Искушение Арканов. 17. Сила

Искушение Арканов. Глава 17. Сила

Лукас проснулся от рычания.

Глухого, первобытного, как зов крови в венах. Но это был не его звук. Он исходил откуда-то сбоку — плотный, вибрирующий, как приближение грома.

Он лежал на влажной, бархатистой траве, которая обнимала его тело, как кожа после долгого желания. Над ним — густой свод листвы, пробитый золотыми копьями света.

И перед ним — львица.

Огромная.

Золотистая.

Мускулистая, как воплощённая стихия. Её янтарные глаза смотрели на него с древней, непостижимой мудростью. Но не звериной — человеческой. Или, возможно, божественной.

Она подошла.

Медленно.

Каждый шаг отдавался у него в паху, будто земля под её лапами шептала ритм его пульса.

Когда она приблизилась вплотную, её форма дрогнула — и в один из ударов сердца превратилась в женщину.

Она выпрямилась, как пламя, и Лукас замер.

Перед ним стояла ОНА — дикая, могучая, живая. Её кожа была цвета тёплого мёда, будто она родилась из солнечного света.

Влажная от тонкой испарины, блестящая, она мерцала в просветах листвы.

Волосы — густые, цвета меди и пламени — ниспадали каскадом до поясницы. Одна прядь закрывала упругую грудь, но едва.

Соски — тёмные, налитые, твёрдые, будто ягоды, сорванные в полдень.

Татуировка — львиный глаз — горела на её бедре, пульсируя светом.

— Ты боишься? — спросила она, и голос её был как ворчание огня. — Да, — выдохнул он, чувствуя, как его тело натягивается, как лук.

— Хорошо. Страх — это дверь. Ты откроешь её. Не для того, чтобы убежать. А чтобы войти.

Она обняла его за шею.

Её пах прижался к его животу, жар от тела ударил в голову.

Волосы ласкали его лицо. Она скользила по нему грудью, животом, коленями, будто вылизывала его кожей. И при этом всё — медленно, размеренно, как движется хищник перед прыжком.

Она оседлала его, не прося разрешения — просто взяла, как своё.

— Не держи себя. Не изображай силу. Позволь себе быть телом. Быть криком. Быть зверем.

Она двигалась, как землетрясение. Глубоко, уверенно. Её бёдра — как капканы, грудь — как щит, стон — как вызов богам. Она не была женщиной — она была природой, стихией. Он вцепился в неё, словно тонущий. Она позволила.

На его спине проступили узоры, как если бы её влагалище писало на нём заклинания. Каждый толчок был ударом ритуального барабана.

Вдруг из кустов — тень. Потом ещё. Тени двигались. Из листвы проступили руки. Женские.

Полупрозрачные.

Из света и золы.

Они касались Лукаса — за шею, за ноги, за грудь.

Он вздрогнул. Один палец провёл по его губам, другой прошёлся между ягодиц. Это не было больно — это было как поцелуй тайной.

— Кто это? — прошептал он, не зная, что чувствует — ужас или экстаз. — Это мои сёстры. Мои проекции. Моя природа. Мы — едины.

Одна из теней села на его грудь, её соски касались его лица.

Он тянулся к ним языком.

Другая обвила его ноги, третий рот дышал на его член.

Женщина-львица продолжала движение, но теперь он не знал, кто внутри него, кто сверху, кто снаружи. Он был в центре вихря, и этот вихрь был — Женщина.

— Не разряжайся, — шептала львица. — Удержи жар. Наполнись.

Но это было невозможно.

Когда одна из теней прикусила его сосок, а другая вонзила пальцы в бёдра, он не выдержал.

Он взорвался. Во всех направлениях. Сперма брызнула на живот львицы, на губы тени, на листья вокруг, как семя, обагряющее лес ритуалом.

Он заорал.

Не от боли.

От правды.

От слияния.

От силы.

А потом — тишина.

Он лежал. Один. В траве. Силуэт львицы медленно растворялся в воздухе. На его груди — светящийся след в виде глаза.

В ушах — её голос:

— Сила — не в клыках. А в том, чтобы впустить зверя и не быть сожранным. Ты впустил. Ты выжил.

Он встал.

Ветер прошёлся по коже, и ему показалось, что он слышит рычание — не снаружи. Изнутри.

Он закрыл глаза.

И улыбнулся.