбнулась, но в этой улыбке не было боли — только усталое принятие.

— Что я чувствую? Ооо, я прожила все стадии принятия, - с легкой улыбкой сказала Анна. - Сначала я не могла поверить, что его настолько сильно это выбьет из колеи, ведь по факту он знал об этой моей стороне. Конечно я злилась на него и в какой-то момент даже думала, что нужно самой его набрать, попросить прощение за свою выходку и пообещать измениться. Но после подобных мыслей наступало опустошение - как-будто я теряла часть себя просто от одной мысли, что должна буду опять притворяться кем-то. И только после всего этого я приняла для себя правильное решение - "я приму любое его решение. Но от себя отказываться больше не буду".

Михаил смотрел на неё внимательно, но без давления, словно давая Анне пространство для этих слов.

— Я больше не делю себя на части. Я — целая. Такая, какая есть.

Михаил чуть улыбнулся, откинулся на спинку кресла.

— Когда вы впервые пришли сюда, передо мной сидела красивая и сильная женщина, — сказал он спокойно. — Но женщина, которая сомневалась в себе больше, чем кто-либо другой. Ваши страхи, ваши сомнения, ваше стремление быть «правильной» тогда перекрывали вашу силу.

Он на мгновение замолчал, всматриваясь в неё с теплом.

— Сегодня я вижу перед собой Женщину, которая нашла себя. Которая собрала себя по кусочкам. Теперь вы — целый пазл. Вас больше не мучают сомнения о собственной внешности. Вы не ищете одобрения у близких. Вы приняли свою тёмную сторону.

Анна слушала, не опуская взгляда.

— А тёмная сторона есть у каждого из нас, — мягко продолжил Михаил. — Как говорил Карл Юнг: "Человек не становится целостным, освещая свою сторону света, а осознавая свою тьму." Не каждый готов встретиться со своей тенью. И уж тем более — принять её.

-Тень - обратная сторона Света, - задумчиво сказала Анна.

Анна впервые за долгое время почувствовала: тишина в комнате не давит. Она поддерживает.

Анна вышла из кабинета задумчивая. Она шла по коридору и каждый ее шаг был увереннее предыдущего. На улице яркое солнце слепило глаза, пение птиц врывалось в затуманенные мысли Анны. Она подняла глаза к небу, сделала глубокий вдох и улыбнулась .

Такси еще не приехало, поэтому было время немного насладиться весенней свежестью и предвкушения чего-то совершенно нового. И тут в сумке завибрировал телефон. Анна достала его и в ступоре посмотрела на экран: Муж. Сообщение от мужа. Целый месяц он не звонил и не писал. Сообщение было и ожидаемым и неожиданным одновременно. Внутри что-то коротко дернулось — то ли надежда, то ли страх снова быть не принятой. Она задержала дыхание. Нет, не сомнение. Просто — чувство. Живое

-Он принял решение, - вслух произнесла Анна. Руки подрагивали, когда она открывала сообщение.

"Аня, всё это время я думал. Я признаю: мне было трудно понять то, что для тебя важно. Но я знаю точно — я хочу быть рядом. Я хочу учиться принимать тебя настоящую. Я люблю тебя. И не хочу тебя терять."

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Анна смотрела на экран несколько секунд, словно впитывая каждое слово.

И только потом, с лёгкой улыбкой, набрала в ответ- короткий, но который так важен для нее и для него:

"Вадим, я жду тебя."

Её пальцы дрожали, но на душе было спокойно. Она отправила сообщение и убрала телефон в сумку.

Солнце ослепительно сверкало над головой, отражаясь в лёгкой, красивой женщине, которая шла навстречу своей настоящей жизни. Её платье развевалось от лёгкого ветра, а рыжие волосы ловили солнечные лучи.

Анна медленно достала из сумки зеркальце и маленький тюбик красной помады. Лёгким движением провела по губам, словно ставя последнюю точку в долгом пути к себе.

Внутри неё спокойно расправляла крылья Тень — её Госпожа, принятая и обретённая. Аделина была больше не образом, не маской, а неотъемлемой частью её души. Сила и мягкость сплелись в ней в единое целое. И на губах Анны, уловимой для внимательного взгляда, появилась лёгкая, едва заметная улыбка — улыбка Госпожи, знающей себе цену и идущей навстречу своей жизни. На них лёгким акцентом сияла красная помада — последний штрих принятой силы, тонкая нить, связывающая её с внутренней Аделиной.

***************************************************************************

Вот и завершилась история Анны.

Непростой путь к самой себе.

Интересные люди, особенные встречи, внутренние трансформации — всё это стало частью её мира… и моего тоже.

Я благодарна вам за то, что были со мной на протяжении всей этой истории, за ваши звёздочки — они действительно многое значили.

Надеюсь, мы останемся вместе, ведь эта история имеет продолжение.

Следующая книга — не об Анне, а о её подруге Ирине. О той, кто неожиданно для себя открыла в себе сабу.

Приглашаю вас в новую историю — полную ярких сессий, эмоциональных взрывов, столкновений с прошлым, интриг… и, конечно же, любви. Ведь Ирина не любит полутонов.

Она берёт всё. И даже больше.

История Ирины:

Конец