Окно в полумраке

Я стояла у окна, босыми ступнями ощущая прохладу пола. Ночь была тёплая, дышала в открытую щель между шторами, и я почему-то не захотела ничего на себя надевать. Ни ночнушки, ни пижамы. Даже лифчик показался лишним. Только тонкие трусики — почти незаметные, как лёгкое напоминание, что я ещё здесь, в теле, не растворилась совсем.

Я знала, что он проснётся. Он всегда просыпается, когда я долго не возвращаюсь в постель. Я не специально. Просто в эту минуту мне было хорошо — стоять так, спокойно, не думая ни о чём. Я чувствовала себя… красивой. Не в зеркальном смысле. Просто в том, как лежит свет на моей коже. В том, как грудь откликается на ночной воздух — лёгким холодком, лёгким возбуждением. Соски чуть напряглись, и я вдруг поймала себя на том, что думаю: «А вдруг он уже смотрит? » Не из стеснения — из желания быть увиденной.

Когда я услышала его шаги, не пошевелилась. Мне хотелось, чтобы он сам решил, приблизиться или нет. Хотелось, чтобы он увидел — не нарочито, не в позе, не в спектакле. Просто так. Меня. Настоящую. Без слов. Без защиты.

Он подошёл, но не коснулся. И в этом было что-то большее, чем прикосновение. Он будто вдохнул меня. Я почувствовала это — как воздух между нами вдруг стал плотным, тёплым, почти звенящим. Это была близость, в которой нет спешки. Только тишина, ночь, и двое, стоящие рядом.

Когда его руки всё-таки коснулись меня, я выдохнула. Ладони лёгкие, как обещание, скользнули по плечам, по бокам, остановились на бёдрах. Он не спешил. Его движение было медленным, изучающим, как будто он заново учился читать моё тело — от бедра до линии груди.

Мои соски уже были напряжены от прохлады, но теперь — от того, как он дотронулся до них. Не грубо, не сразу — сначала он просто обвёл пальцами кружочки, заставив меня затаить дыхание. А потом осторожно, почти нежно, зажал сосок между пальцами — и я вздрогнула. Низ живота отозвался мягким пульсом, будто внутри проснулась струна, натянутая до предела.

Я подалась назад — не думая, просто инстинктивно, всем телом, — и прижалась к нему. Я почувствовала, какой он твёрдый. Почувствовала, что он хочет меня так же сильно, как я его. И это сорвало с меня остатки контроля.

Он поднял меня на подоконник, резко, но бережно, и мои ноги обвились вокруг него сами собой. Когда он вошёл в меня, я захрипела — звук, рваный, животный. Ни слов, ни мыслей, только жар, только толчки, только влажное напряжение внутри, которое с каждой секундой нарастало.

Я чувствовала, как всё во мне сжимается, приближаясь к грани. Он держал меня крепко, двигался уверенно, и я была полностью его — раскрытая, текучая, наполненная. Мои стоны стали громче, дыхание — сбивчивее, и в какой-то момент всё прорвалось — резко, ярко, с хриплым вскриком.

Оргазм накрыл меня, как горячая волна, разрывающая изнутри. Моё тело вздрогнуло, выгнулось, а потом расслабилось, растеклось по его коже. Он тоже вскоре сорвался — я чувствовала, как он судорожно напрягся, как крепче сжал мои бёдра, как выдохнул в мою шею.

Мы остались так — слипшиеся, горячие, в темноте, как одно дыхание на двоих. И я знала: эта ночь останется во мне надолго. Не как эпизод, не как сцена, а как состояние. Живое, настоящее. Женское.