Искушение Арканов. 23. Мир

Искушение Арканов. Глава 23. Мир

Он вышел за Порог и не узнал мир вокруг себя !

Здесь не было ни верха, ни низа. Ни боли, ни времени. Ни страха. Ни вины. Только пульс.

Он стоял на поляне. Трава под ногами дышала. Деревья трепетали, как кожа в дрожи. Цветы — пахли потом и мускусом, источая звуки, похожие на стон. Воздух пульсировал, будто в нём билась кровь.

И он чувствовал это каждой клеткой. Не кожей — сущностью. Был обнажён не телом, а до кости души. Он был сам собой — без оболочки, без защиты.

И тогда она появилась.

Сначала — свет. Затем — тень. Потом — плоть. Не женщина, не дух. Моргана. И не Моргана. Лик стихий. Волосы — клубы дыма и света. Глаза — как рассвет над вулканом. Кожа — как плоть заклинания. Всё в ней было притяжением. Первобытным. Божественным.

Она шла к нему, как ночь идёт к дню — медленно и неотвратимо.

— Ты думал, что выбрал мир, — сказала она, и голос её был влажным шелестом травы. — Но ты выбрал меня.

Он хотел ответить. Но слова застряли в горле.

Она уже была рядом.

Рука — горячая, гладкая, как чешуя молнии — легла ему на грудь. Скользнула вниз, в живот, ниже. К пальцам. К напряжённому стволу его тела. Но не схватила — вызвала.

Он всхлипнул. Не от боли. От раскрытия. Её прикосновения поднимали внутри него вихри. Тело не могло стоять — оно звенело, как натянутая струна.

Её губы — влажные, солёные, шепчущие — коснулись его шеи, скулы, рта. Она не целовала. Она взывала к чему-то древнему. Язык — обвёл его губы. А потом — впился, голодный, как заклинание.

Он схватил её. Не из страсти — из нужды. Как тонущий хватается за воздух. Как слепой — за огонь.

Её спина — выгнулась под руками, словно хотела стать мостом. Ноги — обвились. Живот — напрягся. Грудь — дрожала, тёрлась о него. Соски — как камешки в огне.

И тогда он вошёл.

Сначала — медленно. Глубоко. Горячо. Как будто вливали расплавленный мёд в сосуд. Внутри неё — не плоть. Бездна. Мягкая, пульсирующая, затягивающая в себя как в утробу мира.

Она выгнулась под ним. Словно молния прошла сквозь её позвоночник.

— Дальше, — прошептала она, — глубже. Открой меня.

Он двигался.

Сначала рвано. Затем — ритмично. Волнами. Бёдра её били в его таз, колени терлись о его рёбра. Пот стекал по спинам. Её ногти оставляли метки — не раны, руны. Они сияли на его коже, вспыхивая при каждом толчке.

Она звала имена. Не свои. Не его. Имя огня. Имя ветра. Имя смерти. И каждое — отзывалось жаром у него в паху, в груди, в горле.

И тогда она посмотрела в глаза. И всё изменилось.

Вокруг вспыхнули образы: древний лес, пустыня, тело, в которое входили с ножом и крыльями, женщины с глазами змей и мужчин с сердцами из золота.

Их движения стали быстрее. Жёстче. Глубже. Она забралась на него сверху — как жрица на алтарь. И начала двигаться. Как богиня, вздымаясь, спускаясь. Каждый раз — глубже, сильнее. Его руки — на её бёдрах. Он чувствовал, как внутри неё всё сокращается, словно хочет вывернуть его душу наружу.

Она вскрикнула — и мир разорвался.

Из её горла вырвался свет. Из его — рёв. Их тела вспыхнули. Вспышка — и небо треснуло. Земля затряслась. Цветы начали кричать. Всё пространство дернулось, как при оргазме самого мира.

Он вонзился в неё ещё один раз — и всё исчезло.

Свет. Тишина. Покой.

Тела — исчезли. Осталось только дыхание.

И голос.

Его.

И не его.

— Это не конец, — сказал он.

— Нет, — ответила она изнутри него. — Это начало.

Он открыл глаза.

Асфальт. Шум. Фонари. Нью-Йорк. Стёкла. Гудки. Люди. Всё казалось реальностью — но теперь он знал: реальность не снаружи.

На его запястье — тонкий знак, светящийся изнутри. Круг. Печать. Пульсирующая, как дыхание женщины. Как её стоны. Как его движение в ней.

Он шёл. И люди шли мимо, не зная, что он прошёл сквозь себя.

И тогда — он почувствовал взгляд.

На перекрёстке. В толпе. Женщина.

Чёрное пальто. Высокие каблуки. Глаза — огонь. Волосы — как ночь.

Не Моргана. И всё же… что-то звало.

Она кивнула. Исчезла.

Он не бросился за ней. Он просто улыбнулся. Потому что понял:

Жажда вернулась.

Но теперь он знал, как её пить. Не разрушая.

А создавая.